Желание принцессы. Лунное затмение.

Пока смертные погружались в свои раздумья, страхи и надежды, в мире богов разворачивалась драма, полная боли, предательства и борьбы за власть. Айша, дочь Ингисса, бога огня, оказалась в центре этой бури. Её путь был тернист и полон испытаний, ведь её отец, могущественный и гордый Ингисс, не признал её. Он назвал её "ребёнком храмовой шлюхи", отвергнув и её, и её мать.

Но Айша не была той, кто сдаётся. Её душа, воплощение жизни и природы, горела огнём, который не уступал пламени её отца. Она взобралась на пантеон богов сама, без помощи, без благословения. Её сила была не только в её магии, но и в её воле, в её решимости доказать, что она достойна своего места среди богов.

Однако пантеон богов - это не место для мира и гармонии. Там, где есть власть, всегда есть борьба. И теперь Айша оказалась втянутой в жестокую схватку за трон своего деда, верховного бога. Её отец, Ингисс, и она сама стали главными претендентами, и каждый из других богов был вынужден выбрать сторону.

Любовь, которая когда-то связывала богов, теперь стала оружием. Плотская любовь, страсть, которая когда-то была источником жизни, теперь превратилась в инструмент политических игр. Боги заключали союзы, предавали друг друга, и каждый шаг в этой борьбе был наполнен болью и разочарованием.

Айша, несмотря на свою молодость, понимала, что эта борьба не просто за трон. Это была борьба за её право быть собой, за её место в этом мире. Она знала, что природа может быть жестокой, что жизнь иногда требует жертв. Но она также знала, что её сила - это не только её магия, но и её способность любить, сострадать, верить.

Она стояла перед выбором: стать такой же жестокой, как её отец, или остаться верной себе, своей сути. И каждый день этой борьбы был испытанием для её души.

В то время как смертные внизу боролись с ядом Бездны, и своими внутренними демонами, боги наверху вели свою войну. И Айша, с её огнём и жизнью, была в самом центре этой бури.

Её путь был труден, но она знала, что должна пройти его. Потому что только так она сможет доказать, что она - не просто "ребёнок храмовой шлюхи", а богиня, достойная своего места среди вечных.

И, возможно, именно её выбор, её борьба, станут тем, что изменит не только пантеон богов, но и судьбу всех миров.

Только тётушка Элитра была для Айши светом в этом мире богов, полном интриг, предательства и жестокости. Элитра, богиня луны и тайн, была её утешением, её опорой. Она была той, кто всегда находил слова утешения, кто смотрел на Айшу не с осуждением, а с любовью и пониманием.

Айша не могла понять, как её дед, верховный бог, мог выдать Элитру за Ингисса, её отца. Элитра была воплощением спокойствия, мудрости и загадочности, в то время как Ингисс - бог огня - был вспыльчивым, гордым и безжалостным. Их союз казался Айше противоестественным, словно луна и пламя, которые никогда не смогут существовать вместе.

Легенда гласила, что этот брак был заключён не по любви, а по необходимости. Верховный бог, желая укрепить свою власть и объединить силы стихий, решил связать огонь и луну воедино. Элитра, всегда покорная воле отца, согласилась, хотя её сердце не принадлежало Ингиссу. Ингисс же видел в этом браке лишь возможность усилить своё влияние.

Но даже в этом союзе, лишённом любви, Элитра оставалась собой. Она не позволила тьме и жестокости Ингисса поглотить её свет. Она стала для Айши не просто тётушкой, но и наставницей, тем, кто показал ей, что даже в мире богов можно оставаться верным себе.

Айша часто задавалась вопросом, как Элитра смогла сохранить свою доброту и мудрость в таком браке. Возможно, именно её связь с луной, с её тайнами и циклами, давала ей силы. Луна, хоть и холодная, всегда возвращается, всегда светит, даже в самой густой тьме.

Элитра учила Айшу, что сила - это не только власть и огонь, но и умение видеть свет в темноте, находить надежду даже в самых безнадёжных ситуациях. Она говорила, что природа, как и жизнь, может быть жестокой, но в ней всегда есть место для роста, для перемен.

И теперь, когда Айша стояла перед выбором, когда её душа разрывалась между желанием доказать свою силу и страхом стать такой же, как её отец, она вспоминала слова Элитры. Она знала, что её тётушка, несмотря на все испытания, никогда не теряла себя. И Айша хотела быть такой же.

Элитра была её светом, её путеводной звездой. И даже в самой гуще борьбы за трон, Айша знала, что её тётушка всегда будет рядом, даже если только в её сердце.

Легенда о браке Элитры и Ингисса была печальной, но она также была напоминанием о том, что даже в самых тёмных союзах можно найти свет. И Айша верила, что её путь, каким бы трудным он ни был, приведёт её к тому, чтобы стать богиней, достойной не только трона, но и самой себя.

