Вишнёвый сад

Первые лучи солнца пробились сквозь узорчатые решетки окна, мягко освещая комнату золотистым светом. Пыль танцевала в воздухе, кружась в нежных солнечных потоках. Свет коснулся лица Ли Шуи, согревая кожу и заставляя его веки дрогнуть. Он поморщился, неохотно открывая глаза навстречу новому дню. Он не был тем, кто любил просыпаться в самую рань, но теперь он здесь не член семьи или уважаемый гость, а один из слуг.

— За что мне все это... — сказал он хриплым голосом, еле подняв голову из теплой кровати.

Его мягкое пробуждение было разрушены стуком в дверь его комнаты.

— Кто? —хрипло спросил он сквозь сонливость.

— Я принесла завтрак, можно войти? —послышался женский голос.

—Да, —кратко ответил он.

Дверь открылась, и девушка, склонив голову, оставила на столе еду и тут же ушла, ничего не сказав.

Аромат свежо вареного риса и овощей заставил его живот заурчать и стал причиной ему скорее прийти в себя и проснуться. Ноги неохотно коснулись холодного пола и направились в комнату для умывания, который был в его покоях для личного использования. Взяв в руки зеркало, где смутно виднелся его силуэт, он привел себя в здравый образ и умылся холодной водой для бодрствования. Он не знал, чем он будет заниматься и будет ли вообще, поэтому не спеша принялся трапезу.

— Тц могли бы хотя бы добавить годжи или щепотку листьев периллы — он начал рыться в слоях своей одежде и достал кожаный мешок. — Как же хорошо, что все я несу с собой!—радостно открыв свой мешочек тайн, он высыпал горсть высушенных листьев годжи. При температуре листья годжи раскрылись в нежном медовом аромате с нотами зеленого чая, усилив чувство голода Ли Шуи. — А теперь можно и начать трапезу.

***

Еда была сытной и полезной, и даже начало клонить в сон, но спать вечно он не может. Очередной раз перевязав пояс, он, зевая, вышел из своего покоя. Все уже давно суетились, работали как муравьи, лишь один он совсем не был рад такому раскладу рутины. Не замечая других, он направлялся в лечебницу для проверки, а потом будь что будет.

— Ли Дафу*! — прозвучал голос сзади, он повернулся, чтобы проверить, обратились ли к нему. Уже в первый день его признали как почетным врачом?

*大夫 (Dàfū) -почетное обращение к высокопоставленному врачу или ученому. Использовалось как знак уважения.

Одна служанка подбежала и рывком наклонилась перед ним, держа в руках деревянный поднос с щедрым набором едой, кажется, это еда старших наложниц. — Мне нужна ваша помощь. Его Величество сейчас занимается верховой ездой в саду, и советник Цян попросил меня напомнить ему, что через час будет урок каллиграфии. Но я ужасно не успеваю! Помогите, пожалуйста, простите, что обременяю вас моей работой...

«—Верховая езда... —он нервно сглотнул, но показать минутную слабость перед девушкой он не мог. »

— Хорошо! Не волнуйтесь, я все сделаю.

Служанка, ожидавшая отказа, засветилась от радости и начала кланяться несколько раз, попутно говоря:

— Спасибо! Спасибо! — еда с подносом начала шататься, и казалось, что сейчас она может уронить ее.

— Все-все, мне, конечно, приятно, но ты можешь уронить поднос с едой. Лучше поскорее отдай их тем, кто их ждет.

Служанка, даже когда уходила, светилась от счастья. Вроде бы он не сделал чего то сверхъестественного или героического, но, кажется, для нее это многое значит, особенно учитывая, насколько же сложно быть слугой во дворце. Один неверный взгляд или слово в сторону высокопоставленных людей, и ты труп!

«Что это за сад такой, что можно заниматься верховой ездой? Конечно, до меня дошли слухи о немыслимо большого сада императора, но разве она настолько огромна? —пока размышлял о реальных размеров в пределах возможности людей, он не заметил, как дошел до сада, осталось лишь открыть дверь.»

