13
Голова в этот день раскалывается, будто выпит был ящик самогонки, пять бутылок водки и десять литров пива. Дарья Поцелуева проснулась опухшая, с черными кругами под глазами от туши и с напрочь отбитой памятью о вчерашнем вечере. Быть может оно и к лучшему.
Токаровой дома уже не было. Потому Дарья с легкостью выдыхает, благословит бога, что блондинка ее в таком ужасном состоянии не увидит. Впрочем, чего бояться? Они ведь с прошлого вечера вроде как друзьями стали.
А голова продолжала раскалываться, мысли путались в клубок. Совсем ничего не помнит. Только как начали играть в глупую игру «правда или действие», а дальше всё. Темнота.
И это тоже должно быть к лучшему.
Поцелуева мятую юбку надевает, вчерашнюю блузку. Портфель хватает без учебников и тетрадей, на улицу выбегает. Глаза не подводит черной подводкой, не красит губы блеском и даже не пользуется любимыми сладкими духами. Что стало с главной красотой школы?
Дворами идет, дабы новоиспеченную подругу не встретить. Вдруг помнит. Вдруг напомнит о чем-то ужасном. Хочется думать, что все закончилось на банальном предложении сыграть в игру. А дальше сон. Сладкий. С вертолетами в голове.Блондинка приходит в школу к первому уроку, не здоровается с охранником, не переодевает уличную обувь, мимо Русланы Сергеевны проходит, не кивнув в знак приветствия.
— Выглядишь плохо, — одна из одноклассниц на соседний стул в кабинете садится, рассматривает лицо девушки.
— Отвали.
— Снова что ли не в настроение? Бурная ночь была? Мы же друзья, ты можешь мне рассказать, — будто бы искренне руку на спину кладет и гладит, самодовольно ухмыляясь.
Потому что сегодня выглядит лучше главной красоты школы.
— Голова болит. Можешь не разговаривать со мной сегодня?
— С тобой последнее время в целом поговорить невозможно, — глаза закатывает. — Как хочешь, — уходить собирается.
— Стой, — хватает одноклассницу за руку, а та смотрит с надеждой. — Оставь учебник, я дома забыла.
— Иди ты нахуй, Поцелуева, — выдергивает руку и садится дальше от уже бывшей подружки.
***
— Токарова, с каких пор у тебя пароль на телефоне другой? — недовольно Маша Романова говорит, пытаясь телефон подруги разблокировать.
С тех пор как в нем куча компромата хранится. День, когда они с Поцелуевой устроили фотосессию на подоконнике. День, когда они с Поцелуевой делали тканевые маски. День, когда они с Поцелуевой сидели на детской площадки и встречали рассвет.
— С тех самых пор, что это типа мой телефон? — выгибает бровь девушка и выхватывает телефон из руки подруги.
— Что-то скрываешь? Поцелуйку свою? Мы вроде бы это уже обсуждали, — Маша Романова руки складывает на груди и взгляд в сторону отводит.
— Ничего я не скрываю!
— Как и то, что ты вчера с Поцелуйкиной пила всю ночь и сегодня выглядишь так, будто по тебе трактором проехали? — в бок толкает. — Да делай ты что хочешь, — брюнетка сумку хватает, вещи свои с парты.
На самую дальнюю парту последнего ряда пересаживается, самодовольно хмыкает и приторно улыбается одному из учеников школы. А Токарова глаза закатывает, потому что бегать ни за кем не собирается. Это вообще-то ее жизнь, как хочет, так ее и живет.
Даша: Встретимся после урока на нашем месте? У меня есть подарок)
Света: Надеюсь это пистолет.
Звенит звонок и Света Токарова делает вид, что безумия увлечена уроком, вырисовывая глаза и цветы в тетради.
А на перемене девушка бежит в сторону лестницы, будто и привычное дело это для нее. Там, на грязном полу ее уже ждет болеющая от головной боли Света Токарова, улыбаться старается.
— Худший день в моей жизни, — усмехается блондинка, облокачивается на стену и протягивает закрытую бутылку энергетика, попутно делая глоток из своей банки.
— Ладно, признаюсь. Это действительно хороший подарок, — выхватывает напиток Поцелуева и рядом садится.
На грязный пол в неидеально выглаженной юбке. Жадно глотает тонизирующий напиток, отчего голова только сильнее раскалываться начинает.
— Помнишь что-нибудь? — Поцелуева вопрос задает, что мучает ее все утро.
— Даже вспоминать не хочу. И галерею открыть тоже. Будем думать, что мы легли спать после слов «давай сыграем в правда или действие», — старается засмеяться, но выходит это плохо. — Меня так все заебало.
