Глава 18 (часть 2)
Вэнс
Я еще раз осматриваю себя, обвожу взглядом коридор и иду вперед. Выхожу в шестиугольный атриум, настоящий зеленый оазис с цветами, деревьями и скамейками, каждая из «стен» — это проход в новый коридор.
Открываю на телефоне карту, которую прислала Перл, и иду во второй справа коридор и далее, ориентируясь по указателям «Восточное крыло». Прохожу мимо уборных, скамеек, ламп. На полу коридора появляется ковровая дорожка в восточном стиле. На одной стене вижу группу картин с морскими пейзажами. Работа кажется знакомой, я останавливаюсь и проверяю подпись — точно, Симона Вурс, я угадал.
Коридор становится шире, полы блестят под светом куполообразных плафонов, расположенных на потолке примерно через каждые восемь футов. (* 2,5 метра).
Я прохожу мимо дверей с латунными табличками: ОБУЧЕНИЕ… МЕДИТАЦИЯ… КОНСУЛЬТАЦИЯ. Потом мой коридор упирается в новый. И поскольку на схеме Перл этот участок мне не очень понятен, я решаю пойти направо, поднимаюсь по шести ступеням и прохожу через двойные двери с надписью ОБЩЕНИЕ.
Я оказываюсь в двухэтажном помещении размером примерно с теннисный корт. Сверху, почти под потолком, в стенах расположены окна, через которые падает оранжевый свет, рисуя прямоугольники на кафельном полу. Столы и стулья сдвинуты к одной из стен.
В воздухе витает теплый запах корицы, чего-то яблочного, и безошибочно узнаваемый аромат свежего хлеба. Я поворачиваюсь направо и за маятниковой металлической дверью вижу фигуру в белом халате и сеточке для волос.
Значит, это столовая. Картина в раме на стене рядом с кухонной дверью мгновенно приковывает к себе мой взгляд. На ней - лесной пейзаж, написанный довольно хорошо. В центре рощи, среди деревьев – поляна, а на ней стоит стол. На поверхности стола текст: «Пусть он ведёт меня в чертог пиров, и знамя его надо мною — любовь».
Цитата из Библии, Песнь Песней Соломона 2:4 – прим. переводчика
- Вам помочь?
Я оборачиваюсь, в дверях кухни стоит дружелюбная женщина среднего возраста с большими карими глазами и гладко зачесанными в хвост волосами.
- Привет...
Я подхожу ближе и протягиваю ей руку, но она поднимает свою, показывая перчатки, покрытые чем-то белым, наверное мукой или сахарной пудрой.
- Не получится. Куда ты направляешься?
- Ээм…, — я смотрю в телефон. - Атриум G.
- Немного не туда ты зашёл, но не критично. Видишь те двери? - она кивает на двойные двери в другой стороне комнаты. Они бежевые, сливаются со стеной, поэтому я их и не заметил. - Пройдешь через них, и попадешь в сад. Крытый внутренний сад. Там будет несколько коридоров. Иди в тот, что за фонтаном. Придется немного пройтись - мимо всех молитвенных комнат, мимо ряда окон. Повернешь направо – и вот ты на своем месте. Дай-ка угадаю, ты – новый художник?
Я громко смеюсь.
- Неужели я прям настолько себя выдаю?
Она подмигивает.
- Это всё твой акцент. Я слышала, что новый художник - из Нью-Йорка. А у тебя этот Нью-Йорк прямо в голосе.
Я снова смеюсь.
- Да ну?
- О, да. Ты городской парень. Я сама городская. Выросла в Окленде.
Позади нее появляется еще кто-то — молодой парень, одетый так же —, и она поднимает перепачканные руки.
- Мне пора. Просто иди, как я сказала. Всё будет хорошо, Нью-Йорк.
И вот я толкаю дверь и думаю: а правда ли всё будет хорошо? Или я приехал в эту церковь, чтобы меня уничтожили?
Внутренний сад — это вообще взрыв мозга. Он выглядит как настоящий сад — пахнет землей, вокруг - радуга из цветов и даже несколько здоровенных деревьев. Между листьями поблескивает кованая скамейка, и я почти сажусь... Но часы на телефоне показывают, что я уже опаздываю на шесть минут, а Перл меня наверняка уже ждет.
