Глава 15
Часть 3. Глава 5
От лица Моне.
25 августа
По воскресным вечерам мы собирались в зале — помещении между столовой и спальной зоной, где смотрели по единственному телевизору историческую викторину. Ведущий задавал вопрос, и, пока между приглашенными в студию актерами, изображающими знатоков, разгорался спор, мы успевали не только назвать верный ответ, но и горячо обсудить его.
— Нормально жилось тогда. И работы хватало, и возможности были.
— Ну и какие тогда были возможности? Пулю схлопотать в переулке?
— Зато все знали: есть проблемы — мужики на районе порешают. А что твои коллеги в погонах могли решить, а?
— Многое!
— Да ни хрена они не могли решить. И сейчас не могут. Потому-то и живем так, как живем, — нище и впроголодь.
Я держался в стороне от подобных разговоров, хотя мне и хотелось вступиться и поставить на место зазнаек, защищающих насилие и 90-е. Я никогда не был поклонником блатной романтики, хотя за плечами имел две отсидки: за взлом с проникновением и за хулиганство с сопротивлением при аресте.
В ногах у меня лежал Богатырь — пес, которого нам подарил Вячеслав, один из меценатов. За полтора месяца он успел подрасти и привыкнуть к нам. Обычно псина ночевала на улице, исполняя роль сторожа. Но за окном лил дождь, а его будку нещадно затапливало, отчего мы и решили пустить пса внутрь, пока не приведем его жилище в порядок. Правда, браться за ремонт будки никто не спешил.
— Да замолчите вы, губернатор ведь выступает! — прервал спорящих Вася.
— Тоже мне нашел кого слушать! — возразил ему Петр.
— Я сказал молчать! Дай батюшку послушать!
Батюшку, как его звал Вася, мы слушали часто и так же часто вспоминали его слова о предстоящих временах благополучия и социальных возможностей. Оставалось дожидаться победы над коррупцией и остальным миром.
— Нынче тяжелые времена. Слышать об этом — полдела, сложнее принимать это и поступать соответствующе. И что же значит соответствующе? Затянуть пояса, перестать разбрасываться деньгами? Что же, верно. Но я считаю, что в такое время, как сейчас, важно не забывать о помощи тем, кому повезло меньше. Важно протягивать руку помощи и не формальным рублем, а поступками. Надеюсь, многие разделяют мои убеждения, ведь если вы помогаете в малом, то вам в ответ помогут в большом.
Последняя фраза особенно завела моих товарищей. Они взорвались гоготом и принялись обсуждать губернатора и то, как сложно ему живется в раздумьях о таких, как мы. Один только Петр молча наблюдал за происходящим, смотря на всех из-подо лба, давая понять, что категорически не согласен с услышанным и той хвалой, которую его сожители адресовали автору речи.
— А ты что думаешь по этому поводу? — прошептала мне Лариса.
— Я-то, — и прежде, чем ответить, издал тяжелый вздох, — кажись и сыт, и спать есть где, но разве это жизнь? Сегодня у меня есть жилье, а завтра и его могут отнять. Сегодня я набиваю брюхо, а завтра голодным урчанием буду тракторы заглушать, и ничего с этим не поделать. Понимаешь?
Как раз-таки Лариса меня прекрасно понимала.
— Бюджет опять урезали. Так что на этой неделе обеды будут без мяса. Снова щи да пюре.
— И на том спасибо. Тем, кто живет за этими стенами, такой пир лишь сниться может.
— Как бы он нам не начал сниться.
Пессимистичное настроение Ларисы насторожило меня.
— Урезали бюджет на продовольствие — это еще полбеды. Волонтеры больше не получают оплату. Теперь если кто нам и будет помогать, то закоренелые альтруисты. К сожалению, их энтузиазма надолго не хватает. Тем более осень стучится в двери. Еще какое-то время они с нами провозятся, а после бросят. И я не могу их винить.
— Думаешь, все этим и закончится?
— Все всегда этим и заканчивается. Они там, — она указала пальцем сначала на телевизор, а потом вверх, — а мы здесь, радуемся подачкам и пытаемся выжить. Толку нам помогать? Мы ведь все алкаши, пропащие люди.
— И воры.
— И наркоманы.
— Все мы.
— До единого!
