- 5 -
— А-ай, ну больно же! — кричит Сокджин и лупит Чонгука по плечу.
— Не ори, знаю, что больно, сто раз на твоём месте был, — отвечает Чон, — сейчас достану и легче станет.
— Ну, чего ты там возишься? Вытащи быстрее, я еле терплю.
— Та-ак, теперь ещё раз всё хорошенько смажем, — Чонгук продолжает делать своё, не обращая внимания на дёрганья Джина.
— Как же больно, — снова ноет Сокджин. — Нельзя поаккуратнее? Боже, а дыра-то какая осталась. Ох, ещё и кровь пошла. Сделай что-нибудь!
Чонгук, кинув взгляд на парня, тянется к аптечке за бактерицидным пластырем и приклеивает его Сокджину на ладонь, из которой минутой ранее достал большую занозу. Сам же виновник «торжества» лежит на диване ни жив ни мёртв и старается не потерять сознание — от вида крови, а уж тем более своей собственной, его всегда здорово мутило.
— Как ты вообще умудрился засадить такую здоровую занозу?
— Как-как, от тебя прятался, — отвечает Джин, отворачиваясь лицом к спинке дивана и стараясь дышать глубже. — А то ты так орал в душе, что я думал, выйдешь и убьёшь меня, а потом где-нибудь в поле своём прикопаешь.
— Хорошую идею подал, спасибо, — скалится Чонгук с явным воодушевлением. — Прежде чем открывать горячую воду на кухне, ты должен был задуматься о последствиях. Но, по-видимому, голова тебе нужна только для того, чтобы красивую причёску носить.
— Придурок, — бурчит Джин и, поднявшись со своего места, специально толкая при этом Чона, спешит покинуть дом.
— И это вместо спасибо? — кричит ему вдогонку Чонгук. — Спасибо, Чонгук-ши, — пытается он изобразить голос Сокджина. — Нет проблем, Ваше Величество, обращайтесь.
***
Весь оставшийся день Джин сторонится хозяина дома, обращаясь к нему лишь в самых крайних случаях. Чонгук же не сидит без дела, а заодно и Сокджину продыху тоже не даёт. Очередное порученное задание Джин, как и ожидалось, проваливает с характерным треском. И неизвестно, что трещит громче — доверенная в управление гружённая дровами садовая тачка, или гордость, когда после каждого раза, как тележка опрокидывается на бок, а поленья рассыпаются, Чонгук ржёт диким мустангом.
— Даже моя бабушка с этим справится лучше, — гогочет он, стоит злому и раскрасневшемуся Сокджину пнуть ни в чём не повинное колесо тачки. — Если попросишь, я могу ей позвонить, и она тебе покажет мастер-класс.
Сокджин молчит, поджав губы, но взгляд его рвёт и мечет. Плюнув на тачку, он до конца вечера перетаскивает дрова на руках, пытаясь аккуратно сложить их в поленницу, иначе, по словам препротивного Гука, она может развалиться и придётся начинать всё сначала. К вечеру всё тело Джина так ломит от чрезмерной нагрузки, что закончив с чертовыми дровами, он, минуя душ и ужин, заваливается на футон, который любезно расстелил Чонгук.
— У меня всё болит, — жалуется Сокджин, раскинувшись звездой. — А мое спальное место жёсткое и узкое. Почему ты не предлагаешь мне более комфортные условия? Я всё-таки в гостях у тебя, пусть и вынужденно.
— Вынужденно, хах, — Чон, кажется, от этих слов веселеет ещё больше. — Не помню, чтобы я высылал тебе приглашение пожить у меня. А на футон не наговаривай, даже я на нём спокойно помещаюсь, просто у некоторых задница на лобстерах отъедена, вот и результат.
— К твоему сведению, мясо лобстеров считается диетическим. И, конечно, ты бы знал об этом, если бы мог себе позволить хоть раз отведать столь ценный морской деликатес без особого ущерба для своего бюджета, — не удерживается и в очередной раз подкалывает Джин материальным положением.
— Ты всегда всё измеряешь деньгами?
— А ты всегда такой самодовольный мудак?
— О-о, думаю, почётное первое место по мудачеству как раз твоё, — продолжает упражняться Чонгук в словесной баталии, заметив, как Джин морщится, переворачиваясь на бок. — Сильно болит?
— Ужасно, — не юлит Сокджин. — Даже после спортзала так не болело.
