Точка невозврата

Тремя неделями ранее

— Аккуратнее! Я пока ещё только подозреваемая, а не ваша заключённая! — моему возмущению не было предела. Какого хрена со мной обращаются, будто я пустое место? Почему ничего не говорят? — Где мой чёртов адвокат? Я требую бесплатного адвоката!

Меня трясло. Я находилась в самой настоящей тюрьме, подумать только! Они привели меня в какой-то клоповник, ни адвоката, ни права на звонок, здесь плюют на все права задержанных. Уму непостижимо, и это называется полицейским участком?

— Вы нарушаете мои гражданские права, это противоречит конституции! Ну же, не дайте мне окончательно разочароваться в системе нашего правосудия, — не унималась я. Ещё час назад я была спокойна, но теперь, когда я столкнулась лицом к лицу со всеми аспектами заключения, я поняла, насколько это страшно. Я не хочу здесь находиться, не могу. Ещё раз всё взвесив, в голову пришла идея. Очень плохая идея. Но меня мало волновали последствия, я лишь хотела побыстрее убраться отсюда.

— Хорошо, давайте так: к чёрту адвоката, у меня есть право на телефонный звонок. Один грёбаный звонок! — я что есть силы колотила по решётке, пытаясь обратить на себя внимание копов, то и дело шныряющих туда-сюда по тюремному отделению. Удивительно, у них стальные нервы.

— Да когда ж ты наконец уймёшься?! — не выдержав, подошла ко мне одна из полицейских и пристально посмотрела в глаза. — Запомни, здесь у тебя нет никаких прав, ты никто. Наслаждайся, пока папочка не перевёл тебя в общий режим, там тебе не понадобится ни адвокат, ни звонки, уж поверь мне, — с оскалом заявила эта дамочка. Я попятилась назад и отступила. Наверное, всё-таки не стальные.

— То-то же, — хохотнула она и пошла обратно на своё место. Я же осела на холодный пол и попыталась привести мысли в порядок. Сама не заметив, как вырубилась, я подскочила от непонятного шума в районе двери.

— Ладно, Беннет, будет тебе звонок, — это была та самая женщина, которая ещё недавно пыталась запугать меня.

— С чего вдруг?

— Видимо, ты у нас особенная, — недовольно проворчала она и принялась выводить меня из клетки, предварительно застегнув мои руки наручниками. Шагая по тёмным коридорам полицейского участка, я впервые задумалась о том, что мне грозит реальный срок. Рано или поздно будет названа цифра, и что-то мне подсказывает, что я не отделаюсь минимальным наказанием. Мысль о том, что мне придётся провести здесь больше пары дней, приводила просто в ужас. Именно поэтому так важно выбраться отсюда любым способом, а точнее, единственным.

Когда меня подвели к телефонной будке, я немного растерялась.

— Чего стоишь? Звони давай, — снова недовольство в голосе. Однако когда она увидела моё озадаченное лицо, то закатила глаза, отошла на пару метров и отвернулась. Что ж, и на том спасибо. — У тебя ровно две минуты.

Я взяла в руки трубку телефона и посмотрела на кнопки. Ну же, Эрика, всего один звонок — и тебя здесь не будет. Но как я могу обратиться за помощью к человеку, которого сама недавно проклинала? Как я могу просить о помощи того, кто заслуживает гнить за решёткой больше всех, кого я знаю. Ну, почти всех. Может, позвонить Каслу — не такая уж и хорошая идея? Ведь если я позвоню ему, я снова проиграю. Я снова закрою глаза, а он лишь посмеётся над моей слабостью. Нет, я больше ни за что не вернусь в его мир, в его чёртову систему. Быть может, я должна быть именно здесь? Может, это то, чего я заслуживаю?

— Ты передумала звонить? Мне отвести тебя обратно?

— Нет! Прошу, ещё минуту.

— Минута. Время пошло.

Я в панике начала вспоминать совершенно другой набор цифр, а когда наконец нужная комбинация пришла в голову, я дрожащими пальцами начала набирать её. Только бы не автоответчик, только бы не он. Пошли гудки, я принялась напряжённо ждать. Прошло примерно девять гудков, когда на другом конце провода послышался голос:

— Алло.

Конечно, её оповестили, что звонок получен из тюрьмы, поэтому голос звучал встревоженным.

— Алло, это Глория Беннет, я вас слушаю!

— Это я, мам, — по ту сторону трубки послышался нервный вздох и тяжёлое дыхание. Она молчала. — Я знаю, ты здесь. Можешь ничего не говорить, я лишь звоню, чтобы сказать, что мне жаль. Наша последняя встреча, да и мои слова — всё это неправильно. Я не хотела делать тебе больно, ни тогда, ни когда-либо ещё. Просто знай это. На самом деле у меня мало времени, поэтому... — слёзы подступали к глазам, говорить спокойно становилось всё сложнее. — В общем, со мной всё хорошо, если вдруг ты переживаешь или типа того. Я люблю тебя, мам, — ещё пару секунд помолчав, в надежде, что она что-нибудь скажет, я повесила трубку. Она так ничего и не ответила.