Дверь с изящными узорами цветов и золотых ветвей, которых, кажется, с удовольствием раскрасили и покрыли лаком, пленил внимание каждого. Но даже при такой красоте он захотел уйти. Мысль, что он обещал служанке, не дало ему это сделать. Вдохом открыв дверь, переступил порог. Огромный сад раскинулся вокруг дворца императора, словно бескрайнее море лепестков и зелени.Вишневые деревья стояли в полном цвету, покрытые розовыми облаками цветов, которые мягко опадали с ветвей, кружась в воздухе и устилая землю нежным ковром. Лёгкий ветер подхватывал лепестки, унося их к извилистым ручейкам, сверкавшим под солнечными лучами. Хрустальная вода журчала, скользя меж гладких камней, над которыми перекинулись изящные деревянные мосты с резными перилами, окрашенные в багряные и золотые тона. В центре сада возвышалась беседка, крытая черепицей, сверкавшей на солнце. Её колонны были украшены замысловатыми узорами, а вокруг витали ароматы цветов, растущих вдоль дорожек. Легкий шорох листвы и пение птиц создавали ощущение полного умиротворения. Но эта идиллия нарушалась звуком грохота копыт. Цзин Вичэнь мчался на вороном жеребце, ловко огибая цветущие деревья и перепрыгивая через узкие ручьи. Его длинные волосы развевались на ветру, а в глазах светился огонь свободы и силы. Лошадь неслась стремительно, её мускулы перекатывались под блестящей шкурой, а копыта едва касались земли, будто касаясь лепестков вишни, поднимая их в воздух вихрем. Цзин Вичэнь был неукротим, как сам ветер, сливаясь воедино с лошадью в этом цветущем саду, полном жизни и красоты.

— Божественно... —сказал он вздохом. Сад был великолепен, словно рай. Стоило ему увидеть красоту недостойных людских глаз, он замечтал. Если бы только эту красоту увидела его сестра и Мэн Яо!

Цзин Вичэнь натянул поводья, и вороной жеребец замедлил бег, всхрапнув и ударив копытом о землю. Его взгляд скользнул по саду, где среди цветущих вишневых деревьев стояла одинокая фигура. Лепестки, кружащие в воздухе, мягко опадали на его плечи и волосы, но он не обращал на них внимания. Ли Шуи казался частью этого сада, таким же тихим и прекрасным, как сами цветы. Цзин Вичэнь почувствовал, как что-то дрогнуло в груди. Он сжал поводья, крепче направив коня к Ли Шуи. Жеребец плавно заскользил по дорожке, его копыта почти бесшумно касались земли, утопающей в розовом ковре лепестков. По мере приближения Цзин Вичэнь не сводил глаз с Ли Шуи, который стоял, погруженный в свои мысли, не замечая приближения всадника. Ветер шевелил пряди волос Ли Шуи, заставляя их танцевать на фоне цветущих деревьев, и на миг Цзин Вичэню показалось, что время остановилось. Он замедлил ход, позволяя коню двигаться шагом, и остановился в нескольких шагах от Ли Шуи. Лепестки продолжали падать, кружась вокруг них, словно соединяя два мира — мир всадника и мир мечтателя.

— Соскучился по мне, Шисюн? — сказал с ехидной улыбкой, прервав его размышления.

Ли Шуи вздрогнула от резкого появления кого то рядом с собой и сделал пару шагов назад.Подняв взгляд, он увидел перед собой Цзин Вичэня в черном одеянии, а его черные волосы, как смола, были собраны, туго натянуты фиолетовой лентой. На нем не было вчерашней вычурной ханьфу императора или короны с изящными камнями. Но даже простая одежда не могла скрыть величие император.

— Еще бы! Если бы не та служанка, я бы не стал сюда приходить или хотя бы искать тебя, — ответил он раздраженным голосом.

— Наш уважаемый Ли Дафу, кажется, не выспался, — сказал он легкой насмешкой, а жеребец, которого он оседлал, втаптывал копыта в землю.

С каждым движением жеребца Ли Шуи нервно оглядывался вокруг и суетился, не зная, куда бы подальше отойди, но все равно находил время язвить.

— Так это ты придумал!? Если будешь слишком часто уделять мне особое внимание, в дворце могут пойти слухи о всяком! — и спрятав руки в рукава, он сново сделал шаг назад.

— Возможно... но все таки ты мой лекарь, почему бы им не относиться к тебе должным образом? Я думал, тебе понравится, — за весь разговор он заметил легкую тревожность, в глазах Ли Шуи и не жеребец ли причина этого? Он боится лошадей или просто беспокоится?

— Я бы был рад, если бы ты не заставлял их так ко мне относиться... — сказал он, нервно отводя взгляд в даль сада.

— Шисюн, а ты чего отходишь назад? Спешишь куда то?

— Куда мне спешить? Я буквально без дела! Ах да, кстати, через час у тебя урок каллиграфии, мне сказали тебя предупредить.