— Ты в спортзал ходишь кофе пить? Не такая уж серьёзная нагрузка у тебя была сегодня, — Чонгук поднимается с дивана, с которого вёл непринуждённую беседу. — Погоди, у меня гель есть охлаждающий, специально от боли в мышцах.
А Джин никуда и не уйдет, не в том состоянии. Он лежит на боку и указательным пальцем водит по простыне, на которую узкой полоской падает луч заходящего солнца. Парень думает о прошедшем дне и приходит к выводу, что при таком раскладе он долго не продержится. Чонгук непоколебим и на все фырканья Джина отвечает либо сарказмом, либо, вообще, силу применяет, правда, всего один раз, но это никак не оправдывает Чона в глазах Кима. Что ж, раз капризы не влияют на чонгуково нежелание помочь Сокджину в трудной ситуации, то надо найти другой подход. Может, стать милым? Нет, он сразу поймёт, что что-то не так. Может перестать с ним разговаривать? Тоже не вариант. Если учесть, что Чон живёт один в такой глухомани, то молчание Джина для него будет как подарок небес. Вот что за странный Чон Чонгук ему попался? Как понять, чем его можно зацепить?
— Где конкретно у тебя болит? — голос Чонгука раздается очень близко, и Джин, подняв глаза вверх, видит его сидящим на корточках прямо перед собой. — Ну, Величество, спишь, что ли?
— Я же просил не называть меня так, — медленно и чуть ли не по буквам произносит Джин. — Для особо непонятливых повторяю — меня. Зовут. Ким. Сокджин.
— Как скажешь, Ваше Величество Ким Сокджин, только ты на мой вопрос не ответил, — ласково говорит Чон и состраивает милую рожицу. — Где. Именно. У. Тебя. Болит?
— Руки, шея, спина, — про ягодицы, что адски ноют из-за постоянных наклонов, Сокджин деликатно умалчивает, он просто вздыхает поглубже и прикрывает глаза ладонью, намереваясь посчитать про себя как минимум до миллиона, чтобы успокоить нервы.
— Снимай футболку и переворачивайся на живот, — командует Чонгук, отвинчивая крышку от тубы с гелем. — Сейчас я тебе сеанс лечебного массажа устрою во имя моей доброты.
— Я сам, — неожиданно робко лепечет Джин, хватаясь за край футболки и потянув её вниз.
— Как же ты сам, если даже рукой пошевелить не можешь? Раздевайся и переворачивайся, говорю. Или я сам с тебя её сниму, — скалится Чонгук и делает резкий выпад вперёд, от чего Ким дёргается назад и стукается плечом о стену. Чон же только смеется. — Ты так смешно пугаешься.
— Зато ты не смешно шутишь, — зло шипит Сокджин, ощупывая плечо.
— А кто сказал, что я шучу, — в одно мгновение суровеет хозяин дома. — Я жду, — добавляет он, склонив голову набок.
Сокджин нехотя возвращается на футон и, подцепив низ футболки, медленно тянет её вверх, оголяя сначала напряжённый живот, а затем и грудь.
Чонгук замирает.
Чонгук замирает и сглатывает.
Когда он торопил Джина раздеться, то явно не подумал, что парень без одежды его обескуражит. Кожа на груди светлее, чем на шее. На вид мягкая и нежная. Пальцами бы потрогать, чтобы убедиться в этом. А живот совершенно плоский, подкаченный, но без перебора. Наверняка мышцы под кожей сократятся сильнее, если провести по ним ладонью.
«Хэ-эй, Чонгук, притормози-ка, это твой почти враг, который так и просит, чтобы ему по зад… Так! Стоп! Спокойно! Голова пуста, ни одной мысли. Делай свой обещанный массаж и вали отсюда».
Подсев поближе, Чон без лишних слов выдавливает на руку прохладный гель и растирает между ладонями. Уже почти прикоснувшись к парню, он на секунду мешкает, испытывая двоякие чувства — убежать и в то же время остаться и дальше лицезреть голый торс Сокджина. Странные ощущения, до этого момента такие ещё ни разу Чонгука не посещали. Видя, как Джин шевелится, поторапливая, он на полном выдохе, наконец, касается его плечей. Тепло, исходящее от них, почему-то ударяет по ладоням, передавая импульсы в мозг, от чего главный центр нервной системы похоже коротит.
— Эй, владелец курятника, — окликает Джин парня, что сидит, не шевелясь, уже некоторое время. — Это и есть твой хвалёный массаж? Я бы с больными руками лучше сделал.
