Глава 13.
Солнце ещё не взошло, но город уже дышал по-другому. Гул улиц сменился тревожной тишиной, и даже камни под ногами казались жёстче, чем вчера. Я добралась до западного дворца, как указано в жетоне. Там, в старой галерее, уже собирались участники.
Они были разными — кто-то в броне, кто-то в простой куртке, кто-то с татуировками на шее и шрамах, говорящих больше, чем слова. Ни здоровающихся, ни случайных улыбок. Каждый — сам за себя.
Я заняла место ближе к колонне, сохранив привычку — держать спину прикрытой.
—Ну надо же. У нас тут мальчишка с лицом принцессы, — раздался сбоку голос, тянущийся, как пролитое масло. Скользкий, режущий слух.
Я не повернулась к нему, решив проигнорировать.
—Или ты просто потерялся, золотце? Турнир для кухарок — этажом ниже. Там как раз нужна девка для чистки картошки.
—Говорит парень с рожей, которую даже мать целует сквозь платок, — не выдержав, в тон ответила я.
Не поворачивая головы посмотрела на него, но встретила взгляд двоих. Один — высокий и жилистый, с острой челюстью и глазами, прищуренными в вечном поиске слабости. Второй — ниже, с широкой грудью, коротко остриженный, с ухмылкой на лице и арбалетом за спиной.
—Ты поосторожнее с языком, — сказал низкий. — Им можно не только шевелить чтобы произносить слова, но и… лишаться зубов.
—Удивительно, что ты вообще знаешь слово «зубы», — Я неосознанно хрустнула пальцем. Первым, вторым, третим. — Судя по запаху, в твоём рту они давно прогнили.
Кто-то фыркнул. Парень с арбалетом шагнул ближе, намереваясь задеть меня плечом, но я легко сместилась за колонну, и он прошёл мимо, теряя равновесие.
—Осторожней, — добавила я. — Кривой шаг — первый признак труса.
По толпе пробежалась волна смешков, кто-то зашептался.
—Ты это ещё вспомнишь, — процедил высокий. — На охоте, когда тебя будет некому прикрыть. Мы ведь… не любим слабых. А слабых тут много. И один — особенно везучий.
—Не перепутай удачу со своей тупостью, — бросила я и отвернулась, показывая, что разговор окончен.
Они удалились, оставив за собой шлейф презрения и агрессии, а я выдохнула, разжав онемевшие пальцы. Уже представила, что такие люди вскоре могут оказаться во дворце, и меня передёрнуло от отвращения. Только всевышней известно, что они могут там натворить.
Через несколько минут с помоста поднялся голос судьи. Все притихли.
—Добро пожаловать. Первый этап — охота. Ваша цель — объект, скрытый в пределах города. Имя неизвестно. Вид — неизвестен. Ваша единственная подсказка — в конверте.
Он поднял руку. Помощники начали раздавать тонкие серые конверты. Вдвоем проходили между рядов с Мне достался с пятном сургуча на сгибе.
—У каждого — своя цель, — продолжил судья. — Каждая ведёт к одной истине. Кто справится — проходит дальше. Кто нет… — пауза, — тот идёт домой. Или в лазарет.
Кто-то усмехнулся. Снова поднялся шепот.
—Начинаем выпускать по очереди. Интервал — пять минут. Жетон предъявлять на выходе.
Я открыла конверт. Внутри — один лист. На нём выведено:
«Тот, кто говорит без языка, и ведёт, не зная дороги.»
Я нахмурилась. Мало. Очень мало. Это могла быть слепая старуха, или певец, или даже птица. Или что-то вообще иное. Но времени думать не было.
—312-й! — раздался голос.
Я шагнула вперёд. Улицы Фрертона встретили меня пустыми, непривычно тихими. Утренний туман цеплялся за мостовую, будто не желая отпускать тех, кто осмелился вступить в игру.
Я перебирала слова подсказки, будто крутила клинок в ладонях: «Тот, кто говорит без языка, и ведёт, не зная дороги.»
Это должен быть не человек. Что-то, что существует, но не живое. Я вспомнила про древнюю статую в Старом квартале. Видела ее, когда мы шли с Мирандой к постоялому двору. Их почти никто не замечает — у них нет глаз, только камень, да указующие пальцы. Некоторые ведут в храмы, другие — в тупики.
