4
Мучная паста в миске была настолько жидкой, что Лин Цзинсюань не мог ничего зачерпнуть своими палочками для еды. Это был обед для отца и двух сыновей. Нет, может, это стоит назвать завтраком? В древние времена в бедных семьях обычно было всего два приема пищи в день. Судя по виду его булочек, сегодня они еще ничего не кушали. Иначе обедать днем им было бы не чем.
Глядя на несколько кусочков сладкого картофеля в своей миске, а затем на маленькие булочки, которые ели с удовольствием, сердце Лин Цзинсюаня сжалось, он взял кусочек и положил его в миску младшего мальчика.
«Спасибо, папа. Это вкусно!»
Счастливые глаза Лин Ву сузились в форме полумесяца всего лишь из-за кусочка сладкого картофеля.
«И Сяо Вэнь...»
«Папочка, я сыт. Сам ешь. Бабушка говорит, что хоть мы и не можем позволить себе питательное мясо, но мы должны, хотя бы, есть досыта».
Когда палочки для еды Лин Цзинсюаня потянулись к миске Лин Вэня, маленькая булочка нахмурившись накрыла свою миску руками и убрала ее в сторону.
Он чувствовал себя одновременно тронутым и огорченным.
Чем более зрелым и рассудительным была его большая булочка, тем ужаснее он себя чувствовал. Он уже не мог дождаться, когда он сможет взять их и накормить до отвала. Однако, на данный момент семья жила в крайней нищете. Даже если бы он не подумал о ситуации тщательно, было очевидно, что безвкусная похлебка была их повседневной основной пищей и, возможно, самой приличной едой.
«Хорошо, папа съест сам. Сяо Вэнь, у нас дома есть колодец?»
Сдерживая подступающие слезы, Лин Цзинсюань больше не предлагал малышу и, задав этот вопрос, продолжил трапезу.
«Как это возможно? Выкопать колодец слишком дорого!»
Большая булочка ответила, не задумываясь, а затем странно посмотрела на Лин Цзинсюаня:
«Папочка, почему ты даже не помнишь, есть ли у нас колодец?»
«Ну... твой папа потерял воспоминания за те годы что был болен. Поэтому, когда я пришел в себя, я не мог вспомнить много вещей. Итак, где нам взять воду?»
Если он не сможет справиться со своими булочками, то Лин Цзинсюань действительно прожил все эти годы зря.
«Бабушка или дедушка обычно набирают и приносят нам воду из реки».
В конце концов, Лин Вэнь был ребенком почти пяти лет. Даже если он был умен и зрел, ему было трудно обнаружить лазейку в словах Лин Цзинсюаня. Получив, казалось бы, логичный ответ, он больше не задавал вопросов.
«Действительно?»
Казалось, что эта семья была не только бедной, но даже с водой были проблемы. Неудивительно, что две булочки и он сам выглядели такими чумазыми. Он планировал принять ванну и сделать уборку дома после еды. Теперь казалось, что он не может этого сделать. Его тело было слишком слабым, и он несколько дней находился в бессознательном состоянии. Он должен благодарить бога, если он не отключится в реке, не говоря уже о том, чтобы вернуться с водой. Таким образом, первым делом, после заработка, было решение проблемы с водоснабжением. Он был врачом. Хотя он и не был помешан на чистоте, но ему не нравилась вся грязь вокруг.
«Давайте, доедайте быстрее. Отведете меня к реке».
Поскольку дома не было воды для купания, они могли пойти на реку, верно? Он считал, что выход есть всегда. Так что проблема несущественна.
«Хмм»
Ба-бах...~
«Лин Цзинсюань, бессовестный монстр! Тащи свою задницу сюда! Как ты посмел ударить моего ребенка? Я убью тебя! Лин Цзинсюань!»
Прежде чем две булочки успели что-либо сказать, снаружи раздался сильный пинок, за которым последовали вульгарные ругательства женщины. Улыбка с лица малюток тут же исчезла. Маленькое тело Лин Ву задрожало и подсознательно прислонилось к Лин Цзинсюаню, в то время как Лин Вэнь смущенно посмотрел на своего отца и младшего брата. Быстро допив похлебку, он встал и вышел.
«Не бойся, пойдем вместе с папой».
Глаза Лин Цзинсюаня, ранее наполненные теплом, внезапно стали холодными, он взял младшую булочку за руку и пошел следом.
«Выходи, маленький ублюдок».
Хлоп...~
Как только Лин Вэнь открыл ветхую деревянную калитку, женщина в грубой льняной одежде со всей силы ударила его, и он, отступив на несколько шагов, шлепнулся на землю. Даже не взглянув в его сторону, женщина ворвалась во двор вместе с подростком.
Увидев эту сцену, Лин Цзинсюань холодно посмотрел на женщину и направился к Лин Вэню, который изо всех сил пытался встать, сдерживая слезы.
«Лин Цзинсюань, сукин ты сын, как ты посмел навредить моему сыну? Я убью тебя!»
Увидев Лин Цзинсюаня, женщина засучила рукава и бросилась к нему, поднимая руку, чтобы дать ему пощечину. Но Лин Цзинсюань уже не был тем старым Лин Цзинсюанем. Он не позволит ей поступать так, как она того хочет. Как только ее левая рука была поднята, он быстро перехватил ее руку, и его смертоносный взгляд сосредоточился на ней:
«Пошла прочь!»
Надувшаяся женщина явно не ожидала, что Лин Цзинсюань посмеет дать отпор, поэтому замерла на месте. Лин Цзинсюань толкнул ее с искусной силой, заставив ее упасть и покатиться кубарем.
«Ох! Батюшки!..»
Не обращая внимания на крики женщины, Лин Цзинсюань присел на корточки перед Лин Вэнем, схватил его за запястье, чтобы пощупать пульс, и внимательно осмотрел его тело. Когда его глаза скользнули по его красной распухшей щеке, в нем вдруг вспыхнуло убийственное намерение. Черт возьми, эта землеройка посмела поднять свои клешни на 5-летнего ребенка.
«Старший братик, тебе больно?»
Младшая булочка, заливаясь слезами в три ручья, дрожащей рукой касался воспаленной щеки старшего брата.
«Не больно. Папа, я в порядке. Она мать Да Вы, которого ты столкнул в тот день. В эти дни она каждый день приходила к нам. К счастью, бабушка защищала нас, когда у нее было время прийти».
Крошечное личико Лин Вэня распухло, как паровой хлеб. Он не мог не чувствовать боли. Однако подавив слезы, он коснулся головы своего младшего брата и, шепелявя, рассказал, кто эта женщина. Прежде чем он успел договорить, Лин Цзинсюань притянул его в свои объятья:
«Ты можешь плакать, если чувствуешь боль. Папа защитит тебя».
«Вуу... папа... папа...»
Его крошечная фигурка замерла, а затем две тонкие руки обвили шею отца. Мальчик больше не мог сдерживаться и громко разрыдался, уткнувшись головой в шею отца.
«Папочка...»