Пламя, что сжигает дом.
(Утро после страстной ночи)
Утро было нежным.
Не было солнца — только свет, просачивающийся сквозь тонкие занавеси,
и тишина. Та, что бывает только после чего-то важного.
Тэхён проснулся первым.
Он лежал тихо, не двигаясь,
вдыхая этот воздух —
новый, непривычный,
почти не пахнущий страхом.
Рядом — Чонгук.
Он спал.
Спокойно. Как будто прошлой ночью он не каялся, не обнажал душу,
не шептал в темноте вещи, которые не должен был говорить.
Тэхён смотрел на его лицо.
Без маски. Без тени власти.
Просто лицо мужчины, уставшего быть чудовищем.
На мгновение Тэхён позволил себе слабость —
поднять руку
и осторожно коснуться его волос.
Тот чуть вздрогнул,
но не проснулся.
И в этот момент
внутри Тэхёна вспыхнуло нечто болезненно-тёплое.
Он хотел верить.
Хотел думать, что всё можно было бы начать сначала.
Что они не разрушены.
Что ребёнок не умер.
Что крики той ночи — были только сном.
Он закрыл глаза.
Позволил себе представить другой мир.
Когда Чонгук проснулся,
он не сразу открыл глаза.
Он сначала просто почувствовал —
Тэхён рядом.
Не в углу. Не скованный.
Просто рядом.
— Ты не ушёл, — прошептал он, почти неуверенно.
Тэхён не ответил.
Он просто лежал, наблюдая, как тот медленно поворачивает голову к нему.
Их глаза встретились.
И в них —
ни злости,
ни вины.
Только усталость.
И странное, щемящее тепло.
— Я хочу, чтобы это был наш первый день, — сказал Чонгук тихо.
— А если это наш последний? — спросил Тэхён.
— Пусть он будет самым тёплым.
Он протянул руку.
Тэхён вложил в неё свою.
Без страха. Без уверенности.
Просто потому, что в этот момент — они были не врагами.
Они позавтракали в комнате.
Они почти не говорили.
Но между ними больше не было холода.
Иногда Чонгук касался его плеча —
не властно, а так, будто хотел убедиться: он рядом.
Иногда Тэхён позволял себе улыбку —
не от счастья,
а потому что впервые за долгое время не чувствовал себя одиноким.
Они притворялись.
Будто всё можно забыть.
Будто история могла бы начаться с этой постели,
с этого утра,
с этих лёгких прикосновений.
Но они оба знали —
время уходит.
И это тепло…
долго не продержится.
---
За окном начинался день.
А с ним —
возвращалась правда.
Семья Тэхёна была уже в пути.
Война приближалась.
И тишина между ними —
была всего лишь паузой перед криком.
Дни, наполненные теплом и редкой тишиной,
стали зыбкими, как дым.
Каждое прикосновение, каждый взгляд
был окрашен неуверенностью —
будто они играют в мир,
который вот-вот развалится.
Внезапно тишину прорезал громкий стук в дверь.
Войдя в зал, слуга принес тяжёлое письмо.
Отца Тэхёна, от его семьи.
Слова на бумаге были холоднее зимы:
> "Смерть брата не останется без ответа.
Наш сын — в плену.
Война неизбежна.
Приготовьтесь."
Тэхён сжал письмо в руках, ощущая, как ледяной страх заползает под кожу.
Чонгук, впервые в жизни, потерял привычный холод —
его взгляд потемнел, словно в нём горела тьма.
Париж просыпался, но не в мире.
По улицам шли слухи, по дворцам — тревога.
Войска Англии приближались,
семьи готовились к битве,
а сердца двух мужчин, когда-то на миг касавшихся друг друга,
снова отдалялись в разные стороны.
В тот день Тэхён и Чонгук стояли на балконе дворца.
Свет солнца освещал лица,
но в их глазах была тьма —
свет, который невозможно погасить,
но который горит слишком ярко, чтобы долго держаться.
— Это конец, — сказал Тэхён,
глядя на город внизу.
— И я не знаю, останемся ли мы людьми,
когда война начнётся.
Чонгук молчал.
Его руки, что ещё недавно нежно касались Тэхёна,
теперь сжали перила с силой,
словно он пытался удержать весь мир.
— Я обещаю… — тихо сказал он,
— я буду бороться. Не только за власть,
но и за тебя.
Но слова были лишь тенью.
За ними начиналась буря.
Буря, что сметёт всё на своём пути —
любовь, надежду, жизнь.