Глава 10. Прошлое
—Что я пропустила пока… была в комнате? — Я заинтересованно взглянула на близнецов.
Мы возвращались тем же путем, которым покинули территорию дворца и уже подходили к моему окну, с которого все ещё свисала веревка.
—Почти ничего.
—Карен получила статус королевы. Как мы и опасались. — Вирнес пихнул брата в бок, стельнув в его сторону гневным взглядом.
—Что? Мы ее только вытащили, не хочу чтобы она снова закрылась.
—Подождите, как она?..
—Ну же, принцесса, соображай. Когда женщина выходит замуж, она получает статус супруга. Разве не очевидно? — хмыкнул Сайер, зачесав челку в сторону.
Снова тычок костяшкой в ребра. Он насупился, как замёрзший птенец, дал в отместку подзатыльник и недовольно засопел.
—Свадьбу сыграли на одиннадцатый день после… — Вирнес начал говорить спокойно, но запнулся и глазами изучающе скользнул по мне. — Сразу после окончания траура.
—Вот оно что… — Я потерла шею, задумчиво опустила глаза.
—Ну-ну-ну, принцесса. Подумаешь над этим позже, а сейчас пора снова запереть тебя в башне.
Сайер подхватил меня за талию, поднял над землей и поднес к верёвке.
—Пусти, я сама могу! — Я не стала упираться, боясь, что он может уронить, но постаралась вложить в свой тон как можно больше серьезности.
— Хватайся и ползи обратно. Может она.
Пихнув его локтем, я подтянулась. Мышцы тут же отозвались болью, не привыкшие к нагрузкам, и я стиснула зубы, обхватив верёвку ногами. Перехватила поудобнее, подтянулась ещё раз, и ещё. Ладони начали соскальзывать, пальцы затекать и болеть, но я всё равно продолжала лезть, зная, что эти садисты просто так не отстанут.
—И почему мы не могли вернуться как нормальные люди?! — Я раздражённо посмотрела на близнецов через плечо, но тут же об этом пожалела: от моего движения веревка закачалась сильнее.
—К нам будут вопросы, если все увидят как ты возвращаешься, не видя как ты уходила. — Послышался голос Вирнеса. Клянусь, я чувствовала, что он, как и его брат, улыбается.
—А тут будто не увидят?
—Работай давай. Нечего было в комнате отсиживаться.
—Я больше не могу…
—Жить хочешь — значит можешь.
—А если не хочу?
—А если бы не хотела, уже давно бы сдалась и отпустила.
—Знаете кто вы?
—Знаем. Давай-давай, левой, правой. Левой, правой. Про ноги не забывай. — Сайер с усмешкой похлопал в ритм своих слов.
С трудом зацепившись за карниз, я сделала финальный рывок и буквально ввалилась в комнату, распластавшись на полу. Руки — тряслись и отказывались работать. Пальцы — не разжимались. Спина — ныла. А сердце стучало в висках.
Проклиная этих засранцев, я медленно поднялась на руках, подползла к окну и посмотрела вниз. Их уже не было, только веревка плавно покачивалась на ветру, пока я не смотала и не убрала ее в прикроватную тумбу.
В дверь постучали. Застонав, я поплелась открывать.
—Теперь впустишь? — Хохотнул Вирнес, для верности постучав ещё раз.
—В следующей жизни подумаю над этим. — огрызнулась я, но все же впустила.
Он вошёл с полным подносом еды, поставил на стол и развел руки, приглашая в объятия.
—Иди сюда. — Прошептал едва слышно, с вымученной улыбкой.
Прочитав по губам, прильнула к его груди и обмякла, оставшись совсем без сил.
—Как отец? — Сонно пробубнила, утыкаясь носом в плечо.
—Зол, как всевышняя на поле боя. Но выглядит неплохо.
—Спасибо…
Вирнес скользнул рукой вдоль моего позвоночника, отстранился и подтолкнул как капризного ребенка к столу.
—Ешь. Тебе нужны силы.
—На что?
—Веревку, как вижу, ты уже спрятала. Так что завтра в то же время будем тебя ждать.
—Можно я выйду как нормальный человек?
—Нельзя, ешь.
Я села, но скрестила руки на груди, уперев пристальный взгляд на него.
—Мне тебя с ложечки кормить? — Возмутился он и направился ко мне, намереваясь выполнить свое обещание.
—Сама справлюсь, спасибо.
—Так то. — Уголок его губ приподнялся, и он потрепал меня по волосам, успешно избежав моей попытки ущипнуть в отместку.
