Глава 9. Прошлое
Эста
Дверь приоткрылась, кто-то вошёл без стука — так, как делал только он. Плавно, осторожно, словно не хотел тревожить. Я сидела на подоконнике, поджав ноги, уткнувшись лбом в колени. В сжатых пальцах — серьги с пиропом, которые Эриас подарил вчера.
—Огонёк… — Его голос прозвучал мягко, но решительно, заставил меня поднять голову и взглянуть.
Он стоял в полумраке, освещённый тусклым светом от свечей. Не в доспехах, не при оружии — в дорожной одежде: плотный плащ, перчатки заткнуты за пояс, сумка через плечо. Готов к уходу.
Я молча соскользнула с подоконника и подошла. Остановилась в шаге, разглядывая его лицо, будто старалась запомнить всё до последней мелочи — линию бровей, взгляд, упрямый изгиб губ, знакомый с детства.
—Ты правда уходишь, — прошептала, чувствуя как в уголках глаз скапливается влага.
—Ненадолго.
—Ты говоришь это каждый раз. И каждый раз пропадаешь дольше, чем должен.
Эриас не стал отрицать. Вместо этого подошёл ближе и обнял — крепко, по-братски, кладя подбородок на макушку. Я уткнулась носом в ткань его одежды, чувствуя знакомый запах леса, пыли… и дома. Он гладил по спине — так, как делал, когда боялась темноты, когда впервые упала с лошади, когда потеряла голос после нападения наемников на родителей.
—Ты сильная, Эста. Намного сильнее, чем думаешь.
—Я не хочу быть сильной без тебя, — голос слегка дрогнул.
Он слегка отстранился и поднял ладонь, большим пальцем смахнув слезу с моей щеки.
—Ты не одна. У тебя есть близнецы. Мама. Отец. Ты не упадёшь на колени, даже если будет трудно.
—А если упаду?
—Тогда поднимешься. Этому я тебя и учил, — мягко улыбнулся брат.
Где-то за стенами донёсся звон колокола — сигнал, что ворота откроются, и можно будет отправляться.
—Мама ждёт у входа. Пойдём со мной?
Я кивнула и взяла его за руку — как в детстве, когда крались по коридорам дворца на кухню за сладостями. Как тогда, когда он впервые повёл в лес.
Шли молча, бок о бок. Взгляд ни на мгновение не покидал его лица. Я боялась, что стоит отвернуться — и он исчезнет.
У ворот уже стояла мать — в тёмной накидке, волосы собраны, взгляд твёрд, но в глазах горит тревога, которую она не в силах скрыть. Её губы дрогнули, когда она увидела сына.
—Ты всегда был упрямым, — сказала она, касаясь его лица ладонями, — но я молю богиню, чтобы ты вернулся ко мне целым.
—Я вернусь, мама, — пообещал он. — Ты же знаешь, меня так просто не убить.
—Знаю. Но я всё равно боюсь.
Она поцеловала его в висок, сжала ладони у груди, как в молитве, и сделала шаг назад, уступая место мне. Я стояла, сжав руки в кулаки, едва сдерживая себя. Ветер растрепал волосы, и на фоне раскрытых ворот казалось, что я ещё совсем маленький ребенок, не готовый делать самостоятельно первые шаги.
—Ты обещаешь? — тихо спросила я, нервно похрустывая пальцами — Вернёшься?
Эриас посмотрел на меня с лёгкой, но печальной улыбкой. Медленно, почти торжественно, снял с портупеи один из своих клинков — простое, серебряное лезвие, но украшенная золотыми нитями рукоять — и вложил в мою ладонь.
—Пока у тебя он — я не исчезну. Вернёшь когда встретимся снова.
Пальцы сами стиснули оружие. Слёзы потекли по щекам, но я не всхлипнула, не отступила — лишь шагнула вперёд и снова обняла его, на этот раз — изо всех сил, будто могла удержать, заставить остаться.
—Прощай, огонёк, — прошептал он в волосы. — И будь смелой. Даже если очень страшно и кажется что нет сил, не сдавайся.
Он отпустил первым. Развернулся. Сел на коня. Не оглядываясь, повел в сторону поводья. Ушёл — в пыльную дорогу, в утро, в неизвестность.
А я стояла, пока он не исчез за поворотом. Потом медленно разжала пальцы, ослабив хватку — клинок всё ещё был в руке, тяжёлый, горячий, как само прощание.
