Астрид

«I was listenin' to the ocean
I saw a face in the sand
But when I picked it up
Then it vanished away from my hands,down»
«Nobody Knows» Аврора Акнес.
     Боль волнами накатывала на моё тело, а потом снова отступала и пряталась в глубинах, словно выжидающий зверь. Мне ничего не снилось. Всё, что я помню — бесконечная темнота, в которой теряешь чувство пространства и времени и уже не можешь сказать где ты, сколько ты, что ты… Мне казалось, что прошло несколько тысячелетий с тех пор, как я барахтаюсь в этой темноте, хотя я не смогла бы сказать точно. Возможно, я тут минуту. Возможно, пару дней, возможно три столетия. Наверное, я умерла. Но где же Рай? Где же облака, Господь со своими проповедями, другие люди, золотые врата? Неужели, всё это выдумка? Это невозможно. Тогда, может, я в Аду? Тогда где же Дьявол? Где его черти, огонь и котлы? Может, настоящий Ад — это бесконечная темнота и боль? Даже не знаю что может быть хуже, чем остаться с этими двумя навечно. Я ведь никогда и никуда отсюда не денусь, не освобожу себя даже смертью, ведь я уже мертва. Что со мной произошло? Кажется, я заслужила свою смерть… Я не помню. Голова болела, тело ныло. Или это было не тело? У меня есть тело или нету? Может, я просто глупый дух? Насколько я помню, то душа человека должна ходить по земле ещё сорок дней я так почему же не я? Наверное, сейчас ночь, если так темно, холодно и больно.
     Из груди вдруг стало вырываться странное ощущение, оно пробивалось сквозь тьму, пробивалось сквозь боль, пустоту и отчаяние. Оно было как маленькая спасательная верёвочка. Я поняла, что это и есть то, что вытащит меня отсюда и схватилась за это чувство, пока оно не убежало дальше. Вот только я не до конца ещё поняла можно ему доверять или нет. Поможет оно мне или нет.  Было страшно и безразлично одновременно. И тогда эта верёвка резко потянула меня вверх — к неяркому свету. Но его свечение становилось все ярче. Ярче. ЯРЧЕ. Пока свет не ослепил меня и я не открыла веки…
     В глаза хлынул яркий свет. Даже слишком яркий для меня, поэтому я зажмурилась. Но, снова попав в тьму, я заставила себя открыть глаза вновь. Меня тут же обожгло и я почувствовала, как из глаз хлещут слёзы. Я хотела их вытереть, но не могла пошевелить рукой. Не могла и поэтому сильно испугалась — в сознании вдруг всплыл эпизод, как на меня мчится шустрая машина, сверкая фарами, как скользят шины по дороге и как раздается гудок… В голову закрался страх. Захотелось сейчас же увидеть все свои конечности — пересчитать их и понять все ли они целы. Почему я не могу пошевелить рукой? Почему так больно смотреть на свет? Почему так холодно? Почему я чувствую, как тело затекло? Зато боль отступила и я не могла не радоваться этому. Из-за этого я попыталась сосредоточиться и понять где я и кто я. Нет, я помню кто я, но вот местонахождение было определить немного сложно. Хотя, услышав откуда-то сбоку писк приборов, я поняла, что я в больнице. Я не могла это увидеть потому, что перед глазами стояло мутное стекло — зрение очень помутилось, невозможно было увидеть ничего, кроме белого светлого пятна. Зато я ещё услышала, как кто-то хлопнул дверью — сдавленно, словно из-под воды. А потом, так же сдавленно, как кто-то сказал:
— Вы меня видите? Вы видите меня? Слышите? — это был мужской голос. Мужской, грубый, но, словно очень родной и близкий мне голос.
     Я хотела как-то объяснить, что слышу, но не вижу, но не могла — только открыла губы, но из них ничего кроме воздуха и какого-то очень тихого хрипа не вырвалось.
—Я понял, слышите. — ответил голос. — Сейчас я проверю ваши показатели, ладно? Меня зовут доктор Алеев.
