Астрид

Я быстро бежала вдоль коридора. Бежала, заливаясь смехом, бежала что-то недовольно высказывая. Брат оглянулся и посмотрел на меня карими глазами. Улыбка у него была от уха до уха и такая коварная, что тело пронзила дрожь. У него в руках была моя любимая кукла - он собирался выкинуть ее через окно, а я помешала и хотела дать ему затрещину, но он начал убегать. Я надеялась, что братец ничего не сделает моей кукле. Наши догонялки продолжились и в саду. Феликс петлял между деревьев, а я пыталась не отставать. Подлец братец! Сейчас я догоню его и так отлуплю, что никогда не подойдёт к моим куклам и близко!

Мои туфельки не были предназначены для того, чтобы бегать по земле, поэтому очень скоро слетели с ноги, а за ними и грязные, белые чулки. Брат мой тоже был в официальных и неудобных туфлях, которые он ненавидел всей душой, а я не могла посочувствовать, потому, что знала что такое настоящая неудобная обувь. И туфли Феликса теперь валялись где-то рядом с моими, в ровной, подстриженной траве газона. У нашей мамы уже случился бы сердечный приступ, которым она нам время от времени угрожает.

- Стой, негодник! - я попыталась подражать грозному тону нашей няни, но получилось смешно.

- И не подумаю! - крикнул брат через плечо.

Такие догонялки были нечестными. Мне было семь, а Феликсу десять, он был мальчишкой и намного выносливее, чем я. В моём боку уже начинали болеть, зато, я уверена, братцу было ни по чём.

- Отдай мне мою куклу! Ей же страшно! - наивно закричала я, ещё не понимая, что у кукол нету души и ума и им точно не может быть страшно.

Да, той кукле было вообще всё равно. Она не почувствовала бы, если бы Феликс выбросил ее через окно, не почувствовала бы, если бы я оставила ее одной на ночь, не почувствовала, если бы жила не в самом красивом моём кукольном домике, а в домике поменьше и не таком красивом. Почему-то тогда я не понимала этого. Из-за этого я предоставила своей любимой игрушке красивого мужа (я выпросила его у папы сразу после дня рождения), двух маленьких дочек, собаку, кошку и целый гардероб одежды. Мне казалось, что если я не сделаю этого, то ей будет обидно. Она была такой красивой, что была достойна всего самого лучшего, что у меня было. Если бы всё было так просто и в жизни... У маленькой меня было всё - гардероб одежды, учителя, большой и светлый дом, любящие люди, которые не просто сняли с меня всю тяжесть выборов будущего - они решили моё будущее за меня, наперёд. Каждый шаг. Каждый вдох. Каждое биение сердца. Казалось, если я хоть на миллиметр отойду от идеально ровной линии жизни, то меня тут же разразит гром. Моя жизнь была похожа на жизнь этой куклы в кукольном доме.

- Отдай! - крикнула я ещё раз. Я приблизилась максимально близко к брату и уже почти ухватила его за кофту, но он ускользнул, чем вызвал у меня истерику.

- Догони, а потом отдам! Малявка! - бесился Феликс, но мне было не смешно. Кукла должна была вернуться в золотую клетку.

Мы продолжали носиться друг за другом, пока наша няня не подкралась к нам тихо и не схватила Феликса за ворот рубашки, а меня за локоть. Старший брат так испугался, что его могут наказать, что, видимо, решил уничтожить улики и бросил мою прекрасную, дорогую куклу в золотом платьице прямо в землю. Я громко кричала, пока та летела головой вниз и пока она лежала, задрав ноги к верху. Пока несла грязную домой. Пока мы с няней мыли ее шелковые, золотистые волосы и пока няня успокаивала меня. Пока мы сушили волосы куклы феном и пока стирали ее платье. И пока Феликс показывал мне язык я тоже кричала. Я думала, что никогда не смогу полюбить брата. Думала, что буду ненавидеть его до конца жизни и даже в земле дам ему пинок под зад. Я рассказала об этом родителям, но они просто посмеялись. Тогда мне на было обидно, но сейчас я бы расстроилась.

