Джаконда

"Университет имени Мартина Лютера Кинга
2 июля 1999
Дипломная работа
Автор: Агата Леваондовски.
Курс: английская филология
Профиль: литература 20 века
Тема: ..."

Я не стал читать дальше.

Агата Левандовски.

Но...

Неужели это настоящее имя даное ей матерью? Неужели ее настоящие документы уцелели?

Я поднял с пола лист бумаги и протянул его Паулина. Она как всегда улыбнулась, и положила его обратно в папку.

- О, спасибо. Уже испугалась, что потеряла часть дипломной работы.

- Ты уже... Закончила университет?

- Ну да. А ты не знал?

- Тогда почему ты сейчас на пятом?

- Мой биологический отец оказался сильнее, чем я думала и запихнул меня обратно на пятый курс. Так то я уже в аспирантуре Мартина Лютера Кинга. К концу года напишу докторскую и больше ничего не будет меня сдерживать.

- Но... Зачем?

- А ты не понимаешь? - Паулина печально улыбалась. - Я порчу ему репутацию. Мы ведь официально знакомы всего пять лет, он познакомился со мной на похоронах мамы.

- Но разве... Разве ты не считаешь Перси Перси своим отцом?

- Так оно и есть, но кого это волнует? Формально у меня нет отца, а Кэмпбеллу нужна тряпочная кукла, чтоб подложить ее под превелегированого сынка потенциального партнёра по бизнесу. У меня получается уворачиваться от его клешней, пока что. Мне надо продержаться несколько месяцев.

- Почему ты говоришь о нем как о враге? Он же твой отец.

- Только биологически. Не знаю, в курсе ли ты, но бастарды вроде меня абсолютно бесправны.

Я удивлённо смотрел на нее. Вглядываясь в серые глаза, я не мог понять как мне реагировать на непривычную откровенность.

Глядя в роскосые зрачки, я все больше убеждался что она снова играет со мной. Снова хочет что-то донести, но не может сказать прямо.

- Паули... То есть Агата.

- Да? - Ее губы растянулись в полуулыбке, лицо разом как будто стало свежее и красивее, а синяки под глазами после ночной смены на заводе стали менее заметными.

- Давай... Давай выпьем вечером. Ну, то есть... Ресторан. Сходим в ресторан.

- С удовольствием. Только вот я сейчас не особо располагаю деньгами, чтоб идти в ресторан для высших.

- Не проблема, я заплачу. - Слова вырвались случайно. Не то чтобы они были неправдой, но только спустя секунду после них я понял с какой интонацией я их сказал.

Я выдал свое волнение.

Но Паулина, у меня не получалось называть ее Агатой, имя казалось мне простой маской, скрывающей правду, не рассмеялась. Она улыбнулась мне так, как улыбнулась бы хорошему другу на неловкую шутку.

- Во сколько мне приехать?

- Я заеду за тобой в восемь.

- В эмигрантский район? Не боишься лишнего внимания?

Я только кивал головой в ответ на ее вопросы. Мой язык как будто отняло, я не мог свободно говорить и думать, я слышал ее голос и в голове вспыхивали идилические картинки, дом, в котором она меня встречает после рабочего дня. Она, Паулина, в простом нижнем белье лежит в кровати.

Я раздеваю ее, в то время как ее пальцы скользят мне под рубашку.

Ее улыбающееся лицо, когда я нависаю над ней под одеялом.

Ее раскинутые по подушки волосы, как будто делающие бордовые подушки светлее на несколько тонов.

Я все больше и больше влюблялся, все больше терял себя.

.........

Я прислушался к разговору мамы и Мелани. Они обе плакали и это было неестественно реалистично.

Мои мать и сестра, примеры для подражания, плакали за закрытой дверью.

- Мамочка, я все понимаю, ты можешь мне ничего не объяснять.

- Я даже не рассчитывала на тебя. Я думала... Думала...

- Мамочка, ты можешь быть со мной честна. Я никому не скажу.

- Я думала, ты осудишь меня. Ты была такой хорошей женой...

- Потому что Карлайл меня бил.

Я застыл, в не в силах двинуться. Карлайл, прямо таки идеальный муж, боготворивший мою сестру...

Он ее бил.

Мою сестру.

- Но почему... Почему ты мне не говорила? Почему он...

- Я считала, ты меня не поймёшь. Считала, ты будешь осуждать меня.

- Милая... Нет, как ты вообще могла так решить? Ты моя дочь, чтобы твой отец не говорил, мы бы тебя не оставили.