     Я почувствовала, как к руке кто-то прикоснулся. Не так чётко, как раньше, но слабое и неясное касание, словно через толстый пуховик. Из-за этого мой палец дернулся в рефлексе и я была безумно рада, что точно знаю о целостности хотя бы одной руки.
— Ох, это прекрасно, дорогая моя. Это прекрасно. Чтоб вы знали, ваш пульс в полном порядке, так же, как и давление. Об этом говорят мне показатели. Наверное, вы очень встревожены, но вы не переживайте. Ничего не бойтесь и не пытайтесь понять. Берегите силы. Сейчас ваш организм потребует еды, но, к сожалению, вы сможете есть точно ещё через пару дней. Пожалуйста, сосредоточьтесь на том, чтобы отдохнуть, а не на том, чтобы нервничать и боятся. Это будет истощать, а в вашем случае это нежелательно. Считайте, что ваше пробуждение — чудо! Считайте, что заново родились! Какое чудо… — всё бормотал доктор, не унимаясь, а потом я слышала вокруг себя ещё много шумной суеты, разговоров, пожеланий, шагов и шёпота. Но никто не объяснил мне что происходит, а я и не могла просить об этом… Я чувствовала себя беспомощной улиткой и знала, что этому врачу Алееву точно неизвестно ничего о страхе — его нельзя так просто взять и не чувствовать, ведь не ты сам выбираешь это. Наоборот, страх въедается в мозг и тебе от него никуда не деться.  
     Мне казалось, что я проспала сутки до своего пробуждения. Я чувствовала слабость, чувствовала головную боль и бессонницу. Но тем не менее очень скоро я снова провалилась в царство Морфея и никакая головная боль не стала мне помехой. Наверное, я и правда сильно устала за последнее время…
*
     Я сидела на кровати в больничной, чистой одежде. Мне сказали, что эту одежду мне передал брат, поэтому я не стала сомневаться о том, одевать ли её и даже ощутила лёгкий знакомый аромат его одеколона. Было приятно осознавать, что есть кому позаботиться обо мне в трудные времена. Сейчас я пыталась читать — почему-то это давалось мне очень сложно даже сейчас, спустя несколько недель после моего пробуждения. Хотя врачи утверждают, что я очень быстро иду на поправку, что тело очень быстро вспоминает навыки и восстанавливает себя. Наверное, это так. Я пробыла в коме три года, а проснулась лишь полторы недели назад. За это время я «научилась» ходить, даже по лестнице, восстановила зрение на 70%, неплохо вспомнила координацию и восстановила слух. Говорю, правда, ещё плохо. Да и физические нагрузки переношу не очень хорошо. И с едой бывают проблемы — то жевать больно, то желудок болит, то кишечник не до конца переваривает. Меня успокаивают тем, что скоро тело вспомнит всё, что было три года назад и заработает в нужном для него цикле. Я на это надеюсь.
    Не передать никогда то, что я ощутила, когда мне сообщили о трехлетнем сне. Я испытала шок. Я не могла в это поверить. Несколько минут я смотрела на врача, пытаясь понять шутит ли он. Но он не шутил, что оказалось самым ужасным. Он. Не. Шутил. После этого я ещё долго сидела на кровати и считала сколько жизни я потеряла, сколько могла бы пережить, сколько бы раз встала утром и сколько бы раз легла вечером… А самое главное — мне было двадцать три. А Феликсу, значит, двадцать восемь. С ума сойти… Я обязана была поздравить его с днём рождения три раза и должна была отпраздновать  своё столько же. Я очень жалела о том, сколько упустила. Но никуда от этого уже не деться. Так произошло.
    Я вглядывалась в размытые буквы, пытаясь разобрать хоть несколько строк. Нельзя было напрягать глаза, пока они восстанавливаются, но я очень хотела что-нибудь почитать. Мне не было чем заняться, поэтому почему бы и не открыть шершавые страницы? Сегодня я уже тренировалась ходить по больнице и даже не словила головокружений. Да и завтрак я смогла съесть почти весь, если раньше и двух ложек запихнуть в себя не могла. Из-за комы я похудела — лицо стало острым, а тело колкими. Мне это не нравилось, хотя я утешала себя, что в крайнем случае смогу стать моделью. А ещё я удивилась тому, насколько у меня отросли волосы. Теперь они струились ниже плеч, но выглядели больными. Больше не буду их стричь, потому, что слишком жалко.