Это было последняя вылазка маленькой птички со своей золотой клетки. До конца жизни кукла в золотом платье не покинула комнат своего богатого дома. У неё была бы скучная жизнь, если бы я не устраивала в их особняке всякие праздники, если бы не придумывала повороты судьбы, изобилия приключений и скандалов. В конце концов особняк превратился в сумасшедший дом, в котором каждый день происходило что-то невероятное. Жаль только, что в жизни в нашем доме ничего такого не происходило, потому, что я чувствовала, что мне не хватает впечатлений. И я видела в куколке себя. Да, я назвала куклу своим именем и начала одевать ее в одежду, похожую на мою. Я носила ее с собой везде - на завтрак, где поила ее чаем из кукольных чашек, в ванну, где клала ее в глубокую тарелку, вспенивая в ней воду, в сад, устраивая рядом с собой на лавочке. А когда приходила пора спать то я клала ее в широкую кукольную кровать, а потом шла в такую же кровать, только для людей. Но очень быстро я поняла, что это слишком скучно. В один день я покрасила волосы куклы черными красками, отстригла ей все золотые локоны, оставив только несколько сантиметров неровного среза, сделала ей вызывающий макияж фломастерами и нарисовала на руке татуировку чёрной ручкой. Я видела такой образ в мамином журнале мод - женщина в нём, кажется, рекламировала супергустые тени для глаз. Затем я сняла с моей золотой птички платьице и поискала в крошечном гардеробе что-то более подходящее. И я нашла для неё чёрные джинсы, футболку и такую же черную джинсовую куртку. Я даже не знала, что такая одежда есть в гардеробе для кукол. Но самое интересное, что эту одежду я взяла у ее мужа - улыбчивого брюнета с подтянутым телом в красивом костюме и галстуке. От него меня иногда тошнило. И теперь кукла казалась мне более интересной, более идеальной и более красивой. Я показала ее маме, но та изумилась и выругала за то, что я испортила коллекционную и редкую куклу. Мне было плевать. Золотая птичка мне нравилась. Вот только теперь я совершенно не была похожа на неё и это меня раздражало. Теперь меня раздражали мои длинные, светлые пряди, раздражали платья, раздражали туфли, раздражало моё бесцветное лицо. Я не была некрасивой, нет. Я была симпатичной. Но тогда я не видела в себе идеал. Я не видела в себе себя, как бы странно это не звучало.

Мои родители... Они были милыми. Они любили друг друга. Они любили нас. Они были хорошими. Слишком хорошими, думаю. Они построили чёткий план, но ни я ни Феликс не хотели его придерживаться. Они жили в прекрасной, сладкой иллюзии беззаботной жизни. И они заточили в этой иллюзии нас. Нам это не нравилось. И очень скоро иллюзия начала трещать по швам, рваться, трескаться. И тогда... Мы выросли.

**

Аудитория была полной, но никто не говорил ни слова. Я поддерживал мёртвое молчание, навострив уши. Единственным человеком который говорил был наш лектор - грозный мужчина, должен сказать. Именно поэтому все просто скрипели ручками в своих блокнотах и тетрадках. Самым скучным уроком, который я должен был посещать, чтобы стать архитектором - математика. Без расчётов, к сожалению, никак. Я это понимал и ходил если не на каждую лекцию, то на большинство.

Мой телефон тихо завибрировал - я выключил звук. Звонил какой-то неизвестный номер, поэтому я сбросил, чтобы это не помешало лектору и чтобы тот не сделал мне замечания. Я повернул телефон экраном вниз. Посмотрев на девушку, что сидела рядом со мной, я положил руку ей на колено, обращая на себя внимание. Элиза подняла голову и я улыбнулся ей. Я был уверен, что у нас с ней всё серьезно. Даже более, чем серьезно. Когда мы с ней закончим универ, а потом я открою свой бизнес, ну или хотя бы найду хорошую работу, а потом сделаю ей предложение. Хотя с прошлой девушкой я был уверен так же, но что в итоге? В итоге скандал, вокзал и так далее...

