Глава 11
Я нажала на ручку и толкнула дверь. Она не поддалась. Повторила попытку — сильнее, с нажимом плеча. Похоже, за ней стоял кто-то очень крупный и очень упрямый. Створка лишь глухо скрипнула и тут же захлопнулась обратно. Я отступила, сдерживая злость.
—Простите, мне нужно выйти, — старалась говорить ровно. — У меня дела. Я не пленница.
За дверью раздался ответ:
—Мы выполняем приказ.
«Мы». Я прохрустела пальцами, догадываясь, что там их как минимум двое.
—Кто дал приказ?
—Мы не уполномочены на обсуждение, леди.
Разумеется. Карен. Она не станет марать руки, но подстроит всё так, чтобы я сама чувствовала себя запертой. Марионеточник, дёргающий чужие нити. Я попробовала ещё раз — без толку. Тяжесть мужского тела с другой стороны не двигалась ни на миллиметр.
Я обошла комнату, проверила окно — стража и там. Стояла внизу, прислонившись спинами к стене. Притвориться, что заболела? Не сработает. Кричать? Кто услышит? Кто поверит?
Села на край кровати, сцепив руки. Минуты тянулись вязко, как патока. Я чувствовала себя птицей, у которой обрезали крылья. Кончики пальцев покалывало от напряжения, — мой план сбежать сегодня похоже провалился.
Лина пришла чуть позже, чем обычно. Постучала — её впустили без лишних слов. В руках поднос с едой, на лице — настороженность.
—Что с охраной? — сразу спросила я. — Почему ты вошла, а меня не выпускают?
— Близнецов тоже не пускают, — Лина поставила поднос на стол. — Я спросила — мол, где они. Один из стражников сказал, что военные советники заняты. Но Сайер шепнул, что за ними теперь следят. Только меня пускают. Наверное, думают, я неопасна.
—Ошибаются, — с улыбкой пробормотала я, подойдя к столу. —Поможешь мне кое-что передать?
Взяла листок, перо. Даже не позволила чернилам стечь, сразу чирканула по бумаге несколько коротких фраз.
Свернула, спрятала под блюдце на подносе. Лина кивнула, ничего не говоря.
—Постарайся, чтобы взяли именно они. Ни слуги, ни охрана. Поняла?
—Конечно.
Она подождала, пока я позавтракаю и ушла, а я осталась наедине с молчаливыми стенами и собственными мыслями.
Ответ пришёл к обеду. Под тем же блюдцем — аккуратно сложенный листок. Почерк — Сайера:
«Не сегодня, они ждут, что мы попробуем сделать это ночью. Завтра — ровно в полдень. Я устрою спектакль. Лина выведет. Вирнес сопроводит. Дыши ровно. — С.»
Рядом — вторая, короткая записка, на более плотной бумаге. Узнаваемо ровные буквы Вирнеса:
«Ты сильнее, чем тебе кажется. Я буду рядом, пока ты не перейдёшь черту города. Не думай о том, что будет дальше. Просто иди вперёд. — В.»
Я перечитала записки трижды. Завтра. Оставалась ночь и утро, чтобы подготовиться, и худшее занятие, которое было мне доступно, — это думать. Лучше бы потренировалась. Всё могло пойти не так, но именно поэтому мы и выбрали день. Когда никто не будет ждать, когда бдительность спит.
Утро следующего дня было удивительно обыденным. Я переоделась в одежду, которую оставила Лина: грубая рубаха, тёмные штаны, широкий плащ, портупея для клинков. Ночью она помогла подровнять волосы у висков, принесла краску и нанесла на них, чтобы затемнить. Не знаю для чего, — она посчитала, что так будет лучше. Я долго смотрела на себя в зеркало. Мои черты были узнаваемы, и если кто-то подойдёт поближе, обязательно узнает. Но издалека или в тени моя внешность не будет так бросаться в глаза.
Лина пришла, до полудня. Безмолвно протянула поднос. На нём — браслет из чёрной ткани. Сигнал.
—Всё готово, — прошептала она. — Как ты?
