Импринт

Элгин, Шотландия.

Охотник.

Семь лет назад.

Мое детство отличалось обилием опасности и хаоса.

На самом деле в историях наиболее деструктивных антисоциальных людей фактически невозможно найти отражение любящего влияния семьи.

И тем не менее меня пытались любить. Я знала это. Каролин Малышенко была слабой, депрессивной и мазохистичной матерью, тогда как мой отец - ее полная противоположность. Уильям Малышенко всегда являлся садистическим ублюдком. И в какой-то мере я похожа на него. Полагаю, даже слишком похожа.

Но даже в нестабильных и угрожающих обстоятельствах Каролин пыталась объяснить мне, что такое психологическая привязанность. Но я никогда не идентифицировался с теми, кто обо мне заботился. Никогда не получала явной любви и никогда никого не любила.

Как я уже говорила, я слишком похожа на моего отца. Моя мать не могла смотреть на меня больше минуты, хотя ее жесты явно показывали заботу, но за этой вспышкой закономерно следовал страх.

Вырасти неспособной к любви невозможно без знания того, что существует нечто, приносящее удовольствие другим людям, и чего лишена ты. Мне свойственно активное обесценивание и пренебрежение абсолютно всем, что принадлежит области нежности и ласки.

По крайней мере, я была уверена в этом всю свою гребаную жизнь, но сейчас я противоречу собственной природе, в том числе многочисленным результатам психологических исследований.

В данную конкретную секунду я лежу рядом с Дашей и внимательно прислушиваюсь к ее дыханию, пытаясь контролировать его. Вмешаться, если у Даши начнется приступ.

Но ее дыхание продолжает оставаться мерным. Оно успокаивает какую-то жестокую часть меня, которая наслаждается тем, как тусклый уличный свет падает на ее бледную кожу, гладит ее ресницы, струится по длинным светлым волосам.

Впервые жизни я испытываю чувство, которое нормальные люди описывают как "страх". Обычно мне приходиться имитировать социальные сигналы, чтобы подражать другим. Но все изменилось.

Я начала испытывать тревогу за ее жизнь.

Как известно, люди с психопатическим сознанием нередко убивают тех, кто его привлекает. А я обладаю большей агрессией, чем другие. Могу ли я ранить ее?

Я спускаю одеяло, наслаждаясь видом моего творения. Отметины от поцелуев, распухшие губы, царапины от веток, легкие синяки, укусы... слишком много укусов.

Я ненормальна. И Дарья Добренко не боится меня.

Она, блять, не боится меня. И более того, она...

"Я скучала по тебе..."

Я прикрываю глаза, сдерживая в себе порыв, чтобы не наброситься на Дашу. Она такая хрупкая, несмотря на затаившуюся внутреннюю силу, ей наверняка нужен отдых.

Меня сложно удовлетворить, мои сексуальные желания на редкость девиантны, и тем не менее я никогда не чувствовала себя так хорошо.

Капли дождя, скатываясь по панорамному стеклу, соединяются в неровные линии. Они преломляют свет и добавляют игру теней и отражений, одно из которых сводит меня с ума - то, в котором виднеется спящая девушка. Влажный воздух наполняет комнату свежестью, смешиваясь с ее легким вишневым ароматом.

По моему приказу Оливер купил вишневый гель для душа, вишневое мыло, вишневый парфюм для дома, не обращая внимания на мое безумие и на мою очевидную одержимость.

Выдержка, Виолетта. Я убираю руки в карманы спортивных штанов, хотя мысленно я беру Дашу за лодыжку, тяну ее на себя и вхожу в ее тугое, влажное нутро, которое было рождено специально для меня.

Вся Даша рождена для меня. Я это чувствую. Я в этом уверена. Мое постоянное стремление к острым ощущениям меркнет по сравнению с тем, что я хочу сделать с этой девушкой.

Я заставляю себя смотреть в окно и рассматривать осенний лес.

Я заставляю себя быть терпеливой.

Вы должны понимать, что для меня это не само собой разумеющееся. Впервые я не ставлю свои желания во главе списка. Хотя я могу похитить ее к чертовой матери и запереть в собственном доме.