И я уже знала: этот день навсегда останется в моей памяти. Как последний, когда он был рядом.
* * *
Эриас
Лес ещё спал. Тонкие лучи солнца едва пробивались сквозь листву, щекоча туман, как капли меда в молоке. Всё было тихо — рассвет только наступал, лагерь ещё спал. С момента, когда мы покинули Крэнто прошло больше двух недель. Позади три сражения. Впереди — неизвестно.
Я стоял чуть в стороне от лагеря, где трава была вытоптана сапогами, а в воздухе ещё витал запах костра, зажжённого ночью. Тёмный плащ слегка подрагивал от лёгкого ветра. Держа коня под уздцы, не спешил садиться в седло.
—Вы вовремя, — сдержанно усмехнулся, когда Вирнес и Сайер вышли на утоптанную тропу.
—Будто ты сомневался. — буркнул Сайер, закинув на плечо мешок. — В последний момент сбежал бы, не попрощавшись. Да я тебя потом сам вытащу из могилы и надеру задницу.
—Постараюсь не умирать, чтобы избежать этого унижения, — ответил с ухмылкой, но голос едва заметно дрогнул. — Малика и ее отряд остановились на северо-востоке отсюда. Поеду первым, остальные догонят позже.
Парни замолчали. Ветер принёс запах влажной земли и хвои. Где-то неподалёку прокричала птица, одиноко, тоскливо, будто отговаривала идти.
—Присмотрите за ней, — наконец заговорил я, серьёзно глядя на обоих. — По-настоящему. Не как в карауле, а как за человеком, который вам дорог.
—Обязательно, — первым кивнул Сайер, не опуская взгляда. — Мы ни тебя, ни ее не подведём.
—Она в надёжных руках, — добавил Вирнес. Спокойно, но в голосе слышался тот самый привычный металл уверенности.
—В надёжных — это хорошо. Но я хочу, чтобы вы не забывали, она не хрупкая статуэтка. Присмотреть, а не душить своей гиперопекой, Вирнес. Ты понял?
Тот закатил глаза, качнув головой, но всё же слегка кивнул:
—Принял.
Сделав шаг ближе, протянул к близнецам руки и обнял, — крепко, по-солдатски.
—Вмешивайтесь только если ситуация выходит из-под контроля. Позволяйте ей учиться. Ошибаться. Спотыкаться и подниматься. Она сильнее, чем вам кажется. Просто дайте ей быть собой.
Сайер первый выскользнул из объятий. Вытек, как кот, который не хочет чтобы его брали на руки.
—Да ну прекрати нудить.
—А если она решит пойти в самую гущу ада? — нахмурился Вирнес, скрестив руки.
—Тогда шагайте за ней. Она должна знать, что вы рядом, а не решаете все за неё, — с мягкой грустью сказал я. — Всё же хочу, чтобы у неё была жизнь. Своя.
Повисла пауза. Слишком много между нами не было произнесено: долгие ночи в походах, кровь на одинаковых клинках, тишина перед боем, где каждый знал, что может не вернуться. Нас связала не только дружба — братство, выкованное в сражениях, закаляло прочнее любой клятвы.
—Ты ведёшь себя так, будто не вернёшься, — пробормотал Вирнес, глядя в сторону.
—Не вернусь, если не будешь в это верить. — Хмыкнув, я отстранился и поправил перевязь на плече. — Но если всё пройдёт хорошо, мы ещё напьёмся в честь победы. И твоего проигрыша на следующей тренировке, — добавил, глянув на Сайера с кривой усмешкой.
—Скорее небо рухнет, чем я тебе проиграю — фыркнул тот, но его голос звучал хрипло.
—Берегите её, — повторил я, уже поднимаясь в седло. — Не как принцессу. Как сестру. Как ту, ради кого вы бы не задумываясь пошли под клинок.
—Можешь об этом даже не просить, — прошептал Вирнес.
—Знаю.
Задержавшись на мгновение, окинул ребят взглядом. Потом, слегка развернув коня, бросил через плечо:
—Ну, без гнили в сердце…
—Без стали в спине. — Хором продолжили фразу они.
С этими словами тронул поводья, и копыта мягко ударили по земле. С каждой секундой тревога угасала, словно тьма растворившаяся в свете утра. Осталась только решимость.