- Ты не оставила бы. Давай будем честны, отец не любит ни тебя, ни нас с братьями. Он такой же как и все мужчины, изображает идеальную картинку, а дома относится к нам как к низшим.

Мама молчала. Мелани молчала. И я тоже молчал.

.....

Я въехал на дорогу, осматривая обстановку вокруг. Низшие презрительно косились на меня, издевательски комментируя мой костюм и машину. Мне хотелось провалиться сквозь землю, гордость была мне совсем не свойственна, а отличии от многих моих знакомых.

Дом Паулины был старым, но красивым. Пятиэтажка до советских времён, покрашенная заново в середине восьмидесятых, она пестрела броскими синими оттенками внешней облицовки.

Паулина долго не выходила. Только я потянулся за телефоном, он завибрирровал.

- Поднимись на четвертый этаж. Я открою тебе дверь.

Людей вокруг не аказалось, я спокойнее прежнего вышел из машины. Фамилии Паулины, ни одной из всех четырех, на табличке в холле не было, мне надо было только догадываться в какой конкретно квартире она живёт.

Поднимаясь на четвертый этаж в современном продвинутом лифте, не знаю, зачем он в пятиэтажке, каких не было даже у высших, я собирался с духом. Я не знал что ждать от Паулины, она была настолько непредсказуемая, что каждый разговор, даже самый короткий, пугал меня и заставлял чуть ли не краснеть.

На четвертом этаже было четыре квартиры, но открыта была только одна. Из нее доносились звуки недовольной брани и ворчания.

Я постучал по ярко синей двери. Паулина резко разогнала спину и повернулась ко мне лицом, она явно не ожидала увидеть меня.

Позади девушки разверзлась кровавая рана чистоты и порядка. Книги, журналы и коробки с многочисленными вещами неясного назначения стояли стопками на всех свободных пространствах, стены были увешаны картинами и гравюрами, на фоне звучал главный хит дико популярной в последние годы французской рокерской группы "Слава Республике".

"Если это мой последний день,

Я не собираюсь лить слезы.

Если это мой последний день,

Я буду целовать тебя так, как никогда раньше.

Если это мой последний день,

Я буду радоваться ему и улыбаться...

Если это мой последний день,..."

Мужской голос чуть стих, а гитарный риф все нарастал. Паулина улыбнулась мне, рукой показывая, где я могу сесть.

По сути места чтоб я сел и не было. Краешек дивана мало походил на него, но я ничего не сказал.

- Я уже почти готова, только отнесу коробку в спальню.

Не знаю, почему я не предложил помощь, но в итоге решение аказалось верным. Пока Паулина переодевалась за простой серой дверью я смог получше рассмотреть ее квартиру.

Стены и мебель были скромными, но сделанными со вкусом. В комнатах преобладали теплые оттенки, рыжий, коричневый, бежевый и разные оттенки зелёного. Стеллажи заполненные книгами даже в самых узких и маленьких местах обвивали листья домашнего папоротника, а из кухни с молочной плиткой доносился запах крепкого горького кофе.

Мне стало совсем неловко когда Паулина вышла из спальни в обтягивающем черном платье, какие пользовались бешеной популярностью в последние шесть лет. Волосы она гладко зачесала назад, открывая лицо.

От откровенного рассматривания меня отвлек телефонный звонок. Паулина подбежала к столику около дивана быстрее чем я, схватив трубку и наклонившись над телефонной книжкой. Я мало чего понял из разговора, все мое внимание было обращено на открытую вполовину спину и попу девушки. Она оперлась лодонями о низкий круглый столик и записывала слова говорившего в блокнот, держа проводную трубку открытым плечом.

- Прости что так долго. - Паулина оставила телефон, складывая а маленькую сумочку несколько нераскрытых писем и телефон раскладушку.

Паулина с привычной уже улыбкой позволила мне надеть ей на плечи большой кожаный жакет и дубленку. В машине она стянула с себя красную шапку и расслабила на шее пестрый клетчатый шарф.

Я никак не мог завести разговор, а она каждый раз только улыбалась мне, стоило только открыть рот. Мой взгляд каждый раз перемещался на письма в ее руках.

На одно письмо.

Письмо, подписанное мужчиной.

" О, моя любовь,
Ты даже не представляешь, как я по тебе скучаю. Каждый раз нажимая на курок автомата я представляю твой голос, не желая слышать звук бессмысленного кровавого и жестокого убийства. Каждый раз закрывая глаза, я вижу только твое лицо, озаренное золотым сиянием полуденного солнца Мексики, а засыпая, я целую твое фото с нашей последней встречи.