Я двинулась в ту сторону. Шла быстро, сверяя перекрёстки, запоминая каждый переулок. Сердце стучало не из усталости — страх быть преследуемой сидел в шее, словно ледяной коготь.
Пыльный закуток у старой часовни оказался почти незаметен. Там, между двумя домами, стояла она — статуя воина с закрытым маской ртом и вытянутой рукой. Камень выцвел, но гравировка внизу сохранилась:
«Истина — в тени».
Тень от пальца ложилась на противоположную стену. Я подошла, склонилась — среди камней был едва заметный выступ. Нажала.
Механизм хрипло клацнул. Внизу, у основания статуи, открылась узкая ниша — лестница вниз, в полумрак.
Я оглянулась — улица по-прежнему пуста. Но шагнула вниз уже с чувством, что это может быть ловушка. И не ошиблась.
Спустившись на несколько ступеней, я услышала свист — короткий, стремительный. Потом резкую, жгучую боль в бедре, а затем жжение, словно к ноге прижали раскалённый металл.
Арбалетная стрела. Я вскрикнула, упав на колено, выхватила клинки. Попыталась встать, вышло неуверенно, криво. Ноги слушались, но кровь бежала быстро, ткань прилипла к влажной коже. Пальцы начали дрожать.
—Слишком медленно, — раздался знакомый голос.
Они вышли из тени. Один держал пустой арбалет, другой — меч с тупым лезвием, как у мясника.
—Знаешь, ты не от яда умрёшь, — лениво протянул второй, играя мечом. — А от потери крови. Она льется из раны, а ты уже не можешь её остановить. Мы просто подождём, пока ты не утихнешь.
Я стиснула зубы, сверля их взглядом и мысленно проклиная, бросилась вперёд. Не отступать. Не смей отступать в самом начале. Пока мышцы подчиняются — нужно использовать это.
Клинки рассекли воздух. Один раз — царапнула плечо. Второй раз — отразила удар. Противник улыбался, сражался, не прикладывая усилий, просто тянул время, лишая возможности уйти. Яд уже делал своё. Нога подкосилась. Я врезалась в стену, сползла по ней. Мир поплыл.
—Не так уж и страшен наш принц с ресничками, — ухмыльнулся второй. Он убрал меч, возвышаясь надо мной. — Эта штука не убивает, лишь лишает тебя возможности двигаться.
—Вот сиди свои последние минуты и думай, стоили ли те препирательства такой жалкой смерти. — Второй подошел, скользя по мне своим взглядом. Арбалет лениво покачивался на его бедре.
Он наклонился, сжал мои щеки и повертел головой, словно разглядывал очередную безделушку в сувенирной лавке. Я же не могла пошевелить даже пальцем.
Тень за спиной арбалетчика вскинулась, как живое пламя, и разом сомкнулась на его горле. Он захрипел, пытаясь ослабить хватку, но руки проходили сквозь дымку, словно она не была осязаемой. Раздался глухой хруст.
Гекат появился из мрака — не ступая, а вырастая из него. Его фигура, чёрные доспехи и расплывающееся лицо во тьме будто вышли из самой легенды. Второй парень не успел даже вскрикнуть — тень рванулась к нему, и он бросился в бегство.
Лунный рыцарь молча склонился надо мной. Его тьма обвила рану, как будто хотела задушить боль. Я зашипела сквозь зубы — ощущения не исчезли, но притупились, как после холодного компресса.
Он вырвал стрелу, — Я хотела закричать, но лишь сдавленно захрипела, — достал маленькую баночку, мазнул содержимым по ране, перевязал бедро, затянул туго, проверил пульс. В руках у него бинты, нож, шина — как будто он всё это носил с собой.
Я дышала неглубоко, глядя в бесконечную пустоту там, где должно было быть его лицо.
—Ты всегда появляешься так… вовремя? — прошептала я.
Он ничего не ответил. Только склонил голову, несколько секунд изучая мое лицо. И когда я уже думала, что он уйдёт, он произнёс, низко и глухо:
—С такими рефлексами тебе бы в поварихи, не на турнир. Постарайся в следующий раз не умереть раньше времени.
И исчез, как и появился. Тень поглотила его. Я осталась одна. С кровоточащей ногой, кольцом боли и ощущением, будто только что увидела самого Стража Ночи.
