Ступени над Бездной

Лихорадка свалила Хай Минъюэ так внезапно, что он даже не осознал этого. Его тело, обессиленное от истощения и лишенное духовных сил, ломило так, словно его кости трещали под тяжестью невидимых цепей. Жар сжигал его изнутри, а его сознание то проваливалось в мутную пустоту, то всплывало в мир галлюцинаций.

Он чувствовал на своей коже холод, хотя был уверен, что к нему никто не придет и не позаботится о нем во дворце врага. Прикосновение было холодным, почти ледяным, как воды речки Тяньжэнь в знойный день. Чьи-то холодные пальцы осторожно касались его лба, и Хай Минъюэ чувствовал облегчение. Он с трудом приподнимал веки, но все перед ним плыло, очертания предметов размывались, и он не смог разобрать, кто был рядом. Однако ему казалось, что этот человек был ему знаком.

Кто-то точно был в его комнате и кормил его грибным бульоном и горькими лекарствами, иначе он бы совсем умер от лихорадки.

— Ши Хао... — хрипло шептал он всякий раз, когда видел черное пятно перед собой, подносящее ложку ко рту. Краем сознания он даже удивлялся, куда делись яркие наряды Ши Хао и почему он вдруг облачился в черное, но дальше этого его размышления не продвигались.

Ответа никогда не следовало от непонятного черного пятна, но иногда Хай Минъюэ слышал грохот разбитой посуды, точно ее швыряли в стену, однако когда он открывал глаза, то ни разу не мог разглядеть никаких осколков.

Руки галлюцинации заботливо поправляли одеяло и подушку Хай Минъюэ, но с юноша с той же уверенностью мог сказать, что бессознательно делал это сам.

В глубоком сне ему казалось, что он лежит на теплой траве, а над ним кружатся белые облака. Нежный ветерок ласкал его щеку, и ему даже снилось, что он слышит голос матери.

— Матушка-наложница? — прошептал он, когда размытые очертания женщины в изумрудных одеждах с красным поясом мелькнули перед его глазами. Лицо матушки оставалось неясным, но голос звучал мягко, как в детстве.

— Я здесь, — произнесла она с любовью, точно маленький четвертый принц потерял ее среди зеленых лугов.

— Не уходи на улицу... — произнес Хай Минъюэ, хватая руки наложницы Е. — Не оставляй меня. Поедем вместе в Великую Шуанчэн, а оттуда... в Страну Сяо. Там всегда солнце и зеленые холмы, а на крыльце нет льда и снега. Матушка, не оставляй меня.

Внезапно зеленый луг размылся перед его глазами и смыл образ матушки, уступая место другому непонятному сну. Перед глазами Хай Минъюэ запестрели разноцветные искры, точно фейерверки, на которые он глядел с террасы Иньчжэнь несколько лет назад.

Голос, в котором звучало тихое разочарование, ответил ему снова, но вместо женской мягкости он вдруг стал ниже, с глубоким, приятным бархатом.

— Мне бы хотелось отправиться в Страну Сяо с тобой и прожить там другую жизнь.

Хай Минъюэ невольно улыбнулся сквозь сон, хотя его смутило это неожиданное преображение. Почему голос матери вдруг стал похож на голос Ши Хао?

Имя «Чэнь Тай» периодически всплывало в его сознании. Оно звучало отчетливо, словно его произносили над его головой, но Хай Минъюэ не мог понять, откуда оно взялось.

«Чэнь Тай...» — думал он, не открывая глаз. — «Разве это не старый монах, автор трактатов?»

Кто-то шепотом признавался в любви старому монаху. Слова звучали нежно, как будто вырванные из любовной исповеди. Но был ли это голос мужчины или женщины, Хай Минъюэ не мог разобрать — он казался одновременно глубоким и звонким.

— Каждый миг, проведенный с тобой, я лелею в своей памяти, — говорил голос.

Хай Минъюэ подумал, что его воспаленный мозг вспоминал последнее, что он прочитал — это были трактаты, написанные жрецом по имени Чэнь Тай, но не понимал, зачем кто-то признается ему в любви, когда монахи должны соблюдать целомудрие. Возможно, в памяти Хай Минъюэ всплыли отрывки из любовных романов, многие из которых он знал наизусть, и он в бреду смешал два текста в один, где заменил имя героя на имя автора трактата.

На четвертый день Хай Минъюэ открыл глаза с трезвой ясностью. Жар отступил, хотя его тело все еще было слабым. Он приподнялся на постели и огляделся. Комната была тихой и пустой. На столе стояла чашка с остывшим бульоном и тарелка с рисом, которую скорее всего принесли слуги короля демонов.

«Значит, это все был бред...» — подумал юноша, ощупывая свой лоб.