    Кто-то ко мне постучался и я отложила книгу в сторону. Через пару секунд, видимо, не дождавшись моего разрешения, дверь открыли и в комнату вошёл…
     Я бросилась ему на шею и вцепилась, как в спасательный круг. Прислонившись к его плече, я позволила парочке радостных слёз скатится по щеке, ведь я была очень рада его видеть. Это был мой брат. Феликс. Со времени моего пробуждения мы не виделись ни разу, потому, что ко мне нельзя было пускать посетителей, ведь я была очень слаба. Наверное, ради этой встречи я и начала стараться рад скорейшим восстановлением. Феликс тоже прижал меня к себе и потом мы отстранились. На лице моём теперь сияла улыбка.
— Привет! — выдохнул он. — Ты выглядишь такой уставшей. С возвращением!
    Я заметила на его лице изменения — он стал старше, подкоротил волосы, а ещё пришёл сюда в футболке, длинном чёрном кардигане и деловых штанах. Похоже, в его жизни произошли кое-какие изменения. Надеюсь, что у него всё хорошо и даже пойму, если он вернулся к родителям.
— Спа-с-сибо… — насилу смогла я выдавить. Как я и говорила, говорить пока удается не очень хорошо.
— Как самочувствие? Я вот привез тебе кое-что. Посмотри. — брат протянул мне бумажный пакет и я поставила его на кровать, сияя не из-за него, а из-за того, что наконец вижу Феликса. И он улыбался тоже.
    Я открыла пакет и вытащила оттуда для начала пакет с фруктами, а потом небольшой тортик в картонной коробке. Увидев последнее, я вопросительно подняла бровь на брата.
— Решил, что нужно отпраздновать твоё пробуждение. Я очень этому рад. И ещё я пропустил три твоих дня рождения, поэтому этот торт в их честь. Знаешь, я сначала хотел разделить его с тобой, но, видя тебя, я подумал, что ты можешь съесть его сама. Если хочешь, конечно. — брат засмеялся, хотя мне было отнюдь не смешно.
— Н-не з-задир-рай меня. Спа-с-сибо. Я т-тоже рад-да. — продолжила я выдавливать слова.
— Смотри дальше, что я тебе принёс. — улыбнулся брат, кивая на пакет.
   Я снова залезла в пакет и вынула стопку одежды — какие-то джинсы, пару кофт и пижаму.  Он привёз столько одежды, будто я останусь тут на всю жизнь. Но я всё равно была рада этому.
— Р-раскажи о се-бе. — попросила я тихо и хрипло, имея  в виду рассказать о том, что происходило с ним все эти три года и засовалась на месте, удобно устраиваясь, чтобы слушать.
— Я не очень хотел, ведь сейчас ты должна думать только о себе. Но если ты хочешь, то расскажу. Вот что я люблю, так это разговоры. Хочешь спросить что-то конкретное? — улыбнулся Феликс.
— Проф-фес-сия… — прошипела я.
— Серьезно? Это всё, что тебя интересует? Я глубоко разочарован в тебе. — Феликс коротко засмеялся. — Архитектором я стал, как и хотел. Устроился на одну компанию… Не хочу пока рассказывать об этом. Через несколько дней, если ты продолжишь так же быстро восстанавливаться, то мне позволят тебя забрать… — Феликс неловко замолчал, будто не хотел говорит о чём-то.
    Я не обратила на это внимание и решила продолжить спрашивать.
— А ч-что за ком-па-ния? — я почувствовала боль в горле, там, где находились голосовые связки, но не показала этого. Достаточно и того, что сейчас брат смотрит на меня как на больное животное.
— Bird Building Компани. Мы занимаемся проектированием таких больших проектов как парки, торговые центры, районы, улицы, аллеи. Но ещё есть Литл Bird Building Компани, одна из главных веток компании — она занимается проектированием вилл, загородных домов, пентхаусов и в этом духе. Наш директор… Эх… Это брат парня, которого ты сбила… — Феликс поднял на меня виноватые глаза, будто пришёл сюда только чтобы сказать это.