Но я была жива. И цель — ещё впереди.
Я не знаю, сколько времени провела, лежа в полутени. Мышцы по-прежнему были ватными, но в пальцах медленно начало возвращаться ощущение — сначала покалывание, потом боль. И с ней — движение.
Там, где пронзила стрела, теперь слабо жгло — словно к ране приложили крапиву. Но боль значила, что я жива. Что яд отступает.
Я села, прислонившись к стене. Голова кружилась, но дыхание стало ровнее. Бинты плотно стягивали бедро, кровь больше не лилась ручьём. Лишь капли, впитавшиеся в штаны, напоминали о случившемся.
Нужно идти. Пока не стало хуже.
Лестница вела вниз, в чрево земли. Каменные ступени были скользкими от влаги, и я сжимала стену, словно это могло удержать меня от падения. Воздух — сырой, глухой. Пахло плесенью, медью и чем-то древним, почти… священным.
В конце коридора — тяжёлая дверь. Не заперта, но отпиралась только при лёгком нажатии на символ герба в центре. Я узнала его — герб старого рода императоров.
Дверь скрипнула и отворилась внутрь. Я вошла.
Это был зал без света — только узкие лучи, пробивавшиеся из потолочных щелей, словно солнечные копья, врезались в пол. В центре — пьедестал, обвитый плющом и трещинами времени.
На нём лежало кольцо.
Старое, тяжёлое, с гербом империи, выгравированным в золоте. Вокруг — слова на древнем языке, которые не смогла разобрать
Я приблизилась, на секунду задержав дыхание. На ловушку не похоже. Но, чтобы быть уверенной, я взяла клинок и легонько коснулась пьедестала. Никакой реакции. Тогда — кольца. Пальцы дрожали, но кольцо легко сошло с постамента и оказалось в моей ладони.
Тяжёлое. Реальное. Настоящее. Я успеваю.
Когда вышла обратно к лестнице, солнце только начинало сползать к крышам. С трудом, но я поднялась наверх, хромая вышла в переулок, осмотрелась — пусто. Ни следа моих "друзей". Ни Геката. Словно все это было галлюцинацией. Игрой моего разума.
На площади уже начали собираться участники. Кто-то вернулся давно, кто-то выглядел так, словно полз по горящим углям. Я влилась в толпу, спрятав кольцо под перчаткой, и стояла молча, будто и не случилось ничего.
Когда солнце окончательно скатилось за горизонт, над площадью пронёсся звук гонга — протяжный, гулкий, как удар по бронзовому сердцу. Толпа стихла. Кто-то пришёл первым, кто-то — последним, но теперь все стояли в ожидании.
На возвышении появился человек в тёмно-синем камзоле с серебряной вышивкой. Его голос разнёсся над нами:
—Первый этап завершён. Охота — закончена. Прошу всех предоставить то, что вы нашли.
Все выстроилсь в длинную очередь и стали показывать то, что смогли раздобыть. Те, кто прошел, — уходили влево. Те, кто нет, — поворачивали направо и уходили домой.
Когда настала моя очередь, я подошла к мужчине и протянула ему кольцо вместе с конвертом. Он смотрел сначала первый предмет, затем второй и кивнул, махнув рукой влево. Помощники забрали вещи со стола, улыбка коснулась моих губ.
Вскоре объявили результаты:
Из более чем три сотни участников продолжат путь — двести шестьдесят восемь. Остальные… — он сделал паузу, — …считаются не прошедшими. Причины: не явились до заката, не смогли представить артефакт или нарушили правила.
Рядом с ним стояла женщина — строгая, с пергаментом в руках. Она начала зачитывать имена прошедших. Каждый раз, когда звучало имя, кто-то в толпе облегчённо выдыхал или, наоборот, замирал, услышав, что товарища нет в списке.
— …Эстер, — прозвучало в числе последних.
Я не шелохнулась, лишь чуть выпрямилась. Где-то рядом один из выживших фыркнул, но ничего не сказал.
Я искала глазами сапфировую сестру — ту, чьё имя слышала в таверне. Помнила её походку, насмешливый взгляд. Но её не было. Не явилась.
