Гардарика: Тени войны

Уже третью ночь Садко и Григорий плыли на Север, к холодной, тёмной реке Смородине. Вокруг была только ночь и вода. Берегов нельзя было увидеть, вместо горизонта перед глазами стояла бесконечная, бездонная тьма. Лишь небольшой факел освещал тихую водную гладь. А тихий шум волн не позволял тишине захватить власть над миром. Трое путников сидели в лодке и дремали. Река сама несла их к мосту через Смородину.

Гвидон спал крепким богатырским сном, Садко смешно сопел. Из всей троицы только Григорий видел сны, где он, умудрённый и седобородый старец, сидел в своей келье и писал летопись о князьях, коварных заговорах и страшных, великих войнах. Но вдруг страшные солдаты в чёрных доспехах приехали к нему, убили монахов, устроили кровопролитие... Они ворвались в его келью, схватили его за шиворот и отнесли к кресту. Солдаты взяли тело Григория, пронзённое мечом, прибили к кресту и оставили гнить на палящем солнце. Григорий закричал, увидел, как ещё один гвоздь собираются вбить ему в голову. Человек в чёрных доспехах взял молоток, взмахнул им, и вдруг сон закончился.

Григорий проснулся в поту, огляделся и вдалеке увидел странные маленькие огни, похожие на звёзды. Однако они нависали прямо над водой, и были какими-то расплывчатыми, мигающими, движущимися.

Григорий толкнул Садко в плечо, приговаривая: «Садко Сатиныч, Садко Сатиныч, что это?». Старик проснулся, возмущённо посмотрел на Григория и крикнул: «Эй, чёрт, что будешь? Ночь на дворе!» .

- Смотрите! - спешно обратился к нему инок. - Что это?

Садко протер глаза один, два, три раза... С каждым разом в них возрастал испуг.

- Вот нечистая! - махнул рукой Садко. - Надо будить Гвидона.

- Что это за огоньки, Садко? - не терпелось узнать Григорию.

- Блуждающие огоньки, - сообщил Садко. - Призраки блуждающих душ, что умерли здесь.

- Они опасны?

- Нет, они ничего тебе не сделают, если не потревожишь их.

- Тогда некого бояться?

- Надо боятся того, кто их убил, - тихо промолвил Садко. - Будим Гвидона!

Григорий толкнул Гвидона в плечо один раз, второй, третий, но богатырь всё не просыпался. Инок даже попробовал ущипнуть воина, но тому Гвидону снова будет хоть бы хны.

- Не разбудишь ты его так, - сказал Григорию Садко. - Это богатырь, сон его крепок и разбудить его среди ночи может либо Мать Сыра земля, либо магия, либо...

- Что? - оживился Григорий. - Нам нужно его разбудить.

- Песня, - ответил Садко. - Иван Царевич как-то научил меня одной песне...

Садко взял в руки гусли, закрыл глаза и начал играть песню:

Вставай, богатырь,

Твоя помощь нужна,

Наш безрадостный мир,

Вновь настигла беда.

Без тебя, богатырь,

Мы не справимся сами,

Враг стоит у ворот,

Хочет женщин и дани.

Помоги нам, боец,

И сломи врагам шеи,

Если есть у них змей,

Отсеки главу змею.

Песня сработала. Гвидон проснулся, протёр глаза и спросил, зачем его разбудили. Садко указал на блуждающие огоньки, которые были уже совсем близко. Гвидон вгляделся в даль и недовольно покачал головой.

- Зря ты играл на своих гуслях, Садко, - сказал он. - Зря...

- А что такое? - спросил купец. - По-другому тебя было не разбудить! Вы же, богатыри, любите дрыхнуть... Знал бы я...

- Возможно, здесь обитают русалки, - прервал его Гвидон. - Если так, то своей песней ты их привлёк, и они уже плывут к нам.

- Эти русалки... - испугался Григорий. - Они опасны?

