Кларисса, Кларисса Ковальски
Я покосился на Мелани, сгорбившись в кресле в углу кабинета. Сестра перебирала документы, читая мне уже надоевшую нотацию, перебирая фабричные документы.
- Этан, я тебя не осуждаю, не подумай ничего такого. Я просто говорю, что твоя одержимость этой незнакомкой ни к чему хорошему не приведет.
- Она не Незнакомка. Ее зовут Агата Левандовски.
- Братик, ты же понимаешь, что это только прикрытие? Если она открытая оппозиционерка, имя ненастоящее. Так бы она уже сидела срок.
- Уже сидела. Пять лет назад пятнадцать суток за распространение нелегальных книг.
- Ну вот. Если она уже сидела, значит имя ни в коем случае не может быть настоящим. Я просто не хочу, чтоб ты обжёгся. Сам же сказал мне, что какой-то парень называет ее "любовь моя". Ну повстречались бы вы до выпуска, но после этого ты бы женился и все. Вся твоя влюбленность больше не имела бы значения.
- Знаешь, не тебе давать мне советы по отношениям!
Мелани подняла голову от бумаг, повернувшись ко мне всем телом.
- Ты слышал наш с мамой разговор?
- Да! Почему ты ничего не сказала мне?!
- Неужели ты считаешь, что мог бы помочь? - Сестра горько улыбнулась, оддергивая темно синий жакет.
- Я как минимум предупредил его, что если он тебя тронет, я закопаю его! А как максимум сделал бы все возможное, чтоб совет понизил его!
- Никогда не думала, что ты можешь быть таким взрослым.
Сестра отвернулась, но потом снова посмотрела на меня ещё более печальным взглядом.
- Этан, я сейчас расскажу тебе один секрет о себе, но ты должен пообещать, что никто о нем не узнает.
Я кивнул, выжидающе вглядываясь в глаза Мелани.
- Я была влюблена в университете.
- Что?
- Тебе не послышалось. Я была влюблена и встречалась с сокурсником. Мы... Мы хотели пожениться и уехать в Англию.
- Но ты вышла за Карлайла...
- Потому что тот парень был низшим. И Адриан сын не Карлайла, а.... А в общем неважно, как его звали. Мы расстались навсегда, я абсолютно уверена, он уже нашел себе другую и завел детей с ней.
Я промолчал, не зная что ответить. В голове крутились тысячи обрывочных мыслей, не способных собраться воедино.
Послышался взрыв смеха. За стенами кабинета рабочие шумно веселились. Мы с Мелани вышли из кабинета, не думая встретить ничего кроме обычного для рабочих среднего звена, как правило студентов старшекурсников. Но их смех и забрал звучали громче и отчаяннее обычного.
- Нет повести прекраснее на свете,
Чем о революции и совете! - Восклицала под одобрительный смех публики розоволосая девушка.
Ее длинные яркие волнистые локоны, неряшливая челка и глаза, ярчайшие золотисто янтарные глаза, мерцали в полутьме фабрики без окон и освещали всю толпу вокруг нее. Стоя на возвышении над собравшимися, она притягивала жадные взгляды горящих идеей студентов и рабочих высшего звена, заразившихся огнем от подчинённых, которые годились им в дети.
- Слава Цезарию Юлиусу!
- Слава Цезарию Юлиусу! - Взревела вслед за девушкой толпа.
- Слава Армии спасения!
- Слава Армии спасения!
- Слава Революции!
- Слава Революции!
- Слава Демократии!
- Слава Демократии!
- Слава свободе слова!
- Слава свободе слова!
- Слава равенству!
- Слава равенству!
- Слава мирному социализму!
- Слава мирному социализму!
- Слава справедливости!
- Слава справедливости!
Я застыл, не в силах отвести глаз от девушки на помосте. Ее глаза, ее улыбка, ее внутренний огонь...
Передо мной стояла Паулина.
Паулина под прикрытием парика и цветных линз.
Мелани же осталась спокойна. Она насмешливо смотрела на девушку, как будто играя с ней. Паулина не отставала и теперь говорила не с толпой, с моей сестрой, неотрывно глядя ей в глаза.
Спустя минуту она спрыгнула с помоста, уверенно прошагав к Мелани пружинистой походкой. Рабочие расступались перед ней, глядя на девушку суть ли как не на Иесуса во время второго пришествия.
- Ну и как ваше имя, ваше социалистическое преосвященство?
Мелани упивалась своей ироничностью, упивалась подобием власти над ситуацией.
