Ступени над Бездной

Помолвка все-таки состоялась, и Цин Усин был на седьмом небе от счастья. Он отчаянно просил семью своего будущего зятя прислать ему солдат и вооружение, чтобы обороняться от демонов, но глава клана Ван всячески тянул и говорил, что Великая Шуанчэн подвергается нападениям гораздо чаще более южных регионов, и что каждый солдат у них у самих на счету. Однако позже он все же пригласил Цин Усина на гору Байшань, чтобы посмотреть на состязание Чжуцзи и все хорошенько обсудить еще раз. Цин Усин воспользовался приглашением и взял с собой сестру для участия в состязании.

— Покажи им еще раз, какая жемчужина может появиться в их сокровищнице, если они, наконец, решатся назначить дату свадьбы! — потребовал Цин Усин, когда озвучил сестре новость. Цин Лянь не стала спорить, на ее лице не отражалось ни одной эмоции, но в душе она ругала своего брата за то, что он позорит память предков своим тщеславием.

Перед отъездом на гору Байшань девушки не стали меняться местами. У Юй-эр не было способностей к совершенствованию, и, хоть ее пыталась обучить наставница Цин Лянь, у девушки было слабое духовное ядро и дырявая на заклинания память. Цин Лянь была готова показать, чему научилась, и не боялась выступать под своим собственным именем, когда дело касалось боевых искусств.

Пока девушки ехали в паланкине до самой горы Байшань, Цин Лянь не выпускала свой меч Чжуюй из рук. Юй-эр любопытно посматривала на него — меч был выкован лучшими кузнецами, заключен в зеленые нефритовые ножны и украшен мягкой кисточкой. Это был изящный меч, от взгляда на который Цин Усин лопался от гордости.

— Эх, хотелось бы и мне носить такой драгоценный меч... — вздыхала Юй-эр. — Но к одеждам служанки он совсем не подойдет.

— Я подарю тебе его, хочешь? — спросила Цин Лянь серьезно. — Когда мой план свершится, я отдам его тебе. Мне кажется, сама судьба велит мне это сделать, ведь даже его имя говорит о тебе.

//Чжуюй (珠玉 zhū yù) дословно — "жемчуга и нефрит", драгоценности, а в переносном смысле — выдающийся человек. Иероглиф Юй 玉 это тот же, что и в имени Юй-эр.//

Юй-эр ахнула и замахала руками:

— Ну что вы, что вы, госпожа! Не говорите таких глупостей! Как же вы будете без меча?

Цин Лянь пожала плечами.

— Куплю себе другой.

— Но у этого меча есть душа, он привязался к вам! Ему будет грустно, если вы его покинете...

Цин Лянь вдруг задумалась и сердобольно поджала губы, глядя на свой меч.

— Ты права... ему будет обидно, если я его оставлю. Я буду носить его и вспоминать о нашей дружбе, ведь на нем отчеканено твое имя.

//имеется в виду "Юй"//

На горе скрывать чувства, которые девушки испытывали к двоюродным братьям из ордена Байшань, стало так тяжело, что эти раны кровоточили на их сердцах каждый вечер, когда они оставались одни в самой теплой комнате в Павильоне Мэйхуа. Юй-эр горевала о том, что ее возлюбленный Ван Цзиньгу так тепло смотрит на Цин Лянь, а ее даже не замечает, Цин Лянь горевала о том, что ее возлюбленный Бай Шэнси оказался для нее запретным плодом.

Не многим после начала соревнований девушки встретили одного необычного человека. Однажды утром в их комнату прислали румяные лунные пряники с рисунком герба Страны Байлянь, который изображал цветущий лотос, вплетенный в причудливый узор. Пряники были такими ароматными, что слюнки текли, а начинка была из пасты из семян лотоса. Это была самая любимая начинка у обеих девушек. К пряникам приложили изысканную каллиграфическую записку: "От Хэ Сяо с уважением и наилучшими пожеланиями. Приходите болтать в беседку к часу лошади. Поиграем в шестерку!"

Принцесса Страны Байлянь пригласила Цин Лянь для дружеского общения, и молодая госпожа не могла отказать такой важной особе. К часу лошади она в сопровождении Юй-эр явилась к беседке и принесла с собой коробку изысканного чая с холмов Лазурного Леса. Хэ Сяо сидела одна в беседке, одетая в меховую накидку и красное платье. Ее прическа была собрана в два вытянутых пучка, похожих на лисьи уши. На столе перед ней лежала доска для игры в любо, и принцесса занималась раскладывание фишек на ней.

