ВАЖНЫЕ СЛОВА
ВАЖНЫЕ СЛОВА
Пепел. Серый пепел отравляет траву и асфальт. Они идут по дороге, вымощенной кирпичом, их ноги тяжелы, головы не хотят идти, но копыта и копытца шепчут им: «Надо». Непривычные маски скорби, которых не было даже на похоронах Вилли. Теперь они на самом деле скорбят. Они в чёрном, без фартуков и галстуков, только рубашки и брюки. Ну, кроме Лу, у него что-то вроде атласной шторы. Всё же...размерчик не маленький у порося.
На пожарище уже курили Мали и Бармен, на втором была вчерашняя запачканная и порванная форма. А вот Мали был в другой серой футболке с бутылкой. Они все медленно выстроились в неровную линию и решились поднять глаза. Но им стало ещё больнее. Это как огромная, взорвавшаяся рана. Нет, волдырь. И всё, что остаётся – это смотреть, как твоё тело, да и дело всей твоей жизни гниют. Так они смотрели на сгоревший бар.
«Ну...» – Мали выкинул окурок – «Скажите что-нибудь».
Молчат.
И опять молчат.
Минут пять молчат.
«А...» – начал один официант с густой бородой, но маленькими рожками – «Я не любил этот бар...» Это вызвало волну недовольства и обещания начистить рыло, но официант ещё не договорил. Он продолжил: «Но каждый раз, когда я приходил сюда, я проклинал свою жизнь. Но это было хотя бы интересно». И кулаки разжались, а слёзы полились. Лу промычал: «Неинтересная жизнь...в интересном баре» и завизжал от слёз. Бармен чернел то ли от грусти, то ли от сажи – не понятно, но теперь он ни на кого не злился. Кроме себя. «Скажите...» – подал заплаканный голос Иван – «А это была случайность?», на что Мали и Бармен громко сказали: «Да!» Хинкон усмехнулся, а потом опять зарыдал. Он – натура нервная. Мали вынул из футболки бутылку и протянул Бармену, а тот уже ничему не удивился, потому и вылакал половину за раз. Девки уже курили, так как всю тушь выплакали. «Так...» – подал голос Мали – «Хорош жопу морозить, пошли, сядем куда-нибудь». Они по одному отходили от бара, не оглядываясь. Где-то хрустнула доска. Пошёл снег.
Только Иван остался у крыльца. Ну, у того, что раньше им было. Он сидел, и какое-то время наблюдал, как снег смешивается с пеплом. Возможно, так они занимаются любовью. Мали вышел с бутылкой из кустов: «А ты чего здесь ещё?». Иван обернулся: «Да помянуть хочу. Бар, Вилли, Лану...вот почему всё так...». Мали сел рядом: «Ну...давай вместе». Выпили, снегом закусили и затянули песню, вытирая сопли:
«Заметай снегом
Скрой, зима,
Всё, что осталось от меня.
Инеем покрой сейчас,
Оставлю силы на одну лишь льдинку.
И с глаз!»
Они зашли в столичное бистро, которое находилось по другую сторону дороги. Забавно, но пока бар существовал, здесь было так мало народу, что хозяин еле-еле набирал себе на поесть. А теперь заняты целый стол и столик. Ну, надо же было Лушу хоть куда-то посадить. Поминали пивом, а больше в бистро ничего и не было «поминального». Закусывали картошкой. Пересоленой. «Ну, чего вы рога мнёте?» – прохрипел Иван – «Давайте искать что-то хорошее?» Все злобно усмехнулись.
«А знаете, я хотела когда-то стать маникюрщицей», – сказала одна из девок, посмотрев на ногти – «Теперь хоть можно на курсы пойти». Она выпила и съела последнюю картошку.
Часа через два напряжение начало спадать. Все начали делиться планами на жизнь. Кто-то хотел пойти в бар около дома, кто-то в круглосуточный магазин. Жизнь научила их мечтать приземлённо. Но ещё не научила мириться с ошибками и потерями. Хотя вот пить научила. А значит, и справляться они поймут как.
Мали выглядел самым спокойным, оно и понятно, ведь в его божественно стукнутой голове всегда есть план. Только почему-то он не спешил этим делиться. Бармен заметил это и предложил ему выйти, тот охотно согласился. Они сели на ступеньки, матернулись, когда поняли, что они обоссаны и пересели пониже. Закурили.
– Ну? – вопросительно изогнул бровь Бармен.
– Что, так интересно? – невесело усмехнулся Мали.