— Благодаря, раз уж у меня еще есть час, хочешь покататься со мной? — и, натянув поводья, развернул жеребца ему боком, но так же не отводил взгляд от него.

— Нет! — чуть ли не выкрикнул, увидев удивленное лицо Цзин Вичэня, он успокоился и выдохом ответил, — Точнее... я занят. Я вспомнил, что у меня есть дела.

— Ты же ведь только что сказал, что тебе нечем заняться. Или ты боишься? —и сново, это бесячая улыбка в ней и игривость и насмешка.

— Конечно, не боюсь! Просто я правда занят...

— Ну, тогда, как император, я освобождаю тебя от дел, чтобы ты провел со мной хоть немного времени.

«Если отступлю, поймет, что боюсь, соглашусь, самому будет тревожно... вот же сукин сын!—выругался он в себе»

— Ладно, —ответил он раздраженным тоном.

— Отлично! — Цзин Вичэнь подвинулся вперед, освободив место для него и, крепко держа поводья, старался сохранить спокойное положение.

Ли Шуи неуверенным шагом приближался к своему страху, которую не смог побороть даже в 25 лет. Неудачная попытка оседлать коня в детстве и физическая травма, которую он получил, оставил огромный след в его памяти, заставив его больше не приближаться к лошадям. В какой то момент жеребец начал издавать звуки, похожие на визжание и втаптывать свои копыта в землю, и это заставило Ли Шуи вздрогнуть и неосознанно отойти назад.

— Ты чего? Она не кусается, — заметив мелькнувший страх в глазах Ли Шуи, он слез с коня, Цзин Вичэнь стоит рядом, держа поводья, а Ли Шуи смотрит на лошадь, не решаясь двинуться. Пальцы его судорожно сжимаются в кулаки, он не хочет признавать, что боится, но тело выдаёт — плечи напряжены, губы плотно сжаты.

— Это просто лошадь, Шисюн, — голос Цзин Вичэня звучит почти насмешливо, но в глазах тёплый свет. — Давай я помогу,— он протягивает руку, но Ли Шуи делает шаг назад.

— Нет, я... я не умею, — в голосе была злость на себя, но и страх тоже.

Цзин Вичэнь не спорит. Просто берёт его за запястье, его пальцы холодные, уверенные, и тянет ближе.

— Тогда держись за меня. Он касается его талии, руки легко поднимают, и на мгновение Ли Шуи забывает, как дышать. Сердце колотится, но не ясно, от чего больше — от страха перед высотой или от близости с тем, которым познакомился вчера. Судорожно хватая седло, он удобно уселся, но страх так и не покидал его, заставив тело держаться в напряжении. Цзин Вичэнь оседлал жеребца, когда был уверен, что Ли Шуи хорошо держится на месте. Цзин Вичэнь без труда оседлал коня, сев сзади, и Ли Шуи ощутил, как седло чуть просело под его весом. Жеребец дернулся вперед, но сильная рука всадника быстро осадила его.

— Держись, — негромко сказал он. Жеребец тронулся с места сначала плавно, размеренно, но когда Цзин Вичэнь убрал одну руку с поводьев, позволяя коню больше свободы, скорость начала расти. Порыв ветра хлестнул по лицу, и Ли Шуи судорожно втянул воздух. Ли Шуи чувствовал, как ветер обжигает щеки, а сердце то и дело срывается с ритма — то ли из-за бешеной скорости, то ли из-за осознания того, что он переборол страх. Когда жеребец окончательно вошел в азарт, Цзин Вичэнь отпустил поводья, позволив ему нестись вперед, а затем вновь уверенно сжал их в руках, управляя направлением. Ли Шуи держался крепко, но как бы он ни пытался сохранить равновесие сам, временами рука Цзин Вичэня снова ложилась ему на талию быстро, без лишних движений, словно просто еще один контрольный жест. Ли Шуи стиснул зубы. Ему было неуютно — от скорости, от того, что он не привык к такому темпу, от того, что за ним сидел почти незнакомый человек. Но странное ощущение внутри — смесь страха, адреналина и чего-то еще — не отпускало, пока Цзин Вичэнь гнал коня вперед. Со временем, сжимая поводья с силой, жеребец с каждым мигом сбавлял темп, в итоге перейдя на спокойную скорость.

Сердце Ли Шуи все еще бешено стучало, он был удивлен, рад и восхищен! Животное, которого он так боялся и остерегался, оказался сильным, благородным...

— Это было великолепно! — вскрикнул Ли Шуи с ноткой детской радости.

