Астрид

Шелест листьев под ногами. Шум ветра, колышущего остатки пышных крон деревьев. С мокрых листьев медленно падают капли и попадают в лужи. Холодное солнце, кажется, только встало, но уже склоняется к закату и окрашивает всё в бледно-оранжевые оттенки. Я и доктор Алеев прогуливаясь вдоль дорожек в одном из парков города. Он хотел спросить о моём самочувствии и выбрал для встречи парк, ведь мне полезно гулять на улице. Мы разговаривали тихо, скупо, без особых красок, подробностей. Он спрашивал, а я отвечала. Рассказала про свой почти обморок, когда увидела Сэма, про состояние после смертельного известия и про странные сны. Потом он спросил о том, темнеет ли у меня в глазах, тошнит ли и как тело реагирует на нагрузки.

— Чтобы укрепить мышцы и приспособить тело к работе, советую пойти в зал. Но заниматься пока без веса и не особо увлекаться кардио-упражнения. Я напишу тебе номер тренера для тех, кто восстанавливается после больницы, травм позвоночника, переломов, инсультов и ком. Позвони ему, ладно? — протягивал мне врач желтоватую бумажку.

   Я невнимательно кивнула, запихивая бумажку в карман. Руки без прослойки жира под кожей быстро замерзали даже в карманах. Ничего не могла с этим поделать.

— И ещё я выпишу тебе новые рецепты для лекарств. Дам тебе новые антидепрессанты и ещё курс всех старых таблеток выпьешь. Думаю, ближайшие пол года ты их полностью будешь пить, а там посмотрим. — он передал мне ещё несколько бумаг в файле, которые я приняла без особой охоты.

— Я устала от них. — признаюсь полушепотом, хотя и так пью далеко на всё, что выписывают. Хотя учитывая то, что даже сейчас меня бьёт окном и болит голова, уже давно пора начать ценить здоровье.

— Чем быстрее ты восстановишься, тем скорее перестанешь их принимать. — улыбнулся мне доктор Алеев, показывая большой палец. — Встретимся через неделю, на анализах.

— Да, до скорого. — Поспешно сказала я, нетерпеливо махнув рукой.

— Может, тебе вызвать такси?
   Я мотнула головой, отказываясь. После мы попрощались и я радостно побежала по городу. Здесь я должна была встретиться с кое-кем особенным. Я очень переживала, но понимала, что не избегу этого. Сегодня должен был состояться «семейный ужин» в одном из ресторанов. Во-первых Феликс хотел сообщить родителям о беременности Элизы и познакомить их с малышкой Евой, а во-вторых сами родители хотели что-то сообщить. По им словам, это что-то невероятно важное. Сомневаюсь, что важнее чем наши известия. Мне нравились улочки старой части нашего города. Здесь всё было таким вычурным, старым, историческим, важным… Каждый уголок был пропитан важными событиями, каждый уголок пах тысячами литров кофе и вина, выпить здесь. Подумать ведь только: по той дороге, о которую ломаю свои ноги на узких каблуках я, так же стирали подошвы и дамы в пышных платьях, и мужчины в фраках.

   Тут мешали здания разных стилей: готического, рококо, викторианского, ренессанса. Они располагались вокруг города, словно слои. В самом центре были самые старые постройки, затем всё новые и новые. Так и обрастает наш город. Уверена, что однажды на окраинах будут высится взлётные посадки для межгалактических кораблей. Надеюсь, что эта кривая брусчатка  пролежит здесь до того времени, а не превратиться в пыль. Иначе как наши пращуры узнают о прошлом?

   В этом районе находился один чудесных ресторан с ценами выше потолка. Именно сюда я направлялась. Я оделась в красивое платье красного цвета, которое облегало грудь (которая заметно уменьшилась после комы, черт возьми!), бёдра (туда же) и в самые неудобные туфли, которые только могло придумать человечество. Думаю, они были созданы исключительно для красной дорожки, а не для кривых изгибов тротуара. Я оглядела беловато-желтое здания эпохи возрождения, и вошла в широкий проем двери, видимо, приспособленный для кринолинов дам из времен барокко.