В это время, когда Айша погрузилась в рассказ серебряной совы, вернувшейся из мира людей, она не заметила, как Асмодей, её слуга, наблюдал за ней. Его глаза, обычно холодные и расчётливые, теперь горели смесью ревности и обиды. Он сделал так много, чтобы заслужить её внимание, её доверие, её... любовь? Или хотя бы каплю её сердца. Но сейчас она была увлечена рассказом о каком-то жалком смертном - маге по имени Кайл.

Сова, посланница её тёти Элитры, рассказывала о мире людей, о их борьбе, страхах и надеждах. Она говорила о Кайле, о его магии, о его боли, о том, как он балансирует на грани между светом и тьмой. Айша слушала, её глаза блестели от интереса, а губы иногда складывались в лёгкую улыбку. Она была увлечена, как будто этот смертный был чем-то большим, чем просто человек.

Асмодей не мог понять этого. Он, могущественный демон, который служил ей верой и правдой, который готов был на всё ради неё, оставался в тени. А она... она переживала о каком-то смертном, который даже не знал о её существовании.

- Госпожа, - начал он, его голос звучал мягко, но в нём читалось напряжение. - Зачем тебе эти рассказы о смертных? Они ничто по сравнению с нами.

Айша обернулась, её глаза встретились с его взглядом. Она заметила тень обиды на его лице, но не придала этому значения.

- Они не ничто чудесное, Асмодей, - ответила она, её голос был спокойным, но твёрдым. - Их жизнь коротка, но она полна страсти, боли, любви... Они живут так, как мы никогда не сможем.

Асмодей сжал кулаки, но не стал спорить. Он знал, что её слова были правдой, но это не облегчало его боль. Он хотел быть тем, кто занимает её мысли, её сердце. Но вместо этого она думала о ком-то другом.

- Этот маг... Кайл, - продолжил он, стараясь скрыть ревность в голосе. - Что в нём такого особенного?

Айша задумалась, её взгляд снова устремился вдаль, как будто она видела перед собой не стены своего дворца, а мир людей, где жил Кайл.

- Он... борется, - сказала она наконец. - Он борется с собой, с своей тьмой, с своей болью. И в этой борьбе он остаётся человеком. Это... восхищает меня.

Асмодей не смог сдержать лёгкий вздох. Он хотел сказать, что он тоже борется, что он готов на всё ради неё. Но слова застряли у него в горле. Вместо этого он просто поклонился и отошёл, оставив её одну с её мыслями.

Айша не заметила его ухода. Она снова погрузилась в рассказ совы, её мысли были далеко, в мире людей, где жил Кайл. Она не знала, почему этот смертный так захватил её внимание. Может быть, это была его сила, его боль, его борьба. А может быть, что-то большее, что она сама не могла объяснить.

Асмодей, стоя в тени, смотрел на неё. Его сердце, если его можно было так назвать, сжималось от боли. Он сделал всё, чтобы быть рядом с ней, чтобы заслужить её внимание. Но теперь он понимал, что её сердце, если оно вообще могло принадлежать кому-то, было далеко от него.

И в этот момент он поклялся себе, что сделает всё, чтобы вернуть её внимание. Даже если для этого придётся погрузить мир людей в хаос.

Айша же, не подозревая о его мыслях, продолжала слушать рассказ совы, её глаза светились интересом и... чем-то ещё. Чем-то, что Асмодей не мог понять, но что вызывало в нём жгучую ревность.

И где-то далеко, в мире людей, Кайл, ничего не подозревая, продолжал свою борьбу. Борьбу, которая, как он и не мог представить, привлекла внимание богини.

Дворец Ингисса был воплощением роскоши и излишеств. Бесконечные залы, украшенные золотом и драгоценными камнями, были наполнены ароматами благовоний и звуками музыки. Девушки, служившие ему, были прекрасны, как сны, и каждая из них стремилась привлечь его внимание. Одна держала кувшин с вином, наполняя его чашу снова и снова, другая предлагала ему фрукты, сочные и спелые, словно только что сорванные с райских деревьев. Несколько девушек играли на арфах, их пальцы скользили по струнам, создавая мелодии, которые могли усыпить даже самого бдительного стража. Другие играли на флейтах, их звуки были лёгкими и воздушными, как ветерок, или на лирах, чьи аккорды наполняли зал гармонией.

Ингисс возлежал на своём ложе, его тело расслаблено, а глаза полузакрыты. Его окружали девушки, которые обмахивали его опахалами, их движения были плавными и грациозными. Ни одна из них не была одета в привычные одежды - их тела украшали лишь золотые нити, которые ложились на кожу, подчёркивая каждую линию, каждую изгиб. Они были как живые украшения, созданные для того, чтобы радовать взор бога огня.

Но даже в этой роскоши, среди вина, музыки и красоты, Ингисс не мог полностью отвлечься от мыслей о своей дочери, Айше. Она, как заноза, сидела в его сознании, напоминая о том, что он не смог её контролировать, не смог подчинить своей воле. Её независимость, её сила раздражали его, как огонь, который нельзя потушить.