Элиза сосредоточенно писала конспект, но всё таки оторвалась, чтобы блеснуть на меня пронзительными глазами, хлопнуть ресницами и зачаровать улыбкой. Вновь. Но всё же она убрала мою руку с колена и продолжила слушать лектора.

Мой телефон вновь тихо завибрировал. Перевернув его экраном к себе, я увидела тот же номер телефона. Неизвестный. Да что ему от меня надо? Пусть отстанет от бедного студента, которого сейчас могут выгнать из аудитории. Я снова сбросил. А потом зевнул. Слова лектора ну никак не лились мне в уши. Математика - не моё, честное слово. В проектировании именно все эти циферки были самыми сложными. Рассчитай. Чтобы правильно. Чтобы по стандартам. Чтобы крепко. На математике я уже начинаю жалеть, что учусь на архитектора. Хочешь всё бросить, пойти в бар и устроиться барменом, как это обычно бывает.

И снова лёгкая вибрация. Чтоб тебя! Да перестаньте названивать! Кому я так сильно нужен, что обязательно звонить по нескольку раз даже после того, как я бросил трубку? Ненормальные, честное слово. Я скривился и снова отбил звонок. Затем я отключил телефон, чтобы строгий лектор ни в коем случае не обратил внимания на меня. Я не успел вчера подготовиться к его предмету. Не хочу подставляться.

По окончанию лекции, через пол часа, я вышел из аудитории, держа под руку Элиза . Она показывала мне красивое оформление ее конспекта. Только теперь я смог включить телефон.

- Что такое? У тебя странное лицо. - обеспокоенно спросила девушка.

- Ничего. Кто-то названивал мне всю лекцию. Нахалы. - сказал я раздражённо и проверил номер. Я не знаю кто это.

- Ого, мне начинать ревновать? - Элиза повела бровкой и я положил руку ей на талию, притягивая ближе, а она довольно улыбнулась, словно кошка.

- Сомневаюсь. Наверное, какой-то ненормальный. - равнодушно сказал я. Элиза несла в руках свой рюкзак с тяжёлыми книжкам и я аккуратно забрал его в свои руки.

- Перезвони, вдруг что-то важное. - сказала она обеспокоенно.

- Ладно. Подожди меня секунду. - кивнул я. В конце концов ведь и самому было интересно.

Мы уже успели выйти на улицу и я попросил Элизу присесть на лавочку под деревом, чтобы она не держала в руках рюкзак и чтобы немного отдохнула. К этой девушке я почему-то всегда чувствовал огромные приливы заботы, любви, нежности. Наверное, это и есть настоящая любовь. Я не уверен, что смогу дать ей всё, чего она заслуживает.

Я достал телефон и набрал этот неизвестный номер. Слушая немые гудки, я уже представлял, как отругаю нахальца. Ну, конечно, если это будет женщина, то сдержусь. Постараюсь по крайней мере. После пятого гудка трубку сняли.

- Да? - подал я первым голос, сделав его немного более басистым, что позволяло мне звучать угрожающе. Ох, возможно, я прозвучу как школьник, но я так горжусь этой особенностью.

- Здравствуйте. Это Феликс Либеро ? - спросил голос басом ниже, чем у меня и я сразу почувствовал себя... Неуютно. - Я звонил Вам несколько раз, но Вы не брали трубку.

Я коротко сглотнул ком слюны и прокашлялся. Почему-то сразу стало дурно.

- Да, это я. Кто Вы? - спросил я серьезно, потому, что тон говорившего мужчины тоже был серьезным.

- Я офицер полиции Грант. У меня пару новостей о Вашей сестре. Скажите, её зовут Астрид Либеро , верно? - на заднем плане я услышал шелест бумаг и ещё чьи-то голоса.