— Ну наконец-то. — встретил меня брат возле входа, беря под руку, словно лучшую подружку. Он помог мне снять верхнюю одежду и провёл мимо придирчивых взглядов официантов и посетителей. Внутри было ещё красивее: Потолок заканчивался светлым куполом с фреской какого-нибудь Микеланджело. На ней были изображены полуголые тела, деревья, вода. Наверное, здесь был изображён особенно искусный библейский сюжет, но я никогда не умела их читать. Где-то там, под потолком, висела хрустальная люстра, под ногами была скользкая плитка, в углу играли музыканты. Всё как положено для заведения, где стакан воды стоит как число с двумя нулями.

— И тебе привет. Я сильно опоздала? — я прикусила губу, а потом вспомнила о помаде.

— На двадцать минут. Отец рвёт и мечет. Наш стол вон там. Скорее. — он махнул рукой в неопределенном направлении и тут же повел меня туда. И правда, ужин был давно накрыт, но все ждали только меня. Я быстро приметила пустое место и молчаливо заняла его. Отец напряжённо взял вилку и нож и отрезал кусочек своего блюда, нахмурившись так сильно, что брови могли сростись.

— Всем доброго вечера и приятного аппетита…— виновато пробубнела я и уставилась в тарелку. Ризотто. Неплохо.

— Что ж, мы уже успели сообщить родителям обо всем, Астрид. — осведомил меня Феликс тихо.

   Я тут же отыскала глазами девочку. Она растерянно смотрела на своё блюдо и не понимала с какой стороны к нему подступиться. Или думала о чем-то своём. Я ей сочувствую в какой-то степени.

— Паршивка. Посмела опоздать, так ещё и милости желает. — услышала я слова отца. Мог бы хотя бы из вежливости промолчать.

   Я не собиралась оправдываться, ведь только унижусь, но в итоге станет только хуже. Ему ничего не докажешь. Никогда. Ведь есть только две точки зрения: его и второстепенная.

— Поздравляю тебя с беременность, Элиза. Может, хочешь на пару недель поехать в наш особняк? Там и воздух лучше и внимания тебе будет достаточно. Отдохнешь от домашних дел? — моя мама, сцепив алые, тонкие губы в полоску, положила нежную худую руку на руку Элизы.

— Я бы с радостью, но пока нужно смотреть за Евой. Может, мы приедем все вместе? — улыбнулась девушка, но после этой фразы моя мать смялась, а над столом пролился флакон неловкости. Я не была дома четыре года. Отец не хотел бы видеть меня там снова, это написано на его недовольном лице. Тем более он не очень в восторге от чужих или гостей. Таких как Ева, например.

— Плохая идея, Маргарет. — заворчал отец на мать. Она снова театрально вздохнула и закрыла лицо ладонями, содрогаясь от фальшивого плача.

— Ах, плохая? Почему мы все не как семья, Адам? Нам нужно принять наших детей такими, какие они есть! Это мы виноваты, что они такие. Мы. Мы и только мы, Адам! Мы так их воспитали. Так хватит же играть в Монтекки и Капулетти и давайте жить дружной семьёй! — разрыдалась моя мать.

   За столом повисла молчание, а отец обнял маму и погладил ее по спине. Они была как всегда – в превосходном зелёном платье с оголенной спиной и с изумрудными серьгами в ушах.

— Успокойся, Маргарет. Я лишь переживаю ха то, в чьи руки попадут акции моей компании, после нашей кончины. — совершенно другим, нежным голосом, каким только влюбленный мужчина может говорить со своей женщиной, сказал отец.