И тем не менее убить этот блеск в ее правильных серебряных глазах будет настоящим кощунством. Ошибкой природы. В этом сплошь прогнившем мире Даша - как глоток свежего воздуха.

Я не хочу рисковать.

Я не хочу потерять ее.

Я и так мучилась целую гребаную неделю.

Даша издает тихий вздох, поворачиваясь на бок, и я сдерживаю новый хищнический прилив трахнуть ее.

Держи себя в руках, идиотка. Хорошие люди не страдают сомнофилией, а ты решила вести себя хорошо.

Но я не трогала, не видела и не ощущала ее целую гребаную неделю. А это пиздец какой длинный срок, учитывая что раньше я следила за ней каждый день.

Уильям узнал про мою необычную зависимость, и мне понадобилось какое-то время, чтобы исправить ошибку. За мной до сих пор следят, но отныне я буду присматривать за своим котенком открыто.

Потому что у кого-то определенно есть лишние руки, которые нуждаются в том, чтобы их вырвали.

Я проверяю температуру в комнате, оставляю микрофон включенным и, спустившись на три этажа ниже, выхожу на улицу.

Что? Я обязана слышать ее дыхание в наушнике.

Ввилочка: У тебя есть лишь один шанс, чтобы объясниться, Хван.

На часах шесть утра, но никто из четверки не спит. Их профили показывают активные статусы.

Чон: А что будет, если я не захочу объясняться? Напоминаю, что мы с тобой лучшие друзья, Виолетта.

Ввилочка: Ты хочешь, чтобы я плакала на твоей могиле?

Я закуриваю сигарету, запрокидывая голову. На фоне бесконечной серости и невесомости туч, взгляд теряется в зелени леса, воспроизводя воспоминание восьмичасовой давности.

"Хватит... - по ее щекам текут слезы, а щеки загораются. - Виолетта..."

Блять, Даша, отпусти меня хотя бы на минуту.

Чон: Обычной благодарности было бы достаточно. Полагаю, трах удался?

Аарон: Какой трах? Почему меня не пригласили на вашу оргию? Я схожу с ума от скуки.

Эрик: Ты только что сильно покалечил чувака на ринге. Твою мать, принцесса, тебе до сих пор скучно?

Аарон: Ты будешь реветь в собственной луже крови, Боулмен, если еще раз назовешь меня не по фамилии.

Эрик что-то печатает, но затем стирает сообщение, понимая, что Кинг никогда не разбрасывается пустыми угрозами.

А я до сих пор жду сообщение от Чона. Я знаю, зачем он сделал это. Но его странные своднические наклонности не оправдывают того факта, что он, блять, тронул мое.

Чон: Я прошу прощения, Вилка. Но я больше не мог смотреть на твою жалкую душу, помешавшейся на какой-то девчонке. Либо вы вместе, либо ты разрушишь ее, когда Даша захочет от тебя уйти. А она ЗАХОЧЕТ от тебя уйти, потому что желания Даши никогда не будут совпадать с твоими.
Он прислал это в личных сообщениях. Я спокойно докуриваю сигарету, размышляя о его наказании.

Ввилочка: Ты не сделал вывод.

Проходит всего пара секунд, когда показывается ответ.

Чон: Я никогда не прикоснусь к ней.

Я тушу сигарету и блокирую телефон. Слабые лучи солнца начинают проглядываться сквозь серые облака. Обычно в это время Даша выходит на пробежку.

Я терпела целых семь часов. Думаю, пора разбудить моего милого котенка.

***

Элгин, Шотландия.

Призрак.

Семь лет назад.

Резкое жжение нервов взрывается в моем теле, и я медленно выплываю из тумана.

Температура поднимается до максимума, мне никогда не было так тепло. Даже жарко. Но призраки продолжают преследовать, пугать, изводить, и я снова забываю, что означает дыхание. Легкие горят от недостатка воздуха. Я открываю рот, чтобы поймать глоток кислорода, но он улетучивается, словно убегая от меня.

Я не могу дышать.