Я встревожился. Астрид... Неужели с ней что-то случилось? Она в полиции? Во что она влипла? Неужели их незаконную банду байкеров обнаружили? Дело очень плохо. Малютка Астрид, что же мне сказать нашим родителям? Я знал, что этим всё и кончиться. Я просил ее перестать участвовать в гонках, но она не слушалась. Да, я гордился ее победами и достижениями, но разве я мог иначе? Я должен поддерживать сестру, как старший брат, чтобы она не решила и чтобы не захотела. Я должен быть и голосом разума в ее светлой голове, но время голоса разума тоже ограничено и я не должен переходить границы. Да, я действительно так считаю. Но родители - нет. Это даже хорошо, что позвонили мне, а не им. Они бы сразу наказали Астрид, если бы не прибили на месте.

- Дач это она. Что случилось? - мой голос потерял всю басистость из-за лёгкого переживания.

- Ваша сестра сегодня в семнадцать ноль восемь на трассе, которая на севере города попала в аварию. - сообщил сухой голос полицейского, что, наверное, говорил такое не впервые. От этого мне стало плохо, а в голове закружилось. Я подошёл к лавочке и шокировано, но резко сел. Элиза сразу заинтересовано на меня посмотрела. Я не хотел показывать себя таким слабым, но, чёрт возьми, это моя Астрид! Моя сестра!

- Что?... - издал я вопрос рывком, выдохнув. - Что Вы сказали, офицер?

- Не волнуйтесь. Не скажу, что с Вашей сестрой всё в порядке, но волноваться это вредно. Для сердца. - невозмутимо говорил офицер Грант, за что я готов был придушить его. Либо он сейчас же скажет мне в чём дело, либо... Сам я не был способен на разговоры. В пальцах походело. Возможно, из-за прохладной осенней погоды, но я думал иначе.

- Что с ней? Вы издеваетесь, да? Где она? Господи, она жива? Говорите! - я повысил голос от нервов. Пальцы начинали держать, но я должен был собраться и адекватно отреагировать на любое известие. Должен, но не смогу. Мне будет плевать. На всех. На принципы. На нормы. На правила. На всё. Даже если слёзы подкатятся к горлу, то я не стану их давить.

- Она в Четвёртой городской клинике. Я не знаю о её состоянии, но и не советую Вам ехать туда сейчас. Если Вы хотите, то я позвоню и спрошу о состоянии Вашей сестры. К ней сейчас и вообще сегодня точно нельзя, мистер Либеро . - я слышал дрожащие нотки в голосе полицейского и только это позволило мне не чувствовать себя таким дураком.

- В четвёртой? - лишь переспросил я на автомате, а после просто сбросил трубку и онемел.

Было больно. Душу рвало. Не просто рвало, а рвало на части. Каждый миг всё больнее и всё больше. Я не знал почему. Я переживал. Сердце стучало так, что никакой японский скоростной поезд не сравнился бы с ним. Я собрал в себе силы и медленно встал. Элиза нехорошо покосилась на меня.

- Что случилось? - спросила она у меня, тоже переживая и я притянул девушку к себе.

- Это с полиции. По поводу Астрид. Кажеться, она в больнице. Я еду сейчас же. - говорил я коротко в макушку Элизы, крепко обнимая ее, ведь это снимало напряжение.

- Что? Астрид? - изумилась девушка и я почувствовал даже сквозь толстую и теплую кофту как сердцебиение и моей малышки участилось.

- Да... Она попала в аварию на мотоцикле. - сказал я так же сухо, как до этого говорил офицер Грант и теперь понял почему - боль сушит горло.

Элиза вскрикнула.

- Я с тобой. - без раздумий и колебаний твёрдо сообщила девушка.

