Тирамису
Этот вечер начался так обычно, что сначала никто ничего не заметил. Погода была, как всегда, мерзкая, как и всегда по аллейке прогуливаются двое джентльменов с уже посеревшими от времени рогами и длинными бородками. На них терракотовые костюмы, а на копытцах они держат шляпы. Они прогуливаются, а справа от них, под деревом, трахаются, как и подобает в марте, кот и кошка. Один из козлов, слепой, спросил у собеседника: "Они там что, дерутся?", на что второй ответил: "Нет, плодятся".
Они заходят в бар с названием "Таверна" и заказывают тирамису, а что ещё они могут заказать? Мне всегда казалось, что любители тирамису должны иметь тонкие пальцы, а их женщины должны носить огромные очки, берет и своим видом говорить: "Я вас всех не переноСу". Им приносят две десертные тарелочки, и на одной из них пирожное лежало не очень аккуратно. Зрячий козёл тут же сообразил и поставил его перед своим соседом, он ведь слепой. Они принялись медленно есть, как бы специально подчёркивая искусственную важность момента причмокиваниями. Бармен всегда был рад таким клиентам, да и официанты тоже, скажешь этим джентльменам парочку комплиментов вроде: "Ах, какой у вас костюм", и получаешь нехилые чаевые. Лучше бы все клиенты такими были, хотя тогда пришлось бы переименовывать бар в клуб "Кому за пятьдесят, но ещё не шестьдесят". Улыбнувшись, бармен стал под стойкой расставлять стаканы.
Тут поверхность стойки немножко прогнулась, и бармен посмотрел наверх. На ней, шатаясь и трясясь, стоял их официант Иван. "Лю...Люди и Нелюди!" – крикнул он сиплым голоском, что свойственен баранам – "Я...Я так больше не могу! Мой труд здесь не ценится, ко мне постоянно придираются, в моей квартире нет света, а кошка! Ворует мои сосиски! Я не могу так больше!" Иван приставил к виску револьвер, черт знает, где он его отыскал, но теперь он прислоняется кудрявой головой к дулу. Как тараканы к тёмному углу сбежались все официанты, а бармен пытался придумать план. "Вот же баран..." – подумал он. "Я больше не знаю, как жить эту жизнь! Вчера моя кошка сказала мне, представьте, сказала, что я козёл. Мне! Честному барану такое заявить, ну всё! Я стреляю! Не трогайте меня!" У него тряслись руки, а значит, выстрелит он в себя не скоро, а может и не выстрелит вовсе. В момент его пламенной речи официанты смотрели то на Ивана, то на бармена, а капли пота в их бровях молили: "Да сделай что-нибудь!", "И что ж ты не стреляешь?" – хладнокровно спросил бармен, а сам думал, как бы аккуратно снять его со стойки и забрать револьвер. "Не знаю... Вы все на меня смотрите, а я... Я стесняюсь" – проблеял баран и затрясся ещё больше. "Ну хорошо, сейчас все отвернутся", – бармен жестом попросил всех отвернуться, а сам пристально наблюдал за барашком. Тут он услышал щелчок и резко потянул Ивана на себя, но выстрел всё же раздался. Официанты медленно поднялись с колен и осмотрелись, все были целы, все, да не все. "Пётр Вильямович! Родной!" – закричал любитель тирамису, склонившись над своим погибшимслепым другом. Зрячий увернулся, а вот слепому не повезло. В жизни, а вот в смерти повезло, так повезло, ещё и накормили напоследок. "Вы! Вы уроды! Как вы такое допустили вообще!? Я вас посажу, я вас всех посажу!" – он схватил пальто и побежал было к выходу, но, к сожалению, замертво упал. Все обернулись на официантку, что с широко раскрытыми глазами крепко сжимала револьвер в руках.
Мёртвая тишина.
"Так", – наконец, бесцветно начал бармен - "А теперь все соображаем так же быстро как Лана. Оттаскиваем трупы ко мне за стойку, и я жду ваши предложения", "А может, вы меня убьёте?" – предложил Иван-баран, "Да сядь уже", – Лана опустила его на стул, надавив на плечо. Спрятав трупы на время, они все собрались за столиком в центре, с табличкой "Заказан", предварительно привязав Ивана к стулу.
– Ну, слушаю – начал обсуждение бармен.
– А что, если на свалку отвезти? – предложил новенький козёл.
– С таким же успехом можно положить их перед отделением полиции с запиской "С днём милиции!"
– Сначала нужно слить кровь – предложила вдруг Лана.
– Затем отделить мясо от костей, – предложил её сосед.
– Кости растворить в отбеливателе с мощным растворителем, а мясо – мяснику, в таком виде он их точно не узнает!
– Но у нас нет отбеливателя, – вспомнил бармен.
Все разочарованно вздохнули. "Но то, что придётся их покромсать, к сожалению, факт... Дальше уже решим. Ваня, приступай", – бармен резко посмотрел в сторону привязанного барана. Он что-то возражал, но спрашивать его, естественно, не стали, он же это всё затеял.
"Я не могу..." – заскулил Иван уже на кухне, сжимая трясущейся рукой тесак с зелёной рукояткой. Говорят, зелёный успокаивает. "Как убиваться, так мы смелые", – возмутился бармен – "А как помочь, так зассал, да?" Иван зажмурился, повар Лу поставил его руки чётко на два сантиметра выше коленки, они посчитали, что так будет легче, и Иван со всей мощью ударил тесаком по ноге. Открыл глаза и упал в обморок. Вот так вот нытики и проявляют себя как нытики. Всё ноют-ноют, а как реальные проблемы начинаются, так всем сразу страшно. Всю дальнейшую работу доверили Лу. "Слишком уж умело он это делает," – с подозрением сказала новенькая официантка, "Ну да..." – передразнил её другой – "Мясник и режет мясо, вот подозрительно-то!", она ударила его по шее и рассказала, как давно не видела своего друга-уборщика, и что подозревает Лу в убийстве. Бармен, услышав это, подошёл к ним и сказал: "Да сбежал твой дружок, даже одежды не осталось, а Луша, между прочим, сейчас нас может всех спасти. Он же свинья". Затем бармен повернулся к повару, который устало похрюкивал перед горой мяса и довольно сказал: "Луша, ешь!"