Я рассмеялся и крепко сжал руку Ларисы, давая понять, что мы все преодолеем. В ответ она сжала мою, и на какое-то мгновение мы оба поверили, что наши жизни и вправду могут стать лучше. На какое-то время я уловил аромат сирени.
Утром к нам прибыла группа из другого филиала. Один из гостей передвигался в инвалидном кресле. Новенькие остановились у ворот и долго рассматривали табличку с названием, прежде чем переступили порог. Оксана, прибывшая после них, сообщила, что еще один филиал Ватикана официально закрылся — его жителей выселили, а постройку огородила строительная техника для демонтажа. Некоторых постояльцев направили в единственный оставшийся филиала — наш, а те, кому мест не нашлось, решили искать пристанище самостоятельно.
— Организация, спонсирующая наш приют, закрыта, а ее учредителей — Вячеслава, Александра и Филиппа — будут судить за хищения и неуплату налогов. Все-таки субсидии от государства для приюта они оставляли себе, а нам доставались лишь крохи, — объяснила Оксана, — представьте, каким был бы Ватикан, трать на нас положенные деньги.
— Но почему это выяснилось только сейчас? Ватикан ведь столько лет существует, и никто не проверял ни нас, ни спонсоров, — Лариса была поражена до глубины души.
— Когда ты ссоришься с теми, с кем нельзя ссориться, проблемы сами находят виновных. Видим, наших покровителей таким образом решили поставить на место. Из подробностей я знаю лишь то, что сообщили мне адвокаты.
— И что теперь будет с нами? — поинтересовалась Лариса.
— Ничего. Живите здесь, пока можно, а мы в это время будем искать, куда вас переселить. Всех не получится, поэтому придется выбирать.
— И как?
— Ай, Лариса, спроси что полегче. Знала бы я сама.
Прибывших гостей селить было некуда, и потому мы принялись составлять кровати вместе, превращая одноместные кровати в трехместные. Посередине пустое место между составленными кроватями мы затыкали пледами, а вместо подушек использовали набитые полотенцами наволочки. Так же поступали и со вторыми этажами. Воспользовавшись ситуацией, я перебрался ближе к Ларисе.
К вечеру в Ватикан прибыло еще с десяток человек, не нашедших места в других приютах бывших жильцов филиала № 2, отчего у постояльцев нашего филиала обострились приступы голода и предрассудков. Провизия закончилась сразу же — некоторым не хватило порций за ужином. А едва ужившиеся разношерстные характеры местных ватикановцев не выдержали хаотичных привычек пришлых переселенцев. Так в первые же несколько часов мы с Петром уняли несколько драк: одну, вызванную дележом койки, другие две — непреодолимым желанием быть правым.
После ужина из моего поля зрения пропала Оксана. Еще днем она пыталась решить вопрос с поставкой еды на следующие дни и пробиться в местную администрацию, чтобы узнать о дальнейшей судьбе приюта. Мы так и не выяснили, ответили ли Оксане что-либо, но вечером найти ее никто не мог. Не появилась она и на следующий день. На звонки Ларисы она ответила так же, как и на ее обращения районная администрация — молчанием. Те, кто мог сложить два и два, понимали, что исчезновение главы волонтеров — дурной знак. Те же, кому не требовалось совершать сложное математическое действие, чтобы разобраться в происходящем, осознавали, что дни оставшегося филиала Ватикана были сочтены.
Ночью, лежа рядом с Ларисой, я никак не мог заснуть. Впервые за много лет я чувствовал тепло женского тела. Волнение захватило меня, и я не знал, как вести себя, как начать разговор, — спать не хотелось нам обоим. Я боялся шелохнуться, словно мне было не за пятьдесят, а четырнадцать и я проводил ночи не в приюте для бездомных, а пионерском лагере.
— Вчера мы с девками смотрели фильм про конец света, — первой молчание нарушила Лариса.
— Со всякими там роботами?
— Да нет же. В фильме к земле приближался метеорит и людям объявили, что у них осталось несколько дней до столкновения. Главный герой и героиня отправились искать первую любовь мужчины, но в ходе приключения прониклись теплотой друг к другу и решили провести конец света вместе.
— Как-то не верится. Я бы на их месте занялся чем-то другим, но точно не поиском того, с кем меня когда-то на время свела жизнь.