- Очень, - ответил Гвидон. - Та ещё чертовщина... Русалки - это прекрасные женщины с рыбьим хвостом. У них красивые глаза, чудесный, музыкальный голос, волосы, как шёлк, кожа, как бархат. Они говорят так ласково, поют так чудесно, что мужчина просто тает. Единственное, чего он хочет, потрогать русалку, прикоснуться к её алым губам... Чудовище соблазняет бедного духом, а потом утягивает его под воду и пожирает. Все эти огоньки, возможно, души тех, кого съели русалки. Я их видел когда-то давно...

- А Морской царь не может их прогнать?

- Нет, - отрицательно помотал головой Гвидон. - Морской царь - порождение чистой силы, а русалки - нечистой. Чистая сила над нечистой не имеет власти.

- Я знаю заговор от русалок! - объявил Садко. - Сейчас... Водяница, лесовица, шальная девица! Отвяжись, откатись, в моём дворе не кажись; тебе тут не век жить, а неделю быть. Ступай в реку глубокую, на осину высокую. Осина трясись, водяница уймись. Я закон принимал, златой крест цаловал; мне с тобой не водиться, не кумиться. Ступай в бор, в чащу, к лесному хозяину, он тебя ждал, на мху постелюшку слал, муравой устилал, в изголовьице колоду клал; с ним тебе спать, а меня крещённого тебе не видать.

- А меня, крещённого, тебе не видать, - повторил Григорий, внимательно глядя на воду.

- Не помогают эти заговоры... - промолвил Гвидон. - От слов русалки не исчезнут... Только если это не заклинание. А мы с вами не чародеи и заклинания читать не умеем.

- Тогда что будем делать? - спросил Григорий, в горле которого застрял ком страха.

- Если увидите женщину, то сразу говорите мне! - воскликнул Гвидон. - С ней не надо разговаривать. Сразу рубить русалке голову - вот единственный выход.

Григорий обернулся и вдруг увидел прямо у лодки прекрасную девицу с длинными золотыми волосами, мягкими, как постели в царских палатах, с большими голубыми глазами, похожими на два глубоких, чистых озера, с розовыми губами, напоминающими лепестки магнолии, с тонкими и острыми, как молнии, бровями, с маленьким, как иголочка, носиком, и ослепительно белыми, будто бы сахарными зубами. На её безупречном, загадочном лице была лёгкая улыбка. Её мокрые молочные волосы красиво обволакивали голову, которой она вертела из стороны в сторону, разглядывая путников.

- Я заблудилась, - промолвила русалка тонким, девичьим голосом, - мне холодно. Можете мне помочь?

Григорий не мог сказать ни слова... Ему хотелось подойти к русалке, приласкать несчастную девушку, согреть её, вытереть её солёные слёзы.

Но Гвидон не дал иноку прикоснуться к красавице. Увидев русалку, богатырь достал свой большой меч-кладенец, на котором ярко светилась надпись: «Сим победиши», и замахнулся на русалку.

«Ай», - невинно воскликнула она. Это «ай» было таким нежным, милым и беззащитным, что Григорий ринулся к русалке и защитил её своим телом. Гвидон нахмурился и грозно закричал:

- А ну отойди, поп! Быстро. Ты хочешь нас похоронить?

- Ты богатырь? - спросила русалка. - Всю жизнь я мечтала о том, что встречу богатыря, и он меня приласкает. Мне так плохо здесь, в реке. Я одинока... Забери меня, богатырь, я дам тебе столько ласки, сколько нужно. Я знаю, ты любишь морских дев... Чем я хуже?

Гвидон медленно опустил меч и, открыв рот, стал слушать русалку.

- Ты - зло, - пробормотал Гвидон. - Тебя надо убить.

- За что? - удивилась она. - Разве я сделала тебе что-то плохое? Я всего лишь хочу, чтобы меня избавили от страданий. Я хочу любви, да и только. Хочу, чтобы меня кто-то обласкал, приголубил. Слухи о русалках сделали нас чудовищами. Но мы - не чудовища. Мы просто одинокие, несчастные женщины.

- Ты прекрасна... - промолвил Гвидон. - Но это обман. Я...