Я следую указаниям повара и, в конце концов, оказываюсь в месте, которое узнаю по фотографиям - это Атриум G. Под куполообразным потолком, вздымающимся надо мной футов на шестьдесят, (** примерно 18 метров – прим. переводчика) и на площади как у олимпийского бассейна - чувствуешь себя крошечным.
Потолок состоит из изящных деревянных балок, стеклянных панелей и вставок из синего витража. Справа - частичная перегородка, за дверным проёмом виднеется широкий коридор, судя по картам – это главный коридор здания. Слева - стена из окон и дверь, ведущая в фруктовый сад, если, конечно, карты не врут.
Я рассматриваю синие витражи на потолке. Стекло более синее, чем на фотографиях. А потом упираюсь взглядом в стену передо мной. Идеальное полотно... широкое, как киноэкран и высотой 60 футов — примерно, как если бы два киноэкрана поставили друг на друга. Я заранее попросил, чтобы стену покрыли слоем цемента до моего приезда, и вижу – сделано всё в точности.
Подхожу ближе, чтобы дотронуться, а мои ботинки шуршат по пластиковому покрытию, которым защитили пол. Задираю голову, мысленно перенося изображение из головы на стену.
И тут я слышу шаги.
Я знаю, кто это, еще до того, как оборачиваюсь. Как будто что-то невидимое натягивается между нами. Щёки вспыхивают, как от пощёчины. По спине течёт холодный пот, и когда я пытаюсь вдохнуть - в легких жжёт, они горят, будто опять нужен ингалятор.
Он мягко произносит мое имя, когда я оборачиваюсь к нему. Как только мой взгляд касается его лица, мой желудок сжимается, пульс стучит в висках, зрение становится размытым. Я чувствую себя так чертовски странно, что это даже пугает.
Потом его рука тянется к моей. Его большая ладонь сжимает мою — и я не могу оторвать от него глаз. Люк. Всё в нём пленяет меня, засасывает в какую-то воронку, где желание, которое я испытываю к нему — острая нужда — выносит мне остатки разума.
Наши взгляды встречаются и будто цепляются друг за друга. Я не могу прочесть выражение его строгих кошачьих глаз. Он отпускает мою руку.
- Вэнс.
Я всё понял по одному этому слову — по тому, как жёстко оно прозвучало. Для кого-то интонация могла бы показаться будничной, почти дружелюбной, но я слышу в своем имени сжатую в тисках злость.
Снова эта волна... чего-то, чего я сам не понимаю, накрывает меня. Я моргаю, глядя на него, а мое сердце колотится как чертов барабан, и мне кажется, ноги вот-вот подогнутся.
- Очень рад познакомиться, — улыбается он. - Не уверен, говорила ли вам Перл, но я большой фанат вашего творчества.
Челюсти сводит, мне кажется, что у меня скрежещут зубы, я втягиваю воздух через нос и думаю - а не вырублюсь ли я сейчас. Я никогда не терял сознание. У меня такой шок, что в голове – пусто, и я будто со стороны слышу, как говорю:
- Неужели?
- У меня есть… была одна работа. «В океане ночью».
Я чувствую, как пот течет по мне, смотрю по сторонам и задаюсь вопросом – а нет ли тут камер?
- Помню её. Да... Она был продана, — запинаюсь я. - Несколько лет назад.
- Когда я узнал, что Перл рекомендовала вас отборочной комиссии - я обрадовался. Было интересно посмотреть, на что вы способны.
Мое лицо так пылает, что, черт возьми, кажется на глазах выступили слезы. Я делаю длинный, глубокий вдох и дважды киваю.
- Да. Она рассказала о предполагаемых темах рисунков, и там много хороших идей. Я уверен, что получится хорошо.
- Я тоже так думаю, - он холодно улыбается. Это тяжело и странно.
Я слышу, как каблуки Перл цокают по полу, ещё до того, как вижу ее. Люк плавно делает шаг назад.
- Приятно познакомиться, Вэнс. Спасибо, что взялись за это. Перл поможет вам со всем, что будет нужно.
И уходит – спокойно, уверенно, как будто всё здесь принадлежит ему.
А он, блядь, и есть хозяин.