— Хватит распускать сопли, это место выбьет из тебя всё дерьмо, так что утри их и не будь такой жалкой, — я что, слышу ободрительные нотки?

Вдруг из рации моей сопровождающей послышался мужской голос, который оповестил её об освободившейся камере. Она тут же приняла эту информацию и мы направились в неизвестном направлении. Когда она подвела меня к стальной двери и принялась открывать её, моё сердце на секунду замерло. Скорее всего, это станет местом моего заключения на ближайшие годы, а точнее, на весь срок. Так что же ждёт меня за этой дверью? Какими будут мои сокамерницы? Главное — произвести хорошее впечатление, иначе моя жизнь станет сущим адом. Сразу же вспомнился фильм «От звонка до звонка» с Джеком О'Коннеллом или «Преступник» с Джо Коулом. Да уж, наглядных примеров тюремной жизни у меня было достаточно, и от этого спина покрылась испариной, а коленки слегка подкосились.

— Давай уже, заходи, чего встала?! — не церемонясь, меня втолкнули в камеру и тут же закрыли за собой дверь. Каково было моё удивление, когда передо мной оказалась одноместная койка. Моему облегчению не было предела. Они всех воровок садят в одиночные камеры? Ещё раз окинув её взглядом, я легла на ужасно скрипящую койку со старым потрёпанным матрацем и прикрыла глаза. Прямо надо мной было небольшое окошко, из которого лился свет от полной луны, что было очень кстати, ведь остальная часть камеры оставалась в кромешной темноте, и это пугало. Однако пугал ещё и тот факт, что копы всё знают. Откуда? Ведь мы не оставили ни следа! По крайней мере, так мы думали. И почему арестовали именно меня? Откуда Эмиль знал про копов? Надеюсь, он в порядке. Надеюсь, что каждый из моих друзей в порядке, ведь если нет... Об этом не хотелось и думать. Не хотелось думать и о сегодняшнем звонке матери, но я чувствую, что сделала правильно. Она должна была знать. А я выдержу, выдержу всё, что бы ни случилось. Ради неё, ради своих друзей, ради себя. Я буду сильной, обещаю. Ведь только так можно жить дальше.

Наши дни

Удивительно, как быстро можно сделать заточку. Каких-то десять минут — и в руках целое оружие. Оружие, которым можно лишить жизни других, или же отнять жизнь у себя. Пару дней назад такой же заточкой я убила Доминика Прайса, а сейчас пытаюсь очертить линии на своём запястье, по которым пройдётся это идеально острое лезвие. Что ж, пора подвести итог. Три недели назад я попала в место, которое едва ли можно покинуть в здравом рассудке или же без каких-либо увечий, и я знаю наверняка, что лишь благодаря чуду или определённому стечению обстоятельств я всё ещё жива. Но не надолго, это я тоже знаю. В мире больше 7 миллиардов человек, и каждый из них может стать ещё одним Домиником Прайсом, вопрос лишь во времени. Когда? Когда за мной снова придут, будь то Патриция Пауэлл, Генри Дэвис или любой другой работник этого богом забытого места, это станет моим финалом. Я могла бы использовать заточку по назначению, могла бы защищаться, бороться за свою жизнь, но я не хочу. Не хочу и не могу, ведь это на самом деле сложно — причинять боль другим людям, убивать их. Это сносит крышу, и, возможно, именно поэтому я сижу на холодном полу в одиночестве, готовая сию же секунду распрощаться с жизнью. Это место делает с людьми ужасные вещи, и я не была готова. Думала, что уже взрослая, могу противостоять этому миру, что всё в моих руках, но жизнь так не работает. Когда ты оказываешься по другую сторону свободы, правила меняются. Отныне у тебя связаны руки, ты безвольное тело, которому остаётся лишь коротать время, дожидаясь своей участи. Так оно было и со мной, только я не сразу поняла это. В попытках держаться за жизнь, не упасть на дно, я и не заметила, что уже была там. В какой же момент я там оказалась? В момент своей точки невозврата. В ту чёртову ночь, когда я заключила сделку с дьяволом, наверное, тогда всё уже было предрешено. В первые дни заключения я так отчаянно хотела найти ответы, и сейчас сижу с чувством выполненного долга. Сейчас мне ничего не остаётся, кроме как довести начатое до конца. Слегка надавив на область, находившуюся чуть ниже внутреннего изгиба локтя, я решила для начала опробовать своё оружие, сделав небольшой надрез. Вышло достаточно болезненно, я даже немного поморщилась. И вы говорите, что самоубийцы — слабые люди? Да, возможно, эгоисты, но не слабаки. Ведь мне таких огромных усилий стоило сейчас не отбросить эту заточку куда подальше и не забиться в угол, жалея себя и своё ужасно ноющее тело. Делая второй надрез уже ближе к запястью, но всё ещё недостаточно глубоко, я думала о том, как перенесут мою смерть друзья, как перенесёт её мама... Будет ли она жалеть о том, что успела наговорить мне, и чего сказать не успела? Возможно, после моей смерти ни одна таблетка в мире не сможет исправить того факта, что она перестанет справляться с работой — единственным, что хоть немного приводит её в чувства. Её уволят, и тогда жизнь моей матери будет окончательно разрушена. Возможно, Оливер снова подсядет на наркотики, что будет слишком для Селены. Она его бросит, и тогда уж точно ничто не убережёт его от вечного пробуждения где-то на окраине города без документов и живого места на теле. Возможно, из-за всего происходящего Эмиль так и не уедет в колледж, и когда-нибудь, совсем отчаявшись, не выдержит и убьёт свою мать, но вместе с ней умрёт и он сам, ведь глубоко в душе он любит её, пусть сам этого пока не осознаёт. Возможно, Эдвин так не и не добьётся успехов в футболе, и однажды на середине жизни проснётся в пустой съёмной квартире в полном одиночестве, понимая, как он облажался. Возможно, София бросит колледж, вернувшись в Ньюарк к Эмилю, устроится на рядовую работу и станет обычной серой массой, похоронив свои мечты ради любимого человека. Возможно. А возможно этого и не случится, ведь существуют ещё миллионы вариаций событий, но одно останется неизменным — я этого уже не узнаю. И именно поэтому мне всё равно. Вне всяких сомнений, самоубийцы грёбаные эгоисты. Кстати, о них! Узнает ли Дэниел о моей смерти? Я не хочу, чтобы он знал, ведь это его расстроит... По крайней мере, я хотела бы в это верить. Чёрт, мне должно быть всё равно. Да, так и есть, мне всё равно. Что-то я совсем расклеилась, нужно наконец покончить с этим. Покрепче сжав своё оружие в руках, я поднесла его к самому запястью, намереваясь нанести уже внушительного размера порез, но вдруг услышала какую-то возню в районе двери, поэтому тут же откинула заточку под койку и подорвалась с места. Когда дверь открылась, на пороге стояла женщина, которая привела меня сюда в первый день заключения, и когда я увидела её, мне почему-то захотелось улыбнуться. Наверное, я окончательно сошла с ума.