Вирнес пристально следил за тем, как я ем, а после и за тем, как засыпаю. Это была первая ночь, которая прошла без кошмаров, в глубоком сне.
* * *
Близнецы приходили каждый вечер, не принимали моих отказов и не оставляли выбора. Не поддавались моим уговорам покинуть дворец как нормальные люди. Не жалели, даже когда от боли в мышцах я не могла сделать привычное движение, ходила — будто кол проглотила. Каждый раз мы посещали совершенно разные места. Сидели, болтая у костра. И каждый раз я возвращалась уставшая, падая без сил на кровать.
Когда наши вылазки начали даваться мне легко, я думала, что они сжалились, назначив встречу на утро и позволив выйти через главные двери. Но вместо такой же прогулки, устроили тренировку на деревянных мечах. А вечером история с побегом из окна повторилась. Братья не позволяли оставаться мне одной и всегда были рядом, а с заданным режимом мне не удавалось погрузиться в пучину воспоминаний и скорби по ушедшим родным.
Утро выдалось туманным. Серое, сонное. Дворец спал, но мы уже были на ногах. Я стояла во внутреннем дворе с растрёпанными волосами, босая, с деревянным мечом в руке, и чувствовала, как мышцы жалуются на утренний холод.
—Ещё раз. Четко. Без скачков. Нога — через центр, а не вбок, — сказал Вирнес и отступил.
Я шагнула резко, с ударом. Лезвие щёлкнуло по его мечу. Он кивнул.
—Лучше. Но ты всё ещё дышишь как разъярённый бык.
—Это потому что ты заставляешь меня бегать кругами по двору перед каждым боем.
—Так и строится выносливость, — вставил Сайер. — А не на пафосе и обидах.
—Тогда, может, и вы побегаете?
—Мы уже бегаем, — Вирнес усмехнулся. — Вокруг тебя.
После тренировки мы сидели у фонтана и ели яблоки, которые сорвал Сайер. Было тихо. Почти мирно. Солнце сквозь листву рисовало на камнях золотые узоры.
—Мы уезжаем, — сказал Вирнес, глядя не на меня, а в воду в маленьком фонтане. — В лучшем случае на неделю. Сопровождаем кортеж на родину — в столицу севера. Политика, бумажки, скука.
Сердце кольнуло, но я не показала. Только кивнула.
—А ты не будешь сидеть в четырёх стенах, — добавил Сайер, откусывая яблоко. — У нас для тебя... задание.
—Звучит подозрительно.
—Потому что так и есть. Утром — пробежка, удары, базовая отработка. Всё как на тренировке.
А вот ночью — самое интересное.
Он наклонился ближе, почти заговорчески.
—Через окно. Как раньше. Только теперь — не в места, в которые мы тебя приводили.
—А куда?
—В город. — Улыбка стала опасной. — Ночью, в плаще, как вор. Будешь пробираться по переулкам, крышам, обходить патрули. Тихо. Без следов и шума.
Я приподняла бровь:
—Это обучение или попытка устроить мне смертельное приключение?
—Обучение, — вмешался Вирнес. — Город — это другое. Там стены — под охраной, тени — злее. Но если ты научишься двигаться там, то выберешься из любого плена.
Я кивнула. И вдруг улыбнулась. Это было похоже на жизнь преступника. Свободного, живого преступника. В детстве всегда хотела узнать как выглядит обратная сторона медали.
Перед тем как они ушли, Вирнес задержал меня у выхода.
—Карен что-то меняет, — сказал он, опираясь на стену. — Переставила посты. К твоему крылу приставили новых стражников.
— Кого?
—Берт, Сайгр и Ялен. Ты, возможно, их не знаешь. Но знаем мы.
Он на мгновение замолчал.
—Будь осторожна. Не шути с ними. Не задевай. Не оставайся одна в коридорах.
Я смотрела на него внимательно. Он не говорил почему этого делать не стоит. Но мне хватило взгляда, чтобы понять, что все серьезно.
—Хорошо, — ответила я. — Буду.
Он положил руку на моё плечо — мягко, но крепко.
—Только не геройствуй. Мы вернёмся быстро.
Сайер в это время уже махал у выхода из сада, вечно нетерпеливый.
—Запомни: пробежка и тренировка утром, побег ночью. И если попадёшься — говори, что я заставил.
—Чтобы тебя повесили?
—Не повесят.
Я осталась стоять, пока их фигуры не исчезли за поворотом, и вернулась в комнату, чтобы переодеться, но на какое-то время осталась стоять у стены.
И в тот момент впервые почувствовала не пустоту. Угрозу.
