МЫШЕЛОВ

Свеча на окне, полыхнув, задымила. «Ещё один», – подумал мальчик. Он вытянул руку, и его по-детски пухлый палец сковырнул остатки пыльцы с обгоревшего крыла мотылька.

– Ты всё прочитал? – скрипнул над самым его ухом голос отца.

Мальчик втянул голову в плечи:

– Почти, - мотылёк был спрятан под стол.

– Уже битый час сидишь, – мужчина выпрямился. – И ни страницы не перевернул.

Мальчик скривил губы. Держа одной рукой насекомое под столом, второй он не спеша избавлял его от крыльев.

Мастерская была залита тусклым жёлтым светом. В дальнем углу подвывал тёткин граммофон. Воздуха здесь почти не было - болезненный ребёнок, закрытые наглухо окна.

Веки мальчика то и дело наливались свинцом. Со сном он боролся из последних сил.

– Читай-ка вслух, Николай, – приказал отец, опускаясь на стул напротив.

– Да я почти...

– Читай! – повторил мужчина.

Он вытащил из-под стола железный ящик и выжидательно уставился на сына. Коля вздохнул и, ослабив пальцы, позволил выскользнуть остаткам насекомого.

– «Часть первая. О числах целых. Нумерация или счисление...»

Отец резким движением вывалил на стол содержимое ящика. Пружины, шестерёнки и другое отцовское добро покатилось по деревянной столешнице. Коля поднял учебник, спасая страницы от ржавого железа.

– Продолжай, – велел мужчина, разглядывая своё богатство.

Его пальцы принялись перебирать запчасти. Мальчик вернулся к чтению, стараясь не слышать назойливого звяканья.

Мужчина поднялся. Подошёл к станку у стены и опустился на корточки. На полу стояло последнее его творение - заводная кукла с пышными мягкими кудрями. По задумке она неторопливо кружилась по комнате, танцуя под холодный шкатулочный перезвон. Чуть согнутые в локтях руки по-очереди то поднимались то опускались. Деревянное тельце ещё не было упаковано в платьице, а потому все шестерёнки блестели в оконце на животе.

«Любава», – такое название дал игрушке отец. Он был доволен своим детищем. Хоть оно и не было таким выдающимся изобретением, как Мышеловы, ходячие магазины или Мёртвые псы, но обещало хороший заработок. А там, если деньги хлынут рекой, то он уж даст себе волю, покажет всей столице, да и всему миру, что он не просто какой-то никчёмный кукольник, а настоящий творец. Он создаст ещё свои паровые "умные" машины, в его голове роились множества идей. Сам Патриарх дарует ему орден за заслуги перед империей.

А пока, пусть будет деревянная кукла. Она уже очень нравилась его сыну, а значит понравится и всем детям. Она требовала хорошего ценника. Да только работала неисправно.

Механизм время от времени заедал. Кукла замирала в середине, а порой и в самом начале круга. Музыка переставала играть, руки застывали на месте.

Коля дочитал страницу и умолк. Где-то в небе раздался гудок дирижабля. Мальчик повернулся на звук. Отец вскинул голову:

– Ну?

– Дальше задачи, – сообщил Коля.

– Так решай.

Мужчина принялся заводить игрушку. Закрутил ключ до предела и опустил её на пол. Кукла зажужжала. Заиграла металлическая мелодия.

Коля оторвался от книги. Тонкие деревянные ножки сделали первые танцевальные па. Любава повернула к нему лицо, и Коля увидел большие синие глаза, нарисованные твёрдой отцовской рукой.

Щелчок.

Мальчик прикусил губу.

Механизм захрипел. Кукла начала подтормаживать. Движения стали нечёткими. Ещё через пару мгновений музыка стихла совсем. И игрушка замерла.

Мальчик перевёл взгляд на отца. Тот стиснул губы. Постоял немного, глядя перед собой. Затем поднял Любаву с пола и отвернулся.

За окном зашелестел дождь. Мерное постукивание капель убаюкивало Колю. Побеждённый дремотой, он смежил веки.

Он обнаружил себя в гондоле дирижабля. Яркое солнце светило в большие окна. Переливисто играла музыка.

Внизу проплывали крыши домов, осенние деревья с редкими листьями. Красными, желтыми.
Все было таким мелким, игрушечным. Как в книгах про воздушных пиратов, которые Коля часто читал, забившись между стеллажей в книжной лавке.

Таким все было настоящим, взаправдашним.

Мальчик прилип носом к стеклу. И вдруг на парковой аллее он увидел его. Лучшего друга, в той белой рубахе, что была на нём в день их последней встречи. Она ярким пятном сияла в сумеречном полумраке Александровского сада.

Андрей, щуплый и длинноносый, задрал голову и смотрел прямо на Колю.

Музыка стихла.

Губы Андрея шевелились, но Коля не слышал, не мог слышать, что он говорит. Он навалился на стекло с такой силой, будто хотел выдавить его.

– Андрей! – закричал он, но из горла не вырвалось ни звука.

Стихло хрипение двигателя. Гондола задрожала.

Коля оторвался от окна и обернулся. Пассажиры застыли на своих местах. Казалось, все люди, что его окружали перестали даже дышать.

Дирижабль сильно качнуло. Мальчика приложило головой об стекло.

Судно стало резко снижаться.

Коля отстранённо наблюдал, как быстро и необратимо приближались тёмные парковые дорожки. Кроны деревьев. Фигурка лучшего друга.

Судно летело прямо на Андрея. Падало до тех пор, пока с треском не столкнулось с землёй.

Оглушённый резким звуком мальчик дернулся.

Свет в мастерской на мгновение ослепил его. Сморгнув остатки сна, он растерянно огляделся. И упал на колени:

– Ох, нет!

На свету поблескивали разбросанные ударом детали механизма. Кукольное тельце, согнутое в поясе и расколотое, покоилось на тёмных досках, как выброшенное на берег потерпевшее крушение судно.

За дверью послышались торопливые шаги, и в мастерскую заглянула молодая женщина. Она окинула взглядом комнату, задержавшись на сидящем на полу ребёнке.

– Илья, у вас всё в порядке? – тихо спросила она.

– Да, – резко ответил мужчина, отшвырнув сапогом отлетевшую кукольную голову.

Женщина вздрогнула.

– Николаше пора спать, – осторожно начала она.

– Он ещё не закончил.

– Уже двенадцатый час, нам завтра в лавку...

– Аня! – рявкнул мужчина. – Он ещё не закончил!

Переступив с ноги на ногу, молодая женщина плотнее запахнула шаль. Не решившись перечить, она кинула на сына извиняющийся взгляд и выскользнула в коридор.

Отец повернулся к Коле, и тот отпрянул, испугавшись его горящих яростью глаз.