В следующие дни он медленно поправлялся. Слуги, ни разу не обронившие ни слова, приносили ему все ту же пресную монашескую еду: рис, овощи, грибы, теплый суп. Еда была простой и безвкусной, но он без капризов принимал ее, чувствуя, как силы возвращаются.

Ай Люань изредка появлялся на пороге комнаты юноши. Он аргументировал это тем, что хотел бы, чтобы его сыну тоже оказывали достаточное внимание в плену у Ши Хао. Каждый раз его появление было неожиданным — дверь скрипела, а на пороге вырисовывался его высокий силуэт в черном. Он выглядел невозмутимым, но в его движениях проскальзывала сосредоточенность, как будто каждая встреча имела для него особое значение.

Однажды он застал Хай Минъюэ сидящим на полу, склонившись над свитком буддийских трактатов.

— Ты снова читаешь? — спросил Ай Люань, входя в комнату.

Хай Минъюэ кивнул, отложив свиток, но король демонов жестом указал на него.

— Нет-нет, продолжай, — мягко сказал он, устраиваясь напротив. — Почитай вслух, пожалуйста.

Юноша нахмурился, но не стал возражать. Он поднял свиток и начал читать скучный текст, стараясь сохранять ровный тон. Его голос лился тихо, монотонно, но каждое слово звучало чисто. Хай Минъюэ читал лучше всех учеников Цянь Сяна.

Ай Люань сидел неподвижно, внимательно слушая. Его красные глаза не отрывались от лица Хай Минъюэ.

Когда юноша сделал паузу, чтобы поправить свиток, Ай Люань тихо произнес:

— Когда-то мне читали эти же строки.

Хай Минъюэ встревоженно поднял взгляд.

— Твой друг?

Демон кивнул.

— Он был человеком... честным, справедливым и бесстрашным. Он защищал свою правду до последнего, — голос Ай Люаня звучал мягко, но в последний момент дрогнул. — Его собственный учитель убил его за то, что он хотел разоблачить его преступления.

Хай Минъюэ замолчал, его лицо исказилось сожалением. Ай Люань не спеша изложил ему историю о молодом жреце из ордена Тяньюань, который обучал его добродетели. Настоятели ордена оказались преступниками и развратниками, которые прикрывались добрыми делами жрецов и неприкосновенной репутацией ордена, чтобы вершить грязные дела. Молодой жрец узнал об их коррупции и собирался рассказать соученикам, но его собственная репутация сильно пострадала после того, как он привел демона в орден и назвал его своим другом, поэтому настоятели обратили его слова в ересь отступника и казнили его.

— После его смерти я понял, что правда в мире людей ничего не значит, — печально произнес Ай Люань. Его красные глаза блестели, словно воспоминания причиняли ему нестерпимую боль. — Поэтому я убил их всех.

Хай Минъюэ долго молчал в оцепенении. Он держал свиток, написанный жрецом ордена Тяньюань, и только в тот миг осознал, что Чэнь Тай это вовсе не старый монах, а тот самый молодой жрец, несправедливо погибший от меча своего учителя. Юноша вырос в Стране Сяо и слышал историю ордена Тяньюань, разрушенного демонами, но никогда не задумывался о том, что произошло там на самом деле. Храм Лазурного дракона не являлся пристанищем божества — все в Стране Сяо знали, что бог-дракон живет в Восточном море в хрустальном дворце и редко появляется в землях своего континента, поэтому храм не имел никакого значения для жителей Востока.

В груди юноши раздалась боль, и слезы выступили на его глазах от осознания того, что чувствовал король демонов.

— Потому ты желаешь смерти всем людям? — произнес он сдавленно.

Ай Люань прищурился, уголки его губ дрогнули.

— Когда-то, может, и желал, — признался он. — Ярость ослепила меня, и я завязал ситуацию, из которой теперь есть только один выход. Политика демонического царства крайне сложна, и я не буду утомлять тебя... Возможно, раньше и можно было прекратить вражду, но теперь... с тех пор как главнокомандующий Ши появился на горизонте, у меня больше нет выбора. Я должен идти до конца.

— До конца? — переспросил Хай Минъюэ, нахмурившись.

— Пока один из нас не уничтожит другого, — спокойно ответил демон.

Юноша резко выпрямился.

— Ши Хао пощадит твой народ, если вы договоритесь.

Ай Люань усмехнулся, и его усмешка была полна горечи.

— Нет. Один из нас должен умереть, чтобы война закончилась. Двое не могут существовать вместе. Из-за того, что мы оба существуем в одном мире и времени, происходит конфликт хаоса и порядка. Как только останется один, настанет гармония. Таковы небесные законы.

Взгляд Хай Минъюэ задержался на лице демона, и в этот момент он снова заметил, насколько тот был похож на Ши Хао. Даже манера говорить у них была похожей — спокойная, уверенная, точно эти двое являлись отражением друг друга.