—Как птица перед прыжком. Не знаю, взлечу ли.
—Вирнес будет ждать в северном крыле. Просто иди за мной и молчи.
Мы выглянули в коридор, он был пуст. Один стражник ушёл, второй стоял у стены, зевая. Отдаленно звучала суматоха. Где-то в другой части дворца, Сайер кричал на кого-то, звучало стекло и грохот.
—С ума сошёл, что-ли, — проворчал стражник и сорвался с места.
Лина мигом рванула к двери, вытащила ключ. Я шагнула следом. Она провела меня к нужному месту и растворилась так, что я не сразу заметила. Вирнес ждал в углу. В одежде солдата, лицо под капюшоном. Он кивнул.
— Готова?
— Да.
Мы шли быстро, но не торопились, чтобы не привлекать внимание. Внутри пульс гремел барабанами. Я чувствовала, как дрожат пальцы, но не позволяла себе остановиться.
Чем ближе к выходу, тем сильнее сжимался воздух вокруг. По улицам ходили стражники. Где-то мелькнули знакомые гвардейские цвета. Я опустила капюшон ниже и старалась дышать равномерно. Каждый звук казался подозрительным, каждый взгляд — ненужным.
На повороте мы замедлились. У конюшни стояли двое. Один повернулся, я узнала его — тот, кто вчера дежурил у моих дверей. Вирнес положил руку мне на плечо, слегка надавил — не сигнал к остановке, а предупреждение. Мы свернули в бок, обходя их стороной и пробрались на конюшню. Наспех поседлали лошадь, пока конюх дремал на тюках сена. Вирнес подкинул меня в седло и сам сел сзади, взял поводья и направил коня к выходу.
Территорию дворца мы покинули путем, по которому на кухню завозили продукты и купленное с рынка, — через задние ворота. На спуске Вирнес стал подгонять коня, заставляя бежать быстрее. Он зафырчал в ритм шагов, копыта грузно застучали по земле.
Когда мы достигли леса, пришлось сбавить темп, чтобы было проще огибать стволы деревьев и пробираться сквозь кусты. Вскоре достигли стены города, спешились с лошади. Вирнес повесил поводья на предплечье.
—Дальше я не могу. Теперь — сама. Миранда ждёт у порта. — Он отвернулся, смотря куда-то сквозь листву. — Знаешь, будь все по другому, я бы пошел с тобой.
Я кивнула, не доверяя голосу. Знала, что он сделает все, чтобы быть рядом, хоть и никогда не понимала, почему.
—Не только из-за Сайера, который сейчас рискует своей задницей чтобы нас прикрыть. Пока я не закончил…
—Я понимаю, Вирнес. Вы и так сделали для меня намного больше, чем я заслужила. Хотя не должны.
Желание сказать что-то ещё жгло язык. Но он не поворачивался, сопротивлялся моей глупой попытке заговорить вновь. Я решила больше не тратить его время и развернулась, чтобы уйти, но Вирнес внезапно перехватил мою руку.
—Подожди.
Я обернулась — и в тот же миг он резко притянул меня к себе. Неуверенность исчезла, осталась только решимость. Его рука легла на мою щёку, вторая удерживала за талию.
Поцелуй был быстрым, но в нём — всё, что он не говорил вслух. Ни просьб, ни прощаний. Только жар его губ, дыхание и та самая тишина, в которой сердце будто провалилось сквозь грудную клетку.
Когда он отстранился, я стояла, не двигаясь. Не могла.
—Береги себя, Эста, — сказал он уже тише. Почти шёпотом.
А потом — сел в седло и ушел. Не оглядываясь.
Я так и осталась стоять, глядя ему вслед, не в силах сделать ни шагу.
—Что это вообще было?.. — прошептала я, ощущая, как всё внутри вдруг стало невыносимо лёгким и тяжёлым одновременно.
Времени больше нет. Вперёд. Только вперёд.
Когда показались склады и запах соли стал навязчивым, я уже не чувствовала ног. Пропитанный страхом пот стекал по спине. Казалось, что меня вот-вот окрикнут, и всё сорвётся.