- Ты можешь дать мне хотя один поцелуй, - попросила она со слезами на глазах. - Говорят, слаще богатырского поцелуя нет ничего. Я всю жизнь хотела попробовать...

Гвидон бросил меч и потянулся к русалке. Григорий смотрел на неё и не мог оторвать взгляда. Но вдруг он услышал, как кто-то плещется рядом. Он посмотрел на воду и заметил множество русалок, которые окружили лодку и плавали под ней, вихляя хвостами. Эти рыбьи хвосты были такими большими, страшными и дьявольскими, что Григорию вмиг стало очень страшно. Он позабыл о прекрасной русалке, посмотрел на Садко, который стоял на краю лодки и разговаривал с двумя бестиями.

- Ты красиво играешь, - молвила старику зеленоглазая брюнетка с невинным, почти детским лицом и большой, красивой грудью, - сыграешь мне? А я могу спеть...

И она запела вместе с другими бестиями:

Я была так одинока,

Слёзы горькие лила,

В море синем и глубоком,

Дом мой - тихая волна.

Я ждала любви безмерной,

От простого моряка,

Но меня прозвали скверной,

И достойной лишь крюка.

Ты спаси меня, мой милый,

Ты прими мою любовь,

Я - сирень, а не крапива,

Я не выпью твою кровь.

Приголублю, прилелею,

Стану верною женой,

Поцелуй меня, мой милый,

Смелый, сказочный герой.

Русалки пели, а Садко играл им на гуслях. Они проводили ладонями по его лицу, целовали его в губы и в шею, покусывали мочки его старческих ушей.

- Пойдём, поплаваешь с нами, - шептали они старику, - мы стыдимся любить тебя на людях... А там, в воде, тебе будет так хорошо, как ещё никогда не было. Мы дадим тебе всё, о чём ты мечтаешь...

Гвидон же смотрел на русалку и плакал. Он пытался противостоять её чарам, но не мог. К нему подплыла вторая, рыжая русалка, лицо которой было украшено милыми цветами веснушек, и начала целовать его в шею. Богатырь улыбался и тихо просил русалок остановиться, но ничего не мог поделать. Зловещая красота захватила его.

Григорий тоже не мог ничего сделать. Тревога, страх в нём смешались с желанием и тягой к этим самым красивым женщинам на свете. Их движения были такими плавными, их лица были таким мягкими, нежными, ангельскими.. Вдруг Григорий словно услышал голос Савватия: «Дьявол часто приходит в обличии ангела». Савватий часто говорил это, и вот теперь инок понял, что его духовный отец имел в виду. Григорий закрыл глаза, вспомнил свой дом, отца, и вдруг чары будто бы растворились. Инок вскочил на ноги и посмотрел по сторонам. Русалки раскачивали лодку. «Они хотят её опрокинуть, - понял монах. - Ещё немного, и мы здесь все умрём!».

Он посмотрел на свой крест, поцеловал его, и разум его полностью отрезвился. Григорий вышел из ступора и решил действовать. Он увидел, как русалки уволакивают под воду Садко, быстро схватил меч Гвидона и отрубил голову одной из них.

Из шеи мёртвой русалки брызнула кровь, и чудище ушло под воду. Остальные бестии зашипели и тут же скрылись под водой. Садко расплывался в улыбке, а Гвидон сумел по-богатырски быстро прийти в себя.

- Мой меч! - попросил он. - Быстро!

Григорий без сомнений протянул ему меч. Лодка зашаталась, и русалки вновь появились из воды. Они начали, шипя, кружить вокруг лодки.

- Что делать? - спросил Григорий.

- Держись крепко и гляди в оба! - гаркнул Гвидон. - Они сейчас будут бросаться на нас.

Вдруг рыжая русалка выпрыгнула из воды и попыталась наброситься на Гвидона, но он ловко проткнул её мечом, схватил и бросил в воду. Теперь прекрасная женщина превратилась в уродливую, зубастую тварь.

Лодка раскачивалась всё сильнее. Русалки пытались сбросить троицу в воду.