— Правда? Ха-ха... я рад, — ответил ему Цзин Вичэнь легкой улыбкой. — Думаю, нам пора. У меня каллиграфия.Если опоздаю, придется отрабатывать навыки на час больше, — проскулил он, развернув жеребца, направился к выходу из сада.

Подойдя к огромной двери, он крепко держал поводья одной рукой, ожидая, пока Ли Шуи спуститься.

Ли Шуи спрыгнул с лошади, на мгновение покачнувшись, прежде чем твёрдо встать на землю. Его волосы, обычно безупречно уложенные, теперь были растрёпаны — несколько прядей выбились из прически и мягко касались щёк. Лёгкая пыльца с цветов, через которые они пронеслись, осела на ткани его одежды, а пояс, что обычно сидел идеально, теперь был немного смят и сдвинут. Подол одежды сзади выглядел так, будто его несколько раз придерживали сильные руки. Он провёл ладонью по волосам с надеждой усмирить их, но только сильнее их взъерошил.

— Подожди меня, у меня есть просьба, — спрыгнув с лошади, он сразу же уверенно зашагал и завязал поводок в тугой узел к дереве около выхода.

— М? —вопросительно наклонил голову. — Какая просьба?

— Сейчас узнаешь, — приоткрыв дверь, ожидал, когда Ли Шуи зашагает первым.

— Стой... подожди, — заколебелся он и, несколько раз повернувшись к лошади, переспросил. — А как же он? Оставишь тут?

— Вообще то она. И да, я оставлю ее тут. Позже ее заберут и накормят императорские слуги конюшен, —уверенно заявил, погладив мускулистую шею жеребца.

— Ох... ну, раз так, — повторно проводя рукой по волосам надеждой исправить, он первый зашагал к выходу.

Стоило ему выйти из сада, как теплая атмосфера весеннего сада поменялась на тусклую и холодную атмосферу дворца.

Придворные не были бы собой, если бы не обратили внимания на их вид. Ли Шуи был собранный и аккуратный, теперь выглядел так, будто его только что крепко удерживали в чужих объятиях. Волосы растрёпаны, одежда смята, пояс ослаблен. А Цзин Вичэнь, напротив, выглядел почти так же, как и раньше, только слегка встряхнул одежду.

Слухи, как лёгкий ветер прошептали своё: «В саду так тихо, что даже если бы они... ну, ты понимаешь... » — кто-то хихикнул.

— Скажи Ли Дафу, — раздался ленивый голос чиновника, — ты сам согласился сесть перед Цзин Вичэнем или он... убедил тебя?

Ли Шуи понял этот двусмысленный вопрос в его адрес и то, с каким выражением лица говорил чиновник, чтобы задеть его.

— А я, как понимаю, вы бездельник, раз уж есть время язвить на придворных слуг, — Ли Шуи сморщил нос и не намерен терпеть даже маленькую долю унижения.

— Хах... да что вы! Просто не хотелось, чтобы во дворце уживались узы мужского братства,—ответил он еще более самодовольным лицом.

Ли Шуи только приоткрыл рот, чтобы плеснуть ему желчь своего гнева, как сзади него послышался властный голос.

— Довольно! —заговорил Цзин Вичэнь императорским голосом. Все тут же склонили голову, опомнившись, что рядом никто иной, как император. — Как вы смеете оскорблять меня и мой дворец! Хотите сказать, что приписываете меня бесчестным мужчинам?!

Чиновник потерял дар речи и побелел от страха, тут же спустившись на колени. — Ч-что вы... я не совсем это имел ввиду!

— Слишком много болтаешь! — лязг металла и рука, крепко сжавший острый нож. Стоило ему схватить за волосы чиновника, как тот заныл, прося пощады. —Смотри, как запел! Еще одно грязное слово из твоих уст, то я найду свободное время отрезать твой язык!

Все вокруг затихли. Те, кто ранее шептались и хихикали, скрылись с глаз, чтобы не попасть под горячую руку разгневанного императора.

— Хорошо-хорошо! —затараторил он, дрожа весь от страха.

Цзин, Вичэнь, сев на корточки, оказался на одном уровне с чиновником. Напуганный угрозой чиновник не удосужился оглядываться вокруг, и вдруг нож блеснул в воздухе и опустился хрустящим щелчком. Все ахнули. Чиновник, опустив взгляд, увидел отрезанный палец и алую кровь, которая окрасила мраморный пол. Рука онемела от боли, и крик вырвался резко, он был хриплым, пронзительным.

— За что?!... — жалостно вскрикнул, а взгляд поднимался вместе с силуэтом императора.