Я не хотел брать ее с собой, но поступил эгоистично. Если с Астрид что-то не так, то мне нужна будет поддержка. А если с ней всё не настолько плохо, то поддержка будет нужна ей. И не только моя. Тем более это одна из возможностей узнать Элизу. Элизу - очаровательную девушку. Элизу- заботливую девушку. В общем-то, мы отправились с ней на такси к четвертой больнице прямо в тот же момент. Я всё время пытался оторвать нитку от сиденья автомобиля, просто, чтобы хоть чем-то занять руки, просто, чтобы унять свои эмоции. Пока таксисит вёз нас к Четвертой клинике, мы с Элизой перебрасывались короткими фразами. Она пыталась меня успокоить, а я делился с ней страхами. А боялся я приехать туда не вовремя, боялся приехать и узнать жестокую правду о состоянии Астрид. Трус.

Здание больницы встретило нас высокими, толстыми и хмурыми стенами. Больница была большой, но, по всей видимости, бюджет не мог обеспечить такой размер. Тут я был впервые, ведь нас обычно лечили врачи нашей семьи или профессоры из клиник. Главное, чтобы они назначали нам самое эффективное и безопасное лечение. А вот такое здание сразу навеивало угрюмое настроение. Не верю, что кто-то по собственной воле приходит сюда чтобы лечиться. Не верю, что тут лечат людей. С трудом мы нашли главный вход, узнав дорогу у, гуляющего вокруг больницы с женой, мужчины в коляске. Я не знал что делать в таких ситуациях. Больница большая, а я хочу найти Астрид. Не забегать же в каждую палату и не смотреть кто там лежит. Зато Элиза быстро сориентировалась и в суматохе выловила медсестру.

- Мы хотим узнать про Астрид Либеро . - сказал я. - Ее привезли сюда где-то около пяти часов.

Медсестра была ещё молодой, но уже устало смотрела сквозь очки «кошачьи глаза». Моё известие ее тоже особо не обрадовало, потому, что девушка вздохнула и посмотрела в какие-то бумаги, которые несла в руках.

- Это надо обращаться не ко мне, молодой человек. Но вы ищите в отделение скорой и спросите у регистратуры всех поступающих. - девушка указала рукой куда-то в левый коридор с бледно бежевыми стенами, креслами, на которых отдыхали старички и небольшим деревом в горшке.

Коротко поблагодарив медсестру, я помчался туда, а Элиза - за мной. На регистратуре, поиск которой занял ещё четверть часа, нам сказали, что Астрид есть и находиться в какой-то операционной. Я был в ярости на себя, хотя ничего не мог сделать в этом случае. От меня зависело только то, буду ли я сидеть рядом с ее койкой, когда та очнётся. За остальное пока отвечали врачи. Придя к двери операционной, я стал нервно ждать. В буфете больницы я купил кофе себе и Элизе и мы напряжённо цедили его сквозь зубы. Я не уйду отсюда, пока не узнаю, что с сестрой. Но Элизу я отправил домой, преодолев все ее отрицания. Я пообещал, что позвоню, когда что-нибудь узнаю. А за той первой чашкой кофе последовали ещё пять...

*

Дверь операционной открылась тогда, когда я начал засыпать и я тут же взбудоражился. Оттуда вышел врач, потирая влажные, вымытые руки одна об другую. Его вид был немного измучанным и немного встревоженным. Я тут же подскочил к нему, забив на усталость и сон. Кажется, было около полуночи.

- Здравствуйте. Я Феликс Либеро , брат вашей...э-э... пациентки. - представился я, преграждая врачу путь.

- Здравствуйте. Я доктор Алеев. - мужчина глубоко выдохнул и вытер рукавом рубашки (к счастью, не запятнанного кровью хирургического фартука) куплю пота или воды на лбу. - Вас интересует ее состояние не так ли?

Я возбуждённо кивнул и готов был ворваться в чёртову операционную, наплевав на все правила, чтобы увидеть самому.