Узкие улочки сливались в одну пульсирующую жилу, по которой бежала я — как кровь в венах города.
Люди суетились, гремели телеги, торговцы выкрикивали цены, и всё казалось почти нормальным.
Почти.
Но я не чувствовала безопасности. Ни на шаг.
Я не бежала, но шла быстрее, чем стоит. Ни слишком медленно, чтобы не привлечь внимание, ни слишком быстро, чтобы не показаться беглецом.
На каждом углу — стража. Кто-то просто стоял, кто-то — переговаривался. Двое прошли совсем рядом, один бросил взгляд поверх плеча, и я чуть не задохнулась.
Они не узнали меня. Или сделали вид. Или запомнили и сообщат позже. Я не знала, что хуже, и все ещё чувствовала тепло чужих губ на своих.
В голове повторялось описание: плащ, цвета выгоревшего угля. Капюшон почти до глаз. До изумрудных глаз. Худая, с чёрной перевязью через плечо. Взгляд — как у птицы. Резкий и умный.
Миранда.
Слева показалась арка — и открылась прямая дорога к порту. Волны били по пристани, тянуло солью и чем-то железным, как будто сам воздух был ржавым от опасности.
Я пересекла площадь. Впереди — таможенная будка. Рядом — гвардеец с копьём. Я опустила голову, держась ближе к телеге, за которой можно спрятаться на несколько шагов.
Мимо прошёл офицер в красной перевязи. Его ботинки щёлкали по камню слишком резко. Я замерла у прилавка, делая вид, что рассматриваю сушёную рыбу.
Сердце било в горле. Прошёл. Не остановился.
Взгляд метнулся вперёд — к воде.
Женщина в угольном плаще стояла у края пирса, будто ждала кого-то. Ветер трепал край капюшона. Она держала руки в карманах и выглядела так, будто ей всё равно.
Но её взгляд скользнул по толпе, цепко и быстро.
Нашёл меня.
Я неуверенно подошла, всё ещё сомневаясь.
—Миранда?..
—Ты слишком поздно, — сказала она, не оборачиваясь. Голос не низкий, но грубоватый. — И слишком заметна.
—Я…
—Не говори здесь. Пошли.
Она шагнула в сторону, и я пошла следом, не зная, правильно ли делаю.
Но выбора уже не было.
Либо вперёд — с ней. Либо назад. В ловушку.
Мы шли вдоль причала — как будто просто идём по делам. Миранда не оборачивалась, не говорила ничего, пока не миновали троих матросов и не свернули за штабель досок.
—Слева — наш, — тихо сказала она. — Галеас с алыми парусами. Поднимаемся в последнюю очередь.
Я кивнула. Глупо, ведь она шла впереди
—Сколько у нас времени?
—Меньше, чем хотелось бы.
Она приостановилась, развернулась ко мне и, не говоря ни слова, сунула руку мне в карман плаща. Я вздрогнула — но она быстро отстранилась.
— Не дергайся. Там — флакон. Выпьешь, когда поднимемся на борт. Желательно до того, как кто-нибудь начнёт задавать вопросы.
—Что это?
—Твоя маска, — Миранда слегка усмехнулась. — Горькая, но действенная. Сделает голос ниже, скулы резче, нос чуть грубее. Эффект держится от шести до восьми часов, зависит от твоей реакции.
—Побочные?
—Горло может першить. И, возможно, ты пару часов будешь звучать так, будто ругалась с медведем.
Я криво усмехнулась.
—А если у меня спросят, кто я?
—Мой племянник. Не говори много. Лучше — вообще ничего.
—А ты?
—Я? Просто пассажирка. С богатым покровителем. Никто не задаёт лишних вопросов тем, кто платит.
Она кивнула в сторону корабля. На трапе началась суета — последняя посадка.
—Пошли. Каюту я выбила отдельную. Соседа не будет. Хотя мой наставник на борту, он не вмешивается.
—Он знает?
—Знает, что я снова втянулась в чью-то глупую историю. — Она бросила на меня быстрый взгляд. —Но он привык. Смотри в пол. Не улыбайся. Если спросят имя — называй любое. Главное — мужское.