— Любой, кто оскверняет меня, получить по заслугам лично от меня! А это предубеждение, в следующий раз будет язык, — люди кинулись в помощь, а Цзин Вичэнь развернулся, протирая окровавленный нож в рукава своей одежды.

— Лекаря! Лекаря! — кричал чиновник, сходя с ума с каждой секундой.

— Лекарь занят. Сейчас на данное время его волнует лишь состояние моего здоровья, — ответил он, слегка развернувшись, и глазами метнул в сторону Ли Шуи.

В его глазах играла удивление и некая радость. Он не тот, кто бы радовался чужим страданиям, но этот случай стал исключением.

— Я должен осмотреть его величество, — ответил он невозмутимым лицом и, поклонившись, зашагал за ним. За тем, кто пролил кровь за честь.

***

Тихо и быстро они направлялись в сторону лечебницы. Ни он, ни Цзин Вичэнь не проронили ни слово. За это время Ли Шуи успел привести себя в здравый вид. Лишь дойдя до конца, Цзин Вичэнь заговорил.

— Знаешь, у меня тут странные пятна и будто кровь вскипела! Иногда покоя не дает и чешется... — закатив рукава, он протянул обе руки.

— Чешется? —развернувшись, опустил взгляд и увидел красные пятна до локтя и странную метку на ключицах рук... Метки были необычные, словно железные оковы.

«Что за метки? Разве такие можно нарисовать собственноручно? Выглядит муторной работой...»

Цзин Вичэнь заметил пристальный взгляд лекаря на метку, а не на проблему, которую он бы хотел решить, и прервал его размышления:

— Не обращай внимание! —заговорил нервным голосом. — Лучше помоги с этими пятнами, — из его уста вырвался командующий голос, что в миг поверг шок Ли Шуи.

— Ты как со старшими разговариваешь! — Ли Шуи, разозлившись, легким движением ударил подзатыльник больного.

Цзин Вичэнь будто опомнился и виновато отпустил взгляд. — Прости, Шисюн! Я случайно... как то вылетело из рта, —и с каждым разом его голос становился все ниже и ниже.

Ли Шуи выдохнул, собрав ясный ум, сказал: — Сейчас сделаю охлаждающую мазь. А ты сиди смирно и не трогай руки.

— Хорошо! Ли Шуи подошел к деревянным полкам, доставая нужные ингредиенты для будущеей мази: сушеные листья шлемник байкальского был основным компонентом лекарств, так как снижает раздражение; второй по важности компонент сушеные листья мяты для охлаждения и снижения зуда; жировой основой для нашей мази стало кунжутное масло и загуститель чтобы мазь держала свою форму, добавляем пчелиный воск.

Ли Шуи сжал их к груди, подходя к деревянному столу.

— Можно... тебе помочь? — голос звучал неуверенно, все еще стыдясь того командирского голоса.

Ли Шуи удивленно раскрыл глаза, положив вещи на стол.

— Тебе интересно? —спросил он, наклоняя голову.

— Конечно! — радостно вскочив с места, встал рядом.

— Ну, раз так... Положи травы в каменную ступку и измельчи их пестиком, — и показал пальцем на нужные ингредиенты.

Цзин Вичэнь кивнул и тут же насыпал горсть лечебных трав в ступку. Травы были такие ломкие и хрупкие, но их терпкий запах тут же разлился по воздуху. Сжав в руке пестик, он грубой силой начал надавливать на лечебные травы.

Ли Шуи, ошарашенный, крикнул на него:

— Стой! Что ты творишь?!

— А что не так? —виновато опустив голову, он остановился.

— Смотри, — Ли Шуи подошел сзади и, сжав чужие руки, он сначала толкнул травы вниз. Затем движения стали плавными и ритмичными. Круг за кругом пестик скользил по стенкам, дробя хрупкие травы в мелкие кусочки. Горячие ладони Ли Шуи окутали до дрожания холодные руки Цзин Вичэня.

Ли Шуи держал чужие руки просто, без лишних эмоций и настолько уверенно, будто это было чем то естественным, но для Цзин Вичэня это станется чем то запоминающимся...

Сердце вдруг резко стукнуло, будто чувства, хранящиеся глубоко в душе, сорвались с цепи. Его пальцы лишь дрогнули от касания, но убирать руки не стал. Тепло рук Ли Шуи прожигала кожу до костей и растекалась по венам. Немыслимые чувства в миг крутились в животе, словно ураган.