Паника просачивается в каждый дюйм моего тела, пока демон не нависает надо мной подобно Мрачному Жнецу. Я чувствую его тяжелую, темную энергию, окутывающую все вокруг. Вдыхаю пьянящий аромат с привкусом яблочного табака. Просто... подчиняюсь.

Болезненная пытка превращается в нечто гораздо большее и пугающее... А затем моих губ касаются чужие. Карают, наказывают, вдыхают в меня свой воздух, делясь им. И больно кусают, когда моя диафрагма задерживает свое движение вверх.

Когда дыхание восстанавливается, из меня вырывается стон. Все мое тело дрожит от интенсивности чужих прикосновений. Околдовывающие поцелуи-укусы движутся вниз, начиная от линии челюсти и заканчивая сжавшимся животом.

Я все еще жду, когда мой здравый смысл даст о себе знать, когда мои ноги раздвигают.

Я задыхаюсь, но не сопротивляюсь.

Я жажду этого. И я... не хочу просыпаться.

Моя спина выгибается дугой, когда мой кошмар вылизывает весь путь от моего клитора до входа и обратно. Удовольствие умывает меня, засасывая все глубже и глубже.

Ток бьет по моим нервам, и я стону, чувствую ее везде. Ее пальцы с силой сжимающие мои бедра, ее шелковистые влажные волосы, щекочущие кожу, ее язык у меня между ног. Я хочу закричать, но способна издавать лишь тонкие всхлипы и стоны - особенно когда ее зубы прикусывают кожу, чтобы опять продвинуться дальше и свести меня с ума.

Я полностью принадлежу моему кошмару, пока глубокий, хриплый голос не раздается в комнате, вырывая меня на поверхность:

- Просыпайся, кошка. Я хочу позавтракать тобой.

Моя мозговая активность восстанавливаются, и вчерашние воспоминания обрушиваются на меня подобно смертоносному шторму, сносящему все на своем пути.

Погоня. Лес. Поцелуи. Укусы. Боль. Ее безжалостные движения внутри меня.

Я вспоминаю все.

То, как она отнесла меня в поместье, мыла мое ослабевшее тело, даже сушила мои волосы, чтобы я не заболела после интенсивного животного акта посреди бушующей природы.

Жар распространяется от макушки до пят, и я зажмуриваюсь, сдерживая звуки. Ее язык продолжает медленное, даже болезненное посасывание, заставляя меня капать прямо на простыню, в которую я цепляюсь пальцами.

Я совершенно голая. И Виолетта вылизывала меня, пока я была во сне. О, господи-боже-мой.

- Ты проснулась, - ее горячее дыхание обдает мою сердцевину, и я буквально ощущаю, как она ухмыляется. - Я больше не могла терпеть. Твоя мокрая киска приглашала меня попробовать ее. Стони громче, Даша.

Ее властный голос напрягает мой позвоночник сильнее, чем порочный язык, творящий со мной настоящее безумство. И я абсолютно не готова к этому.

Даже близко нет.

Виолетта рывком опускает меня на край кровати, и я наполовину вишу в воздухе, пока она продолжает сладкую пытку. Я приподнимаюсь на локтях и открываю глаза, умоляя сердце биться хотя бы чуточку медленнее. И мой вдох застревает прямо в горле.

Виолетта сидит на полу, а я неудобно полулежу, когда мои ноги находятся по обе стороны от ее головы. Мое положение полностью зависит ее власти. И какая-то часть меня приходит в неописуемый восторг, тогда как другая стыдливо сжимается.

Я пытаюсь отодвинуться назад, но она вцепляется в мои бедра и тихо смеется, продолжая есть меня.

- Чем больше ты убегаешь, - укус внутренней стороны бедра и широкое движение языком по входу, - тем больше я хочу тебя.

Наслаждение настолько интенсивно, что я не могу делать ничего кроме того, как тихо стонать и пытаться удержаться от криков.

Виолетта проникает языком в мой вход. Она чередует это с мокрым посасыванием моего клитора, чем доводит меня до крайней точки. Разрядка буквально разрывает изнутри, и я вскрикиваю, дергая бедрами, в то время как Виолетта не прекращает ласкать меня ртом. Она продлевает мой оргазм до тех пор, пока я не вцепляюсь в ее смольные волосы и не шепчу:

- Ви, пожалуйста, хватит. Я больше не могу...