— Это… хм… это способ разогрева такой, — на ходу сочиняет Чон, растирая наконец гель по спине и задней стороне шеи, и радуясь тому, что Джин больше не задает вопросов. Перейдя от лёгких поглаживаний к более крепким нажимам, он чувствует, как постепенно парень под действием его ловких пальцев расслабляется, при этом ловя себя на мысли, что ему самому нравится то, чем сейчас занимается. Но хорошего помаленьку, и Чон, как бы не желая задержаться ещё на минутку, просто поднимается на ноги, прикрывает засыпающего Сокджина одеялом и, бросив напоследок через плечо пожелание спокойной ночи, уходит к себе в комнату.
***
Утро следующего дня начинается резко, с того же самого ужасного визжащего звука. Джин тянется за телефоном и с гортанным стоном падает обратно на подушку. На часах 05:37. Этот мир сошёл с ума, раз приходится просыпаться так рано. Второй раз Сокджин испытывать судьбу не станет и решает пока с Чонгуком дружить. Вчерашние обливания холодной водой не вызвали трепетного отзыва в сердце Кима, поэтому, позевнув во весь рот, он встает и принимается копаться в чемодане. Хорошо, что вещей много взял, а то если выкидывать каждый день по изгаженному в хлам комплекту, никакого гардероба не хватит.
Умывшись и приняв более ли менее нормальный вид, если о таком вообще может идти речь в шесть утра, Сокджин плётется на кухню, где застает Чонгука за приготовлением завтрака.
— Опять лапша? — фыркает Джин, потягиваясь во весь рост.
— Нет, сейчас похлёбка из соевой пасты будет готова, — отвечает Чон, развернувшись лицом к парню, и зависает. От потягиваний Кима, одежда немного задирается и низ живота полностью оголяется. Тряхнув головой, Чонгук резко отводит глаза в сторону, но взгляд уже перехвачен. Сокджин прослеживает, куда так пялится Чон и ощущает, как к щекам приливает кровь.
— Ты рано встал, — продолжает Чонгук, расставляя на столе тарелки с готовым рисом и кимчи.
— Сам в шоке, — произносит Сокджин, присаживаясь на стул и наблюдая за суетящимся парнем. — Но этот звук будит меня второе утро подряд.
— Какой звук?
— Не знаю. Словно кого-то режут и этот кто-то визжит, срывая голосовые связки.
— Это циркулярная пила, — улыбается Чон. — Я доски обрезаю, чтобы пол на веранде перестелить.
— И как только тебя соседи не засудили за такое издевательство над слухом, — Джин придвигает себе ближе суп и вдыхает вьющийся над тарелкой пар.
— А ты здесь видел людей в округе?
Джин ничего не отвечает, предпочитая сосредоточиться на еде. Вчерашняя физическая нагрузка и пропуск ужина сейчас сказывались как никогда. Сокджин с аппетитом поглощает и пересоленный суп, и недоваренный рис, не замечая, как Чон следит за ним и только и успевает подкладывать новые порции. Сам же Чонгук едва притрагивается к еде, мысленно анализируя свой странный отклик на полуголого Сокджина. Решив, что придавать этому особого значения не стоит, он составляет грязные тарелки в раковину, и не может отказать себе в удовольствии напомнить дорогому гостю, чтобы тот не забыл их помыть.
— Вот обязательно было сейчас аппетит портить?! — кричит Джин с набитым ртом вдогонку Чонгуку, когда тот покинул кухню. Но несмотря на это, он спокойно доедает завтрак, без зазрения совести заглядывает под крышки на кастрюльках, удовлетворённо хмыкая, когда обнаруживает наваристый говяжий бульон в одной из них. На обед намечается мясо, и Джин этому безмерно рад. А посуда, ну что ж, Сокджин побудет милым и помоет её, никто ведь не говорил, что в процессе все тарелки должны остаться целыми. Просто у парня опыта нет, да и перчатки оказались слишком скользкими.
***
Утро совсем раннее и дышит приятной прохладой, когда Сокджин выходит на крыльцо. Солнце до сих пор было скрыто макушками деревьев из расположенного рядом леса, хочется просто сидеть в этой тени с книжкой в руках и слушать щебетание птиц. Джин даже глаза прикрывает, насколько хорошо ему сейчас. Но резкий глухой стук, раздавшийся рядом, заставляет его подпрыгнуть на месте.
— Хорош прохлаждаться, — опять этот голос. — Топай на огород, Ваше Величество, надо эти корзины наполнить зеленью, — Чонгук кивком головы указывает на две плетёные тары огромного размера. — Пойдём, покажу на месте.