При виде девушек она искренне обрадовалась и пригласила присесть с ней рядом, отбросив ненужные формальности.

— Сейчас я никакая не принцесса, а простая гостья главы ордена Байшань, приехавшая поглядеть на состязание, — ответила она непринужденно. — Я пригласила вас, потому что наслышана о талантах молодой госпожи Цин, но видела ее только издалека. Какое счастье, что ты пришла! Тут совсем нет девушек, а общаться с глупыми служанками невероятно скучно! Хочу стать твоей подругой, молодая госпожа Цин!

Цин Лянь, по натуре скромная и сдержанная с незнакомцами, отвечала вежливо:

— Это большая честь для меня, ваше высочество. Подружиться с вами — предел мечтаний для простой дочери заклинателя.

— Я же сказала, что никакая я не принцесса! Не хочу ей быть, — возмутилась Хэ Сяо. — Как бы хотелось с кем-то поменяться, чтобы убежать далеко, прочь из Байлянь, а кто-то чтоб за меня во дворце сидел, чаи попивал и выслушивал матушкины наставления. Туда не ходи, так не сиди, это не ешь, то не пей... Ладно, к черту эти глупые мечты. Так что, будем играть в шестерку?

Хэ Сяо оказалась простой и веселой девушкой, это совсем не вязалось в голове Цин Лянь с ее представлениями о принцессах, соблюдающих строгий этикет и поддерживающих безупречный облик. Хэ Сяо предложила сыграть в игру, в которую играют даже служанки в поместье Цин, лихо бросала кости и совсем не расстраивалась из-за проигрышей.

— Я ещё только учусь. Ха-ха! Какая забавная игра. Это молодой господин Ай рассказал мне о ней. Я пригласила вас, чтобы заодно потренироваться и не опозориться, если он однажды пригласит меня поиграть. Молодой господин Ай очень ловок в азартных играх, противостоять ему будет тяжело.

— Кто такой молодой господин Ай? — спросила Цин Лянь.

— Ах, это славный юноша, который участвует в соревнованиях. Он от школы Уцзя, такой высокий и очень милый.

Юй-эр напрягла мозги и нахмурилась.

— Милый?....

— Вы говорите о втором младшем брате молодого господина Ши? — осторожно произнесла Цин Лянь. — Юноша с красными глазами?

— О, да! Как хорошо, что вы его знаете! Я стала его подругой не так давно. Он... очень забавный.

Юй-эр разинула рот.

— Забавный?!... Мы точно говорим об одном и том же человеке? Этот юноша... я его боюсь. Однажды он зыркнул на меня своими глазищами, я думала, что он меня на месте испепелит! Он будто задумал уничтожить весь мир.

Хэ Сяо возмутилась.

— Что ты такое говоришь?! Глупая служанка, лучше помалкивай! Молодой господин Ай очень добрый и знает столько, что я не понимаю, как это у него все в голове помещается.

Цин Лянь поспешила загладить назревший конфликт.

— Прости мою служанку, у нее совсем нет манер. Но... несомненно, молодой господин Ай таит много загадок и не так страшен, каким кажется снаружи, ведь однажды он встал на защиту ребенка и нас с Юй-эр, когда мы попали в беду. Но называть его забавным... я не совсем понимаю. Кстати, откуда ты узнала его фамилию? Я слышала, все обращаются к нему, как к слуге, Чэн-эр.

— Я очень любопытная! Мне стоило больших трудов заставить его сказать мне свое полное имя. Я хотела обращаться к нему с уважением, а не как к слуге, ведь он такой образованный. Вот вчера он рассказал мне столько всего про звёзды, когда мы пришли посмотреть на них с террасы Иньчжэнь, прямо как звездочет, только вот я почти все забыла... но мне было очень интересно его слушать. Он говорил что-то о богине звёзд и луны и про то, как Небесный Император Чжуансюй выдал ее замуж за Владыку Преисподней.

Она рассказала об их ночной прогулке.

"Владыка Преисподней нарисован таким безобразным в книгах про великих богов", — заметила Хэ Сяо, когда глядела на полную луну над заснеженным хребтом. — "Бедная богиня звёзд и луны. Наверно, ей тяжко пришлось с ним. Он все время держит в руках Книгу Судеб, наверное, у него и времени на нее не было".

Молодой господин Ай опустил взгляд на перила террасы, словно внутри переживал о чем-то.