Она отодвигается и облизывает блестящую влагу на ее губах. Матерь божья. Видеть ее без маски, со следом моего возбуждения... просто убийственно.

- Ты такая чертовски вкусная, малышка. Я буду есть тебя каждый день.

Я сглатываю и со стоном падаю на спину, закрыв лицо ладонями. Живот скручивает от мощных ощущений, смешиваясь с диким смущением.

Пожалуйста, можно я открою глаза и окажусь в своей комнате? Одна? Я едва могу выдержать это.

Меня кладут обратно на середину кровати, сажаясь на мои бедра, и властно убирают руки. Пронзительные мрачные глаза практически вызывают во мне сердечный приступ. Жар поднимается от моего лица, а сердце едва ли не вырывается из грудной клетки.

Она ужасно красивая. Вы даже не представляете насколько. Острая челюсть, зеленые глаза, черные ресницы, татуировки, густые отросшие волосы... Добавьте к этому внушительную фигуру, звериную силу и гениальный ум с психопатическими замашками. Устоять просто невозможно.

По крайней мере не тогда, когда она нависает над вами, изгибая восхитительные губы в полуулыбке.

- Не прячься, Даша. Твое смущение сводит меня с ума. Тебе жарко?

Мне тяжело под весом ее тела, но этот дискомфорт хотя бы отвлекает от... нее.

- Слезь с меня, - я прочищаю горло и добавляю уже громче. - Пожалуйста.

Ее пальцы хватают за мой подбородок и возвращают взгляд обратно. Я сверкаю глазами, а она смотрит в ответ, все еще ухмыляясь.

- Тебе жарко?

- Нет. Просто слезь с меня, Виолетта.

Я пытаюсь игнорировать тот факт, что я полностью раздета, а она полностью одета. Моя обнаженная грудь высоко вздымается и опускается, и я снова заливаюсь краской.
- Зачем?

- Мне неудобно.

- Но я не хочу слезать с тебя. Передо мной открывается невероятно интересное зрелище, и было бы печально пропустить его. Я тебя смущаю?

Я отворачиваю голову, но изящные пальцы возвращают ее на место, все еще удерживая за подбородок.

- Не игнорируй меня.

- Мне... некомфортно, - тихо говорю я, снова уткнувшись взглядом в его нос. - Я хочу одеться.

- Почему тебе некомфортно?

Я сжимаю губы.

- Тебе незнакомо чувство стыда? - практически рычу я, дергаясь. Бесполезно. Виолетта держит меня так крепко, что не вырвешься. Клянусь, если она опустит взгляд на мою грудь, я убью ее.

- Мне незнакомо чувство стыда, - отвечает она ровно. - Ты стыдишься себя? Но почему? Ты так восхитительна, Даша. Настоящий шедевр. Особенно в моих руках, без одежды и в момент максимальной уязвимости.

Удар сердца.

Еще один удар.

И еще.

Разве не безумство, что я чувствую себя так прекрасно в объятьях монстра?

Мои глаза встречаются с ег глазами, но по какой-то причине они кажутся еще более блестящими и светлыми. Ее правая радужка слегка посветлела от солнечного света, бьющего в окно. И это... просто потрясающе.

- Твои глаза убивают меня.

Почему эти слова сказала Виолетта, но их хотела произнести я?

- Просто... дай мне привести себя в порядок, - прошу я, не в силах прервать напряженный зрительный контакт. - Нечестно, что я раздета, а ты одета.

- Это поправимо.

Она тянет руку за голову и легким движением стягивает с себя футболку, заставляя меня опять задохнуться. Виолетта - высокая девушка с широкими плечами и впечатляющим телосложением. У нее скульптурный пресс и четкая V-линия, которая исчезает под серыми спортивными штанами.

Я уже видела ее татуировки на смазанной фотографии в ее профиле, но видеть их наяву - совсем другой вид мазохизма. Когда хочешь дотронуться, но не можешь. Различные черно-белые цветы тянутся от ее рук до части груди и оплетая пресс, создавая пугающий и восхитительный рисунок. Мое лицо пылает, и я надеюсь, что она думает, что это из-за температуры, а не от смущения.