- Сейчас ее доставят в специальную палату, но Вам нельзя будет ее наведать, пока состояние не улучшиться. Кто-то серьезно помял вашу сестру. Насколько я понял, она попала в аварию? Не буду Вас раздражать неизвестными медицинскими терминами, но скажу по сути. Только прошу Вас не пугаться, не паниковать и держать себя в руках, молодой человек. - лицо врача омрачнело и вместе с его лицом потемнело и моё. - В общем, когда она сюда попала, то много костей было сломано. Знаете, ей повезло, ведь позвоночник был цел, а это главное. Ходить будет. Но были повреждены некоторые органы, а ещё частично нарушен кровоток верхней части тела. Это может привести к ужасным последствиям, но сейчас всё хорошо. Самая главная вещь, о которой Вы должны переживать - насколько скоро девушка очнётся.

- А насколько скоро она очнётся? - голова закружилась при этом известии. Ох, сколько же она пережила! Сколько же пришлось терпеть бедной!

- Увы, знает лишь она одна. - сказал врач устало, снимая с глаз очки, потирая переносицу и надевая их обратно. - И, кстати, вместе с девушкой в аварию попал какой-то парень. Подробностей я не знаю и что с парнем стало - тоже. Я решил проинформировать, если вдруг будет интересно.

Парень... Меня тошнило, но я не подавал виду. А если он умер? Господи, неужели такое возможно?

- Погодите, я хочу посмотреть на Астрид. Просто издалека. Дайте мне сделать это. - попросил я сразу, когда доктор Алеев сделал несколько шагов от меня.

- Молодой человек, я не могу позволить вам этого. Не могу, но я не стану поступать с Вами так. Это не совсем правильно, поэтому об этом лучше умолчите. Зайдите в операционную и возьмите с вешалки халат, бахилы маску и антисептик. Если Вы обработаете руки антисептиком и наденете это всё, то зайдите и посмотрите на девушку сквозь стекло. Большего я обещать не могу. Таковы правила и не только санитарные. Предупреждаю, что зрелище может не понравиться, поэтому рассчитывайте силы своих нервов. - строго сказал врач, уставясь на меня поверх очков. - Всё ясно?

Я интенсивно закивал и безгранично благодарил мужчину. После того, как мы с ним разошлись, ведь он не хотел подставляться и попросил не впутывать его, если будут спрашивать, я тихо зашёл в двери операционного отдела. За ней тянулся коридор с дверьми и иногда окнами в стенах. А сбоку были вешалки со всем тем, о чём обещал мне хирург. Быстро одевшись, пока вокруг не было ни души и облившись антисептиком, я стал тихо но быстро, а ещё трепетно шуршать бахилами. Из какой-то операционной я слышал переговоры врачей и подошёл к той двери, заглядывая незаметно. Сразу стало дурно. К счастью, оперировали не Астрид. Конечно, её операция уже закончилась. Пройдя ещё вдоль коридора я стал замечать, что в комнатах со стеклами в стенах лежат особо тяжёлые пациенты - из них торчали трубки, провода, на лицах были кислородные маски... Это зрелище повергло меня в шок.

Проходя дальше, я всё боялся увидеть сестру, но в следующем окне... Это была она. Маленькая Астрид лежала на специальном столе, с кислородной маской, со всякими приборами, проводками и трубочками... Это выглядело ужасно... Её лицо было красным, на нем тянулись шрамы, оно опухло. В волосы въелась кровь. Тело было закрыто, но я думаю, что не выдержал бы этого зрелища. Рядом с ней девушка-врач что-то настраивала в приборе. Я приложил руку к холодному стеклу... Сестричка... Сердце разрывалось. Как же тебя так угораздило?

*

- Я знаю, что ты сделал парень.- раздался в трубке сердитый голос.

- О чём ты? Не совсем понимаю...- ответил ему встревоженный парень. Он весь вечер не находил себе места после произошедшего. Каждый раз слыша про аварию он уже был готов поехать к больнице, куда эту дуру увезли, но понимал, что это верная тюрьма. Главное - до последнего не признавать виновность.

- Не играй со мной, я не такой тупой как полицаи - угрожающе послышалось в трубке.