— Меня тоже, — честно признается.
Говорят об одних и тех же вещах. И вовсе не о предстоящей контрольной по физике. И уж точно не о том, что дают сегодня в столовой. Они устали. Устали сидеть под лестницей, пить энергетик и делать вид, что их жизнь не изменилась на сто восемьдесят градусов.
— Ты снова поссорилась с Романовой? — заглядывает в глаза девушки, на что та непонимающе смотрит в ответ. — У тебя на лице все написано.
— Я поставила пароль на телефон, а она закатила истерику будто я выкинула ее вещи в мусорку. Зачем ей вообще лазить в моем телефоне? Заебало.
— И что же там такое? — смеется, выхватывает телефон у Светы. — Какой пароль?
И Токарова без задней мысли произносит заветные цифры. Потому что от Поцелуевой ей точно скрывать нечего.
И где-то в глубине души Дарье это до невозможного приятно. Сравнимо с одной зубной щеткой на двоих, а быть может и с общей пачкой сигарет.
Листает галерею, старается скрыть улыбку, когда замечает общие фотографии. Пока самый последний файл не замечает. Ванная комната. Горячая вода. Сладкий поцелуй двух девушек.
Тут же в холодный пот бросает. Поцелуева телефон быстро блокируется и дышит быстро. Кусает губы, со стыдом смотрит на Токарову, в то время как та с закрытыми глазами делает очередной глоток энергетика.
— Ты там нюдсы мои что ли увидела? Я вроде удаляла, — шутит Света.
И Поцелуева понимает, что Света не врет. Она действительно не заходила в галерею сегодня утром. Она действительно не помнит, что было вчера. В то время как Дарья вспомнила все. Обжигающие прикосновения, мокрую дорожку поцелуев на своей шее, шершавые пальцы и громкие вздохи. Тело мурашками покрывается, а в животе завязывается непонятный узел.
Что же они вчера натворили.
Трясущимися руками заходит в галерею. Последний раз пересматривает видео.
Удалить. Удалить из недавно удаленных.
— Держи, — протягивает телефон блондинка, больше не в силах смотреть девушке в глаза.
— Ничего не нашла? Ну и хорошо. Значит спать легли, — выдыхает Токарова и телефон забирает.
Тем временем как эти кадры и воспоминания останутся только в голове Дарьи Поцелуевой.
— Ты замерзла что ли? — Света спрашивает, когда слегка до кончиков пальцев блондинки дотрагивается. — Ещё бы, на улице не май месяц, а она вырядилась.
И Поцелуева закатывает глаза. Все как раньше. Ничего страшного не случилось. Ничего, блять, не было!
— Мне плохо было утром, ясно?
А Света снимает с себя свое черное худи, девушке протягивает.
— Надень, я по-другому от вчерашнего отхожу. Мне не холодно.
— А если... — договорить не успевает.
— У половины школы такие кофты, мало ли у кого взяла. Расслабься и не выебывайся. Это жест ебанутой, но дружбы.
— Ага, дружбы, — шепчет под нос Поцелуева.
Натягивает чужую кофту, вдыхает запах мужского одеколона, который перемешивается со сладкими духами, оставшимися на коже со вчерашнего дня. Ладони прячет в рукавах, сжимает в кулаках и накидывает капюшон на голову.
— Ты совсем другая стала, — лыбится Токарова.
— Что значит другая? — спрашивает Дарья, вспоминая о лице без макияжа, волосах без прически и кожи без новой порции духов.
— Неважно, мне так больше нравится.
И блондинка улыбается, потому что это приятно. Потому что надоело быть идеальной куклой. Хочется быть собой, без стереотипов навязанных.
Девушки молчат, сидят на грязном полу и пьют адреналин из черной жестяной банки. Пусть и раньше это казалось невозможным, неправильным и глупым.
— В столовую не пойдешь? — прерывает тишину Дарья Поцелуева.
— Давай вообще туда больше не ходить? Нам там все равно делать нечего. Слушать какие правый и левый корпус хуевые в мои планы каждое утро не входит, — закатывает глаза.
— А как же дискотека? Типа, нас реально хотят столкнуть лбами?
— У Русланки свои тараканы в голове, будем делать вид, что она знает, что делает.
Света Токарова ближе к себе девушку притягивает, чужую голову на плечо свое кладет и плечи обнимает. А та дрожит то ли от страха, то ли от холода.
— Тебе все еще холодно? — непонимающе спрашивает блондинка, ближе к себе прижимает. — Видимо отхода только сейчас началась.
— Видимо, — врет Поцелуева, кусая губу до крови и терпя приятные ощущения внизу живота.
—————
я вернулась? Или шучу ?