"Это не совсем так" — ответил он серьезно. — "В очень древних записях сказано, что Ян-сыцзюнь обладает безупречной внешностью молодого вельможи с белыми волосами. Я предполагаю, что страшные рисунки из популярной литературы недостоверны — его сделали безобразным, чтобы запугать людей, которые спешат расстаться с жизнью, ужасами загробного мира".

Он вздохнул.

"Но насчёт времени вы правы. Ян-сыцзюнь не уделял внимания жене, которая оказалась чрезмерно капризной и требовательной, поэтому однажды от негодования она обратилась в луну, и никто не смог вернуть ей первоначальный облик. Ян-сыцзюнь повесил ее на небе в Преисподней, и там настала вечная ночь при полной луне. Теперь его жене вся Преисподняя уделяет внимание вместо него".

"Это грустная история! Однако она позволила мне придать значение тому, в чем мне повезло больше богине звёзд и луны".

"В том, что вы не застряли в форме луны и все ещё можете ходить и говорить?" — молодой господин Ай издал тихий смешок. — "Действительно, это удача".

"Нет же! Я радуюсь тому, что молодой господин Ай всё-таки согласился пойти со мной на прогулку, хотя он точно очень занят состязанием. Я видела, как молодой господин Хай не вылезает из библиотеки, сидит, мастерит там артефакт какой-то в одиночестве. Молодой господин Ши и его товарищи тоже все с какими-то чаном ходят, не знаю, для чего он им. А молодой господин Ай весь вечер рассказывает мне интересные вещи, которых ни в одной книге не прочтешь".

"...Вы просто не те книги читаете" — тихо ответил молодой господин Ай и отвернулся.

— Мне показалось, он раскраснелся как новогодний фонарь, но там было так темно, что не разглядеть было, — захохотала Хэ Сяо. Лицо Цин Лянь выражало крайнюю неловкость, точно она только что застала пару влюбленных за откровением.

— Несомненно, молодой господин Ай относится к вам не так, как во всем остальным.

— Ну конечно! Молодой господин Ай держит чувства глубоко в сердце, и только самые зоркие сумеют их разглядеть.

Девушки встречались с принцессой за игрой несколько раз в неделю и каждый раз она рассказывала о том, какой славный и добрый молодой господин Ай.

— Ах, на днях я встретила его в саду слив мэйхуа, он нашел зайца со сломанной лапой. Он спрятал его к себе в бездонный рукав и теперь ухаживает за ним. Вы бы видели его лицо, он просто тает, когда гладит бедного зайчика.

— Может, я могу помочь зайцу? — вызвалась Цин Лянь. — Срастить кости животному для меня проще простого.

Хэ Сяо наотрез отказалась.

— Это наш с ним заяц, сестрица! Мы вдвоем его вылечим.

Цин Лянь тактично замолчала.

Через ещё какое-то время Хэ Сяо с озорством обратилась к Цин Лянь за чаепитием.

— Сестрица, о тебе говорят, что ты прекрасная танцовщица. Я тоже обожаю танцевать. Может, научим друг друга каким-нибудь особым движениям? Очень хочется придумать для молодого господина Ая новый танец, который его порадует. Он очень ценит искусство. Ты ведь с Восточного континента, и он тоже оттуда. У вас в регионе есть какие-нибудь традиционные танцы? Научи меня!

Цин Лянь со скрипом улыбнулась, она совсем не умела танцевать, а за нее все танцы учила Юй-эр! Но находчивая служанка тут же вступилась:

— Боюсь, моей госпоже в последнее время нездоровится оттого, что много больных тут в деревнях лечила, а это соревнование ее вдвойне выматывает. Но эта скромная служанка тоже не лясы точила, а вместе с ней постигала искусство танца. Конечно, мне не сравниться с молодой госпожой, но как насчёт того, чтобы я вам показала некоторые элементы?

Такой расклад непривередливую Хэ Сяо тоже весьма устроил. Девушки провели несколько дней в беззаботном веселье. Юй-эр упивалась тем, что наконец-то ей дали возможность проявить свой талант, а не следовать скучной рутине служанки.

Никто не знает, показала ли в итоге принцесса свой новый танец возлюбленному.

Принцесса продолжала грезить о прекрасном будущем, в котором они с молодом господином Аем тайком поженятся и отправятся в путешествие за какими-то книгами, о которых рассказывал ей юноша. Они хранятся далеко на западе, за самым западным морем, в стране, название которой никто толком не знает.