Как будто все за спиной сдвинулось.
Как будто тени в коридоре зашевелились. И я знала: они ещё не вернулись. А что-то уже пришло.
Следующий день начала как и положено — пробежка, удары, короткий бой с тенью. Ноги ныли от усталости, плечи — от вчерашней тренировки.
Но внутри было странно спокойно. Может, потому что их не было рядом, и я могла делать всё на своих условиях.
Может, потому что слишком устала, чтобы тревожиться.
Вечернее задание…
Ну его к демонам. Один день не сбегу — ничего не случится. Не развалится же мир от того, что я не поползаю по крыше в темноте, как вор. Тем более прошлой ночью я послушно выполнила все, что от меня требовали.
Я бросила мимолётный взгляд в окно и хмыкнула, представив, как Сайер корчится от разочарования.
"Позор. Ужас. Ты предала святое ремесло лазанья по стенам, принцесса."
Один вечер отдыха. Один. Близнецы не узнают. Сделаю вид, что сегодня обычный вечер, и всё в этом мире под контролем.
Я слышала, как проходит стража. Медленно, шаг за шагом — трое. Наверняка те, кого назначила Карен: Берт. Сайгр. Ялен.
Вирнес предупреждал. Но сегодня всё тихо.
Я решила прогуляться. Просто по коридорам, галереям, как раньше. Глупая слабость — делать вид, что можно жить, как тогда.
И именно там, в западном крыле, за мраморной аркой, я услышала её голос. Карен.
Ни крика. Ни гнева.
Только холод.
Я прильнула к колонне. Голос Карен доносился из гостевого зала, дверь была приоткрыта. Внутри — служанка, на коленях, согнутая пополам в поклоне. На щеке — красный след, губа разбита. Платье испачкано — подол в буром пятне, будто кто-то пролил вино.
—Лина, ты читала письмо, предназначенное не тебе.
Пауза. Стук каблуков по каменной плитке.
— Или хочешь, чтобы я поверила, будто ты случайно оставила пятно от сургуча на ткани, не заглянув в послание?
Я сильнее прижалась к колонне. Неосознанно. Даже дышать стала тише, словно и это могли услышать.
—Я… я хотела успеть прибраться до ужина… — дрожащий голос Лины ударился эхом о стены. — Я... не читала. Я только подержала конверт. Он был горячий — печать...
Голос дрожащий.
Незнакомый.
Юная, в тонком платье с рваным швом. Волосы — слипшиеся от слёз. Пятно сургуча на белом подоле. Карен стояла над ней. Ровная, величественная. Будто владеет всем миром.
—Письмо для внешней дипломатии. Закрытая печать. Несанкционированный контакт.
Она сложила руки.
—Это не ошибка. Это преступление.
—Я не знала… правда. Я хотела только...
—Ты — служанка, которая забыла свое место. А не доверенное лицо совета.
Карен слегка наклонила голову.
— Я должна тебя выпороть. Официально.
Сделала шаг ближе.
—И уволить. Сегодня же.
Лина резко втянула воздух. Опустила лоб к полу, взмолилась так, словно это было для нее больше, чем просто работа. И если лишится ее, то лишится всего.
— Пожалуйста… прошу… что мне сделать, чтобы искупить свою вину?
Карен смотрела, как на раздражающее насекомое под подошвой и молчала, оттягивала секунды до приговора. Дарила ложную надежду.
Я почувствовала, как в груди что-то поднимается. Не жалость. Злость. Тупая. Упертая. Не потому что знала эту девушку. А потому что, кто давал ей право так обращаться с людьми?
Я шагнула вперёд. Не громко, но достаточно, чтобы обе обернулись. Вышла из тени прежде, чем поняла, что делаю.
—Ты как всегда появляешься, когда не звали.
—Не трогай ее, Карен.
Она вскинула подбородок, черные волосы соскользнули с плеча.
—Служанка без дисциплины — угроза для безопасности дворца.
—Тогда, выходит, угрозу ты уже устранила, — сказала я спокойно.
Глаза сами нашли Лину.
Запуганная, уставшая, с синяками под глазами.
—Снова пытаешься избавиться от тех, кто тебе не по зубам, — я подошла ближе, вернув внимание к Карен. Говорила медленно. — Но в этот раз — не выйдет.
—Ты заступаешься за неё?
—Нет.
Я взглянула на Лину.
—Я беру её.
Карен прищурилась:
—Берёшь?
—Под свою ответственность. Полностью. Если она совершит ещё одну ошибку — отвечать буду я.