    Мне понадобилась минута для осознания. То есть… Я сбила… Боже… Почему я не думала до этого о том, кто сидел в той машине из моих кошмаров? Она мелькала передо мной десятки раз, но ни разу я не думала… Какая я безответственная…
—Он… — хотела я вымолвить свою ужасную догадку, прикрывая рот рукой, но Феликс активно замотал головой.
— Нет-нет-нет. Он жив. Не переживай об этом. — перебил он меня.
    Но как я могла не переживать? Сердцебиение участилось в два раза, началась апатия. Почему я до сих пор сижу здесь, в больнице? Я должна быть в тюрьме и отвечать за свои поступки! Я не вынесу теперь с собой ни секунды. Я такая ужасная… Но ведь я не виновата. У меня треснула шина, поэтому я выехала на трассу и там был… Но ведь Люци должен был перекрыть перекрёстки. Если только… Если только я не свернула не туда! А ведь… А ведь когда я оборачивалась, то Сэм не ехал позади меня. Конечно, он не ехал, ведь гонки происходили на другой дороге! Не смотря на то, что в руках и так была дрожь, они стали дрожать ещё сильнее. Я спрятала их за спину, чтобы Феликс не волновался, не увидел этого.
— Что с ним?... — тихо спросила я. Не верила я в то, что парень просто встал и пошел после того, как произошла авария.
— Сейчас это не важно… — Феликс спрятал свой взгляд.
— Ч-что с ним, Фели-икс? — я нахмурилась. Мне нельзя было переживать, но если с парнем что-то случилось…
— Я не скажу тебе, сестрёнка. Когда выйдешь из больницы, тогда и узнаёшь, ладно? — брат тоже присел рядом, на край кровати. От него запахло духами.
    Феликс вздохнул, а я продолжила раздражённо дышать, раздувая ноздри и сверля его взглядом. Он даже и представить не мог что я сейчас чувствую. Я чувствую себя ужасным человеком. Мне даже показалось, что от стыда и страха я покраснела. А у этого парня ещё и есть брат… Может, даже родители и другие родные люди, друзья, любимые и близкие… Их всех я заставила переживать, бояться, может, даже кто-то из них меня ненавидит. Хотя, правду говоря, меня должны ненавидеть не только его близкие, а и мои близкие тоже. Я бы расплакалась, если бы рядом не сидел брат, но перед ним мне не хочется показывать слабость. Рядом с ним я чувствую себя защищённой.
— Я бы треб-бов-вала теб-бя рас-с-сказ-зать сейчас, но не-не буду. С-с-сама понимаю, ч-ч-что ничего-го хорош-ш-шего мне это не даст. Но, знаеш-ш-шь, я всё равно буду переж-живать. — я взяла Феликса за руку, забывшись.
    Внезапно брат прислонился ко мне и крепко обнял. Этот жест показался мне очень милым и я даже раскисла. Его руки сомкнулись у меня за спиной, а дыхание оказалось на шее. Я тоже обняла его. А когда, спустя пол минуты, мы отстранились, то моё лицо выражало недоумение, а его лицо выглядело грустным, будто он собрался плакать.
— Ты чего? — удивилась я.
— Я люблю тебя, гадость мелкая. — сказал он, но совсем безрадостно. — Ты говорила, что я слаб духом и ты была права. Все эти три года я себе места не находил. Когда после начала твоей комы прошел год, врач сказал, что вероятность твоего пробуждения значительно меньше половины. Процентов десять. Меня заставили поверить, что ты не проснешься. И я почему-то в это верил, но в глубине души знал, что это не так. Я так рад, что ты сейчас здесь и что я говорю с тобой.  Пожалуйста, постарайся восстановиться.
    И снова пару минут я сидела в онемении. На глаза наворачивались слёзы.
— Я тоже люблю тебя, Феликс… — сказала я сквозь слёзы и сама удивилась тому, почему мой голос ни разу не дрогнул.