Я последовала за ней, пряча дрожь в руках. Подъём на борт занял вечность и в то же время пролетел в один миг. Я чувствовала взгляды — но ни один не остановился на мне дольше секунды. Настойка в кармане будто жгла через ткань.
На нижней палубе Миранда толкнула тяжёлую дверь и провела меня внутрь. Там было темно, пахло солью и древесиной. Две койки, один стол, маленькое мутное окно.
—Твоя сторона — левая. Настойку выпей.
Я достала флакон. Маленький, узкий, как мизинец. Откупорила — запах лекарств и чего-то резкого. Сделала глоток — обожгло горло, дыхание сбилось.
—Умница, — хмыкнула Миранда и закрыла за собой дверь. — Отдыхай. Говори как можно меньше. И постарайся не выдать, кто ты есть на самом деле. Здесь язык — враг.
Я села на койку. Мир качался. Всё ещё чувствовала губы Вирнеса, как будто поцелуй остался на коже, как будто он не уходил.
Свобода была не такой, как я представляла. Она была тёмной. И пахла солью.
Корабль тронулся чуть позже, чем я ожидала. Сквозь щель в иллюминаторе виднелись качающиеся на волнах огни порта и уходящий вдаль силуэт города.
Стража не поднялась на борт. Или не успела. Или не посчитала нужным. Но я всё равно не могла расслабиться.
Настойка уже начала действовать: горло саднило, голос в голове звучал глуше, ниже. Даже дыхание казалось чужим. Я чувствовала, как что-то незримое меняется в чертах лица, будто скулы под кожей становились резче, меняли форму, как мягкая глина в руках профессионала.
В животе — узел. Напряжение не отпускало.
Миранда вернулась через десять минут, молча поставила на стол бурдюк с водой, присела на край койки и кивнула на флягу, которую я уже держала в руках.
—Выпей. Лучше сейчас, пока не стало хуже.
Я послушалась. Вода отозвалась урчанием животе и жжением в горле.
—Скоро привыкнешь и перестанешь чувствовать — добавила она. — Звук, голос, линии лица — всё станет менее узнаваемым.
—Откуда ты вообще знаешь, как делать такие штуки? — спросила я, всё ещё чувствуя, как першит в горле.
Миранда усмехнулась, но в голосе её не было веселья.
—Долгая история. Скажем так… я когда-то тоже бежала.
—От кого?
—От тех, кто думает, что всё, чего они не понимают, — нужно сжечь.
Она не смотрела на меня. Просто глядела в иллюминатор, где за стеклом отражались чёрные воды и смутные огни побережья.
Я не стала давить. В её голосе и так хватало смысла. Без слов.
—Близнецы сказали, что ты им должна, — тихо произнесла я.
Миранда кивнула.
—Я им обязана. Когда все отвернулись — они не стали задавать вопросов, просто помогли. И остались. Даже когда я сказала, что не хочу быть ничьей обузой.
Она замолчала на мгновение.
—Я не часто плачу по долгам. Но если уж плачу — делаю это качественно.
Она чуть склонила голову.
—Ты спрашиваешь, почему я согласилась помочь? Потому что когда-то я, как ты, была загнана в угол. И тогда… из этого угла меня вытащили они. Один — с клинком, другой — с головой, полной упрямства. А я тогда уже почти сдалась.
Миранда сжала пальцы на бурдюке так, что побелели костяшки.
—Мы с наставником попали в засаду. Ведьмы. Он защищал меня до последнего, но их было слишком много. Его ранили — тяжело. А я… я ничего не могла сделать. На мне была метка. Демоническая. Она блокировала всё. Даже волю. Даже голос. Я думала, это конец.
Она подняла на меня глаза — серьёзные, без привычной колкости.
—Если бы не Вирнес, я бы до сих пор пряталась под своей кожей, гниющей от той метки. Или, хуже, служила бы тем, кто её поставил.
—Они сняли её? — прошептала я.
—Да. Не спрашивай как. Просто… сделали это. Без лишних слов. Без условий. Я отказывалась, но у них был взгляд как у человека, который давно уже всё решил.