– Конечно, интересно. Знаешь, когда ты в дерьме, а у кого-то есть план, как тебя из него вытащить – это всегда очень интересно.
– Ну...скажу тебе так, прям вытащить – пока не вытащу. Но план есть, ты прав. Но он прост, что это планом назвать трудно, скорее так, единственный шанс начать жить дальше.
– Как пафосно-то...
– В общем, как ты теперь понимаешь, больше мы в этом квартале жить не будем. Ибо нас банально ищет полиция.
– Подожди. Они же приезжали вместе с пожарными и сами установили, что это несчастный случай.
– Ты дурак или притворяешься? Я говорю про нашу полицию. Многоликий-то, небось, доложил ещё, когда ты у него первую бутылку разбил.
– А что, от богов тоже можно бегать?
– Ещё как можно, а в нашем случае даже нужно. Если тебе ещё дороги собственные рога.
– И это всё?
– Да, а чего ты хотел? Ах, да...мы будем у Хинкона в восточном квартале в его каморке чай продавать.
– Вот это переквалификация.
– А тебе и не привыкать.
Они зашли обратно в бистро.
Луша уже спал за столиком, который поскрипывал каждый раз, когда тот храпел. Иван был уже в говно, его рога свисали уже почти до самых ушей, а глаза вываливались из орбит. И Мали предложил Бармену собрать вещи.
Довольно быстро они добрались до квартиры Бармена. Мали присвистнул: «То есть, у тебя была такая шикарная квартира, а я спал у тебя в кабинете?» Бармен усмехнулся: «Ну...да. Проходи». Мали достал какой-то средний чемодан по просьбе хозяина квартиры. Он открыл шкаф и начал собираться. Набор для переезда типичного козла состоял из трёх галстуков, трёх чёрных рубашек, двух пар брюк и халата в азиатском стиле. Ну, квартал-то восточный. Мали добавил ещё туда пару склянок с бог знает чем, они закрыли чемодан, как пасть динозавра, и сели сверху.
– И как...не будешь скучать? – спросил Мали, оглядываясь.
– По чему? – переспросил Бармен.
– Ну...по квартире.
– Да чего по ней скучать. Четыре стены и всё. Я здесь всегда один, да и в последнее время я ночевал в баре. Так что, это место теперь вообще не имеет смысла.
– Ну, да...а по бару мы долго ещё будем слезами умываться.
– Ну...да. Пошли?
– Пошли.
Так же быстро они дотащили чемодан до фургона, который Хинкон пригнал к дому Бармена. Сначала ехали молча, а потом Хинкон сказал: «Только у меня не убрано. Сами понимаете, давно там не появлялся». Мали спокойно кивнул, сказав, что и так собирался всё там поменять, это его собеседнику не очень понравилось. Но он ничего не мог сделать, так как даже Хинкон понимал, что Мали хочет и сделает как лучше. «Эй, Бармен» – позвал его Мали, закуривая. Окно открыто.
– Чего? – спросил рогатый.
– Пора провести тебе инструктаж – важно ответил Мали.
– Ну?
– Короче, мы открываем чайную лавку в Восточной части города. Сам понимаешь, дело прибыльное. Но для того, что оно таковым стало, тебе нужно выучить одну важную фразу.
– Слушаю.
– Внимательно! «Коча ва оиши дэс». Это типа «Чай очень вкусный». И понимаешь, больше уверенности и утверждения в голосе, чтобы даже ты сам в это поверил.
– И про какой чай это говорить?
Хинкон и Мали переглянулись: «Про весь».
– Вот я поражаюсь тебе, Мали – вздохнул Бармен.
– Да я сам себе поражаюсь иногда.
– Скажи, а чего-нибудь законного в твоей голове нет?
– А что есть закон? Это свод правил, который можно обойти, не попавшись.
– А если попадёшься?
– Я не попадусь.
– Нет, а вот представь. Все узнали, что махинации с алкоголем происходили с твоей подачи, как и поджог бара и магазина самого Многоликого. И что тогда?
– Слушай, хорош блеять, а? Всё будет нормально, из любой жопы можно вылезти, даже из задницы Лу.
Они даже не заметили, как приехали.
Пока Мали и Хинкон пытались разгрести завал в лавке последнего, Бармен нашёл чёрную доску с мелом. Битый час он иероглифами выводил: «ВАЖНЫЕ СЛОВА: КОЧА ВА ОИШИ ДЭС. ВАЖНЫЕ ВСЕГДА».