— Кстати, я приходил к тебе несколько раз в месяц и говорил с тобой. Ты это слышала? — братец поднял бровь, явно ожидая услышать какой-то слезливые ответ о том, что каждый раз я слышала его и не могла ответить, но всегда душу разрывало на части от невыносимой боли, но… Неволей я вспомнила о всепоглощающей тьме.
— Нет… — призналась я немного твердовато, злясь на саму себя за это.
— Ну ничего. Это ничего. Главное, что ты очнулась. — видно было, что Феликс разочарован, но не признался об этом. — Ладно, наверное, ты устала говорить со мной. Да и у меня есть кое-какие планы на работе. Это я заехал к тебе на обеднем перерыве, как только узнал, что ты хорошо себя чувствуешь и что тебя можно навещать. В конце недели мы встретимся.
   Он пообещал это и я знала, что так будет. Реабилитация — дело не быстрое, но всё равно мне не обязательно постоянно сидеть в больнице. Я спокойно смогу жить «на свободе» и лишь несколько раз в неделю меня будет навещать врач и делать осмотр. Это мне объяснил доктор Алеев сегодня утром, объявляя счастливое известие об улучшении состояния.
     После этого мы с Феликсом попрощались. Я долго не хотела его отпускать, но всё же смирилась и решила пропустить больничный обед, чтобы насладиться тортом. Я не была уверена, что организм готов принять столько углеводов за один раз, но мне было всё равно. На торте шоколадной глазурью было выведено: «Доброе утро, спящая красавица.» Я улыбнулась этому, а потом вспомнила что до комы больше всего обожала торты именно с шоколадной глазурью и облизнулась.
*
     У больницы меня ждал брат. Врач, который сопровождал меня к дверям сначала опасливо оглянулся, словно у него паранойя, а потом нехотя кивнул и ещё раз напомнил мне о том, что в среду я должна приехать на осмотр. Я была не против. Потом мужчина помог мне спустить чемодан с вещами, а я попрощалась с ним. Сказала бы я, что делала это нехотя, но чёрта с два, я летела к брату, не оглядываясь, словно бабочка. Только сейчас я успела заметить, что он держал в руках небольшой букет цветов.
— Я ведь не люблю цветы. — вместо приветствия озвалась я.
— Знаю ты любишь байки. Но байком ты пока управлять не сможешь, поэтому ограничимся букетом. — хохотнул Феликс. — Ну, а к дому доберёмся пока на моей машине. Садись.
    Брат вручил мне в руки цветы и подошёл к ближайшей платиново-серебряной машине, открывая заднюю дверь и приглашая войти. Я удивлённо моргнула. Машина? У моего брата есть машина? Я чувствовала себя гордой за него. Автомобиль выглядел замечательно — словно внедорожник, с большими и рельефными колесами. Нам обоим нравились больше удобные и вездеходящие машины, чем низкие спорткары, которые и по кривой улице нормально не проедут, не то, что по бездорожью. Сделав довольно-шокированное лицо, я села на предложенное место, а брат забрал мой чемодан, чтобы бросить его в багажник. Скоро мы ехали по городу, который совершенно не изменился за время моего сна. Разве, что магазины сменились некоторые, вывески и рекламы. Я всё думала куда же Феликс меня повезет. За рулём он смотрелся очень серьезно — как шофер ч выполняющий самую важную свою перевозку. По дороге мы оба не отваживались заговорить и просто слушали музыку по радио. Наверное, мне нужно было время для того, чтобы привыкнуть — даже у тому, что за окнами мелькают здания, а под ухом играет незнакомая мне поп-музыка.
    Мы выехали за пределы города и сперва я даже не поняла зачем. Шутки про лес и лопату я решила не отпускать, хотя, честно говоря, очень хотелось.
— Куда мы едем? — спросила я наконец, не выдержав.
— В жилой комплекс, где находиться мой дом. — улыбнулся брат в заднее зеркало.
— Он за городом? — изумилась я.