Он взял чашу с вином и сделал большой глоток, стараясь заглушить свои мысли. Вино было крепким, с терпким послевкусием, но даже оно не могло полностью отвлечь его.

- Почему она не может быть такой, как они? - пробормотал он, его взгляд скользнул по девушкам, которые окружали его. - Послушной, покорной...

Но даже он понимал, что Айша никогда не будет такой. Она была не просто его дочерью - она была богиней, чья сила и воля могли соперничать с его собственной. И это делало её ещё более опасной.

Одна из девушек, заметив его задумчивость, осторожно приблизилась к нему, её пальцы коснулись его плеча.

- Мой господин, - прошептала она, её голос был мягким, как шёлк. - Позвольте мне развеять ваши мысли.

Ингисс посмотрел на неё, его глаза сверкнули, как угли. Он взял её за руку и притянул к себе, но даже в этот момент его мысли были далеко.

- Вы все так просты, - сказал он, его голос звучал почти с сожалением. - Так легко понять, так легко контролировать.

Девушка не ответила, её глаза были опущены, но в них читалось понимание. Она знала, что её роль - быть украшением, отвлечением, не более.

Ингисс снова сделал глоток вина, его мысли вернулись к Айше. Он знал, что их противостояние ещё далеко от завершения. И он знал, что однажды им придётся встретиться лицом к лицу.

Но пока он был здесь, в своём дворце, окружённый роскошью и красотой. И, возможно, на какое-то время это могло отвлечь его от мыслей о дочери, которая бросила ему вызов.

Он закрыл глаза, позволяя звукам музыки и ароматам вина окутать его. Но даже в этом моменте покоя он чувствовал, как где-то далеко Айша продолжает свой путь, её сила растёт, а её воля становится всё сильнее.

Ингисс, даже спустя годы, не мог забыть свою первую ночь с Элитрой. Она, богиня луны и тайн, была его женой по воле отца, верховного бога. Но их союз никогда не был союзом сердец. Элитра, всегда спокойная, всегда загадочная, казалась ему недосягаемой, как сама луна.

Их первая ночь... она прошла не так, как он ожидал. Ингисс, привыкший к покорности и восхищению, думал, что Элитра будет такой же, как все остальные. Он ожидал слёз, мольбы, может быть, даже страха. Но вместо этого он встретил лишь холодное спокойствие. Элитра не сопротивлялась, но и не подчинялась. Она была как луна - далёкая, недоступная, светящаяся своим собственным светом.

- Ты думаешь, что можешь приручить меня? - спросила она тогда, её голос был тихим, но полным силы. - Я не из тех, кто подчиняется огню.

Ингисс, привыкший к тому, что всё вокруг горит и плавится под его взглядом, был ошеломлён. Он не мог понять, как она может оставаться такой спокойной, такой... неприступной.

С тех пор Элитра исчезла из его жизни. Она не осталась в его дворце, не стала частью его мира. Она ушла, как луна, которая скрывается за облаками, оставив его одного с его гневом и недоумением.

Ингисс часто думал о том, что Элитра была больше матерью для Айши, чем той, настоящей матерью - служителиница храма, которую он когда-то назвал "храмовой шлюхой". Элитра, даже в своём отсутствии, была для Айши примером силы и спокойствия. Она была тем, кто научил её, что сила - это не только огонь, но и свет, который может пробиться через любую тьму.

В детстве Элитра всегда была воплощением спокойствия. Она не кричала, не злилась, не требовала. Она просто была. И это раздражало Ингисса больше всего. Он, бог огня, привыкший к тому, что всё вокруг него горит и плавится, не мог понять, как можно быть таким... холодным.

Их брак был волей отца, и Ингисс думал, что Элитра будет жить в его дворце, станет частью его мира. Но с той ночи и следа её тут не было. Она ушла, оставив его одного с его гневом и недоумением.

Ингисс снова сделал глоток вина, его мысли вернулись к настоящему. Девушки вокруг него продолжали играть на арфах и флейтах, их голоса смешивались с музыкой, создавая иллюзию гармонии. Но даже в этой роскоши он чувствовал пустоту.

Элитра, как луна, всегда была где-то далеко, недоступная, но всегда присутствующая. И Айша, его дочь, как казалось унаследовала его силу а от неё спокойствие.

Ингисс знал, что однажды ему придётся столкнуться с Айшей. И он знал, что это будет не просто битва сил, но и битва воль. И он не был уверен, что сможет победить.

Но пока он был здесь, в своём дворце, окружённый роскошью и красотой. И, возможно, на какое-то время это могло отвлечь его от мыслей о жене, которая ушла, и о дочери, которая бросила ему вызов.

Он закрыл глаза, позволяя звукам музыки и ароматам вина окутать его. Но даже в этом моменте покоя он чувствовал, как где-то далеко Элитра продолжает смотреть в свою чашу, она знает за кем победа.

И он знал, что однажды их пути снова пересекутся. И тогда... тогда он покажет им, кто настоящий владыка огня.