Эста
Солнце давно скрылось за горизонтом. Небо затянулось тяжелыми серыми тучами, срываясь то на морось, то на пронизывающий ветер. Во дворце было необычно тихо. Безмолвие, густое и вязкое, растекалось по коридорам, как тень надвигающейся беды.
Эриас с его отрядом возвращались сегодня, и я кусала губы, предвкушая нашу встречу. Снаружи донесся звон колокола, крики, приказы. Выглянула в окно. Во двор въезжало конное построение, пара за парой скользили по двору и останавливались в стороне, пропуская остальных.
Я шла по коридору, не слыша собственных шагов. Что-то было не так. Слуги отворачивались, стоило мне появиться в их поле зрения. Кто-то просто замирал, кто-то кланялся слишком поспешно, слишком низко, будто виноват. Остановилась. Сердце сжалось. Где-то внутри поднялось липкое предчувствие, знакомое с детства — то, что приходило перед плохими вестями. Тревога, будто чужая ладонь легла на грудь и сжала пальцами саму душу.
Из-за угла вышел Вирнес — молча. Медленно. С каким-то пустым выражением, взглядом в никуда. На нём была та же одежда, в которой он провожал Эриаса — только теперь на вороте запеклась кровь, а на плече зияла прорезь от клинка.
—Где он? — голос сорвался с губ прежде, чем успела подумать.
Он молчал. Серые глаза не поднимались.
—Где Эриас?! — крикнула я, уже делая шаг вперёд. — Скажи мне, что он жив. Скажи, что он просто задержался. Что кровь ни твоя, ни его. Он идёт за тобой, хромает, шутит, как всегда, но идёт!
Вирнес поднял взгляд. И этого хватило. Его губы дрогнули, как будто он пытался произнести имя, но сдался. Он просто покачал головой. Один раз.
Мир замер.
Словно земля ушла из-под ног, и вместе с ней — воздух, звук, свет.
—Нет, — прошептала, отказываясь в это верить. — Нет. Ты врёшь. Это… это ошибка. Кто-то другой. Он не мог... он не должен…
Пальцы дрожали. Грудь сдавило так, будто к ней привязали камень и с высоты меня сбросили в воду. Казалось, крик уже готов сорваться с горла, но что-то удерживало. Внутри всё рвалось наружу, и в то же время сковывалось льдом.
—Где мама?! — спросила в панике, резко поворачиваясь, пока стены и силуэт Вирнеса плыли от скопившихся слез. — Мне нужно к ней. Она должна знать. Я… я должна…
—Эста! — позвал Вирнес, но я уже сорвалась с места. Не разбирая дороги неслась по коридорам.
Все дрожало в расплывчатом тумане. Стены двигались, казалось, весь замок сжимался, будто хотел проглотить меня и мою боль.
Перед покоями матери стояли двое стражников.
—Пропустите! — Я закричала, подлетая ближе. — Мне нужно к ней!
—Простите, принцесса, но вас нельзя впустить.
—Что?! Почему?! — голос срывался на хрип. — Это моя мать! Её сын только что… только что…
Я не смогла договорить. Задыхаясь от рыданий, бросилась к двери, но руки солдат сомкнулись на плечах, оттаскивая назад и не позволяя войти.
—Она заболела, — тихо сказал один из них. — Никого не принимает. Карен приказала никого не впускать.
—Карен?! — Мои кулаки сжались, ногти до боли впились в кожу — Какое она имеет право приказывать здесь?
Я рванула с новой силой. С кулаками, слезами, яростью. Один из стражников поймал меня за запястья, осторожно, но крепко. Другой отвернулся, будто не мог смотреть в глаза.
—Уходите, прошу… — прошептал он. — Её сердце… она не ест. Почти не говорит. Только повторяет его имя. Мы боимся, что…
Я застыла, уставившись на закрытую дверь. Все слова смешались в неразборчивое, собранное в единый комок месиво.
"Только повторяет его имя."
Кто-то обнял меня за талию и оттащил назад, прижимая к груди. Слёзы катились по щекам, и никакая сила не могла их остановить. Я позволяла тащить себя, как раненое животное, не в силах пошевелиться, не в силах закричать.
—Я должна быть с ней… — прошептала больше себе, чем присутствующим. — Она одна. Совсем…
—Эста, пожалуйста… — Голос Вирнеса был тихим, хриплым. Его дыхание касалось моей шеи и давало тепло, которого мне не хватало.