— Называется «Флай». Размером с деревню и, по сути, так и есть. Пару улиц, но это один из проектов «Bird Building Компани». Свой дом и ещё несколько домов проектировал лично я. — похвастался Феликс и мне даже показалось, что он немного выпнул грудь, словно в детстве.
— Наверное, родители тобой гордятся. — задумано сказала я, но после того, как братец вздохнул, немного нахмурилась. — В чём дело? Ты же с ними общаешься, правда? — спросила я аккуратно.
— Конечно общаюсь. В тот день, когда ты попала в аварию, мне пришлось вернуться домой, потому, что я понял, что не смогу вернуться в ту халупу, где мы жили с тобой. Они очень беспокоились о тебе и оказали мне моральную помощь. У мамы чуть не случился приступ, когда я объяснил в чём дело. И я остался там. По правде говоря, я даже не забирал вещей из нашей старой квартиры. Потом они нашли того парня на машине, который пострадал. Точнее, сначала они нашли его брата, а потом и его самого. Парень тогда… — Феликс запнулся и закусил губу, а я навострила уши. — В общем некоторое время ему предвещали жизнь на инвалидной коляске, Астрид. Но он, видимо, слишком сильно любил жизнь, чтобы сдаться. Недавно он полностью стал на ноги. Разве это не чудо? Честно говоря, никому из нас и в голову не приходило подавать в суд на друг друга. Мы довольно хорошо подружились.
    Я выдохнула. Он жив и здоров. Больше всего я боялась услышать, что из-за меня кто-то пострадал или умер. Я бы не простила себя никогда в жизни. Я бы требовала того, чтобы меня заточили в тюрьме. Нет, лучше казнили. А если нет, то собственные же мысли загрызли меня бы до смерти. Мне не повезло со своей совестью, ведь ее было слишком много и она была слишком сильной. Намного сильнее меня.
— Стал на ноги? Ох, ему пришлось, наверное, столько усилий для этого приложить. Ты даже не представляешь как мне стыдно. — я залилась краской.
— Может, ты хочешь поговорить с ним? Познакомиться и всякое такое? — Феликс мельком глянул через плечо.
— Нет! Нет. Только не это. Поверь, он не захочет меня знать. Поверь, я упаду при нём в обморок. — резко повысила я голос.
    Братец пожал плечами, а потом усмехнулся.
— Честно говоря, полиция вела расследование аварии и парень сказал, что виноват в этом он. Он сказал, что в этот день немного выпил да и скорость превысил. Надеюсь, ты не будешь сильно ему на этом наглашать? — серьезно спросил Феликс.
— Нет… Конечно нет… В аварии виновата я. Это я во время гонок свернула не туда. Боже… — я закрыла лицо руками и думала, что сейчас расплачусь.
— Хей, хватит. Никто из вас не виноват. Лучше посмотри в окно. Мы почти приехали. — попытался успокоить меня Феликс, но я по прежнему мотала головой.
    А потом я решила послушаться его и выглянула на улицу. За окном была поздняя осень и это было естественно. Из окна больницы я тоже наблюдала за тем, как облетают листья с деревьев поблизости. Но самое главное — мы въезжали в деревню, окружённую лесом. Рядом с поворотом стоял знак, гласящий: «Флай». Жизнь из вашей мечты.» Сначала это напомнило мне знак из какого-то фильма ужаса, но пока мы ехали по длинной алее красивых, ровных и молодых сосен, я поняла, что это далеко не так. Но между нами и жизнь из нашей мечты вдруг вырос охранных пункт со шлагбаумом. Конечно, если верить Феликсу, то тут построены далеко не самые дешёвые дома, а значит живут далеко не самые бедные люди.
— Всё в порядке. Сейчас я просто покажу им документы и мы поедем дальше. — Увидев мой тревожный взгляд в сторону охранников Феликс.
    К нам подошли двое мужчин в форме с надписью «Охрана». Один из них постучал по стеклу со стороны водителя, Феликса, и тот открыл окно, протягивая свой паспорт.
— Угу. Здравствуйте, мистер Либеро . А документы дамы? — он кивнул на меня.