В этой части чонгуковских владений Джин ещё не был. Оказывается, за забором, что ограждает двор позади дома, расположен огород. Несколько длинных теплиц, гряды с чем-то на них растущим, здоровенная деревянная катушка с намотанным на неё шлангом. Чон подходит к первой же теплице и пропускает Сокджина вперёд. Внутри стеклянного сооружения своя атмосфера — слишком влажно и жарко, в воздухе витает пряный аромат, очень знакомый. Вся площадь поделена на несколько секторов, и в каждом из них растут разные виды растений.
— Смотри, — объясняет Чонгук. — Твоя задача — выбрать и срезать только выросшую и достаточно крепкую зелень, — он наклоняется ближе к земле и срезает пучок, показывая образец Джину. — Понятно? Надеюсь, ножом пользоваться умеешь?
Сокджин горделиво вскидывает подбородок вверх и берёт нож в руку, выглядывая среди зеленого разнообразия нужную кондицию. Ещё секунда, и он демонстративно трясёт перед чужим носом срезанным кустиком. Чонгук чуть отводит голову от щекочущей его лицо зелени, морщится, но в итоге одобрительно кивает.
— Значит, не всё так запущено, — говорит он, замечая выпавшую ресницу у глаза Сокджина, которая приковывает к себе всё внимание.
— Что? — не выдерживает пристального взгляда Джин.
— У тебя ресничка выпала, — сообщает Чон тихо, будто тайну выдаёт, и наблюдает, как Джин безуспешно пытается смахнуть её. — Подожди, давай я попробую.
Чонгук кладёт ладонь на щеку парня и большим пальцем принимается аккуратно стряхивать ресницу.
— Прилипла, что ли, — он, не задумываясь, делает шаг вперёд и слегка дует на лицо Кима, тут же подцепляя поддавшийся волосок. Чонгук, сам того не осознавая, продолжает тереть подушечкой пальца место, на котором была ресница, ощущая насколько у Джина нежная кожа. Момент затягивается, и лёгкое покашливание Сокджина возвращает Чона в реальность. Становится неловко. Взгляд скользит по щекам, что успевают за короткий период времени налиться румянцем, по слегка приоткрытым розовым губам. Что-то внутри у Чонгука щёлкает и его как обухом по голове ударяет, когда до него доходит, что он стоит и пялится на Джина.
— Ну, ты, в общем, понял, да? Ближе к обеду приедет закупщик, нужно набрать обе корзины.
Чонгук практически сбегает из теплицы, чуть не запинаясь о порог, и оставляет Джина наедине с его мыслями. А подумать Киму есть о чём. Приступив к работе, он начинает размышлять о поведении Гука. Может он тоже пытается быть милым из-за вчерашней драки? Или это такая тактика у него в отношении Сокджина. Задумчивость и даже некоторое дружелюбие совсем не нравятся Сокджину, лучше уж открытая война, споры и отстаивание своих интересов, чем непонятная фигня, что происходит с самого утра.
Работа идёт с трудом — приходится не только выискивать подходящие растения, но и срезать нижние подгнившие листья, постоянно перемещаясь с места на место. Да ещё эта духота просто выбивает из сил. Жарко настолько, что футболку Сокджин решает снять и намотать на голову вместо банданы, защищая тем самым глаза от пота. Спина вполне предсказуемо начинает ныть из-за множества наклонов, а руки от тяжести корзин. Закончив, наконец, собирать зелень, которую он, к слову, больше никогда в жизни есть не будет, ведь её запах забил все лёгкие, что даже в горле ощущается вкус пряностей, Джин выходит из теплицы и выпрямляется во весь рост, разминая шею.
А Чонгук, между тем, решив узнать, как там его работник, с бутылкой прохладной воды наперевес спешит к теплицам. Ох, если бы только он знал, что Сокджину в голову взбредёт позаниматься зарядкой. Чон резко тормозит, жмурится, открывает глаза — нет, не показалось — Джин полуголый. Блестящая от пота спина парня напрягается всякий раз, когда он совершает круговые махи руками, талия при этом становится тоньше, а плечи ещё шире. Плечи, за которые можно держаться, пока входишь… Стряхнув внезапно накатившие пошлые картинки, Чонгук замирает на месте и бесстыдно подглядывает на Сокджином. И совсем невдомёк ему, что сам Джин почти сразу примечает Чона. Кажется, Ким начинает понимать поведение этого деревенского фермера и, если он прав — грех будет не воспользоваться этим в своих интересах.
