Глава 17
Вэнс
- Ох, бля…Вот так…Прямо здесь...ЧЁРТ… о, вот это кайф.
Я чувствую, как Майя тихо посмеивается. Её бедра сжимают мои бока, пока она, сидя сверху, разминает мне затекшие мышцы спины.
- Ммм, да, чувствую вот тут, — говорит она. - Это как... будто прямо узел… вот здесь.
Я стону, когда ее пальцы впиваются мне под лопатку.
- Это всё из-за твоего мальчика-жеребчика.
- Вот такой он сукин сын, – веки тяжелеют, я растекаюсь в лужу от массажа.
Она что-то еще бормочет про «мальчика-жеребчика» — ее прозвище для моей гигантской скульптуры кентавра, от работы над которой мне сводит спину. Затем я плаваю на грани сознания, почти проваливаясь в сон, пока её ногти лениво скользят по спине и бокам... А затем она снова впивается скользкими от масла пальцами в мои плечи.
- Ты так быстро покрываешься мурашками... Где бы я ни прикоснулась…
Она смеется, и вроде как что-то отдаётся в члене, но... я слишком устал.
- Как сегодня всё прошло с Каролиной?
Я приоткрываю глаза.
- Она неплохо справляется.
- И при этом вертит задом в одной из своих коротких юбок?
Снова закрываю глаза.
- Без понятия, даже не заметил.
- Что, неужели не зацепила?
Сонливость рассеивается. Теперь я вполне бодрствую - с круглой задницей Майи на моей пояснице и всеми её ожиданиями, которые давят как душное одеяло. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Что ей сказать? Она думает, что между нами....
Звонок телефона прерывает поток моих мыслей и массаж Майи.
- Какого хрена? Ну кто это?
Я начинаю вставать, и она раздраженно фыркает.
- Должно быть, что-то важное.
Я хватаю телефон с журнального столика... переворачиваю экраном к себе. Когда я вижу код города, по телу разливается жар.
*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*
На следующее утро я всё же замечаю короткую юбку Каролины, и сообщаю ей, что через три дня у неё будет новый руководитель проекта. Майя об этом не знает, потому что после вчерашнего звонка, когда я вежливо попросил её уйти, она устроила истерику и послала меня на хер.
Сегодня утром ее нигде не видно. Когда я натыкаюсь на Хакима в комнате отдыха (она же кухня и кофейня) нашей общей арт-студии, он поднимает брови, качает головой и говорит, что она ушла из этого «дурацкого кооператива, а не студии».
- Отлично.
Я выслушиваю весь тот бред, что она ему наплела, — чтобы он, конечно, передал мне. Затем проверяю, как идут дела у Каролины, хватаю пальто и выхожу через боковую дверь в переулок, где я иногда курю сигареты, которые стреляю у других художников. Но сейчас сигареты у меня нет, на улице тихо и идет легкий снег... Так что я просто иду.
Я смотрю себе под ноги, натягиваю капюшон пониже и пытаюсь просто потеряться. Я знаю этот район, как свои пять пальцев, так что это не так-то просто... Но, когда я поднимаю голову, я не сразу узнаю город — и могу впервые за утро свободно вдохнуть чистый, холодный воздух.
И тут я замечаю справа от себя этот чертов магазин Библий. Он так прямо и называется — «Магазин Библий».
Я стряхиваю снег с ботинок у бордюра, топчусь по коврику и медленно вхожу внутрь, стараясь не потревожить тесное пространство. Магазинчик крошечный, размером с ванную, и до потолка завален книгами.
За прилавком женщина с розовыми волосами поднимает глаза и улыбается.
- Чем могу помочь?
- Я просто посмотрю.
Я легко и быстро нахожу его книги. Он опубликовал четыре — последняя вышла в прошлом году. Мужчина, которого я знаю, улыбается с обложки сдержанной улыбкой. Такое себе «я знаю, что знаменит, но я также очень скромен» выражение лица. Эта улыбка бьёт по мне, как горячий дым из моего вейпа перед сном. Или как будто я втянул дорожку кокса. Ладони начинают потеть, сжимая гладкую обложку книги.
- О… эта.
Продавщица оказывается рядом, смотрит сверху вниз на меня, улыбаясь. Она высокая.
- Он один из моих любимчиков. Некоторым не нравится элемент «масс маркета» в его работах — слишком уж доступные и очевидные темы. Но я считаю, что всё, что он говорит, стоит прочитать. Ну и всё, что пишет – само собой.
- Уговорили. Я беру.
Я покупаю книгу, и она по-дружески сообщает, что в последние дни продажи упали.
- Тридцать процентов скидки, если возьмешь еще одну.
Я покупаю и его первую книгу. На улице снег уже больше похож на мокрый колкий дождь. Я прижимаю бумажный пакет к груди, прячу его под пальто, чтобы книги не промокли. Дохожу до перекрестка и разворачиваюсь. Иду обратно в студию, работаю с Каролиной над формовкой и сваливаю пораньше.
У меня еще четыре дня в Манхэттене до отъезда. Я не собираюсь провести их в студии.
.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*.*
Может, я должен написать ему и рассказать, но я этого не делаю. Не пытаюсь выйти на связь никаким образом. И даже, разговаривая с мисс Перл Майерс и обсуждая детали ее предложения, я не спрашиваю, почему она связалась именно со мной. Я не спрашиваю, выбрал ли он меня для работы лично или она сама выбрала меня. Потому что она знает, что ему нравится мое искусство.
А то, что она это знает – я понял сам. Потому что ее имя было в списке покупателей на ТОЙ выставке в ноябре 2017 года. Я вообще не связывал это имя с Люком, пока несколько дней назад она не позвонила и не предложила мне работу над фреской на стене в церкви Эвермор.
Теперь-то я точно знаю, что это он купил «В океане ночью». Она сказала мне. И что картина висит у него дома – тоже сказала. В его спальне... Вот какого хрена она знает, что у него в спальне???
Отчаяние терзает меня когтями изнутри. Желание. Это такая хреновая идея. Я соучредитель нашей арт-студии, и дела у нас сейчас идут охуенно хорошо. Я неплохо зарабатываю на этом, но, что еще важнее, это поддерживает мое имя на слуху и приносит новые заказы.
Хакиму - 51, он известен, уважаем, его работы имеют прекрасные отзывы. Его любит публика, в том числе и я. Я не должен бросать его со студией на произвол судьбы — даже всего на двенадцать недель — даже если он сам настаивает:
- Едь и твори, чувак. В этом смысл жизни художника.
Я выставляю себя напоказ самым хреновым образом, и правда в том, что я ненавижу это. Даже несмотря на то, что я этого хочу — даже зная, что я это получу — часть меня готова развернуться и сбежать в другую сторону. Потому что – ну как эта затея вообще может закончиться хорошо?
Мне же стало лучше. Я научился контролировать себя и вылез из ямы. Разобрался с собой. Научился держать себя в руках. Пока не ответил на тот телефонный звонок.
Я должен сказать Перл, что не могу принять предложение.
Вместо этого я сдаю свое жилище Каролине без аренды до конца апреля. Отправляю своего кентавра поездом. И лечу в Сан-Франциско.