   Феликс бегло окинул меня взглядом, а потом наклонился к охраннику и что-то ему нашептал. Я, к сожалению, не расслышала, но тем не менее это сработало, потому, что он вдруг понимающе закивал, отходя в сторону.
   Братец снова нажал на педаль газа и мы наконец попали в «Флай». Шлагбаум открылся, пропуская нас внутрь. Я увидела, что это действительно небольшой посёлок. Первым в глаза бросился круглый скверик в центре. По кругу были высажены ели, затем клумбы, которые сейчас пустовали, а в самом центре был размещён фонтан. Последний, к слову, тоже пока не работал. Вокруг скверика шла автомобильная дорога, а по ее другую сторону ютились дома — большинство из них сделаны под дерево, мне нравились в них большие окна, что отражали свет снаружи, чтобы никто не смог заглянуть внутрь. Да, домики были разными, ведь, наверное, каждому хозяину хотелось чего-то другого, но выполнены в одном и том же стиле — я в них не сильно разбиралась, поэтому посмела предположить, что это то-ли, лофт то-ли скандинавский. Дома окружали низкие сосны и туи, а от пешеходной тропинки отгорожал низкий деревянный забор. Я видела машины, стоящие на улице, людей, гуляющих вокруг в одиночку, с собаками или в компании с кем-то. Видела детей, играющих в смешных пуховиках и в шапках вокруг сквера. Я думала, что дом Феликса находиться где-то тут и что он самый большой и красивый, ведь он один из архитекторов, но автомобиль брата заехал на одну из узких улиц, где друг к другу прижимались домики ничем не хуже. Мне нравилась царящая тут атмосфера. Наверное, это и есть то самое «жизнь из вашей мечты». Я не знала о какой жизни мечтаю, но, наверное, не о такой. Слишком спокойная. Не для меня.
    Феликс остановился у одного из домов. Это двухэтажных домик, веранда которого была похожа на треугольник, ведь ее крыша почему-то доходила до земли.
— Приехали. Добро пожаловать в дом. — улыбнулся братья открывая передо мной дверь машины.
— Ты сам его спроектировал? — Удивилась я.
— Абсолютно. — лучезарно засиял Феликс, но мне в это не верилось.
    Затем братец открыл мне ворота в двор, где я заметила качели, удобный навес и стол под ним, а потом открыл дверь в дом. Мне нетерпеливилось узнать как же жил всё это время мой дорогой братец. Того, что он рассказал о трёх годах оказалось мало для меня. Не скажу, что я соскучилась. Три года прошли для меня одним мгновением. Иногда люди, очнувшийся от комы, говорят, что слышали всё, что им говорили, что видели сон, что они будто бы жили другой жизнью во время своего сна или вообще оказывается, что люди всё это время чувствовали каждое дуновение, каждое прикосновение из вне. Я же не видела, не слышала и не чувствовала ничего. Не знаю повезло мне или же наоборот.
    В доме оказалось очень тепло. Что мне сразу понравилось так это то, что внутрь попадало много света из панорамных окон и из треугольного окна у самой крыши тоже. Вся мебель только добавляла пространства и лёгкости, уюта и комфорта. Феликс кивнул на обувь, прося снять ее у входа. И правда, жаль было бы пачкать такой чистый, словно для моего прихода вымытый, деревянный пол. Неужели братец сам его мыл? Скорее всего я у него есть уборщица.
— Феликс, милый, это ты? — слышу я из глубины дома и тут же замираю на месте, а потом медленно поворачиваюсь а своему брату. Я вопросительно гляжу на него, поднимая брови к потолку и вытягивая лицо в овал. Вот этого я не ждала точно.
     К нам выходит девушка, чье лицо кажется мне очень знакомым. Она держит в руках глубокую тарелку, в которой что-то помешивает. На ней длинный, почти до колен, свитер и шерстяные носки. Это очень даже симпатичная блондинка с пронзительными глазами и в целом она мне нравиться. Да, она очень даже симпатичная.
— Ой… Здравствуй. — она машет мне венчиком, которым ещё миг назад взбивала смесь в миске, а потом смеётся с этого.
— Привет… — сказала я удивлённо.