   Но эта фраза не расслабилась обстановку, а наоборот – усугубила. Ева вертела головой во все стороны, не понимая на чьё лицо смотреть, ведь у всех раззинулись рты и побледнела кожа…

— Что ты говоришь такое, папа? — пожал голос Феликс.

— Какой ещё кончины? Ты умирать собрался? — нашлась и я, откинув ложку с ризотто куда подальше, ведь сейчас меня просто стошнит.

— А тебе уже не терпится, да? — процедил парач за что получил новый мамин всхлып и устало прикрыл глаза. — Конечно нет. Мы с Маргарет уже не молодые, а компанию нужно на кого-то оставить, когда мы оба устанем от руководства. Знаете, не хочется полоумную старость встречать в кресле директора и с ручкой для подписания бумаг в руке. Можно натворить таких бед, что вам ещё годами придётся расплачиваться за наши ошибки.

— И вы поэтому решили… — полушепотом начала было я, но грубый папин голос прервал меня.

— Мы написали завещание. — и снова мамин всхлып, громче прежнего. — Не хочу, чтобы вы ждали переломного момента, и убивали друг друга, поэтому мы расскажем условия завещания.

— С чего ты решил, что мы с Астрид будем убивать друг друга? Мы более, чем дружные. Верно? — Феликс посмотрел на меня смущенно.

— Когда дело доходит до денег, то всякое может произойти. Не перебивайте меня, пока у меня есть силы, чтобы сказать это… — он словно глотнул тяжелый ком, подарил каждому острый взгляд, особенно засматриваясь на малышку Еву которая тем временем вжала голову в плечи.— В общем, компанию мы поделили на две части. Тебе, сын мой, достанется 75% акций. А тебе, Астрид, 10%. Остальные проценты разделены между акционерами. Дом достанется вам обоим, вместе с 90% имущества. Так же у нас есть три разных банковских счета и мы решили разделить их для всех. Один достанется тебе, Феликс, и твоей семье, второй тебе, Астрид. А третий мы оставим себе пока, чтобы до смерти хватило на достойную жизнь.

— От… — снова попыталась, я, но опять была перебита.

— Не мешай мне, пока я говорю. Просил же! Сейчас я скажу самое главное. Условия. Они тоже имеются. Феликс, ты сможешь получить  наследство лишь когда заработаешь первый миллион. Но ты уже заработал его, так что свою часть можешь забирать смело. Но для Астрид условия иные. Ты должна выйти замуж и лишь тогда получишь своё.

   Я закатила глаза и откинулся на спинку стула.

— Ну спасибо отец, загнул так загнул. Я тебе благодарна. Невероятно. Классно придумал. Офигительно. Спасибо. — я подняла два больших пальца вверх без особого энтузиазма.

— Я не могу по-другому. Выйдешь замуж – получишь. Думаю, муж твой правильно деньгами распорядиться сможет. Может, компанию свою откроет или вложит в дело своё. И делом этим тебя всю жизнь кормить будет. — слова отца были острее лезвия.

— Не нужны мне твои деньги. Забирай всё. Может, труну золотую себе на эти деньги купишь или памятник мраморный поставишь над могилой. — надулась я.

— Астрид, — схватилась за сердце мама. — Что ты такое говоришь? — снова в уголках глаз появились слёзы.

— Ну ладно. Пусть тогда деньги забирает Феликс. У него скоро ребёнок родиться. Да и Ева теперь с ним живёт. А я точно смогу о себе позаботиться. — я пихнула тарелку и сгорбила спину. А ещё и старалась одеться прилично, чтобы родным не было стыдно за меня в таком заведении!

— Меня не хочешь спросить? — нахмурился брат, но я проигнорировала его слова.

— Благодари, что я вообще решить что-то тебе отдать, когда мы с матерью писали завещание. Но ты ведь моя дочь и я люблю тебя. Я лишь хочу о тебе позаботиться и беспокоюсь о будущем. Боюсь, что когда меня не станет, то некому будет переживать о тебе. — говорил отец откровенно, но таким тоном, словно присуждал мне смертную казнь.

