Треск стекла
Дом Саши был залит мягким вечерним светом, но в нём не ощущалось ни уюта, ни тепла. Впервые за долгое время родители вернулись раньше. Не с работы, не с переговоров, а по тревоге. И тревога эта имела имя - их собственная дочь.
Саша сидела на диване, скрестив руки на груди. Отец ходил взад-вперёд, мать стояла, облокотившись на спинку кресла, в идеально выглаженном брючном костюме, будто и не прерывала рабочую поездку.
- Ты можешь мне объяснить, что происходит? - строго спросила мать. - Нам звонят из школы, нас вызывают. Что это за поведение?
- Поведение? - Саша усмехнулась, горько, безрадостно. - Вы только об этом и спрашиваете. А вы когда-нибудь задавали себе вопрос, как я себя чувствую?
- Перестань, - отрезал отец, - не драматизируй. Ты взрослая. Мы даём тебе всё: деньги, образование, будущее. Что ещё нужно?
Саша резко встала.
- Может, просто быть услышанной? Может, хотя бы раз почувствовать, что я для вас больше, чем проект, в который вы инвестируете?
Мать отвернулась к окну, тихо, но жёстко проговорив:
- Нам нужно, чтобы ты была идеальной. Мы строим твою жизнь.
- А я хочу строить её сама, - прошептала Саша, - и мне страшно. Но вам это всё неважно.
Разговор оборвался, как удар по стеклу. Тишина стала вязкой. Саша быстро вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь. Где-то внутри неё что-то надломилось.
Тем временем в доме Макса царила редкая для него атмосфера - уют. Кухня пахла горячим шоколадом и выпечкой. Его отец - мужчина с усталым взглядом, но теплотой, спрятанной глубоко за строгими чертами - вдруг предложил:
- Может, поговорим?
Макс посмотрел на него с удивлением. Обычно разговоры ограничивались деньгами, оценками и именитыми друзьями семьи.
- Поговорим? Серьёзно?
- Да. Мне кажется, ты изменился. И мне бы хотелось понять, почему.
Макс посмотрел в кружку с шоколадом, затем - в лицо отца. Он заметил в его глазах... участие. Настоящее.
- Есть одна девочка. И она, кажется, сильнее меня. Не боится. Говорит, что думает. И это... бесит. И одновременно цепляет. Но я её обидел. И теперь, кажется, всё испортил.
Отец на мгновение замолчал, а потом тихо сказал:
- Иногда самые сильные люди нуждаются в ком-то, кто не будет пытаться исправить их. Только выслушать. Может, тебе стоит не спорить с ней... а просто быть рядом?
Макс удивлённо кивнул, будто услышал что-то важное впервые. Впервые за долгое время они оба почувствовали, что между ними больше нет стены. Только мост.
Классная комната дышала напряжением.
Саша сидела у окна. Спина прямая, плечи чуть напряжённые, глаза устремлены в никуда. Она не замечала, как стучат пальцы по столу, как сжимает ручку так, что костяшки побелели. Как весь класс снова шепчется, переглядываясь.
В дверях появилась Лера - как всегда с эффектом «на сцене». Она шла, покачивая бёдрами, демонстративно поправляя волосы и ослепительно улыбаясь, в коротком кардигане поверх платья с логотипом модного бренда.
- Максик, привет! - протянула она тягучим голосом, подлетая к парте Макса. - А ты знал, что Саша вчера вела себя ну просто... так странно! - Она бросила косой взгляд в сторону Саши. - Такое чувство, будто её батарейку вытащили.
Саша не пошевелилась, будто её и не касалось.
- Не лезь, Лера, - сказал Макс, не поворачивая головы.
- Ну что ты такой напряжённый? Я же просто шучу. Мы же друзья! - Лера захихикала. - Хотя... кто знает, может она просто истощена без маминого объятия. Всё-таки, когда родители вечно заняты, это травма, - и она повернулась к Саше, громко добавив: - Не переживай, у меня мама тоже иногда занята. Ну, максимум на массажах. Но она всегда пишет мне смс перед сном. Можешь мне позвонить, если будет одиноко, ладно?
В классе воцарилась тишина. Даже те, кто обычно смеялся над Лерой, замерли - момент был на грани.
Макс медленно встал из-за парты, обернулся к Лере и заговорил низким, угрожающе спокойным голосом:
- Знаешь, Лера... ты только что пересекла черту. - Он приблизился к ней вплотную, глядя в глаза. - Ты можешь быть глупой. Можешь быть прилипчивой. Можешь даже верить, что у тебя с кем-то тут есть шанс. Но как только ты открываешь рот, чтобы задеть Сашу, - твоя глупость становится проблемой. Моей. Ты поняла?
Лера попыталась улыбнуться, но губы дрогнули.
- Но... я же просто...
- Закрой рот, - сказал Макс твёрдо. - И постарайся больше не открывать его в её сторону. Ни при каких обстоятельствах.