— Знаешь, Моне, — Лариса пропустила сказанную мною глупость мимо ушей, — мне почему-то кажется, что мы прямо как в том фильме. Вот-вот и нашему миру настанет конец. Но знаешь, как и та героиня, я нашла с кем его встретить. И безумно этому рада.
Я ничего не ответил. Выслушав соседку, я пытался понять, сделала она мне комплимент или призналась в своих чувствах. Но, не решив столь простой ребус, я прикинулся спящим, хотя еще долго не мог сомкнуть глаз.
Первой уснула Лариса. А я все так же лежал, уткнувшись взглядом в сетку из металлических пружин второго яруса кровати, и вслушивался в дыхание женщины. С каждым ее вдохом и выдохом мне становилось спокойнее. Я решил не думать о сказанном Ларисой, хотя мне и льстило, что для нее я был кем-то большим, чем очередным бездомным, кому она выдавала паек по три раза на день.
Вскоре под ритмичное сопение Ларисы уснул и я. Но вместо умиротворительных мотивов мое воображение наполнилось тревожными картинами закрытия Ватикана и холодной, голодной зимы.
Весь следующий день Лариса провела в разговорах с представителями волонтерских организаций, пытаясь выбить нам хоть какую-то помощь. Словно биржевой брокер, она переключалась с одного телефона на другой, без конца набирая номера из записной книжки. И, несмотря на то что положительный ответ она получила лишь в одном месте, уважение всех постояльцев нашего приюта женщина заслужила. К вечеру нам прислали несколько коробок сухпайка, пакеты с творогом и упаковки с конфетами.
Оставшиеся два волонтера — Игнат и Марина — занимались тем, что должна была делать покинувшая нас Оксана, — искали готовые принять нас приюты. И, в отличие от Ларисы, удача улыбалась им шире. К концу дня они смогли договориться с тремя приютами — двумя при церквях и с одним частным. Тем же вечером наша палатка опустела вдове. Дышать стало свободнее, и мы смогли раздвинуть кровати обратно.
Вечером, когда в моей помощи больше никто не нуждался, я направился на вокзал, где сел на поезд до деревни, в которой мы раньше получали продукты. Прошлый мой разговор с председателем колхоза закончился отказом. Но на этот раз ничего другого, кроме готовности пойти нам навстречу, я не был готов услышать.
— Мужики будут бесплатно работать у тебя на ферме. Бесплатно! Просто закрой глаза на то, что в пустых хатах будет кто-то жить. Всего до весны. Весной они помогут с посевом и съедут. Ну куда они сейчас отправятся, когда осень на дворе?
— Ну а электричество-то как? Они небось жечь его будут, счета сразу хозяевам в городе придут, и они проведать заедут.
— Провода и перекинуть можно. А на крайний случай баллоны газовые поставим, печи топить будем, а чтобы ненароком не начали свет палить, так и вовсе отключишь им доступ.
Председатель долго сомневался, попутно совещаясь со своим заместителем — супругой. Авантюра казалась сумасбродной с самого первого моего обращения. Однако, аерспектива заиметь с два десятка бесплатных рабочих пар рук все-таки перевесила риски.
— Зимой на ферме будут работать?
— Будут. Только кормить их надо.
— Накормим. И чтобы без пьянок!
— Кто выпьет, того гони в шею.
— Баб не возьму. Завози только мужиков, полтора-два десятка. Мне, ясен день, столько не нужно, н я их по соседним фермам распихаю.
— Завтра же будут здесь.
— И крепких. Инвалидов и рухляти мне тут ни к чему.
— Будут богатыри.
— Ну смотри мне, Моне, коль подведет один из них, всех выгоню.
На том мы и сошлись. Ночевать я остался у председателя. К тому времени, как мы договорились, уже перевалило за полночь. Мне постелили на веранде, чтобы утром я смог уехать с первым же поездом. Вторую ночь подряд я не мог заснуть. Только на сей раз причина бессонницы внушала мне веру в будущее.