Миранда откинулась на спинку койки, глядя в потолок.
—Они редко о чем-то просят. Но если просят — я не отказываю
—Ты доверяешь им?
—Больше, чем себе.
Она замолчала, и я тоже. Волны за бортом стучали мерно, и впервые за много дней я позволила себе просто дышать. Свобода пахла солью, звенела в ушах и всё ещё сжимала сердце.
Но теперь — не страхом. А надеждой.
* * *
Швартовка прошла без лишней суеты, но напряжение не покидало меня до самого трапа.
Я чувствовала, как взглядами ощупывают каждого выходящего — и боялась, что кто-то остановит именно меня. Но никто не остановил.
Фрертон встречал серым камнем, тяжёлым воздухом и солёным запахом рыночных улиц. Люди сновали между ящиками, бегали мальчишки с поручениями, гудели рога приближающихся судов. Всё кипело — и казалось чужим.
—Идём, — коротко бросила Миранда, придерживая капюшон.
Едва мы ступили на брусчатку, к ней подошёл мужчина. Высокий, широкоплечий, с холодным взглядом и зачесанной набок блондинистоцэй чёлкой, сквозь которую пробивались тёмные корни. Одежда была простая, но ткань дорогая, плотная — как у тех, кто привык к опасностям
—Опоздала, — произнёс он глухо.
—Ты же не скучал — отозвалась Миранда, не сбавляя хода.
—У тебя четыре дня. Потом — придется вернуться.
—Достаточно.
Он не посмотрел на меня, но, уходя, будто специально задержал шаг — словно все равно видел и уже успел рассмотреть.
Мы свернули в переулок и пошли по узкой улочке, между вывесок и сушащегося белья. Здесь уже не пахло морем — пахло жареным мясом, пылью и бедностью.
—Кто это был? — спросила я, когда шум немного отступил.
—Наставник. Он из тех, кто знает, когда стоит молчать. Вовремя появился, вовремя уйдёт. Но если кто-то полезет слишком глубоко — он не даст порвать нас на куски.
—Он знает, кто я?
—Он знает, что я взялась за дело, — усмехнулась Миранда. — Этого достаточно.
Мы остановились у постоялого двора. Фасад тёмный, скромный, но крепкий. Два этажа, железные перила, неуловимый запах костра и трав. Над входом — потускневший герб без опознавательных знаков.
— Здесь безопасно?
— Никто не задаёт вопросов, если платишь. А платим мы хорошо, так что, — да.
Я кивнула. Миранда толкнула дверь, и внутри нас встретила полутемнота, гудение голосов и запах выпечки. Она жестом указала на лестницу.
—Разместимся, и я расскажу тебе, во что ты ввязалась.
Комната была тесной, но чистой. Один стол, два сундука, окно с видом на задний двор. Я только разложила вещи и села на край кровати, как Миранда, стоя у окна, заговорила:
—Турнир проходит в три этапа. Устроен так, чтобы проверить не только силу, но и голову.
Я повернулась к ней, разглядывая линии на ее камзоле.
—Первый этап — охота. Участникам дают одну-единственную подсказку. Всё остальное — на твои плечи. Цель может быть чем или кем угодно: предметом, нищим, знатью, даже ребёнком. Её нужно найти, опознать и доставить на обозначенное место. Целым.
—А если ошибся?
—Идёшь домой. Или в лазарет. Зависит от наглости.
Я сглотнула.
—Дальше?
—Второй этап — скрытность. Нужно выполнить задание, не попавшись страже. Это может быть кража, передача, замена предмета. Никто заранее не скажет, что именно. И если попадёшься — всё. Провал. Иногда с последствиями.
—А третий?
—Классика. Поединки до последнего. Но победитель — не один. Важны последние три пары. Они — главные. Только их берут во дворец на обучение, остальные — просто бойцы, если повезёт.
—Звучит… сложно.
—И смертельно.
Миранда посмотрела на меня с лёгкой усмешкой.
—Но зато ты точно узнаешь, чего стоишь.