«Почему же они так похожи?» — удрученно подумал Хай Минъюэ.

Он попытался связать разрозненные факты и теории, вспоминая все, что знал о небесных законах и гармонии инь и ян.

«Может, когда-то их души были одной. В какой-то момент вселенная разорвала их на две части. Одна часть ушла в тело Ши Хао, а другая — в Ай Люаня. Этот взрыв энергии нарушил гармонию инь и ян, образовав разлом, из-за которого мир людей погрузился в хаос. Из-за этого Ай Люань обратился против людей, а Ши Хао волей судьбы стал его противником. Чтобы вернуть гармонию и закрыть разлом, один из двух альтер-эго Ши Хао должен умереть».

Эта мысль заполнила все сознание Хай Минъюэ. Он взглянул еще раз на Ай Люаня и почувствовал острую жалость, которая сдавила его сердце. Несмотря на то, что демон был его врагом, и юноша был настроен безжалостно испепелить его несколько недель назад, теперь, видя это печальное лицо Ши Хао и услышав искренний рассказ, Хай Минъюэ разрывался от сожаления.

— Это несправедливо... — пробормотал он, сам не заметив, как произнес эти слова вслух.

Ай Люань посмотрел на него, его взгляд смягчился.

— Что несправедливо?

— То, что кто-то из вас должен умереть, — тихо сказал Хай Минъюэ. Он не хотел, чтобы Ай Люань умирал, но представить, как умирает Ши Хао, даже не осмеливался.

Король демонов долго смотрел на него, словно раздумывая над его словами.

— Ты слишком добр, — сказал он наконец. — Именно поэтому ты так страдаешь. Несправедливо — это то, что благородство наказуемо, а доброта опасна. Однако законы небес создавались для гармонии, не для справедливости.

Разговор с королем демонов оставил Хай Минъюэ в еще больших сомнениях.

Через несколько дней Ай Люань пригласил Хай Минъюэ на прогулку после обеда. Его тон был на удивление мягким.

— Я хотел бы показать тебе кое-что, — сказал он. — Возможно, тебе станет легче дышать, если ты прогуляешься. А еще я надеюсь, что главнокомандующий Ши проявит подобную любезность и позволит моему сыну Чань Лао иногда гулять.

Хай Минъюэ, настороженно глядя на демона, сначала хотел отказаться, но потом подумал, что лучшим способом понять врага будет узнать его ближе. Он согласился и последовал за Ай Люанем.

Сад за дворцом оказался совсем не таким, каким его представлял себе Хай Минъюэ. Под фиолетовым небом росли деревья с кроваво-красными листьями. Их стволы были темно-серыми, покрытыми трещинами, словно обугленные. Листья шуршали на ветру, издавая странный звук, будто плакали кровавыми слезами.

Хай Минъюэ замер, его кожа покрылась мурашками.

— Это... персики? — с трудом произнес он.

Ай Люань остановился у одного из деревьев, положив ладонь на шершавую кору.

— Не совсем, — ответил он. — Когда я жил среди людей, я был садовником. Я заботился о персиковом саде в монастыре, где жил мой друг. Там был другой воздух, другая почва и другой свет. После его смерти я захотел воспроизвести тот сад здесь, в Пепельной столице.

Король демонов провел рукой по коре, его пальцы оставили за собой легкий черный след.

— Но персики не росли здесь. Сколько бы я ни пытался, они погибали. Листья чернели, ветви усыхали, а корни гнили.

— И ты посадил это? — спросил Хай Минъюэ, стараясь скрыть смятение в голосе.

Ай Люань кивнул.

— Это единственное, что здесь приживается. Эти деревья впитывают энергию инь из земли и способны дышать пеплом, которым наполнен воздух. Я ухаживаю за ними, как ухаживал за персиковыми деревьями там, среди людей. Но они не такие, как те.

Его голос звучал спокойно, но в каждом слове Хай Минъюэ улавливал тоску.

— Ты скучаешь по тому саду, — тихо сказал он, глядя на демона.

Ай Люань медленно обернулся.

— Да, — признался он, и его красные глаза стали мягче и печальнее. Он выглядел как очень грустный Ши Хао, и у Хай Минъюэ разрывалось сердце.

Хай Минъюэ не мог отвести взгляда от этого мужчины, в котором сливались жестокость и человечность. Он ощутил острую боль в груди. Впервые за все время, проведенное в плену, он почувствовал, что не может воспринимать Ай Люаня как заклятого врага человечества.

— Мне нужно идти, — сказал король демонов, когда его взгляд дрогнул.

Он развернулся и исчез в черном тумане, оставив Хай Минъюэ одного в этом странном кроваво-красном лесу.