Когда я вернулся в город, то узнал, что еще несколько постояльцев смогли пристроить на стройку — им обещали горячие обеды, место в вагончиках для сна и минимальную зарплату. Вначале среди ватикановцев начались нешуточные споры, кому следовало соглашаться на предложение со стройки. Каждый горел желанием и считал себя достойным шанса на лучшую жизнь. Когда выяснилось, что для работы требовались документы, которые были далеко не у всех постояльцев, вопрос разрешился сам собой. Хотя волонтерская организация и помогала нам с восстановлением паспортов, не все успели получить их на руки.
— Как тебе удалось уговорить деревенских принять нас? — Лариса переживала во время моего отсутствия, но, увидев меня и услышав новости, с которыми я вернулся, отмела все тревожащие ее мысли.
— Предложил то, от чего он никак не смог отказаться. Работников.
— А разве у него не хватает местных работяг?
— Бесплатных — нет.
— Бесплатных? — переспросила Лариса.
— Не самое выгодное условие. Но их будут кормить, и у них будет крыша над головой. А к весне они смогут либо договориться о новых условиях, либо поискать счастье где-нибудь в другом месте.
— Звучит не так уж и плохо.
— Главное, чтобы мужики не бухали, а иначе все пропадет.
— Он берет только мужчин?
Я кивнул. Без них и тех, кого отобрали для работы на стройке, в Ватикане оставалось чуть больше десятка человек. К концу дня наш лагерь покинула еще пара — их забрали родственники, с которыми смогли связаться Игнат и Марина. Родня оставшихся постояльцев либо, успели вычеркнуть их из своей жизни, либо и вовсе отсутствовали.
Чувствуя, что происходит что-то неладное, Богатырь подолгу всматривался в мои глаза, после чего поджимал лапы и опускал голову мне на колени. В связи с освободившимися местами мы выделили псу отдельную кровать, но посреди ночи он подкрался к моей и лег у меня в ногах.
— А с ним-то что будет? — спросила Лариса.
— Я не знаю. Может, в деревню его отдам. Я ведь скоро в общежитие заселяюсь, а там с животными строго — нельзя, и хоть разбейся, но ничего не поделаешь.
— Жалко. Но ты правильно поступаешь. Тебе нужно в общаге задержаться подольше.
— Задержусь. Хотя и не знаю, как я буду жить там, пока остальные будут здесь.
— Что-нибудь да придумаем. Ведь не первый день на улице.
Признаться, что меня мало волновали оставшиеся ватикановцы, я не мог. Единственной, чья судьба занимала мои мысли, была Лариса. Я знал о ее многочисленных болезнях, по большей части благодаря волонтерам-медикам и Оксане и знал, что зиму на улице она не перенесет.
Следующим утром Лариса, Игнат и Марина принялись за очередной обзвон приютов и домов для пенсионеров. Кому-то из наших постояльцев было за шестьдесят, поэтому их можно было пробовать устроить в учреждения для стариков.
У Игната были знакомые в нескольких учреждениях, и он смог договориться о нескольких временных местах. Рассказывая о домах для престарелых, он заверял тех, кому предстояло туда переселиться, что через месяц их не выставят. В худшем случае их переведут в другое учреждение, но на улице они уж точно не окажутся. Последнее не было правдой.
На обед у нас были макароны быстрого приготовления и остатки печенья. В банке из-под заварки чая оставалась горсть трав, поэтому мы пили кипяток, отдающий запахом малины и мяты. Обед должен был повторить завтрак, но в какой-то момент Лариса обнаружила, что в приюте отключили электричество. Она в очередной раз вспомнила фильм про неминуемый конец света из-за столкновения с метеоритом. Наш же метеорит приблизился к нам настолько близко, что мы могли его почувствовать.
В конце дня метеорит все же столкнулся с нашей «планетой». В виде грозного, все уничтожающего гостя из холодных глубин космоса к нам заявился маленький мужчинка с блестящей лысиной и остатками волос на висках. Остановившись у самого входа, он вынул платок и протер свои и так натертые до блеска туфли. Всем своим видом он пытался продемонстрировать, насколько ему было противно находиться в обществе не подобных ему людей.
Он долго зачитывал документ, упоминая словосочетания «самовозведенное строение» и «незаконное проживание», но, заметив наши ничего не понимающие лица, перевел суть документа на понятный нам язык:
— Ваше заведение закрыто. Будьте так добры его покинуть. Техника для сноса приедет к одиннадцати утра.