Стук чужих шагов эхом отдавался в голове. Мы остановились только тогда, когда скрылись за поворотом. Он встал передо мной и притянул к себе, стискивая в объятиях. Эриас тоже ему дорог. Ему тоже больно. Я чувствовала это по учащенному сердцебиению, когда прижалась к его груди и обняла в ответ. Словно сейчас мы делили одну боль на двоих.
Эриас был мёртв. Мой брат. Моя стена. Мой дом.
А следующим утром не стало и мамы.
Теперь осталась только пустота.
* * *
Не знаю, сколько прошло дней. Неделя? Две? Месяц? Я перестала замечать ход времени, потерялась в пространстве. Все слилось в серую массу из тишины, боли и слез. Помню, как от злости и безысходности швырялась вещами, опрокидывала стулья, била кулаками стены, сбивая костяшки в кровь.
Несправедливость этого мира душила, царапала душу, сдавливала грудь, не давая вдохнуть. Я заперлась в комнате, не желая никого видеть. Вышла только на прощание с родными. Отстояла, как каменная статуя все отпевание, а к гробам не пустили даже отца. Ушла. Долго смотрела на погребальный костер через окно в коридоре, и снова заперлась.
Служанки упорно приносили еду, оставляя под дверью. Я забирала поднос только тогда, когда становилось невозможно терпеть. Но стоило прикоснуться к тарелке, аппетит сразу пропадал. Почти не спала. Потому что закрывала глаза и снова и снова тонула в одном и том же кошмаре.
Близнецы приходили по несколько раз в день. Иногда вместе, иногда порознь. Просили открыть дверь, пытались говорить. А я молчала. Сидела на полу у стены, уткнувшись в колени лбом, и уже даже не пыталась вытереть льющиеся слезы.
Тишина комнаты казалась вязкой. Свет от свечи дрожал на стенах, но не прогонял серость, засевшую внутри. Воздух был тягучим, движения — вялыми, а мысли — пустыми, как вымытая под дождем площадь. Я сидела на краю кровати, не в силах заставить себя ни почитать книгу лежащую рядом, ни встать. Даже дышать казалось делом, требующим усилий.
Шорох за окном заставил меня вздрогнуть. Мгновенно обернувшись, я не поверила глазам: в проёме окна на уровне моих глаз — висел Вирнес, ухмыляясь, как последний сумасшедший. За спиной болтался свёрнутый канат, ноги упирались в стену, а пальцы крепко держались за подоконник.
— Ты больной? — прошипела я, вскакивая и открывая окно. — Это второй этаж, твою…
— Не так уж и высоко, если уметь падать правильно. — Он легко подтянулся, закинул локоть внутрь и перекинул ногу. — Ты слишком долго киснешь. Мне надоело ждать, когда ты снова начнешь жить.
Он спрыгнул внутрь с грацией кота и выпрямился, стряхивая пыль с накидки.
— А если бы я была не одна?! — буркнула я, но он уже нагло уселся на подоконник.
—Ты не одна, в том-то и проблема. Мы с Сайером есть. Здесь, рядом. Ты — не одна, Эста, даже если тебе этого хочется.
Он достал мешочек, в котором что-то глухо позвякивало, и протянул мне.
— Что это?
— Сладости. Если не хочешь — съем сам. — Он швырнул мне мешочек. — Но сначала ты выходишь отсюда.
— Через дверь? — с подозрением уточнила я.
— Через окно.
Я застыла.
— Не смешно.
— Я и не шучу. — Вирнес уже перебрался обратно, выкинул из-за спины верёвку и закрепил крюк на чугунной ручке у окна.
— Сейчас ты спустишься вниз. Там Сайер. Он принес тебе сюрприз. И нет, ты не узнаешь, пока не спустишься сама.
— Я не… Вирнес, я в платье. Я не полезу по верёвке со второго этажа!
Он подошел, медленно, глядя в упор, и встал почти вплотную.
— Тогда я тебя вынесу. Скажи спасибо, что вообще спросил сначала.
Я попыталась отступить, но он поймал мой локоть, не больно, но с предупреждением.
— Ты давно не дышала полной грудью. Давно не смеялась, не тренировалась, не падала, не ругалась… Чёрт побери, ты даже перестала есть, Эста.
Он немного наклонился ближе, его голос стал мягче:
— Если не вытащу тебя сейчас, ты утонешь. А я обещал твоему брату, что не дам тебе исчезнуть. Ни в себе, ни в этом чёртовом дворце. Мире.