— Ох, поверь, будет кому. Я вообще-то замуж выхожу. Вот как. — вырвалось у меня прежде, чем я успела закрыть рот. А потом медленно, вместе с тишиной, наступившем над столом, пришло и осознание сказанного.

   Элиза, которая до этого уплетала за две щеки, не особо наблюдая за разговором (наверное, уже начинает есть за двоих), теперь выронила ложку из рук. А как не меня смотрел Феликс! Про брови отца, вновь съехавшие друг к другу, я вообще молчу. Губы мамы начали истерично трястись. Зря я это сказала, очень даже зря… Эти слова всегда есть предзнаменованием о том, что далее будут весьма интересные последствия м уроком о том, что язык нужно держать за зубами. Но я ведь даже не дала согласие! Черт, с ведь я даже не собиралась его давать! Завтра истекал срок данной мне недели и я совершенно точно знала, что откажу Магнусу, а теперь…

— Где здесь туалет? — застенчиво спросила Ева. Наверное, она ждала затишья в нашей перепалке уже давно.

— Я отведу тебя… — я тут же подорвались с места, чтобы сбежать от этих жгущих пар глаз ходя бы на пару минут, оттянуть момент истины.

   На девочке тоже было милое, чёрное, бархатные платье, а волосы Элиза умудрилась собрать в две косички.

    Я отвела малышку в туалет с мраморный полом, стенами и зеркалом в золотой рамке, а сама вышла оттуда, пообещав, что подожду снаружи. Глухая классическая музыка дурманила голову. Что я наделала? Как теперь оправдываться? В своём платье мне вдруг стало неуютно, я ощутила себя слишком открытой, словно окно зимой, и захотелось тут же сжаться в комочек, дабы только не ловить на себе взгляды. Мне нужно было срочно погрузиться в родные джинсы, в родную кофту приобрётшую мой запах. Поэтому я закрыла плечи руками, словно мне внезапно стало холодно, и максимально прислонилась к стене. Ещё немного и я бы подвинула стену.

   Дверь, выходившая из мужского туалета открылась и оттуда вышел парень, поправляя цветной свитер. Я раззинула рот, уставать на его затылок.

— Аксель? — вскрикнула я тихо, чтобы никто больше не услышал.

   Он поднял на меня голову, расцветая улыбкой.

— Здравствуй. Что ты тут делаешь? — изумился он.

— Я… У нас ужин здесь, а… — я оглядела его яркий вид. Как я могла не заметить его в зале? Он точно выделялся бы из толпы, если бы был там.

— Я? А я тут с Магнусом. У нас сделка в ВИП-зоне. Я вообще не должен здесь быть. Скука смертная. Ненавижу сделки. Но половина «Bird building company» моя. — он пожал плечами как-то виновато и небрежно. — А вообще с туалета выхожу.

— Это я вижу. — хихикнула я и тут же вспомнила статью в журнале о парне. Тогда я испытала к нему отвращение. Сейчас оно было не таким сильным, но прильнуло ко мне волной тихой тошноты.

— Слушай, мне тут птичка на хвосте принесла, что у вас с моим братом что-то типа муток. Верно? — он сделал шаг ко мне. Было бы куда отступать – отступила бы, но сзади в меня уперлась стена с красивой, роскошной лепниной.

— Почему у него не спросишь? — помрачнела я.

— Спрашиваю, но он молчит. Характер у него, видите ли, границы личные… — он словил прядь своих волос и делал романтичный завиток. Не было в этом движении ни доли шарма.

— Значит, мой ответ такой же. — пожала я плечами.