- Бери весло и греби! - крикнул Гвидон. - Скорее!

Григорий схватил весло и погрёб к берегу. Лодка ускорилась, волны стали нести её быстрее. Но русалок от этого не убавилось. Они прицепились ко дну лодку вгрызались в неё своими огромными, острыми зубами. Теперь, когда русалки приняли своё истинное обличие, они стали уродливыми, седовласыми старухами с ядовитыми зелёными глазами, белой мёртвой кожей и страшными длинными руками.

Чудовища пробивали лодку своими большими, сильными хвостами, и в неё начала втекать вода.

- Греби быстрее! - кричал Гвидон. - Иначе мы тут все умрём!

- Если бы мне помог Садко... - сказал Григорий.

- Не поможет, - заключил Гвидон. - Они околдовали его. Их поцелуй одурманивает.

- Зачем русалки делают это? - зачем-то спросил Григорий, работая вёслами изо всех сил. - Ведь они могут и так нападать?

- Мясо околдованного человека вкуснее и мягче, - сказал Гвидон, продолжая отбиваться от русалок. - Страх отравляет мясо, любовь насыщает его соком.

Вдруг одна из бестий, та самая блондинка, которая подплыла к лодке первой, набросилась на Григория и вцепилась ему прямо в руку. Григорий услышал, как хрустнула его кость, увидел кровь и закричал:

- А-а-а-а! Дьявол!

Он ударил веслом по её морде один раз, второй, третий. Удары получились хлёсткими, но сильными, и русалка отступила. Но облегчения Григорий не почувствовал. Половину лодки уже залило водой. Стало ясно, что если не убрать воду, то до берега они уже не доберутся.

- Черпай воду! - крикнул Гвидон, пронзая мечом очередную русалку. - Лодка будет плыть и сама!

Гвидон выставил руку вперёд, и лодка, как и прежде, пошла во волнам сама.

- Это ты делаешь? - спросил Григорий. - Ты же говорил, что не знаешь волшебства.

- Жена меня научила, - ответил Гвидон. - Она великая волшебница, так что хотя бы с водой мало-мальски обращаться я умею.

Берег уже был совсем близко, до него было рукой подать. Но вода всё пребывала и пребывала. Нос лодки был уже затоплен. Григорий черпал воду, как мог. Но его сил было мало. Садко, как и прежде, лежал и бормотал себе под нос признания в любви. Вдруг всё та же напористая блондинка вынырнула, зашипела и забрала старика под воду. Бестия махнула хвостом, ударила им по лодке, и судно опрокинулась и пошло ко дну.

Григорий оказался в воде. Повсюду были страшные женщины с рыбьими хвостами. Они окружили его. А Гвидон куда-то пропал. Казалась, вот его смерть. Через какое-то мгновение русалки набросятся на него, съедят, и кости инока даже не похоронят. До скончания веков они будут лежат на дне реки.

Но вдруг Григорий увидел плывущую в воде палочку-выручалочку. Это был последний шанс. Русалки кинулись к нему, но инок успел схватить палочку, и тут же из магического предмета вырвался свет и ослепил чудовищ. Послышался рёв русалок. Перед глазами Григория встала вспышка, но вдруг сквозь нескончаемый поток белого света прорезался Гвидон, который тащил за собой Садко. Инок уже обрадовался, что старик в порядке, но вдруг сзади к Григорию подобралась ещё одна неубитая русалка. Она попыталась вцепиться шею инока, но Григорий остановил её, схватил девицу и принялся душить. Она брыкалась, вцепилась когтями в его руки, сдирала кожу и шипела, как озлобленный зверь. Григорий чувствовал, что он задыхается. Воздуха совсем не хватало, в глазах темнело, боль в руках была невыносимой, и он понимал, что вот-вот отпустит русалку и умрёт. Палочка-выручалочка выпала из его руки и улетела в бездну. Сил сопротивляться чудовищу уже не было. Но на помощь пришёл Гвидон. Он проткнул русалку мечом и вытащил Григория с Садко наверх.

