Глава 10. Вишневый пудинг.
Саянж всегда был человеком, который нёс на своих плечах тяжесть государства, семьи и собственных амбиций. Но теперь, после череды потерь и потрясений, он чувствует, как его внутренние резервы начинают иссякать. Тремор в руках, который он тщательно скрывает, — это не просто физическая слабость. Это символ того, что его контроль над собой и миром начинает давать трещины.
— Сколько ещё я могу держать всё в своих руках? Что, если я больше не смогу?
Он знает, что должен отдыхать, но для него это равносильно признанию слабости. И всё же он решает прислушаться к советам, хотя это даётся ему нелегко.
Кайл, обычно резкий, прямолинейный и вечно недовольный, стал неожиданно мягким. Он больше не ворчит, не сбегает из дворца, всегда рядом с Саянжем. Это изменение настораживает. Саянж знает, что Кайл не из тех, кто легко сдаётся или меняет своё поведение без причины.
— Почему он стал таким мягким? Неужели он думает, что я больше не справлюсь? Или боги действительно решили, что с меня хватит?
Саянж не верил в богов, но сейчас, в состоянии усталости и тревоги, он начинает задаваться вопросом: а что, если это знак? Что, если он действительно на грани?
Летиция, становится для него единственной опорой. Он пытается отправить её подальше от своего кабинета, чтобы не показывать свою слабость, но каждый раз находит предлог, чтобы оставить её рядом. Её присутствие успокаивает его, даже если он не готов признать это.
— Почему я не могу отпустить её? Почему её присутствие так важно для меня?
Он знает, что она — единственный человек, который видит его таким, какой он есть, и не боится этого. Но он также знает, что её близость делает его уязвимым. Он потерял Сетарию, и теперь боится потерять её.
Саянж потерял многое: Сетарию свою жену, брата, отца, друзей. Каждая потеря оставила в его душе рану, которая не заживает. Он привык скрывать свою боль, но теперь она начинает вырываться наружу. Яд, который он принял, чтобы спасти других, оставил в его теле и душе след, который он не может стереть.
— Сколько ещё я могу терять? Сколько ещё я могу выдержать?
Он чувствует, как его силы иссякают, как будто он стоит на краю пропасти, и каждый шаг может стать последним.
Он всегда был человеком, который держал всё в своих руках, но теперь он чувствует, как эти руки начинают предавать его.
— Что, если я больше не смогу быть тем, кем должен быть? Что, если я потеряю всё?
Он знает, что должен найти способ справиться с этим, но не знает, как.
Авива, возможно, единственное живое напоминание о Сетарии, становится для Саянжа. Он видит в ней черты своей покойной жены. Он не может отпустить её, как не может отпустить Летицию. Они — его последняя связь с тем, что он потерял.
— Почему я не могу отпустить её? Почему она так важна для меня?
Он знает, что должен быть сильным, но сейчас он чувствует себя слабым.
Сетария была для Саянжа не просто женой. Она была его любовью, его опорой, его светом. Её смерть оставила в его душе пустоту, которую он до сих пор не может заполнить. Он помешан на её памяти, и это становится очевидным для всех, кто его знает. В Авиве, Астрее и Литиции он видит её черты, её улыбку, её манеры. Это одновременно утешает и мучает его.
— Почему я не могу отпустить её? Почему она до сих пор со мной?
Он знает, что это нездорово, но не может остановиться. Он ищет её в других, но ни одна из них не может заменить её.
Прогулки с Летицией становятся для Саянжа способом вернуться в прошлое. Он видит в ней не только дочь, но и отражение Сетарии. Её смех, её жесты, её взгляд — всё это напоминает ему о жене. Он знает, что это неправильно, но не может остановиться.
— Она — моя дочь, но почему я вижу в ней Сетарию? Почему я не могу просто быть её отцом?
Кошмары стали для Саянжа постоянным спутником. Каждую ночь он теряет отца, брата и Сетарию снова и снова. Эти сны настолько реалистичны, что он просыпается в холодном поту, его крики разносятся по всему дворцу.
Последний раз его крики были настолько громкими, что переполошили весь дворец. Гудфрид, начальник стражи, прибыл в его покои во главе отряда, готовый к худшему. Элиан Драйвен, провёл с ним долгую беседу, пытаясь успокоить его, но Саянж знает, что слова не помогут.
— Что, если я сойду с ума? Что, если я больше не смогу контролировать себя?
Кайл, обычно резкий и прямолинейный, удивил всех, явившись в покои государя в ночнушке. Он долго бухтел о том, что у Летиции волосы от него седые станут, если он не будет спать по ночам из-за его криков. Но за этой грубостью скрывалась забота, которую Кайл редко показывал.
Его слова звучали резко, но в них чувствовалось беспокойство:
— Ты что, совсем с ума сошёл? Летиция не должна видеть тебя таким. Соберись, Саянж.