— Значит, буду считать, что это правда. Будь это не так, ты бы возмутилась.  Девушки любят возмущаться. — он сделал ещё шаг ко мне и теперь я смотрела на него снизу вверх. — Что ж, раз это так, то я хочу поздравить тебя…

   Он начнутся ко мне и склонил голову. Руки тут же упали мне на талию, легко сжали. Но я вовремя разгадала его намерения и выставила руки вперёд, отвернулась, не дала коснуться губ, не дала себе вдохнуть его запах, не дала забыться нам обоим. Это показалось мне каким-то неправильным, порочным, словно я совершала измену, хотя изменять было некому. Магнус? Мне не важно что он думает. Но если не важно, то почему я чувствую себя так? Раньше мне нравился сладкий привкус и такой девичий запах Акселя. Наверное, я бы не отказала ему. Что изменилось? Может, пару лишних карт открылось и парень не кажеться мне таким идеальным.

— Прости… Отойди. — оттолкнула я его.

   Он вопросительно подняла бровь, отошёл на пару шагов и сложил руки на груди.

— Воу. Мой тебе респект. Верная ты девушка, получается. Что ж, это похвально. Жаль, что я верным таким быть не могу. Ни по отношению к брату, ни по отношению к… Парню своему. — выдохнул он.

   Я округлила глаза.

— Прости но… Парню?
Теперь пришлось взглянуть на него под другим углом. Вся эта яркая одежда, сладкие духи, поведение, увлечения…

— О, да… Не рассказывал о нём прежде почему-то. Надо было сразу тебя предупредить. В общем, влип я в отношения уже давно. — он засунул руки в карманы так непринуждённо.

— Тогда зачем ты… Мы… Целовались? — недоумевала я.

— Ты имеешь ввиду, зачем я тебе внушал, что ты мне нравишься? — он подошёл ко мне, тоже облокотившись о стену. — Извини за это, но не умею я скрывать свои чувства. Ты же правда мне нравишься. Конечно, люблю я Логана, но это же не мешает мне испытывать симпатию?

— Мне обидно за него. — я немного подвинулась в сторону, проводя спиной по рельефной лепнине.

— Я бисексуал. Тем более, у нас с ним свободные отношения. — пожал он плечами.

— Но всё же отношения. — покачала я головой.

   Двери женского туалета открылась и оттуда вышла Ева с мокрым пятном прямо посреди платья. Наверное, забрызгалась пока умывалась. Она оглянулась по сторонам, заметив меня рядом с Акселем. Её карие глаза опасно свернули в его сторону.

— Пойдём обратно, Ева. — подошла я к ней, а потом обернулась к Акселю. — Передай брату, что нам нужно встретиться, чтобы всё обсудить. Он знает о чем я. Скажи, что я сижу на двадцать восьмом столике.

   Затем мне пришлось вернуться за стол, где меня ждали недоуменные взгляды родных. Нужно было несколько раз вдохнуть воздух со свистом, сквозь зубы, прежде чем начать собирать слова в предложения у себя в голове.

*

   Их глаза ждали объяснений. Точнее, объяснений ждали их уши, но по глазам было видно, что они в них очень нуждаются. Тем временем эти самые объяснения, собравшись в огромный словесный ком в моей голове, начали медленно от меня ускальзывать, катиться вниз по горке, скрываться где-то очень далеко, глубоко. Я молча села за стол. Сопровождением мне были не очень слышные мотивы классической музыки, но ни единого слова.

— То есть, ничего сказать не хочешь? — процедил папа. Я заметила, как сильно он сжал вилку в руках. Не будь та столь крепкой, не будь она из серебра и железа, уверена, что он погнул бы ее. Интересно сколько такая стоит? Не думаю, что отца в этот момент волновала бы цена. Хотя цены его уже давно перестали волновать.

— Давайте продолжим ужин. — сказала я, взяв в руку столовый прибор и пропихивая в себя уже остывшую еду. Не знаешь что сказать – ешь. Твой рот будет занят и никто не осмелится забрать у тебя еду. Особенно, если твоя отметка веса на «дефицитной», как у меня.