Таверна при постоялом дворе была тесной, но удивительно тёплой. Горел очаг, пахло корицей и мясом, где-то на фоне играла стёртая временем скрипка. Мы заняли стол в углу, откуда хорошо просматривался зал — привычка, выработанная у обеих. Спиной к стене, взглядом — на выход.
Миранда заказала похлёбку и два куска пирога с копчёной рыбой, бросив при этом короткое «не перебирай — здесь не подают второе». Я не спорила. Еда после тревоги и качки казалась едва ли не лучшим, что происходило за последние дни.
—Мы идём на регистрацию после еды, — сказала она, словно между прочим. — До заката — край. Потом двери запирают, и ты превращаешься в зрителя, а не участника.
—И что мне там делать? — спросила я, ковыряя пирог.
—Назовёшь имя. Любое, только не своё. Укажешь возраст, хотя бы приблизительно. Возьмёшь жетон. Всё просто. Главное — не нервничать.
—А как насчёт легенды?
—Её лучше продумать заранее. Кто ты, откуда, зачем пришла. Не увлекайся подробностями, но и не теряйся при первых же вопросах. Вряд ли пригодится, конечно, но подготовиться стоит.
Она отпила воды.
—Люди в таких местах чувствуют ложь не хуже, чем обученные стражи. А я буду рядом — но не участницей. Только наблюдателем. До самого конца.
—А после?
— После ты останешься одна. Если пройдёшь. Если возьмут во дворец — всё изменится. Мне туда дорога закрыта.
—Будешь поблизости?
—В пределах пары улиц. Если понадобится помощь, ищи глазами того, кто слишком спокоен среди суеты. — Она усмехнулась.
В этот момент за соседним столом кто-то громко рассмеялся. Двое мужчин — один в кожаных наручах, другой в коротком плаще с эмблемой на плече — явно были из числа участников. И похоже не слишком стеснительные.
—…говорю тебе, тот парень с Восточной границы уже второй раз участвует, — проговорил один. — В прошлый раз выбыл на втором этапе, но теперь у него спонсор.
— А этот рыжий, что с алебардой? — фыркнул второй. — Видел, как он тренируется? Таким лучше сразу не попадаться.
—Да ладно, шанс есть у всех. Вот этот новенький — парень, вроде из Угорской долины. Молчит, как тень, но говорят, меткий, как лис.
—Или как крыса, — хмыкнул первый. — А ты про Сапфировую сестру слышал? Говорят, она уже зарегистрировалась. И девочка, и клинок шикарны, и ноги как у балерины — мечта, а не соперник.
Миранда подняла бровь, не глядя на них.
—«Сапфировая сестра» — звучит, будто кто-то пришёл с театральной сцены, — пробормотала она
—У неё хотя бы есть поклонники, — буркнула я.
Миранда кивнула на мою ложку.
—Ешь. Чем быстрее закончим, тем быстрее ты станешь официальной участницей. А значит — будешь на шаг ближе к цели.
—А если спросят, что за цель?
Она посмотрела на меня пристально, почти по-наставнически.
—Не говори. Просто смотри так, будто у тебя её отняли. Тогда поверят. Даже если не поймут, что ты ищешь.
* * *
Очередь к шатру регистрации тянулась вдоль внутреннего двора. Каменная мостовая, натёртая сапогами, блестела после утреннего дождя. Над головами участников развевались флаги с гербом империи — крылатый щит на фоне рассвета.
Миранда стояла рядом, опершись плечом о колонну, с видом человека, которому неинтересно, но который видит все, что происходит вокруг.
—Нервничаешь? — спросила она, когда мы подошли ближе ко входу.
—А ты бы нет?
—Я — нет. Но у меня и цели здесь нет.
Перед нами регистрировался высокий силуэт в чёрных доспехах с серебряными узорами. Шлем на нём отсутствовал, но лица не было видно — вместо него, будто густая, сгустившаяся тьма. Даже без маски — лицо, покрытое непроглядной мглой. Изредка в ней угадывались очертания глаз — серебристые, будто звёзды на чёрном небе.