Мысли скользнули в сторону, холодным сквозняком:
«Если она жива, то — вряд ли без ран. А если нет…»
Я стиснула зубы. Не думаю, что она просто испугалась. Скорее всего, кто-то постарался, чтобы она не дошла. Точно так же, как постарались со мной.
«Добро пожаловать в игру, где выигрывает не самый достойный, а самый хитрый.»
—Остальным предлагается покинуть территорию турнира до рассвета. Нарушившие запрет — дисквалифицируются и будут задержаны, — продолжил распорядитель.
Толпа начала расходиться. Участники переглядывались. Кто-то уже договаривался о союзах, кто-то — шептался за спиной. Впереди было второе испытание — и оно будет только сложнее.
А я просто развернулась и пошла. Не стала искать глазами Миранду. Знала, она всё увидела с безопасного расстояния, и не станет навязываться. Нужно перевязать рану, отмыться от крови. И быть готовой к следующему дню.
Вода в тазу уже остыла, но я всё равно плеснула себе на лицо — смыть пыль, пот и кровь, чужую и свою. В комнате было тихо, слишком тихо, как будто все звуки остались в катакомбах под статуей.
Я села на край кровати и осторожно потянула за край бинта на бедре. Кожа прилипла к нему и пульсировала, но выглядело уже не так ужасающе — Гекат перевязал грамотно. Без магии, но с точностью хирурга.
После я перешла к другим бинтам — тем, что стягивали грудь, чтобы она была незаметной под одеждой. Под тугими слоями ткань врезалась в кожу, дыхание с каждым часом давалось тяжелее. Но я не могла позволить себе роскошь слабости, и вдохнула полностью только сейчас.
Я только начала разматывать, когда дверь открылась без стука. Бинт выскользнул из руки и размотался, прокатившись по полу. Я схватила первое, что попалось под руку, — подушку, — и прикрылась ей.
— Хм, — раздался спокойный, сдержанно насмешливый голос. — Или мне показалось, или я сейчас вошла не туда?
—Не показалось.
Опомнившись, я вздрогнула, попыталась накинуть рубашку, но Миранда без стеснения пялилась на меня. Стояла в проёме, прислонившись к косяку с тем выражением, будто это она застала меня за преступлением.
—Постучаться — это вообще-то базовое умение, — буркнула я, натягивая ткань на плечи.
—А я сказала, что дверь можно запирать. Или забыла? — её взгляд скользнул по бинтам, потом вернулся к моему лицу. — Плохой день?
—В пределах нормы, — отрезала я. — Выжила. Значит, нормально.
Она подошла, села напротив и, не спрашивая разрешения, взяла из моих рук флакон с мазью.
—Я видела, как ты вышла. Слегка покачивалась, но всё же до заката успела. Впечатляюще. — Она замолчала на мгновение, — Кто это был?
—Пара крыс. Прятались до последнего. Один стрелял, второй мешал. Хотели, чтобы я истекла кровью.
—Поразительно изобретательно. — Миранда говорила с иронией, но взгляд у неё стал острым. — Кто-то явно тебя боится. Это хорошо. Значит, ты начинаешь раздражать правильных людей.
Я усмехнулась и опустила глаза.
—Спасибо, кстати, за доверие. Я уверена, что ты видела. Если не все, то какую-то часть происходящего. И не вмешалась.
—Потому что вижу, что ты жива. И достаточно цела, чтобы огрызаться. Остальное — неважно, — Миранда улыбнулась чуть мягче. — А вот бинты… — она кивнула на грудь. — Не забудь менять почаще. Если слишком долго в них шляться — можно и от жары скопытиться.
Я фыркнула, застегивая последнюю пуговицу:
— Твои советы наполовину как от лекаря, наполовину как от старшей сестры, которую я не заказывала.
—Так уж вышло, — поднялась она, двигаясь к выходу. — Отдыхай, "Эстер". Завтра будет веселее. Испытание на скрытность — не всем под силу.
На пороге она задержалась, не оборачиваясь:
—И купи наконец что-то, что не будет натирать тебе ребра. Женщины — не куклы, но и не камни. Спать в этом невозможно.
Дверь закрылась. Остался после нее лёгкий аромат сухих трав и что-то ещё… тёплое. Почти заботливое.
Я выдохнула и снова взялась за бинты.
Иногда — самые неприятные разговоры оказываются самыми нужными.