Путники вынырнули, и Гвидон спешно приказал Григорию:

- Бери Садко и тащи его к берегу! Я остановлю русалок.

- Они ослеплены! - крикнул Григорий. - Мы можем идти.

- Они очнутся через несколько секунд, - быстро говорил он. - Мы не успеем добраться до берега. Кто-то должен их задержать.

- Не ты! - крикнул Григорий. - Мы обещали Морскому царю, что вернёмся!

- Твоя жизнь важнее Морского царя и меня! - рявкнул Гвидон. - Ты - тот самый последний богатырь, о котором говорилось в пророчестве. Иначе Марья бы не пришла к тебе. Я всё понял... Ты поднял мой меч без затруднений. У тебя есть алатырь-камень, я видел, как он светится в рюкзаке. Чья жизнь в нём? Марьи?

- Да, - мало чего понимая, ответил Григорий. - Там жизнь Марьи Моревны.

- Кого вы собираетесь вернуть?

- Святогора, - сказал Григорий. - Он должен забрать со дна озера Светлояр старинный меч Тюрфинг, чтобы остановить врага.

- Хорошо. Надеюсь, у вас всё получится. Удачи вам... И ещё, если ты увидишь мою жену, Царевну Лебедь, скажи, что ни одна русалка не сравнится по красоте с моим лебедем... Хорошо?

- Не уходи! - крикнул Григорий, но все уговоры были бесполезны.

Гвидон нырнул под воду, держа в руках меч-кладенец. Русалки уже пробудились. Они тут же напали на Гвидона, и богатырь стал убивать их одну за другой. Но тварей было слишком много. Они нападали на Гвидона и отрывали куски от его большого, богатырского тела.

Григорий поплыл к берегу, что есть сил, таща на себе Садко. Три русалки увязались на ними. Одна зацепилась за ногу Садко, а вторая - за ногу инока, третья немного отставала от них. Григорий чувствовал, как его тянет на дно, но не покорялся смерти. Он достал из кармана Садко нож и всадил его одной русалке в глаз, другой - в горло. Оставалась третья - та, что уже успела прицепиться к Садко. С ней удалось покончить только на берегу. Григорий набросился на неё, точно зверь, схватил русалку за шею и несколько раз вонзил нож в её живот. Она зашипела, затряслась и умерла, истекая кровью.

Вдалеке виднелась голова Гвидона, который всё ещё сражался с ужасными тварями. Григорий хотел было пойти к нему на помощь с этим жалким, ничтожным ножом, но услышал протяжный, последний крик богатыря. На него набросилось несколько здоровых русалок, которые и уволокли Гвидона на дно. Богатыря не стало. Он сгинул в пучине вод - в стихии, которую уже считал практически своей собственностью.

Григорий оказался один. Садко лежал в бреду, Гвидон умер, а он стоял один неясно где, не зная, куда идти и что делать. На улице была ночь. Позади возвышался тёмный и страшный лес, а впереди - шумела река с русалками. Идти было некуда. Григорий почувствовал, что у него совсем нет сил. Он сел на берег и горько заплакал от собственной слабости, от непосильной ноши, которую он на себя зачем-то взвалил, от жалости к Гвидону, который умер из-за него, дурака. Ведь именно он, Григорий, помешал Гвидону сразу убить ту проклятую русалку. «Если бы не я, - думал инок, - русалки бы не окружили нас, не прицепились бы ко дну лодки и не уничтожили её. Дурак! Ничтожный, жалкий дурак! Что ты теперь сделаешь? Что, если Садко не очнётся? Куда ты пойдёшь? Некуда».

Григорий лёг на берег. Глаза его закрылись, и обессиленный, раненый инок заснул рядом с улыбающимся, заколдованным Садко. Григорию виделись сны, где Гвидон возвращается домой, к Морскому царю. Его чествуют и награждают. Богатырь целует прекрасную жену, детей и пирует вместе с ними за большим столом. Всё это лишь сны... Видения, которым теперь не суждено было сбыться.