— Ты родилась под счастливой звездой, Беннет. Давай, на выход.

Что? О чём она говорит? Боже, у меня уже галлюцинации!

— Неплохо тебя здесь потрепали. Но это полезно для таких неженок, как ты, — хохотнула она, и я снова вспомнила тот злополучный первый день.

— Куда мы идём? — вся ситуация вызывала неподдельный интерес, ведь мы прошли уже половину пути, а мои руки всё ещё не были закованы в наручники. Но моя сопровождающая молчала, лишь изредка загадочно посматривая в мою сторону. Затем мы подошли к окну, из которого мне просунули какую-то коробку. Открыв её, я пришла в замешательство, ведь там были мои вещи. Вещи, которые забрали в день ареста, и уж теперь я окончательно запуталась.

— Давай уже, забирай и проваливай. У меня что, дел нет, кроме как с тобой тут возиться?! — раздражённо прошипела стоящая рядом женщина, нервы которой явно были на пределе. Я же не растерялась, и, схватив в охапку то небольшое количество вещей, что было в коробке, мигом направилась к выходу, всё ещё не до конца понимая, что происходит. Перед самыми дверьми меня окликнули:

— И да, Беннет, постарайся сделать всё, чтобы не загреметь сюда снова, иначе я надеру тебе зад, — на этот раз я не смогла сдержать улыбку. Ещё на секунду я задержала свой взгляд на отдаляющейся фигуре полицейского, а затем покинула здание.

Свобода. Такая желанная и, казалось, такая недосягаемая. Приятно снова чувствовать дуновение ветра, свежесть осеннего вечера, видеть себя в отражении луж на асфальте и свою вечную спутницу луну теперь уже в облике молодого месяца. Может, это сон? Или я сделала то, что собиралась, и теперь попала в рай? Если это он, то я всё сделала правильно. Вдохнув воздух полной грудью, я сделала неуверенный шаг вперёд. Затем ещё один, и ещё. Я чувствовала какое-то волнение, будто я заново учусь ходить. Я боялась, что всё это может исчезнуть, раствориться, поэтому смотрела лишь себе под ноги, сфокусировавшись на ходьбе. Внезапно я почувствовала на себе чей-то взгляд, и я бы так хотела проигнорировать этот факт, но взгляд прожигал меня, я отчётливо это ощущала всем телом, поэтому мне пришлось поднять глаза, о чём я тысячу раз пожалела. Столкнувшись с такими знакомыми глазами-льдинами, я застыла в немом шоке.

— Дэниел?

— Ну здравствуй, принцесса.