Я смотрела в его глаза — и всё ещё сомневалась. Но он уже знал, что выиграл.
— Давай. Ты сильнее, чем думаешь. А если упадёшь — я поймаю. Или Сайер. Хотя, скорее, посмеётся, но поймает.
— Прекрасный план. — Я закатила глаза.
— Сам придумал, горжусь.
Секундой позже я уже сидела на подоконнике, придерживаясь за верёвку и чувствуя, как колотится сердце. Холодный вечерний ветер обжигал щеки, а внизу в темноте маячила фигура Сайера, который замахал рукой и что-то выкрикнул, но я не разобрала что именно.
— Просто не смотри вниз. — Вирнес, стоя рядом, держал верёвку на случай, если я сорвусь. — И не думай. Просто двигайся.
— Ты сам хоть раз так лез?
— Нет, но выгляжу уверенно, не так ли?
— Убью.
— Только если выживешь. Вперёд.
Когда я, вцепившись в верёвку, добралась до земли, дыхание вырывалось рывками, а колени предательски дрожали. Но на душе было... иначе. Громче. Живее.
Сайер встретил меня с шерстяным пледом, кружкой горячего напитка и репликой:
— Никогда не думал, что буду встречать принцессу с одеялом и веревкой, вместо лестницы и меча.
— Никогда не думала, что соглашусь на это. — хрипло ответила и... впервые за долгое время — улыбнулась.
— И куда вы меня теперь тащите? — буркнула я, закутываясь в плед, который Сайер буквально накинул на меня.
— Сюрприз, — широко заулыбался он. — Но если ты вдруг умрёшь от переохлаждения, я не виноват.
— Умру — и ты будешь виноват. Потому что твоя идея.
— Тогда я скажу, что это Вирнес всё придумал. — Он многозначительно посмотрел на брата. — Я просто в сторонке стоял.
— Вечно ты сваливаешь всё на меня, — Вирнес тяжело вздохнул. — И на всякий случай: если она умрёт — мы оба трупы.
— А я что? Я — невинный сопровождающий!
— Сайер, ты однажды пытался приготовить суп в обычном ведре. Ты не сопровождающий, ты катастрофа.
— И всё же суп был вкусный. Не забывай про это.
Я покачала головой, спрятав улыбку в шерстяную ткань. Эти двое — ходячая трагикомедия, от которой невозможно отмахнуться. Даже если ты почти мертва изнутри.
— Мы идём далеко? — неохотно уточнила я, когда тропа свернула к южному лесу.
— Нет, всего минут двадцать. Но ты всё равно будешь жаловаться, — заметил Вирнес.
— Я не собиралась жаловаться. И уже давно это не делаю.
— Вот. Уже жалуешься, что не жалуешься. Симптоматика тяжёлая. — Он кивнул Сайеру.
— Может, придётся нести её?
—Только попробуй. Я пну.
— Отлично. Раз пинаешься, значит живая. — Улыбнулся Вирнес.
Какое-то время шли молча, но тишина была приятной. Не той, гнетущей и душной, что царит в стенах дворца. Тут воздух был влажный, прохладный, наполненный запахами мха и хвои. Птичьи трели, ночные стрекозы, скрип деревьев — всё это звучало как первый аккорд чего-то настоящего.
— Ты же в курсе, что этот маршрут технически закрыт? — осторожно спросила я.
— Знаю. — Вирнес пожал плечами. — Но кто мы такие, если не нарушим и так никому не нужные правила?
— Вдохновляющий девиз. Особенно для стражей короны.
— Страж — это Сайер. Я — сдерживающий фактор.
— Не-а. Я — кактус. — заявил Сайер ни с того ни с сего. — Безопасный снаружи, но колючий внутри.
Я фыркнула. Да, эта прогулка определённо помогала и я чувствовала себя легче, не фокусируясь на угнетающих мыслях.
Скоро за деревьями показались полустертые каменные арки, заросшие плющом. Здесь, в овраге, у ручья, стоял старый храм Алайс, заброшенный после того, как Карен приказала снести всё, связанное с "устаревшими культурами".
Скорее всего, приказ просто не дошёл до сюда. Или это место упустили из виду.
— Что это? — тихо спросила я.
— Храм. Когда-то здесь проводили обряды очищения. — ответил Вирнес. — А теперь это наша штаб-квартира. Тайное логово. Или как там ты любила говорить… «личный оазис».