Карен скрестила руки:
—Ты хочешь сказать, что покрываешь слугу, которая читает письма касающиеся дипломатии?
—Я говорю, что ты допускаешь, что письмо с треснувшей печатью — случайность. Что девочка с деревенским акцентом, дрожащая как кролик, не враг короны, а напуганная дурочка.
Молчание.
—Если ты это допускаешь — ты выглядишь великодушной. Властной, но мудрой.
Я смотрела в ее глаза, распрямив плечи.
—Если нет — ты избиваешь служанку за чужую небрежность. В присутствии дочери своего нового мужа. Перед стражей. На глазах у изумлённой публики.
Карен усмехнулась. Лёгкий кивок — "ладно, хорошо сыграно".
—И ты готова поставить своё имя, чтобы прикрыть грязную тряпку?
Я подошла к Лине со спины, положила руку на ее плечо.
—Это не тряпка. Это человек, и теперь моя служанка. Мой выбор.
—Думаешь, твой статус что-то значит без поддержки Миколса?
—Думаю, мой статус — это то, что у тебя не получится отнять. — И если ты хоть пальцем тронешь кого-либо, кто под моей защитой, я сделаю так, что ты забудешь, как звучит собственное имя.
Какое-то время стояли молча. Я — прямая, как стрела. Она — кипящая под маской спокойствия.
—Тогда надеюсь, она стоит всех последствий, — произнесла Карен, делая шаг к двери. — Не попадайся мне на глаза— прошипела, открывая дверь нараспашку. — Пока не передумала. Подарков судьбы у меня больше не будет.
—Я и один приму с благодарностью, — ответила я — Пошли.
Обернулась к Лине. Она вскинула на меня взгляд, будто я сделала невозможное.
Я видела в нём всё — страх, благодарность, ту самую хрупкость, которую слишком легко раздавить.
Но теперь она не была одна.
В комнате было тихо. Лина сидела на краю дивана, сложив руки на коленях, как школьница на экзамене. Она всё ещё вздрагивала при каждом резком движении или звуке.
Я сняла накидку, прошла к кувшину с водой и налила в два кубка. Один поставила перед ней.
—Пей. Тебе нужно.
—Спасибо, — она взяла кубок обеими руками, осторожно, будто он может разбиться от одного взгляда. Отпила совсем немного.
Я устроилась напротив, в кресле. Ноги под себя. Локоть на подлокотник. Мы просто молчали. Не потому что нечего было сказать — а потому что так было легче привыкнуть к присутствию друг друга.
—Сколько тебе лет? — спросила я спустя какое-то время.
—Шестнадцать, — ответила она, не глядя в глаза. — Почти семнадцать.
—Долго уже во дворце?
—Второй год.
—Почему здесь?
Она замерла. Я почти пожалела, что спросила, думала, что не ответит. Но она всё-таки заговорила:
—У нас в деревне всё было плохо. Урожай умер. Отец заболел. У меня два младших брата — один совсем маленький. Мама не справлялась.
Она сглотнула.
—А во дворец набирали служанок. Девушек без родства. Я сказала, что одна. Мне заплатили вперёд — отдала всё маме.
Я кивнула, обдумывая услышанное.
—Ты не одна. У тебя больше смелости, чем у половины придворных.
Она взглянула на меня. Взгляд — прямой, но всё ещё настороженный.
—Ты вообще думала о себе, когда стояла на коленях? — спросила, взглянув на нее с укором. — У тебя губа треснула, щека покраснела, наверняка от удара. А ты всё равно молила, чтобы остаться. Почему?
Лина пристыженно опустила глаза.
—Потому что… я знала, что если уйду — то больше никто не пришлёт денег домой. И если меня выпорют… я всё равно смогу работать. А если уволят — братья останутся голодными. Я готова на все ради них. Даже терпеть боль и унижение.
Я ничего не сказала. Теперь действительно было нечего. Ее рвение помочь родным, даже в ущерб себе меня поражало. И вызывало уважение.
Решила сменить тему, потрясений уже хватило. Минут через двадцать она стала клевать носом. Плечи опустились, взгляд затуманился.
—Я провожу тебя до комнаты, — сказала я.
—Что?
—Ты уже засыпаешь. Да и время позднее.
—Вы уверены?.. Я могу остаться, если хотите. Вдруг понадоблюсь? Ой… а как я могу вас отблагодарить?
Она подскочила ко мне, словно сон рукой сняло, схватила за рукав, и если бы я не остановила, то опустилась бы на колени.
— Лина, ты уже стояла на коленях перед Карен. Думаю, на сегодня унижений достаточно.