Он шагнул вперёд уверенно, не говоря ни слова. Клерк за столом поднял глаза — и сразу опустил. Просто передал жетон.
—Вот это было странно, — пробормотала я.
—Не странно, — отозвалась Миранда. — Это Гекат. Один из множества верных псов нашей богини.
—Гекат?.. Подожди. Разве это не изгнанники? Про них же говорят, что они — тьма во плоти, что они предали богиню и с тех пор все их боятся. Что они — не люди вовсе.
Миранда усмехнулась уголком губ, а я вспомнила свою встречу с таким как он в Крэнто. Мурашки побежали по телу.
—Говорят много чего. На деле же… они ближе к богине, чем большинство жрецов. Но слухи — удобны. Когда боятся, проще контролировать. Или, наоборот, обходить стороной.
—Но ведь никто не знает, что они на самом деле из себя представляют, — пробормотала я. — Их слишком боятся, чтобы проверять. А если уж встречаются в бою, то, как говорят, шансов почти нет.
—Вот в этом правда есть, — заметила Миранда. — Против них редко кто выживает. Но они и не ищут сражений просто так.
—Но как ты спокойно смотрела ему… ну, в лицо? — спросила я. — Есть же легенда… Если заглянуть туда, можно потерять душу, поэтому они всегда носят маску или шлем.
Миранда хмыкнула:
—Если бы я верила во все легенды, я бы не дожила до этого дня. Кроме того, знаешь, кто чаще всего теряет душу? Те, кто жаждет большего, чем ему положено. Гекаты, как и Фениксы, — прямые служители богини. Ни у кого нет на них власти. Они не подчиняются законам королей, не признают границ.
Она посмотрела на него с лёгкой тенью уважения.
—Они редко участвуют — но часто появляются, находятся поблизости, наблюдают. И делают, что считают нужным.
Гекат обернулся ненадолго, задержал на нас взгляд. Кивнул Миранде и исчез за занавесом шатра.
—Вы знакомы?
—Пересекались. Несколько раз. Он не тот, кого хочется звать на пир. Но если ты в беде — молись, чтобы рядом был кто-то из них.
Я сделала шаг вперёд. Клерк за столом устало оглядел меня.
—Имя?
—Эстер.
Пауза.
Миранда рядом фыркнула и еле слышно прошипела:
—Гениально. В следующий раз просто скажи "Гостья из столицы".
Я изо всех сил сделала вид, что не слышала.
—Возраст?
—Двадцать.
—Цель участия?
Я на мгновение замерла, но внешне не показала своего замешательства.
—Хочу доказать, что умею больше, чем кажется.
Клерк кивнул, заполнил строку и протянул жетон — овальный кусок бронзы с выцарапанным номером.
—Ты — Триста двенадцатая. Явка на построение — завтра с рассветом. Сбор в западном дворце, в старой галерее.
Я взяла жетон. Он был тяжёлым и почему-то холодным, словно все это время хранился во льду. Мы вышли из шатра.
—Эстер? — Миранда покачала головой. — Могла бы хотя бы добавить "из Долины заката" или "с перевала Семи дорог". А то так и просишь, чтобы тебя вычислили.
—Извини. Не подготовилась.
—Запомни хотя бы своё новое имя. А то забудешь — и будешь махать мечом без головы.
Я улыбнулась — впервые за день, и решила, что сейчас самое время поприставать с вопросами.
—А вражда между Гекатами и Фениксами тоже пустая легенда?
—Спросила бы у него, раз была такая возможность. В нашем мире правда и ложь текут из одного русла. Но что-то в этом явно есть: Там, где находятся Гекаты, Фениксы не встречаются.
—Что за западный дворец?
—От дворца — одно название. Просто крупный особняк с большой территорией вокруг. Что-то вроде нейтральной территории для переговоров с другими правителями или их представителями. Раньше в нем отдыхала императорская семья, так как он ближе всего к единственному выходу в море.
Я кивнула. Никогда не задумывалась над тем, сколько версий и теорий существует, и какие из них ближе к истине.
Впереди был турнир. Первый шаг сделан. Осталось лишь выжить. И победить.