Юноша сделал несколько шагов вперед, но остановился у ближайшего дерева. Он посмотрел на треснувшую кору, на листья, которые на свету выглядели так, словно были покрыты запекшейся кровью, и закрыл лицо руками.

«Что же мне делать?» — простонал он про себя. — «Я не могу этого понять. Я не могу ненавидеть его...»

С этими мыслями он стоял в одиночестве, среди красных деревьев, чувствуя, как его внутренний мир раскалывается на части.

***

Неделю спустя Хай Минъюэ проснулся на рассвете от странного ощущения. Его духовное ядро, ослабленное браслетами, вдруг ожило, посылая по его телу волны дрожи. Это было чувство, которого он не испытывал с момента пленения, — знакомая, родная энергия, подобная той, что он ощущал, когда призывал Хэцин-хайянь.

Однако Хэцин-хайянь затонул на дне озера, и вряд ли кто-то достал его. Энергия, которую чувствовал Хай Минъюэ, была схожа с той, что исходила от меча Ши Хао, Гнева небесного дракона, обагренного кровью простого народа. Эти два меча были духовными близнецами, созданными из одной души, и их ауры были идентичны.

— Ши Хао... — прошептал Хай Минъюэ, не смея поверить своим ощущениям.

Неужели Ши Хао пришел в Пепельную столицу, чтобы обменять его и вернуть обратно? Надежда заискрилась в сердце юноши, и он не мог найти себе места, ожидая, что вот-вот ворвется знакомый голос, полный уверенности, и развеет все его страхи.

Но вместо этого пришли слуги.

— Его Величество приглашает вас на праздничный обед, — сообщили они, склонив головы.

Хай Минъюэ быстро привел себя в порядок и последовал за слугами в трапезный зал.

Когда он вошел, его охватило странное чувство тревоги. Зал был огромным, освещенным мрачным пламенем свечей, отбрасывающих длинные тени на стены. За рядами столов по обе стороны от трона уже собрались высшие чины демонического царства: министры, генералы и четыре принца. Их презрительные взгляды скользили по Хай Минъюэ, пока он занимал указанное место, которое по его подсчетам должно было считаться очень почетным, раз находилось в нескольких чи от трона.

Ай Люань появился из черного тумана и занял свое место на троне, пока все присутствующие отбивали поклоны. Его лицо было скрыто за обсидиановой маской.

— Сегодня счастливый день, — произнес он голосом, сотрясающим землю. — Мои сыновья вернулись домой. Чань Лао будет здесь с минуты на минуту. Я приказал подать его любимые блюда, пожалуйста, угощайтесь!

«Ши Хао тоже пришел?» — подумал Хай Минъюэ с надеждой, одновременно вздрогнув.

Если Ши Хао здесь, значит, есть шанс на перемирие. Возможно, стратегия Чэн-эра изменилась, и теперь они могли бы прийти к соглашению. Но в то же время Хай Минъюэ с печалью подумал о том, что, оставшись в плену еще на время, мог бы воздействовать на короля демонов, чтобы тот простил людей и прекратил вражду.

Внезапно в центре зала вновь появился черный туман, из которого вышли два высоких силуэта.

Первым был массивный демон в тяжелых доспехах. Его огромная фигура напоминала быка, а каждый его шаг гремел, как раскаты грома. Это был Чань Лао, пятый принц.

Второй юноша был стройным и одет в черные, как ночь, одежды. Его глаза были красными и холодными, как лед, а волосы собраны в гладкий конский хвост. В руке он держал меч в нефритовых ножнах, который Хай Минъюэ не мог не узнать.

— Чэн-эр? — прошептал Хай Минъюэ, но его голос утонул в общем недоумении. Он задеревенел, не в силах пошевелиться.

Король демонов поднялся с трона и радостно захохотал.

— Мои сыновья вернулись!

Чань Лао и Чэн-эр одновременно склонились в глубоком поклоне.

Хай Минъюэ почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.

«Почему Чэн-эр поклонился ему? Почему он держит меч Ши Хао?»

Юноша не мог справиться с внезапным ужасом. Его сердце грозило вот-вот остановиться.

«Неужели Чэн-эр... предатель?»

Хай Минъюэ едва сдержался, чтобы не вскочить. Он не знал, что делать. Его взгляд метался между Чэн-эром, держащим божественный меч, и Ай Люанем, чье лицо даже через каменную маску сияло нескрываемой гордостью.

//Автору есть что сказать... МИНЪЮЭ ОТКРОЙ ГЛАЗА АУУ АЙ ЛЮАНЬ ТОБОЙ МАНИПУЛИРУЕТ... В этой арке кто только не манипулирует Минъюэ... даже я не могу сказать, кто тут лучший кукловод, Ай Люань, Чэн-эр или Ши Хао...//