— Ты все понял? — этими словами он отпустил его руки. Цзин Вичэнь, потерявший здравый ум, пришел в себя лишь тогда, когда то тепло из рук исчезло.

— А? — он выглядел ошарашенно и, покачав головой, нервно заговорил, — Д-да! Я все понял, — он опустил взгляд вниз и, нахмурив брови, продолжал начатое дело.

Ли Шуи скрестил руки на груди и следил за каждым резким движением руки Цзин Вичэня. В моменте он осознал, что он наблюдает за ним свысока. Он не просто был выше, у них было катастрофическая разница в росте! Он бы мог использовать его как подлокотник...

Сквозь стиснутые зубы из его уст послышался смешок. Он тут же прикрыл рукой лицо, чтобы не было заметно его улыбки на лице. Цзин Вичэнь явно сразу заметил насмешку над ним. Убрав инструмент в сторону, сжатые кулаки прижал в бок, демонстрируя свое недоумение.

— Что смешного?

— Да что ты... — ответил он ему тихой насмешкой. — Просто мне кажется, что в тебе слишком много гордости для твоего та роста...

— Что!? — переспросил он, став на носочки, и потянулся лицом к лицу к Ли Шуи, но даже так пошатываясь, он еле доставал.

— Ээй, я вообще-то еще вырасту!

— Ну-ну, буду ждать с нетерпением, — ответил он с ухмылкой на лице, — Не мучай себя и встань нормально и продолжай измельчать травы.

Цзин Вичэнь недовольно покачал головой, и занова принялся за работу. Пока он чуть не наделал дыру на дне ступки, Ли Шуи разогревал кунжутное масло на тлеющих углях.

— Ты все? Добавляй травы в масленую основу,—масло слабо бурлила на углях, заполнив комнату запахом жареными семенами.

Цзин Вичэнь взял в руки ступку и добавил горсть измельченных трав. Скрытый аромат трав еще больше раскрылся от разогретово масло.

— Теперь принеси пчелиный воск, чтобы мазь держала форму, — не отводя взгляд от масла, он пальцем указал на стол.

В миг в чашу раствором был добавлен пчелиный воск. Ли Шуи взял деревянную ложку и начал аккуратно размешивать будущее лекарство.

— А это... не слишком ли горячая, чтобы наносить на кожу?

— Цзин Вичэнь, скажи мне, ты правда тупой или просто притворяешься? —ответил он саркастическим голосом.

Цзин Вичэнь кинул на него удивленный взгляд. Раньше он не разговаривал с ним таким тоном.

— Смыслее!? Ну, я же спрашиваю для себя!

— Мазь будет полезной, если наносить ее сразу на кожу, даже не остыв, —он краем глазом посмотрел через плечо, чтобы увидеть лицо Цзин Вичэня. Увидев его удивленное и за одно взволнованное лицо, он, улыбнувшись, добавил,— Успокойся уже, конечно, подождем, пока она остынет.

Цзин Вичэнь выдохнул с облегчением.

Когда пчелиный воск полностью растаял и лекарства обрела густую массу, он убрал их с тлеющих углей и поставил на стол.

— Теперь будем ждать, —этими словами он уселся на стул чуть дальше от стола.

После этих слов между ними настигла гробовая тишина. Сново. Оба нервно постукивали пальцем об свое колено, с «интересом» рассматривая лечебницу.

Ли Шуи покашливая решил заговорить первым:

— Эээ, ну, когда ты отрезал палец чиновнику, я был весьма удивлен. Когда эти противные слова вырвались из его уст, я сразу же взял все на себя, даже на поняв, что он так же оскорбил и тебя... — сказал он надеждой, что тот продолжит разговор.

— Палец был отрезан из за того, что он оскорбил тебя, —ответил уверенно, — если бы эти слова были в мой адрес, не думаю, что я бы так разозлился, как тогда.

Ли Шуи вскочил с места, каким же глупым был его поступок. На глазах других придворных слуг отрезать палец высокопоставленному чиновнику лишь из за него!

— Ты совсем!? —вскрикнул он, — Ты понимаешь, что после этого во дворце пойдут слухи и запретном романе между лекарем и императора!

— Постой! Да успокойся ты уже, —еле усадив того на место, он начал говорить внятно и мягко,— я поэтому специально сказал, что этими словами он оскорбил и меня, просто я знал, что ты разозлишься.

— Аа... ты прав... — ответил он, задумчиво вспоминая тот момент. — Ну, раз так, моя душа спокойна как никогда.

Цзин Вичэнь облегчением выдохнул, расслабив конечности, уселся на стул.