— Надеюсь, что ты это сказала не просто так, Астрид Либеро… Иначе я зря только что довёл себя до тахикардии. — грозно сказал папа.

   Ещё немного воздуха. Ещё немного еды. Ещё немного мыслей. Ещё немного времени. И молчания.

— Ладно. Сейчас к нашему столу подойдёт человек, который… В общем, мне нужно… Точнее, вам нужно с ним… Хотя это не совсем обязательно, но…

— Не мямли. Зачем я платил за твоего учителя по ораторству? — снова отец, ведь остальные предпочитали молчать. Я их понимаю, ведь и сама не знаю что сказала бы в таком случае.

    Помню, как сбегала с его уроков. Ненавидела их больше всего в жизни и даже не пыталась себе внушить, что люблю их, как делала с иностранными языками. Языки-то мне помогут хотя бы на работу устроиться, а ораторство? Кому оно нужно сейчас, если можно нанять человека, который напишет тебе текст, а ты его красиво прочитаешь.

— Здравствуйте. — услышала я голос Магнуса. Он подошёл сзади и все взгляды моих родственников тут же устремились на него. Хорошо, что я не видела его. Но плохо, что чувствовала запах и видела тень, нависшую над моей тарелкой. А ещё ощущала его как-то пространсивенно, чётко ловила очертание силуэта, знала в чём одет и как уложены волосы.

— Магнус, привет! Ты тоже здесь? — встав со своего места, мой братец протянул парню руку.

   Мистер обиженный (как же давно я так не назвала его) сначала поздоровался с мужской половиной нашего собрания, а потом поцеловал руки матушки и Элизы, забавно улыбнулся Еве и тоже поцеловал крохотную руку исхудавшей девочки. Меня только пропустил. Наверное, специально. Но я сама встала с места и подошла к нему. Ком по прежнему не давал мне высказаться.

— Да. Кажется, ты звала меня, Астрид? — обратился он ко мне.

   Тут же внимание родителей снова получила я. Что за напасть?

— Я лишь… Лишь хотела… — Я прикусила губу и зажмурилась. — Это и есть мой жених. Да, я выхожу замуж за Магнуса. Вот так вот.

   Парень не ожидал от меня такого и теперь тупо уставился куда-то над моим ухом.

— Удачно ты на работу устроилась, сестра… Ничего не скажешь… — подал первым голос брат и я готова была придушить его. Родители не знали о работе и о моём начальнике. Что же они подумают теперь? Пускай с Магнусом они знакомы, но в прошлый раз их общение, мягко говоря, не задалось.

— А вот сейчас… — встал с места и будто увеличился в объёмах отец. Стало немного жутко. Такие эмоции он у меня ещё с детства вызывал. Вроде выросла, но эмоции остались. — Я бы хотел услышать рассказ полностью. Что всё это значит?

— Это… Это твой босс? — схватилась за сердце мать. — Ох, Адам. Посмотри как они смотрятся друг с другом и закрой поганый рот наконец, пока не испортил дочери будущее из-за своих предрассудков.

— Я-то молчу. Но они познакомились меньше месяца назад. Это меня и напрягает. По любви что-ли сошлись? Так я за тобой, Маргарет, три года бегал, а ты носом вертела. А Астрид у нас вообще девушка очень избирательная. Хоть где-то она проявляет ответственность. По расчёту? Никто не беден и не нуждается в деньгах настолько, чтобы жениться за деньги. Остаётся одно, Маргарет. И это не сильно радует. — говорил папа матери, но глаза вонзил в меня. — Залетела, значит, наша дочь?

   Я замерла от шока уже в который раз за последние пять минут, а потом вспыхнула новой волной обиды, как уголёк потухшего костра.

— Так вот какого ты мнения обо мне! О, спасибо, отец! Я тоже доверяю тебе и знаю, что ты взрослый и осознанный человек! И, конечно же, никогда не делаю о тебе ложных выводов!