Саянж знает, что Кайл прав, но не знает, как справиться с собой.
Авива и Астрея становятся для Саянжа ещё одним напоминанием о Сетарии. В Авиве он видит её спокойствие и мудрость, в Астрее — её красоту и харизму. Но ни одна из них не может заменить её. Он знает, что это неправильно, но не может остановиться.
— Почему я ищу её? Почему я не могу просто отпустить.
Кайл, обычно резкий и циничный, в этот момент показывает свою другую сторону. Он знает, что Саянж находится на грани, и готов использовать все свои способности, чтобы помочь ему. Его магия — это не просто инструмент, это часть его сущности, и он знает, что её использование может иметь последствия. Но сейчас он готов на всё, даже на то, чтобы петь колыбельную, если это потребуется.
— Если это поможет ему уснуть, я готов на всё. Даже на эту глупость.
Он знает, что его предложение звучит смешно, но он не шутит. Он готов сделать всё, что угодно, чтобы Саянж наконец смог отдохнуть.
Кайл подходит к Саянжу, который, несмотря на поздний час, всё ещё бодрствует, пытаясь справиться с тревогой. Его глаза горят в полумраке, и Кайл видит в них отражение той боли, которую Саянж так тщательно скрывает.
— Саянж, — его голос звучит спокойно, но в нём слышится сила, — ты не можешь продолжать так. Дай мне помочь тебе.
Саянж смотрит на него, его глаза полны недоверия:
— Что ты можешь сделать, Кайл? Ты не врач.
Кайл не отвечает. Вместо этого он поднимает руку, и его пальцы начинают светиться мягким голубым светом. Магия, которую он редко использует, начинает заполнять комнату. Саянж чувствует, как его тело становится тяжелее, как его мысли начинают замедляться.
— Что ты делаешь? — его голос звучит слабо, но в нём слышится страх.
— Я даю тебе то, что ты не можешь дать себе сам, — отвечает Кайл. — Сон.
Кайл знает, что его магия может не сработать, если Саянж будет сопротивляться. Поэтому он готов пойти на крайние меры. Он смотрит на Саянжа и говорит с лёгкой усмешкой:
— Если моя магия не сработает, я спою тебе колыбельную. Только, ради богов, не заставляй меня это делать.
Саянж смотрит на него, и в его глазах мелькает тень улыбки:
— Ты бы действительно спел?
— Если это поможет тебе уснуть, то да, — отвечает Кайл. — Но только не говори об этом никому.
Сон, который Кайл дарует Саянжу, — это не просто отдых. Это мир, свободный от кошмаров, от боли, от потерь. Саянж чувствует, как его тело расслабляется, как его мысли становятся спокойными. Он видит сны, но это не кошмары. Это воспоминания о счастливых моментах: о Сетарии, о Летиции, о тех временах, когда всё было проще.
Его мысли в этом сне полны покоя.
Но даже в этом сне он знает, что это лишь иллюзия. Он знает, что должен вернуться к реальности, но не хочет.
Кайл знает, что если Саянж не уснёт, это скажется на Летиции. Он не хочет видеть её печальные глаза, не хочет, чтобы она страдала из-за отца. Поэтому он готов на всё, чтобы Саянж наконец смог отдохнуть.
— Она не должна видеть его таким. Она заслуживает лучшее.
Он знает, что его действия — это не просто помощь Саянжу, но и защита Летиции.
Кайл, используя свою магию и готовность на необычные меры, даёт Саянжу передышку, но это лишь временное решение. Саянж должен найти способ справиться с своей болью и потерями, иначе он рискует потерять себя.
Кайл, некогда могущественный маг, чьё имя внушало страх и уважение, теперь оказывается в роли няньки, уговаривающей Саянжа уснуть и даже готовой подтереть слёзы. Это резкий контраст с его прежним образом, и он сам задаётся вопросом: "Как я до этого докатился?" Сова пряха черт её дери.
Кайл всегда считал себя выше обычных людей. Его магия, его знания, его способности делали его "нечто большим" — не дьяволом, не богом, но существом, которое стоит выше человеческих слабостей. Он был тем, кто мог управлять стихиями, кто мог сломить волю любого, кто мог заставить сов замолчать своим взглядом. Но теперь он оказывается в ситуации, где его магия и могущество бессильны перед человеческой болью и усталостью.
— Как я до этого докатился? Я, Кайл, который мог сжечь целый город одним жестом, теперь уговариваю Саянжа уснуть и подтираю ему слёзы?
Но в глубине души он понимает, что это не слабость. Это нечто большее. Это человечность, которую он так долго отрицал.
Кайл, который никогда не пел колыбельных, теперь готов сделать это ради Саянжа. Это не просто жест дружбы, хотя он будет утверждать что это контракт его заставил. Он больше не тот холодный, расчётливый маг, который смотрел на мир свысока. Он стал тем, кто готов быть рядом, кто готов помочь, даже если это означает опуститься до "глупостей".