Ее щеки стали пунцовыми, она медленно побрела к двери, закрывая лицо ладонями. Я за ней. Мы вышли в темный коридор, но лунного света проникающего через окна было достаточно, чтобы разглядеть дорогу. Спустились на этаж ниже.
—Эста… можно я утром… принесу завтрак? Для вас. И… если захотите, мы могли бы… вместе поесть? — Замерев у своей комнаты, она вглядывалась в мое лицо, ожидая реакции. Пальцы теребили подол платья.
Я кивнула.
— Хорошо. Буду благодарна, если принесешь что-нибудь с вишней.
—Договорились. — Она улыбнулась и скрылась за дверью, тихонько ее прикрыв.
Я постояла несколько минут, прислушиваясь, после чего побрела обратно.
Слева — никого. Справа — тоже.
Тихо.
Я уже почти дошла до лестницы, когда на ней раздались шаги. Как назло, в памяти всплыло предупреждение Вирнеса.
—Вот и она, — послышался голос сверху. Хриплый, довольный. Знакомый. Слишком громкий для ночи. Слишком уверенный. На лестничный пролет вышли трое в броне. Без шлемов, с открытыми лицами. Берт. Сайгр. Ялен между ними. Все — из новой смены восточной стражи. Те самые, кого недавно перевели по приказу Карен.
Тело напряглось, я сделала шаг назад.
—Мне нужно пройти, — сказала я сухо. Пальцы сжались в кулаки, голос был твёрже, чем я чувствовала себя на самом деле.
—Пройдёшь, — усмехнулся Ялен, приближаясь. — Только позже. Сначала... ты побудешь с нами. Ты ведь всё равно теперь никому не нужна.
Сердце застучало. Я отступила ещё на шаг, просчитывая ходы отступления. Вибрация в ногах говорила, что они готовы бежать.
—Вы не имеете права.
—А кто даст нам по рукам? Эриас? — хохот. — Его уже нет.
Я дернулась назад, но они это ожидали. Бросились почти одновременно. Рванулась в сторону, ударила — локтем в челюсть одного, ногой по колену другого. Но они были быстрее. Сильнее.
Один схватил за плечо, второй врезался под дых — воздух вырвало рывком. Я упала, ударилась спиной о стену. Поднялась на колени — и тут же меня потащили, волоком, вниз по лестнице, в темницу.
—Куда?! Отпустите!
Руки. Слишком много рук. Холодные пальцы. Сдавленный смех. Крик — мой, тонущий в камне.
Где стены таят в себе ужас. Где можно кричать — и никто не услышит.
—Она сказала: пусть девочка узнает, что бывает с лишними.
Мне не было понятно, что он имел в виду. Его фраза растворилась в хаосе мыслей, чувств, ощущений.
Они не торопились. Им нравилось, что я не могла ни убежать, ни защититься. Что я одна. Что никого нет.
Темница была старая. Не для заключённых — для исчезающих оболочек. С цепями на стенах. Ни света. Ни других живых душ. Только потемневший от влаги камень, деревянный стол с пятнами, давно впитавшими чью-то боль.
Меня бросили в камеру, как мешок. Спина ударилась о край стола — выдох сорвался, короткий, резкий.
—Карен сказала, ты стала слишком дерзкой, — прошипел Берт. — Нужно напомнить, где твоё место.
Двое рывком подняли меня и прижали к стене. Третий обвил цепью запястья и закрепил за кольца над моей головой. Холодный металл впивался в кожу. Руки онемели почти сразу. Я дёргалась — ногами, телом — но это только злило их. Ялен засмеялся. Его кулак ударил в бок. Камень врезался в позвоночник.
Кровь во рту. Влажность. Глухой смех.
Один держал за волосы. Другой водил пальцами по шее, прижимался, дышал в ухо, царапал скулу ногтями, шептал: "У тебя даже слёзы красивые".
—Что молчишь, пташка? — Берт наклонился. Его рука влезла под воротник. — Не командуешь больше, да?
Рёбра гудели от ударов. Кисти горели. Я не кричала. Не ради гордости — просто не могла.
Но то, что случилось после — я вытеснила из памяти, мечтая забыть каждую минуту проведенную здесь.
Когда они ушли, я осталась на камне — голова прислонена к стене, рот в крови от разбитой губы и прикушенного языка. Вся грязная, в пыли.
Оковы больше не держали, но я их чувствовала до сих пор. Едва могла двигаться. Тело дрожало не от боли — от тишины. Внутри. Снаружи.
И оттого, что никто не придёт.