- Какие полицаи? Ты про аварию?- продолжал играть дурака парень. Он всё ещё считал себя виноватым и это съедало его изнутри.

- А о чём же ещё? Или у тебя есть другие проблемы с полицией? Я думал, что ты приличный парень, но, видимо, ошибался. Я глубоко разочарован. Я не сообщил о тебе до сих пор только потому что у меня есть крупинка уважения к тебе, Сэм.

- А, ты про аварию... - сердце в груди молодого мотоциклиста громко стучало. Конечно, по какому поводу он мог звонить ещё?

- Какой смышлёный. И как тебе ещё хватило совести просить вознаграждение за победу?- мужчина перешёл на зловещий шепот.

- Я заработал их. Не важно какими силами. Ты устроил соревнования и их условия были именно победить и получить вознаграждение. Я победил, не так ли? Приехал первым. Эти деньги всё равно намного нужнее мне, чем вам, кругу зажравшихся миллионеров. - парень подошёл к чемодану денег, который получил. Над ними сиял блеклый свет настольной лампы.

- Не дури мне тут. Деньги отдашь завтра же утром, когда задницу в клуб наш притащишь, понял? И в клубе ты больше не состоишь, так, что грозит тебе нечто больше, чем просто унизительное изгнание. Если завтра чемодан не будет у меня в руках, то твоя задница будет в полицейском участке. - снова зловещий голос разрывал трубку.

Парень провел пальцами по шершавым купюрам и мысленно пересчитал их. Стоила ли того жизнь маленькой крысы? Наверное, да. Теперь он сможет купить себе билет на Филиппины и жить там до конца жизни, не зная мук работы.

- С чего ты взял, что я до сих пор в городе? - вздохнул гонщик. - Твои угрозы пустые, ведь ты трус. Я знаю это. Максимум, на что тебя хватит, это набить новую татуху. Да и то ты плачешь под иглой. А чтобы поткнуться в полицию... Не смеши. Ещё бы головорезами напугал.

- Хватит. Я суши условия выставил. Тебе самому то не стыдно перед девкой? Что она тебе сделала? И с чего ты взял, что ты деньги имеют большую цену, чем её жизнь? Кто дал тебе право определять ей цену? Ты бесстыдник. Вот кто.

Сэм вздохнул и громко закрыл чемодан. Бесстыдник. Парень так и не ответил мужчине, в просто уставился на ночной город из панорамного окна. Он был холоден и одинок. Сверкал огнями и переливался софитами... Он был так безумен, но прекрасен. Где-то внизу носились в суматохе автомобили, а вверху - звёзды. У всех была суматоха. И он жил в суматохе. Наверное, это стало некой гармонией этого мира... Спешка, спешка, спешка. Все куда-то спешат. У кого-то нету времени спешить. Кто-то ценит каждую свою секунду.

Дверь в комнату открылась, рисуя на полу светлую полоску.

- Папа? - в неё заглянула маленькая девочка, потирая глаза.

- Ох, я разбудил тебя? - встревожено Сэм подошёл к малышке и взял её на руки. Девочка была так похожа на него. Конечно, для общества он был вертихвост и бабник, но в душе... В душе ему никто не был нужен, кроме его дочурки.

- Нет, я не спала. Монстр из шкафа рассказывал мне сказку, папа... - сказала девочка доверчиво. Сэм приложил пальцы к переносице и выдохнул.

- Не бывает монстров, Ева... - устало сказал он. Он уже очень устал это объяснять, но нужно говорить это постоянно, чтобы она наконец поняла, что некоторые вещи есть только в ее голове...

- Неужели? А как же тот, что живёт под кроватью? - девочка надула губу, будто собиралась плакать. - Он что, больше не придет читать мне сказки?

Сэм устало пошатнулся... Ничего, сейчас у него есть деньги и есть на какие деньги отвезти дочурку к нужному ей врачу... А, может, даже оставить в клинике для таких, как она. Скоро ей станет легче. Ещё он купит таблетки и тогда точно станет легче...