Только подобием.
Главной оставалась все равно не она.
Только Паулина.
- К сожалению, пока что только Кардинал. - Она театрально вздохнула, положа руку на сердце. - Кларисса Ковальски, а если коротко, Клара.
- Ну что ж, интересное выступление ты устроила, Клара Ковальски.
- О, мне очень лестно слышать такое от самой Мелани Фортнайт!
- Действительно, очень интересно, но... Почему вы решили устроить агитацию именно здесь? Не имею особых аргументов против, но разумнее было бы где нибудь в университете выступать. Не находите?
- К вашему привеликому сожалению, не нахожу. Наверное, вы не в курсе, но в университетах абсолютно весь мыслящий народ уже поделился на три партии, мирных социалистов, комунистов, та горит Ленин в адском котле, и либералов. И если начать агитацию там, очень вероятно лишиться как минимум руки, а как максимум несвернутой шеи. Так что... Как видите, на фабриках ещё остались незнакомые с миром политики люди.
- Вау, вот это тирада.
- Красный диплом по литературе, как никак.
- Это все конечно очень впечатляет, но мне на фабрике не нужны проблемы. Я не хочу связываться с судом и полицией, а каждое ваше собрание - экстремистская пропаганда, так что... Мисс Ковальски, сами понимаете, 15 сутками как прежде здесь уже не отвертеться.
- Правда? А и не знала, что вы так волнуетесь о своих подчинённых. Прямо тепло на сердце становится.
Мелани закатила глаза, но улыбка не сошла с ее губ. В отличии от отца у нее не было предубеждения по отношению к низшим и средним, сестра относилась к ним дружелюбно и не выделяла рядом с друзьями высшими. Ходили слухи, она в тот день их подтвердила, что в ее компании университетских приятелей помутилось как минимум шесть человек из низших, которые, впрочем, со временем поднялись до средних и повышенных, а сейчас уже вполне могли быть высшими.
Могли.
Низшие, средние и повышенные в большинстве случаев принципиально отказывались от нового статуса и продвигали идеи классового равенства не опираясь на систему, из-за чего газетные заголовки пестрели статьями об активных действиях "Армии спасения" и постоянных арестах политических активистов всех слоев общества.
Армия спасения.
В прошлом веке, ещё до прихода совета к власти, она была международной христианской и благотворительной организацией, а в последние десять лет снова появилась на радарах, занимаясь противостоянием Совету в подполье. Печатали огромными тиражами экстремистскую литературу, журналы, речи идеологических лидеров, открывала общественные учреждения без классовой системы и устраивала демонстрации.
За все время существования "Армии" в свет вышло больше ста тысяч запрещенных книг, было открыто 40 общественных школ, выпускники которых могли поступать а любые университеты странны, и выбили право работать в организациях высших выпускникам колледжей для низших. Если мест в школах и университетах не хватало претенденты могли ограничится экзаменами и получить желанный табель.
В последние годы организация по большей части уделяла внимание общественным правам. Боролась за пенсионную систему и социальные выплаты, с неимоверно высокими налогами и тотальной ненавистью и жестокостью. Армия спасения была настолько влиятельна, что на ее членов объявили охоту, хоть формально они законы не нарушали. Согласовывали все вопросы частной собственности с министерством, не сильно перегибами со взятками и ни разу не попросили ни цента на строительство.
Мелани посмотрела на часы. От стены гулко звучало удивительно громкое тиканье циферблата. Менеджер по ошибке заказал не те часы, и теперь всю смену они действовали на нервы работникам фабрики.
- Господа, а вам не кажется, что уже пора возвращаться на места?
Послышалось негромкое ворчание, все рабочие вернулись за станки обрабатывать метал для деталей механических машин, сестра осмотрела всех по очереди, задержав взгляд на Клариссе.
- Кларисса, встаньте.
Девушка подчинилась, вопросительно глядя на начальницу. Из под розовой челки на секунду блеснул опасливый взгляд, вскоре вернувшийся в тоже радушно ироничное состояние, что и раньше.
- Что с вами?
- В смысле?
- Что с вашей спиной?
- Со мной все в порядке, миссис Фортнайт.
- Не юлите. Почему ваша спина так наряжена? И что с рукой? Почему она неестественно вывернута?
- Старые травмы. Немного спина болит, а рука... В университете с лестницы упала.
- Закрытый перелом?
- Разве это важно?
- Мне все ясно. Сколько смен отрабатываете? Две?
- Три. У меня сейчас проблемы, очень нужны деньги. Но я вполне способна работать. Травмы мне совсем не...