    Феликс обошёл меня и поцеловал девушку в щеку, приобняв.
— В общем, это Элиза, моя невеста, — брат показал мне на приветливую девушку. — А это та самая, легендарная, самая лучшая сестрёнка Астрид. — представил он не самую приветливую меня.
— Приятно познакомиться. Извини, я знала, что ты приедешь и хотела приготовить маффины, но не успела. — невеста моего брата, эта Элиза, указала на тарелку у себя в руках. — Но в любом случае ты их попробуешь сегодня вечером.
    Не сводя глаз с хрупкого тела девушки, я сняла ботинки, куртку, шапку. Феликс сразу откланяться и сказал, что сейчас должен уехать по делам, но скоро вернётся. Я не хотела оставаться наедине с этой чужачкой, но она продолжала колотить что-то венчиком и провела мне экскурсию по дому — показала кухню, столовую, гостиную с камином, кабинет Феликса и комнату, которую назвала «моей». 
— Ох, я надолго тут не останусь. Я съеду в городскую квартиру скоро. — пообещала я, когда Элиза стала демонстрировать мне мягкость большой кровати.
— Что? Почему? Нет, оставайся. — слишком мило и искренне попросила Элиза. — Не обижайся, но, по-моему тебе всё ещё нужен присмотр.
— Не думаю. Я взрослый человек. Мне уже… Двадцать три. — я горестно выдохнула.
— Тебе врач разрешил оставаться одной? — девушка прищурилась.
— Нет, не разрешал. Но я считаю, что буду лишней в вашем доме. — призналась я честно. Невеста моего брата наконец перестала тестировать мягкость кровати и встала, поравнявшись со мной глазами.
— Почему ты так решила? Мы этого не говорили. Или тебе это сказал Феликс? Я в это не верю, он не такой. Из-за меня никуда съезжать не нужно, ведь я рада тебе и рада тому, что ты здесь. Оставайся. Ты, наверное, не знаешь, но иногда я тоже навещала тебя в больнице. Я люблю Феликса, а ты его младшая сестра, а значит я люблю и тебя! — с нежностью произнесла девушка и вдруг бросилась меня обнимать. Я хотела ее оттолкнуть, но вдруг поняла как горько мне на душе и как я нуждаюсь в том, чтобы меня кто-то обнял. Три года… потерять три года впустую. Пролежать, словно нежилец, на больничной койке…
— Ладно, я правда буду пытаться не мешать… У вас очень уютный дом и уютная атмосфера, а я не хочу мешать вам своим угрюмым видом. — сказала я таким тоном, что сама пожалела себя, а потом дала себе мысленную пощечину за слабину.
— Вот и славно. Тем более, вечером мы устраиваем небольшой праздник в честь твоего к нам возвращения. Приедут твои родители и… В общем, Феликс просто не говорить, но кое-кто, с кем тебя связывает событие трехлетней давности…
— Что? Тот парень, которого я сбила? — я вдруг упала на кровать от шока и поняла, что она действительно мягкая. Мне повезло.
— Ох, не нужно было мне говорить это тебе. Не выдашь меня? — милым голосом испугалась и прикрыла рот рукой идеальная Элиза.
— Нет… Спасибо, что предупредила… — убитым голосом поблагодарила я и откинулась спиной на огромную постель, закрывая лицо руками от усталости. Я ещё не привыкла после комы столько говорить, думать и переживать. Раньше чтобы устать нужно было приложить не абы-какие физические усилия, а сейчас хватило обычного разговора с женой моего брата. А я ведь совершенно ее не знаю. Вот отдохну немного и тогда расспрошу ее подробно обо всём, устрою тотальный допрос.
— Ладно, наверное, ты не очень хочешь сейчас говорить. Отдохни, а я пойду готовить маффины. — улыбнулась девушка, но я не смогла поднять голову в ответ, потому, что очень быстро погрузилась в сон. Впервые за те две недели я смогла сделать это так быстро, ведь после пробуждения всегда возникали проблемы со сном, не могла быстро уснуть, спала по два-три часа в сутки и никогда не выспалась.
    Возможно, это было моим благословением.