- Ты хоть представляешь, насколько ты отзывчивая и идеальная? - Ее пальцы цепляются за резинку спортивных штанов и слегка стягивают их вниз. Медленно, мучительно, дразня... пока не освобождают свою вагину.
- Сегодня она познакомиться с твоим ртом, Даша.

Стыд обжигает мои щеки.

- Ты... я не буду делать это...

- Делать что? - Ее взгляд на секунду скользит по моим губам.

- То, что ты хочешь от меня, - бормочу я, пытаясь рассеять напряжение, царящее в воздухе и бьющееся о мою грудь.

- Ты слишком ханжа, чтобы назвать это, Даша?

Я отрицательно качаю головой.

- Используй слова, Даш.

- Нет, - отвечаю я слишком тихо, завороженная дьяволом прямо перед собой.

- Так, к сведению. Я хочу от тебя гораздо больше, чем лишить невинности твое горло. Я хочу пометить все твое тело.
Я тяжело дышу, пока пальцы крепко держатся за остатки одеяла. - Но сейчас мне достаточно обычного прикосновения.

Виолетта пересаживается так, что его колени оказываются по обе стороны от моей головы, и хватает меня за затылок.

- Открой, - Виолетта приставляет свою вагину к моим искусанным губам.

Мой подбородок дрожит, и я судорожно вздыхаю, молча смотря на нее.

- Давай, Даша. Ты накормила меня. Теперь моя очередь.

Я никогда не считала Виолетту нормальной и никогда не буду. Этот человек относится к тому типу людей, которые во что бы то ни стало получают то, что хотят.

И прямо сейчас это я.

Ее пальцы успокаивающе поглаживают мои волосы, а глаза горят такой одержимостью, что мне становится страшно. И тем не менее я делаю это - неуверенно приоткрываю губы.

- Хорошая девочка.

Глядя в глаза и сжимая мои волосы на затылке, делает движения рукой. С ее клитора стекают очередные капли, и я ловлю их языком, снова ощущая во рту ее вкус.

Глаза Виолетты темнеют.

- Блять, котенок, - она ускоряет движение рукой, не спуская с меня взгляда. - Я покажу тебе, как нужно ублажать меня, но ты и так прекрасно с этим справляешься не так ли?

Ее мышцы напрягаются, а на руках виднеются вены. Я испытываю настоящий экстаз от осознания, что причиной ее возбуждения являюсь я. Не кто-либо еще. А я.

Следующая мысль лишает меня воздуха, и я осмеливаюсь воплотить ее в жизнь. Немного приподнявшись, я провожу языком по ее шелковистой коже. Внизу снова покалывает от возбуждения, когда Виолетта глухо стонет, до боли сжимая мои волосы.

- Твой рот создан для меня,
- Ты создана для меня. И ты будешь хорошей девочкой и проглотишь все, что я тебе дам.

Затем она толкается, а я замираю, когда горячие струи стекают мне на язык.

Проглоти, давай.

Нелегко бороться со своими рамками, но с ними я чувствую себя неживой. Точнее чувствовала до того момента, пока в моей жизни не появилась Виолетта.

- Глотай.

Ее мрачный властный голос выступает последним катализатором, и я слушаюсь. Из горла Виооетты вырывается хрипловатый звук. Она сразу наклоняется, прижимаясь своими губами к моим.

Поцелуй такой ласковый, такой благодарный, что мне приходится взять себя в руки, чтобы не застонать в ответ. Но стоит навязчивой вибрации раздаться в воздухе, как все прекращается.

Виолетта слезает с меня, подходит к столу, и на мгновение атмосфера в комнате становится по-настоящему ледяной, когда ее взгляд встречается с экраном телефона.

- Спускайся ко второму завтраку, как будешь готова.

Оставшись в одиночестве, я, наконец, натягиваю на себя одеяло и размеренно дышу, пытаясь осмыслить все, что со мной произошло за последние сутки.

Может быть, просто может быть, я безвозвратно перешла на темную сторону, поддавшись обаянию и силе Виолетты Малышенко...