— Ты меня сюда раньше не приводил.
— Потому что ты бы назвала меня идиотом. Тогда.
— Сейчас бы тоже назвала.
— Прогресс! — сказал Сайер. — Раньше она вообще с нами не разговаривала. А сейчас связала целых несколько предложений.
Они разожгли костёр, и свет лег мягкими пятнами на разрушенные колонны и мох под ногами. Сайер подкинул в огонь ароматных трав, и в воздухе повис запах корицы и мяты.
— Что, теперь ты ещё и алхимик? — я села на поваленный обломок статуи, уставившись в пламя.
— Нет, я просто красиво сыплю специи в огонь. Всё остальное делает магия атмосферы. — Сайер раскинулся на траве, закинув руки за голову. — Усталость не прошла. Вирнес, можно я теперь умру?
— Нет. Ты дежуришь, пока мы с Эстой будем молчать на тему жизни, боли и прочих трагедий.
— Я отказываюсь молчать, если Эста вдруг начнёт философствовать о смысле страданий. У меня на это аллергия.
— У тебя аллергия на тишину, — хмыкнула я. — И на здравый смысл.
— И на обязанности. — добавил Вирнес.
Мы засмеялись. Все трое. И я почувствовала, как камень, давящий на душу медленно спадает. И все же, по сравнению со мной, близнецы слишком быстро отпустили произошедшее. Наверное, им часто приходилось хоронить товарищей.
— Эста, — нарушил паузу Вирнес, — тебе не обязательно сейчас делиться тем, что чувствуешь, если не хочешь. Но ты хотя бы здесь. С нами. Это уже хорошо.
Я кивнула. Слова застряли в горле, но всё же мне удалось выдавить из себя хоть что-то...
— Спасибо, — прошептала я. — Вам обоим. Хоть и дураки, но… свои.
— Дураки всегда свои. — философски подытожил Сайер и чихнул от дыма. — И мы верёвку обратно не убрали. Так что завтра — обратно в окно.
— Вы серьёзно?
— Смертельно серьезно. А иначе какой смысл был рисковать жизнью ради твоего вытаскивания? — Вирнес лукаво усмехнулся. — Завтра ты спускаешься сама. Без нытья. Без платьев. Без сомнений.
Я закатила глаза, но не возразила. И этого, пожалуй, им было достаточно.
Пламя потрескивало, обхватывая сухие ветки. Травы почти догорели, воздух наполнялся приятным теплом. Где-то в кустах ухнул филин. Сайер, свернувшись под плащом, тихо засопел, щекой прижавшись к мешку с оставшимися сладостями.
Я подкинула пару веток в огонь. Ладони жгло от жара, и это было приятно.
— Он спит, — шепнул Вирнес, чуть наклонившись ко мне. Сидел рядом, нога к ноге. — Невероятно. Даже не храпит.
— Значит, выдохся окончательно.
— Или просто рядом с тобой старается вести себя прилично.
— Слишком поздно, чтобы вести себя прилично.
Мы улыбнулись почти одновременно, и я чуть отвернулась, чтобы огонь не выдал выражение моего лица.
Молчание воцарилось снова. Только на этот раз — не гнетущее. Словно и не требовались слова. Он молчал со мной, и был рядом. Разница была тонкой, но ощутимой.
— Ты ведь не веришь, что выберешься. — Его голос был тихий, ровный. Он не спрашивал. Он знал.
Пока собиралась с мыслями, ответила не сразу.
— Я не знаю. Верить — это как… смотреть вверх, когда болото тянет под землю. Слишком тяжело.
Он кивнул, глядя в огонь.
— Я не хочу, чтобы ты заставляла себя. Я хочу, чтобы ты жила. Со всеми своими зубами, когтями, сарказмом, стальными нервами и этим твоим взглядом, будто я идиот.
— А ты идиот.
— Да. Зато у других такого нет. — Он усмехнулся.
Я замолчала, облизнула губы, опустив глаза в костёр. Где-то под одеялом дрогнуло что-то.
— Эста, — снова начал Вирнес. — Я не Эриас. Я не смогу заменить тебе его. Никто не сможет. Но если ты вдруг захочешь... идти не одна — я рядом. Без ожиданий. И не потому что он попросил.
Он говорил просто. Без нажима. Будто это обычный факт, как то, что огонь — горячий, а Сайер — ещё больший дурак чем он.