— Я рад, что смог все тебе объяснить. Я думал, ты не будешь меня слушать.

— Я разве похож на такого человека?!

— Ну... разве что чуть чууть, — ответил он, ехидной улыбкой, разглаживая углы сказанных слов.

— Пфф, да брось. Я и то сейчас стал спокойнее! — встав с места, он начал очередной раз размешивать еще не остувшую мазь, чтобы процесс охлаждения ускорился. — Знаешь, в начале ты казался мне противным, не буду скрывать, мне даже хотелось убить тебя! Но потом... —заговорил, тихонько снизив тон. — Ты оказался весьма хорошим человеком, — сказал он, улыбаясь, положив ложку, посмотрел в сторону своего собеседника.

— Противным? —сказал он холодным голосом, в миг исчез тот самый блик радости в глазах, который сиял изнутри.А на лице застыло безразличие.

— Да... но, — Ли Шуи, осознав, что наговорил лишних слов, нервно отходил назад.

— Хотел... убить меня? — переспросил он еще раз безжизненным голосом, пугая Ли Шуи еще сильнее.

— Да забудь, ты уже! Это уже в прошлом, и ты не противен мне и не желаю тебе зла...

Скрип пола, он двинулся вперед так быстро, что Ли Шуи не успел отреагировать. Цзин Вичэнь накинулся на него, грубой силой повалил на пол. Холодные пальцы сжались вокруг его шеи, как цепь. Воздух исчез. Ли Шуи не смог кричать или вдохнуть воздуха. Судорожно хватаясь за запястья, старался, наконец, оттолкнуть его, но его хватка была мертвой.

— Противный? Хотел убить меня? — хриплый голос Цзин Вичэня сорвался из его уст. А в глазах был не гнев, а боль. Глубокая, старая, как незажившая рана.

Ли Шуи не мог терпеть, не мог вырваться. Его глаза начали темнеть, а конечности начали становится вялами и слабыми.

Цзин Вичэнь смотрел на него сверху вниз, и лишь увидев жалостное лицо Ли Шуи, он дрогнул. Испуганные глаза метнулись к пальцам, которые безжалостно сжимали ему горло. Он тут же отпустил его, вскочив на ноги, начал судорожно оглядываться.

Ли Шуи закашлял, хватая ртом воздух, его грудь судорожно поднималась. — Цзин... —не успел он договорить, Цзин Вичэнь исчез.

***

Цзин Вичэнь бродил по коридору подавленным своим проступком.

«Я мог убить его, — твердил он, мучая себя этими словами. »

Ли Шуи единственный, за которого он бы и кровь пролил, и неважно чью, свою или чужую. И сегодня он чуть не стал причиной его последнего вздоха.

« — Посмотрите, наш жалкий человек побоялся убить кого-то! — в его голове раздался чужой голос, и эхом в голове раздался многослойный и громкий смех. »

— Замолчите! Сейчас не время вашим издевательствам...

« — Ну и что ты с нами сделаешь? А? Отруби себе голову, и мы также же замолчим вместе с тобой! — и сново яростный смех. Они знали, что он не сделает с собой что либо, но издевается над ним было для них рутиной на каждый день. »

Он хватался за голову, закрывал уши, но эти голоса... были с ним всегда и везде! Они исходили отовсюду, но и за одно из ниоткуда. Лишь он слышал эти чертовы голоса, и, кажись, они и стали его главным проклятием.

Руки задрожали, разум помутнел. Он остановился у чайного столика. На ней стоял фарфоровый чайник с свежо нагретой кипятком для обеда. Пар исходил от крышки, и даже издалека можно было бы почувствовать тот жар, исходящий из него.

«Ты должен расплатиться, —сказал он себе»

« — Не забывай, твои сопливые мысли мы тоже слышим... — они захихикали, как чертовы бесы.»

Руки действовали быстрее, чем его мысли, он силой сжал чайник. Уверенно и холодным упорством он разлил воду в руки. Кожа зашипела, завизжала от боли, но он даже бровью не повел. Это ничто по сравнению с тем, что он сделал с Ли Шуи. Кожа на обеих руках обожглась до костей, но на его лице было безразличие к себе.

«Так тебе и надо, —сказал он про себя, сжимая и разжимая руки. »

Руки задрожали, чайник разбилась вдребезги. Капли воды стекали по пальцам, словно кровь.

***

Ли Шуи был испуган и как минимум не ожидал, что все повернется таким исходом. Он чуть не умер и от рук того, кому хотел помочь.