— Если бы мои враги увидели меня сейчас, они бы умерли от смеха. Кайл, поющий колыбельную.
Но он знает, что это важно. Он знает, что это то, что нужно Саянжу.
Кайл, который никогда не интересовался бытовыми вопросами, теперь задумывается о ремонте в комнате императора. Он понимает, что окружающая обстановка может влиять на состояние Саянжа, и хочет сделать всё, чтобы помочь ему.
— Может, стоит поменять обои? Или добавить больше света? Что, если это поможет ему чувствовать себя лучше?
Саянж, который всегда был опорой для других, теперь нуждается в помощи. Его кошмары, его тревога, его усталость — всё это делает его уязвимым. Кайл видит это и понимает, что должен быть рядом.
— Он всегда был сильным. Но даже сильные нуждаются в поддержке.
Он знает, что его действия — это не просто помощь Саянжу.
Кайл медленно обходит комнату, его взгляд скользит по мрачным стенам, тяжёлым шторам и минималистичной мебели. Он понимает, что этот интерьер не просто неуютный — он угнетающий. Это не место для отдыха, это место, которое только усиливает тревогу и усталость.
— Нужно больше света. И цветов. И, может быть, ковёр. Что-то...
Он знает, что это звучит нелепо, но он готов на всё, чтобы помочь Саянжу. Он представляет, как комната преображается: светлые стены, мягкие ткани, может быть, даже несколько картин или гобеленов. Что-то, что напомнит Саянжу о свете, а не о тьме.
Среди всех этих мыслей о ремонте и заботе о Саянже, Кайл вдруг ловит себя на странном желании:
— Как же хочется пудинг. Вишневый.
Это маленькое, почти детское желание заставляет его улыбнуться. Он понимает, что даже в самые тяжёлые моменты жизнь состоит из таких мелочей. Пудинг — это не просто еда, это напоминание о том, что даже в хаосе можно найти что-то хорошее.
— Вот я, маг, который мог бы уничтожать, а мечтаю о пудинге.
Но он не знает, что это нормально. Это часть его человечности, которую он так долго отрицал.
Кайл вспоминает о старой лютне, которая пылится где-то в углу на столе. Он давно хотел её починить, но всё никак не находил времени. Теперь, глядя на спящего Саянжа, он понимает, что, возможно, это и есть тот самый момент.
— Надо будет починить. Может, даже сыграть что-нибудь. Если Саянж решит петь то он оглохнет. Хоть он его и не слышал в пении он уверен.
Что его голос подхриповатый и неуверенный в пении, только Сетирия любила такой, наверно.
Он знает, что музыка может быть мощным инструментом, который поможет успокоить не только Саянжа, но и его самого.
Кайл смотрит на спящего Саянжа и понимает, что скучно сидеть и ждать, пока тот проснётся. Но у него есть план. Как только настанет утро, он сгонит всех архитекторов и декораторов, чтобы они превратили эту тюремную камеру в уютное пространство.
— Ни одной тени тюремной обстановки не оставлю.
Сидя рядом со спящим Саянжем, Кайл чувствует, как на него накатывает скука. Он не привык к бездействию, и это заставляет его нервничать. Но он знает, что должен быть рядом, даже если это означает просто сидеть и ждать.
Кайл решает найти способ развлечь себя. Он вспоминает о трактатах великих о человеческих сердцах, которые он когда-то читал. Но сейчас они кажутся ему слишком скучными.
— Самое время для трактатов великих о людских сердцах. Может, роман?
Он понимает, что даже роман не сможет развлечь его в этот момент. Его мысли возвращаются к более приземлённым вопросам.
Кайл смотрит на диван и пол, пытаясь решить, где ему устроиться на ночь. Диван кажется более комфортным, но он не хочет оставлять Саянжа одного. Вдруг он решит что умеет летать? Пол, с другой стороны, неудобен, но он будет ближе к Саянжу.
— Диван или пол? А может, кровать?
Он знает, что выбор кровати вызовет переполох.
Кайл представляет, как слуги увидят его, спящего рядом с императором. Слуги начнут шептаться, а потом и вовсе распространят слухи по всему дворцу.
— Угу, всего то прилёг с Императором.
Кайл понимает, что дамы высшего света не упустят возможности обсудить этот "скандал". Они начнут строить догадки, сплетничать и, возможно, даже сочинять небылицы.
— Дамы высшего света из него делать будут не знамо что.
Кайл, после минутного размышления и внутреннего смеха над возможными слухами и переполохом, которые он может вызвать, решает не усложнять себе жизнь. Он понимает, что всё это — лишь временные трудности, и что главное сейчас — это помочь Саянжу и самому не сойти с ума от скуки. Он выбирает пол, но с комфортом: берёт подушку с дивана, чтобы было мягче. Его мысли возвращаются к более приземлённым и простым вещам: пудингу, отдыху и прочим требованиям.