Я снова посмотрела на него — и позволила себе немного дольше задержать взгляд. Впервые за долгое время мне не хотелось отворачиваться.
— Ты всегда так говоришь? Или только после ночных восхождений через окно?
— Только если девушка красивая, упрямая и потенциально может меня ударить.
— Знаешь, мне кажется есть шанс. Я почти... почти поверила, что можно не исчезнуть.
Он кивнул. Ни «я знал», ни «я надеялся». Просто — кивнул.
— Тогда не будем торопить. Просто посидим.
И мы сидели. Тихо. Пока ветер не задремал вместе с Сайером. Пока огонь не стал меньше. Пока ночь не стала чуть легче.
— Хочешь, покажу, что внутри? — голос Вирнеса прозвучал негромко, когда костёр дотлел до слабого жара, а небо над лесом посерело, готовясь к рассвету.
Я повернула голову. Он уже поднялся, протянув мне руку.
— Там особо нечего смотреть, — буркнул Сайер, полусонно шаря по траве в поисках импровизированной подушки.
— Пауки, пыль и разбитые витражи.
— Ты просто не романтик. — Вирнес кивнул на поросший мхом проход. — Там красиво. По-своему.
Внутри было прохладно и пахло влажным камнем. Стены собора давно тронула плесень и время: кое-где они облупились, местами покрылись трещинами. Но всё же — остались величественными.
Своды уходили высоко вверх, а над ними — остатки стеклянного купола, по которому узором расползались ветви плюща. Сквозь них в зал ложился мягкий, размытый свет: розовый, синий, золотистый. Он рисовал пятна на полу, на сломанных колоннах, на старом алтаре.
— Здесь раньше был зал для молитв. — Вирнес говорил вполголоса, как будто боялся спугнуть тишину. А тишина отвечала ему тихим эхом — Когда ещё Алайс не была вычеркнута из всех записей.
Я прошлась вперёд, пальцами скользя по гладкому камню. Под подошвами мягко похрустывали осколки стекла и высохшие листья, принесённые ветром. В центре собора — круглая плита, наполовину заросшая мхом. Я присела рядом, сметая налёт времени с её поверхности, и остановилась, заметив тёмные линии, выбитые на камне. Надпись. Древняя. Её почти не было видно, но под определённым углом, когда свет касался ее, слова проступали, как ожившие.
Я всмотрелась.
«Не обернется свет к тому, кто его требует.
Лишь тот, кого отринуло всё живое,
Станет сосудом очищения.
Феникс без имени, огонь без хозяина.»
Мои губы невольно шевелились, когда я читала шёпотом. Последняя строка будто зацепила что-то внутри. Что-то древнее. Чужое. Но слишком знакомое, чтобы быть случайным.
— Что там? — Вирнес опустился на корточки рядом, заглядывая мне через плечо.
— Надпись. Пророчество, похоже. — Я провела пальцами по буквам. — Сложно разобрать, но… часть видно чётко.
Я повторила вслух. На последних строках голос сорвался. В животе сжался неприятный, щекочущий холод.
— Звучит зловеще. — Вирнес поморщился. — И слишком поэтично, чтобы это было серьёзно.
— «Феникс без имени». — прошептала я. — В нашей стране фениксы — стражи света. Но без имени… без хозяина… Это как будто…
— Огонь, вышедший из-под контроля.
— Или тот, кто его носит, но не осознаёт. — Я медленно выпрямилась. Над плитой теперь падал жёлто-алый свет от окна. Он ложился на моё плечо, точно обжигал кожу.
— Эста, — Вирнес коснулся моего локтя. — Всё хорошо?
— Не знаю. Просто… — Я замолчала. Как объяснить, что эта надпись будто прошла по мне насквозь? Слишком странно.
Он смотрел внимательно, но не настаивал. Только мягко добавил:
— Если хочешь, запомним это место. Назовём его... ну, не знаю, «Гнездо безумных откровений»?
Я хмыкнула.
— Отлично. Сразу представляю Сайера на троне, читающего стихи в короне из пауков.
— Это будет второй круг ада, — поддакнул он, и помог встать. — Пошли. Здесь красиво, но ночь почти закончилась.
Я последовала за ним, оглядываясь на плиту.
Феникс без имени…
Почему-то эта строчка застряла глубже остальных. И я знала: когда-нибудь ее смысл раскроется. Только не сейчас.