- Кларисса Ковальски, я подписываю бумаги на увольнение.
Рабочие резко подняли головы, недовольно загудев.
- Вы не имеете право так поступать со мной. Я...
- Мне не нужны несчастные случаи. С такими травмами работа за станком противопоказана. Вы получите компенсацию за причиненный здоровью вред но больше не будете работать здесь. Все ясно?
Кларисса стояла с широко открытыми глазами и... И плакала.
Она искренне плакала по утраченной работе.
- Я поняла.
Девушка сбросила с себя фартук, вытерла влажные глаза, и молча, торопливыми шагами вышла, нет, выбежала, из большого общего зала. Остальные рабочие с ненавистью посмотрели на Мелани.
Первым встал мужчина. Взрослый человек средних лет, с виду ему было под 50, и крепкого телосложения, он гневно подскочил с места.
- Вы издеваетесь? Миссис Фортнайт, да у нее такие проблемы, что вам и не слилось! Вы только что лишили ребенка жизни!
Мелани застыла, с ужасом глядя на мужчину. В ее глазах блеснул животный страх.
- Репрессии?
- Представьте себе! Это могла быть ее последняя речь в жизни!
В жизни.
Паулина угрожает смерть.
Паулина и смерть.
Я пошел вслед за сестрой не в силах остановиться. Мне казалось, мое сердце выскочит из груди, когда в голове всплывал образ окровавленного тела Паулины.
Моей Паулины.
Мы с Мелани быстро аказалось на улице. Паулина в образе Агаты стояла около дороги, судорожно доставая електроную сигарету и с дрожью в руках поджигала ее замысловатой зажигалкой в форме фигурной буквы "М".
Почему "М"?
Обычно именные зажигалки низшие делали буквами инициалов, но в имени Паулины никакой "М" вначале не было?
Или же ее звали не Агатой Левандовски?
- Кларисса!
- Что? - Губы Паулины тронула печальная улыбка.
Улыбка Джаконды.
- Ваши дела настолько плохи?
- Так вам уже сказали. - Девушка отстранено кивнула, мрачно глядя вдаль пустой загородной трассы.
- Я могу помочь, но не здесь. Я знаю, другие фабриканты не обращают внимание на травмы, но на моем производстве это недопустимо.
- Как?
- В доме моего отца нужна прислуга. Зарплата почасовая. Если с готовкой, стиркой, сервировкой стола и уборкой нет сложностей, папа готов предложить бесплатное проживания.
Кларисса вдумчиво посмотрела на серое небо. На ее чёрное потрёпанной пальто, невероятно похожее на то, что носила раньше Паулина, уже падали тяжёлые капли.
- Я согласна. А теперь... - Она снова подняла голову к небу. - А теперь мне пора домой. Хорошего дня.
В последней фразе звучало столько горечи, что у меня не оставалось сомнений, Паулина больше не надеялась.
- Я могу чем-то помочь прямо сейчас? - Мой голос звучал странно и чужеродно в глуши фабричной деревни.
Мелани бросила на меня короткий взгляд, коротко одобрительно кивнув.
- Пожалуй, не помешает лишних пятьдесят долларов на мотель. Я уже сняла все деньги со счета на случай побега.
Трясущимися руками, я протянул ей девяносто, все, что было в кошельке. Мелани взволновано перебирала бумаги в своих руках.
- Наверное, лучше выплатить зарплату за последний месяц и компенсацию сейчас?
- Желательно. Лучше сразу на счёт моих родственников в Англии.
Документы были заполнены быстро, пока не грянул дождь. Паулина села в такси, коротко попрощалась и уехала в направлении города, а мы с Мелани сразу после этого скрылись от ливня на фабрике.
Весь оставшийся вечер я думал над произошедшим. Боялся за Паулину. Рассуждал о значении буквы "М" на ее зажигалки и пальто. Идеально одинаковом, черном пальто с дырами от первого дня в Университете имени Томаса Гейтса.
Я не знал, чего боюсь больше, утратить Паулину, или не узнать кто она на самом деле.
Не узнать, любила ли она меня.
Хотя бы немного.
Хотя бы недолго.
.............
На следующее утро на первой полосе главной газеты странны разместился самый громкий за последнее время заголовок.
"СТУДЕНТКА СОЦИАЛИСТКА КЛАРИССА КОВАЛЬСКИ БЫЛА СХВАЧЕНА И УБИТА ПРИ ЗАДЕРЖАНИИ"