«Но вдруг и во мне была вина? Я ведь явно... задел его словами —он виновато сжал руку, пялясь на одну точку. »

Он, пошатываясь, встал на ноги, руки потянулись к шее. Надавливая легкой силой, можно было понять, там останется след и надолго.

Скрип. Грохот. Повернувшись, он увидел Цзин Вичэня. Он еще не отошел от того случая и уже рефлексно пошатнулся назад. Цзин Вичэнь сел на пол, сжав красные и слегка опухшие руки в кулак, отпустив голову перед ним.

— Прости... — заговорил он дрожащим голосом, — я знаю, для меня нет оправданий, я сволочь, я чудовище, я... я виноват перед тобой, — он опустился еще ниже. Прижал лоб и ладони к полу, выражая глубокое сожаление о содеянном.

Ли Шуи не мог просто взять и простить его, но Цзин Вичэнь был еще молод... слишком молод. И совершать ошибки для него нормально! И он был юным, и он ошибался.

— Хорошо... встань, — сказал он холодным тоном.

Его взгляд метнулся к его рукам, который пульсировали и опухли. Он тут же сел рядом, судорожно хватая его руки.

— Это что такое!? Ты что натворил?! —сказал он, чуть ли не ругаясь на него. — Это ожог? Когда ты успел?! Ладно... неважно. Надо нанести мазь и забинтовать все это, —взявшись за его запястье, он потянул его, но он не двинулся с места.

— Это не смертельно. Я заслуживаю, — отдернув руки, он так и не ставал на ноги.

— Мне все таки кажется, что ты не притворяешься тупым! А ну, живо встал и протянул мне руки!

Услышав резкий голос, Цзин Вичэнь встал на ноги, как солдат, послушно протягивая руки. Мазь, кажется, уже остыла, Ли Шуи, мокнув пальцы, начал бережно распределять ее по коже. Цзин Вичэнь не выразил ни одну эмоцую, не пискнул от шипящей боли, а лишь терпел, терпел, как Ли Шуи. Мазь впиталась лишь наполовину, а Ли Шуи уже начал бинтовать его руки.

Ли Шуи, возможно, и груб, но он никогда не мог злиться на раннего. Воспитание отца или все же слабость? Ответа на это он не знал, но нотации отца на протяжении нескольких лет о том, что он первым делом лекарь и он должен помогать другим, и лишь потом он, человек своими чувствами и правой выбора, остались в его памяти навеки.

— Можешь рукой двигать? — сказал спокойным тоном, закончив бинтовать его руки,

— Спасибо, —опустив взгляд, пробормотал под нос, — Ты не должен был.

— Ответь на поставленный вопрос, —резко отрезав его слова.

— А-а? Да-да, могу, — затараторил он, слегка сжимая и разжимая руки.

— Я рад. У тебя... должен быть урок каллиграфии, разве тебе не пора? — спросил он, стараясь скорее остаться один.

— А бинты на руках не повод прогула? Думаю, Наставник Чжао Цзинсю не будет против, — ответил задумчивым голосом.

— Ты что?! Я специально бинтовал твои руки, чтобы ты мог держать кисть и писать — нервно замахал руками, чуть не уронив миску и ее содержимое на пол.

— Ладно-ладно! Не злись, буду я учиться буду, — сказал он, подняв руки их, двигая их вверх и вниз, стараясь успокоить бушующий шторм.

— Во что я вообще ввязался! —устало выдохнул Ли Шуи, усевшись на стул.

— Ну не зря же нас судьба свела, — ответил он с ухмылкой, стараясь сгладить углы после конфликта.

— К чертовой матери эту судьбу! — наклонив голову, прикрыл половину лица ладонью и тихо сказал — блять...

В этот момент дверь в лечебницу грохотом открылась, и в комнату ворвался один из слуг. Слуга тяжело дышал и мог еле связать пару слов, размахивая руками. Ли Шуи и Цзин Вичэнь напряглись, испугавшись неожиденного визита.

— Тише, тише. Выпей чая и всё нам расскажи, — Ли Шуи подал ему чашку с лечебным травяным настоем из лечебницы.

— А я думал, ты только за мной так бережно ухаживаешь, — нахмурился Цзин Вичэнь, скрестив руки на груди.

— Не будь ребёнком!

Слуга выпил чай до дна и, успокоившись, заговорил дрожащим голосом:

— Наставник Чжао Цзинсю умирает! Сначала потерял сознание, а потом начал трястись, как не в себе, а из рта идет кровь... самая настоящая кровь! — сказал слуга на одном дыхании.