О, Герцогиня, ты помнишь, как нас разлучили? Ты помнишь, как мы планировали..."

Дальше я ничего не увидел. Паулина славила мой взгляд, брошенный на ее колени и быстро спрятала письмо обратно в конверт.

- Все... Хорошо? Ты замёрзла? - Я ответ взгляд, пытаясь не смотреть на подрагивающие плечи девушки.

- Не переживай! У тебя прекрасная теплая машина. - Она отмахнулась от меня, снова улыбнувшись.

В ресторане мы привлекли много внимания как только вошли. Несмотря на то, что Паулина была одета плюс минус как высшая, кожаный жакет и сексуальность смешанная с неряшливостью выдали в ней ее саму.

Не глядя на долгие взгляды сидящих за столами, мы направились прямо к тяжёлой деревянной барной стойке с разными узорами. Когда перед нами поставили бутылку белого полусухого и два бокала, Паулина впервые за все время первая начала разговор.

- Не буду скрывать, я была приятно удивлена твоему приглашению.

- Я... Я просто считаю, что мы не должны ограничивать общение если уже учимся вместе.

Паулина улыбнулась, немного встряхнув бокал. Вино в нем всколыхнулась.

- Полностью согласна с тобой. Мы не должны отказывать себе в приятной компании.

- А как мне тебя называть. Паулина или...

- Сегодня вечером мне бы хотелось побыть Агатой. Не возражаешь?

В ответ я кивнул, немного набравшись смелости.

- Сегодня в университете ты сказала, что сейчас должна быть в аспирантуре.

- Да. А что?

- Я мог бы тебе помочь. Упомянул бы на званом ужине при члене комитета, ну, ты меня понимаешь. У тебя красный диплом, ты могла бы работать.

- Не откажусь. Это было бы очень мило с твоей стороны. - Паулина сделала большой глоток вина, закрыв от удовольствия глаза. - Никогда не пила ничего вкуснее.

- Это простое вино. Ничего особенного.

- Для тебя может быть. А низшие и средние студенты могут только мечтать о мясе, вине и противозачаточных.

- Но... Почему? Это же самые простые базовые потребности.

- Ты мог уже заметить, но совета выгодно когда низшие плодятся без остановки, платят все пятьсот процентов налогов и живут в нищете. Я наверное открою тебе истину, но если бы мы платили все налоги как нас обязывает Америка, то миллионы семей жили бы под мостами и питались мусором.

- Агата, я тебя вообще не понимаю.

- Правда? И что тебе не ясно?

- Почему ты говоришь о таких ужасах, как... Как о норме?

- А ты разве не знал? Для многих семей это норма. Даже я испытала все тоже самое, о чем только что говорила.

- Ты жила под мостом?

- Ну да. А ты не знал? - Паулина удивлено смотрела на него. - Я думала, служба доставки грязных слухов уже доложила тебе.

Я молчал. Я слышал подобное, но не хотел верить.

- Моя мама на последнем курсе университета работала в доме моего отца. Тогда он уже был женат, в него был мой старший брат Уильям. Мама была красивой и молодой... Сам понимаешь как все закрутилось. А когда выяснилось, что она беременна мной, мама уже была уволена за кражу серебряной вилки.

- Вилки?

- А что тебя удивляет? Мама пыталась спасти жизнь моей бабушки, а моя мачеха не дала ей денег в долг, даже когда мама стояла на коленях. Ну а дальше... Мой биологический отец не узнал обо мне, мама ему не сказала. Первые пять лет мы с мамой перебивались чем могли, несколько недель пришлось прожить на улице, лишь бы не умереть от голода.

- А дальше? Как... Как ты стала повышенной?

- А дальше мама выскочила замуж. Всего на полтора года, за повышенного издателя, но за это время она поставила меня на ноги, отправила а хорошую школу.Издала первую книгу, купила квартиру. Я как раз живу в ней.

- Но ты не выглядишь бедной. Твоя одежда, телефон...

- А, это? Мне их оплачивает папа. Пока что. Я плачу за квартиру и откладываю заработанные деньги на будущее.

Я снова посмотрел на Паулину. Она улыбалась мне, временами посматривая в зал.

Все мужские взгляды были прикованы к ней.

Они смотрели на нее с вожделением.

Они хотели ее раздеть.

Так же как и я.