Лера опустила глаза. Цвет её лица сменился от румянца к злобному алому. Но она отступила - впервые не получив даже взгляда от Макса.
Когда Лера, униженная, села в конец класса, Рома, как всегда, не смог удержаться. Своим характерным, ядовитым тоном он бросил:
- Ух ты, герой дня. Спасаешь свою снежную королеву. Только вот королевские дочки обычно не носят кеды из прошлого сезона, если папа у них миллиардер.
Саша не ответила. Просто смотрела в тетрадь, не переворачивая страницу.
Макс медленно обернулся к Роме. На его лице не было злости - только ледяное презрение.
- А ты знаешь, Рома, - проговорил он спокойно, - мне всегда было интересно, как ты ухитряешься одновременно быть и ничтожным, и громким.
Класс замер. Рома открыл рот, но Макс продолжил:
- Тебе, видимо, не объяснили дома, что у нормальных людей есть границы. Что о семье, о боли, о чём-то личном - не шутят. Но, видимо, тебе даже не с кем это обсудить. Или тебе плевать.
Рома напрягся, как будто готов был встать.
- Ты чё гонишь?
Макс усмехнулся и шагнул ближе:
- А ты чё, жить хочешь? - прошептал он.
Артур встал между ними, как щит, но без обычной лёгкости. Его лицо было серьёзным, будто впервые в жизни он хотел не шутить, а драться.
- Всё, парни, успокоились. У нас тут школа, а не бокс. А ты, Рома, - он повернулся к нему, - может, в следующий раз не забывай надеть шлем, когда будешь пытаться использовать мозг. Всё-таки безопасность прежде всего.
Класс прыснул, но Саша осталась абсолютно неподвижной. Только пальцы всё ещё крепко сжимали край стола. Её не тронули ни слова, ни защита, ни шутки. Как будто она просто перестала быть частью этого пространства.
Саша медленно встала. Все взгляды, будто по сигналу, устремились к ней. Ни слова. Ни жеста. Лишь глухое, почти металлическое столкновение ножки стула с полом, когда она отодвинула его.
Она собрала рюкзак, застегнула молнию и, не глядя ни на кого, пошла к выходу.
Макс сделал полшага - почти по инерции, будто хотел её окликнуть. Но не стал. Он знал: если сейчас скажет хоть слово, она не просто уйдёт - она испарится из его жизни окончательно.
Артур поднялся, было, вслед за ней, но остановился, глядя в спину Саше.
- Она... совсем не в себе, - пробормотал он, всматриваясь в закрытую за ней дверь.
- Ты только сейчас понял? - выдохнул Макс, не отрывая взгляда от того места, где ещё секунду назад стояла Саша. - Она давно одна. Просто раньше хорошо притворялась.
В коридоре было пусто. Её шаги глухо отдавались в бетонном пространстве, будто шаги во сне.
Саша вышла на улицу, натянула капюшон поверх головы и пошла, быстро, почти бегом. Воздух был колючий - как будто сам день был настроен против неё. В груди сидела тяжесть. Она не плакала. Просто сжимала зубы до боли, не давая эмоциям выбраться наружу.
Она устала. От всего. От родителей, которые вдруг начали интересоваться её жизнью - но только чтобы контролировать. От Макса, от вечной войны. От собственной невозможности быть хоть немного мягкой. От Леры, Ромы, всего этого цирка. От себя.
Никому не нужна, кроме как для оправдания чужих ожиданий.
Макс вышел из класса через несколько минут после Саши. Он молча прошёл по коридору, где всё ещё звучали разговоры - фоновый шум, не имеющий к нему никакого отношения. Он не знал, зачем идёт к выходу. Просто не мог сидеть на месте, зная, что Саша сейчас где-то там, в этом городе, одна.
Артур догнал его у раздевалки.
- Слушай, - сказал он тихо, - ты ж понимаешь, что она сорвётся. Не сейчас, так завтра. Или вообще послезавтра. В ней всё трещит по швам.
- Я знаю, - ответил Макс хрипло. - Проблема в том, что... я не знаю, как помочь. Всё, что я делаю - только хуже.
Артур сжал губы.
- Она как стекло, Макс. Кажется - крепкая. Но на самом деле, тронь сильнее - и треснет. И ты знаешь, у неё, похоже, давно внутри трещины. Просто мы не замечали.
Макс сжал кулак. Вздохнул. Потом вдруг посмотрел на Артура и прошептал:
- Я чувствую себя беспомощным. Это... впервые. Я не умею... быть рядом, когда человеку плохо. Меня этому не учили.
- Так, может, пора самому научиться? - ответил Артур просто. - Пока не поздно.
Макс не ответил.
Он просто смотрел в окно. И впервые за долгое время чувствовал не злость, не раздражение - а страх. Что упустит её. Что потеряет даже ту хрупкую ниточку, что связывала их через подколки, перепалки, странные совпадения. Через их проект, через общие молчания, через взгляды, когда никто не смотрит.