— Что вы, мистер Либеро, я вашей дочери и пальцем не коснулся. — встрепенулся и Магнус.

— Адам! Как ты смеешь такое говорить? — завопила звонким голосом мама.

— Здесь ребёнок, не могли бы вы выбирать слова? — нахмурилась даже Элиза.

— Замолчали все! Раскудахтались тут, как куры-несучки. Понял я. Но если не… Беременность, то что? Какие нитки связали вас обоих? — сверкнули опасно зрачки папы. — И вообще, что вы стоите, как на казни? Садитесь за стол. Нальем вина. «Antinori», надеюсь, пьёте, мистер Фадж?

— Мне и стоять хорошо. Сидячий образ жизни, знаете ли, веду. Дайте хоть постоять минуту. Ноги затекли. — смешным тоном заявил Магнус. — А женимся мы по любви, мистер Либеро. Правда, Астрид?

   Парень подошёл ко мне и положил руку на талию. От этого я не скривилась и даже не стало тошно. Я не вздрогнула, но покрылась мурашками. Он притянул меня к себе и мне пришлось тоже приобнять его, чтобы придать нашей пощёчину хоть немного романтичности. Свободы. А сама я считала удары сердец, которые совпадали. Даже сквозь его пиджак я чувствовала сердцебиение. Думаю, что это выглядело достаточно убедительно, ведь уголки губ папы чуть сдвинулись к потолку.

— Любовь с первого взгляда, папа. Но, знаешь, мы до свадьбы решили даже не целоваться. Это сохранит какую-то интригу и всё будет по правилам. — обезопасила я себя от возможного будущего, а потом захотела связать с языка свитер, ведь внезапно захотелось прильнуть губами к парню, закончить начатое. — Так что не переживай. Это точно не  из-за «круглого живота», папочка.

— Это кажется мне подозрительным, но так уж и быть, я поверю вам. Но даже не пытайтесь строить из меня дурака, вещь я внимательно за вами слежу. За вами двумя. — прищурился отец.

— Тогда зачем было устраивать скандал из-за наследства, Адам? Завтра же нужно объявить всему нашему кругу и СМИ про твоё решение! — радостно сообщила мать.

— Нет! Только не СМИ! — встрепенулась я. — Только не они!

   Ведь мы с Магнусом убегали от камер и пера журналистов, а родители собирались погрузить нас в это обратно?

— По своей практике могу сказать, что дела со СМИ лучше уладить самому и рассказать им выгодную для тебя правду, чем потом ловить в интернете выдуманный полоумными фанатиками бредовую ложь. — нахмурился папа.

— Простых людей всегда интересует жизнь тех, у кого кошелёк потолще. Будто бы хотят ощутить себя на нашем месте. Это жутко. — сказал Феликс.

— Мы должны всё подробно обсудить, поэтому, приглашаю тебя, сын мой, присоединиться к нашему обеду. — улыбнулась лучезарно матушка.

   Отказываться было бессмысленно, поэтому Магнус и не пробовал. Его посадили рядом со мной и налили вина, к которому тот и не притронулся до конца трапезы. Они обсуждали нашу свадьбу, то, как мы познакомились, наше будущее и будущее бизнеса отца. Ведь теперь его дело перейдёт мне. И Магнусу. Но мы не собирались настолько глубоко погружаться в замужнюю жизнь. Я не представляла себя на месте Элизы: воспитывающей детей, готовящей ужин, убирающей дом, встречающей супруга каждый вечер хорошим настроением.

   Супруг. Слово, которое всегда казалось мне чужим. Никогда это слово не имело отношение ко мне. Мой супруг. Мой муж. Дико. Наследство мне не особо нужно, но раз мы влипли в историю с СМИ, то нужно с этим что-то делать. Оформим фиктивный брак, я отговорю отца давать мне акции компании, а потом, через года два, мы разойдемся. Понимаю, что так будет лучше для меня, но внутри ощущаю лёгкое сопротивление.