***
Закупщик, как и обещал, появляется к обеду. Средних лет мужчина пожимает Чонгуку руку и перекладывает товар в свои коробки. Сокджин в это время сидит на уже излюбленном крыльце и щурится от солнца, лениво покусывая травинку. Он смотрит на Чона и гадает, как бы поиграть на его нервах. Ведь есть же у этого деревенщины слабые места. Любопытно, мог бы этой слабостью стать сам Джин? Эти масляные взгляды были явно недвусмысленными. Да и Сокджин уже не мальчик, может понять, привлекает он кого-то или нет. Хотя протестировать Чона надо, чтобы не облажаться самому Джину в случае чего.
После обеда, Сокджин, получивший пару часов отдыха, оголяется по-максимуму, тем более что погода сама нашёптывает быстрее сделать это. Надев свободные шорты по колено и майку, вместо рукавов у которой глубокие вырезы, что видно все бока, он дефилирует перед разинувшим рот Чонгуком. Произведя нужное впечатление, Джин ложится на диван в гостиной с захваченной с собой книжкой. Закидывая ноги на подлокотник и скрещивая лодыжки, он удобно устраивается и погружается в чтение, не забывая следить за Чонгуком. Тот же, видя, что парень не обращает никакого внимания, пускается во все тяжкие — залипает на тонкие щиколотки, облизывает взглядом линию колена, сглатывает, чуть мешкая, перед тем, как подняться выше. Шорты так удачно задираются, открывая шикарный вид на точеное бедро. Эх, приподнять бы этот кусок ткани, а ещё лучше запустить туда руку. Чувствуя, как от лицезрения прекрасного в собственных штанах становится тесно, Чонгук захлопывает рот и спешит удалиться из комнаты, неловко продвигаясь в сторону выхода, прикрывая причинное место.
Ну вот ты и попался, дружок. Джин ликует, крича в себя от радости, что теперь наконец сможет отомстить по полной программе. Нужно просто поиграть с ним, на его чувствах, заставить нервничать и теряться при виде Сокджина. Противник растеряется и ослабнет. Главное, чтобы времени теперь хватило.
***
Когда Сокджин строил коварные планы по тому, как всецело завоевать внимание парня, то и предположить не мог, что у Чонгука вместо терпения окажется титановый сплав. На пробу Джин пытается выбить себе нормальную кровать, то и дело показывая участки тела, которые неимоверно болят от лежания на футоне, кокетливо их оголяя.
— Нет, — твёрдо заявляет Чон, отворачиваясь от настырного Джина в пятнадцатый раз. — Здесь нет комнаты для гостей.
— Но я видел на втором этаже две комнаты, — спорит Сокджин. — Если в одной спишь ты, то вторая точно пустая. Почему я не могу ночевать там?
— Потому, — даёт короткий, а главное исчерпывающий ответ хозяин дома.
— Слушай, — в очередной раз начинает Ким. — По правилам гостеприимства ты должен дать мне лучшее место. Нет комнаты для гостей, значит, ты обязан уступить мне свою кровать.
— Да с чего бы? — вскидывает от удивления брови Чонгук. — Насколько помню, в гости я тебя не звал. Моя кровать останется при мне. Да и вообще, Ваше Величество, ты наверно забыл, что я не кручусь в ваших высших обществах, я же просто официант, деревенщина, владелец курятника, напомни, если я что-то забыл, поэтому откуда знать мне, неотёсанному болвану, ваши правила хорошего тона. Повторяю, что-то не устраивает - можешь катиться на все четыре стороны. А если остаёшься, то не забывай на каких условиях ты здесь. А теперь топай в сарай, бери лопату и начинай копать траншею, как я тебе показывал.
— Хамло! — кажется кричать вслед Чонгуку уже вошло в привычку. — И придурок!
После выпаленных слов, Чонгук не находит ничего лучшего, как просто сбежать на улицу. Завернув за угол дома, он прислоняется к стене, тяжело переводя дыхание. Вот же, вывел из себя, мажор городской. Ну, а что ещё остается делать, если Чон держится из последних сил, ещё бы чуть-чуть, и он сам бы раздел Сокджина. Позорно бы сдался его внешности. Да ни в жизни! Надо пойти и сунуть голову в бочку с холодной водой, чтобы отпустило.
Джин же, по сравнению с Чонгуком, чувствует себя куда спокойнее. Ничего, не всё сразу