— Мне все равно, что там написано, в этих книгах, — беззаботно говорила Хэ Сяо. — Я вообще не люблю читать. Но пусть молодой господин Ай прочтет и мне все расскажет вкратце!

Цин Лянь решила предостеречь ее:

— Я не хочу разочаровывать тебя, сестрица... Тебе стоит быть осторожнее с теми, у кого красные глаза.

— Ну что вы все заладили про его глаза? У него замечательные глаза, немного печальные и задумчивые, но это быстро проходит, когда я появляюсь рядом!

— Идёт война с демонами. Все знают, что глаза демонов и их отродий красные, как осколки рубинов, их нравы безжалостны и аморальны, чудовищны.

— Молодой господин Ай не демон. Я знаю, что идёт война, и знаю, что демоны плохие и страшные монстры, которые хотят уничтожить нас. Я верю только тому, что вижу сама. Молодой господин Ай добрый и красивый, он не может быть чудовищем. Только из-за того, что его глаза красные, не надо его обижать.

— Я не хотела его обидеть! Я лишь хочу, чтобы ты была осторожна.

— Никто не любил меня так, как любит молодой господин Ай, никогда. Разве чудовище может любить? Не может. Любовь присуща только человеку. Молодой господин Ай самый лучший человек из всех, кого я знаю. Какие в этом могут быть сомнения? Я обязательно убегу с ним далеко и буду счастлива на свободе!

Цин Лянь больше ничего не стала говорить. Юй-эр тяжело вздохнула, увидев печаль на лице госпожи.

"Ах, если бы молодой господин Бай тоже был согласен бросить все и сбежать..."

***

Все больше и больше девушкам казалось, что поменяться местами перед свадьбой было бы самым счастливым концом для обеих, но в то же время что-то в сердце Цин Лянь не давало ей покоя.

— Что ты скажешь, когда тебя попросят вылечить умирающего, а ты ничего не сможешь сделать? — переживала она.

— Я скажу: "О, Небеса! Мои силы... Ах... наверно... они пропали, когда мой муж лишил меня невинности на брачном ложе!" Я уже давно это придумала.

Цин Лянь прятала лицо в ладонях и качала головой в ответ. Она боялась, что их обман раскроется, и Юй-эр навредят. Юй-эр тоже это понимала и печалилась еще больше.

На горе они встретили много юных заклинателей и приятнее всех им казались ученики из ордена Уцзя во главе с Ши Хао, которые защитили их на рынке от разъяренной толпы. Бай Шэнси быстро подружился с Ши Хао, и поэтому его девушки тоже часто видели. Бай Шэнси оказался слишком хорошим, добрым молодым господином, и это делало Цин Лянь еще больнее.

Вечерами девушки запирались в комнате. Цин Лянь коротала вечера за чтением книг о мудрости, которые брала в библиотеке ордена Байшань, а Юй-эр вышивала шелковыми нитями цветы и птиц на платках. Цин Лянь не осмеливалась вышивать до тех пор, пока не наступил День Восхождения Снежинки. Девушка прочитала историю этого праздника задолго до того, как услышала ее в таверне, и алые цветы сливы на белоснежной земле, напоминающие капли крови красавицы Сюэ, потрясли ее до глубины души. Тем же вечером, вернувшись в комнату, она попросила Юй-эр помочь ей вышить эти цветы на платке. Юй-эр охотно согласилась.

— Вы хотите вышить их, чтобы помнить о дне, когда молодой господин Бай подарил вам цветы сливы, и вы прикололи их к прическе? — лукаво промурлыкала она.

Цин Лянь отвела взгляд и не ответила. Алые цветы мэйхуа расцвели на платке всего за одну ночь из-под ее иглы. Утром она задумчиво посмотрела на платок и запрятала его в рукав, чтобы больше не вспоминать о глупом порыве чувств.

Состязание Чжуцзи неожиданно закончилось кровавым нападением демонов в долине Цуэйлю, но Цин Лянь не смогла добраться до поля битвы. Она находилась рядом с Ван Цзиньгу, когда тому доложили о вторжении, и, услышав от Цин Лянь желание пойти с ним, молодой господин рассердился.

— Женщине не место на войне! Вы позаботитесь о раненых здесь.

Он не дал ей закончить предложение, вскочил на меч и взмыл вверх. Цин Лянь тоже обнажила меч, чтобы отправиться своим путем, но сзади подлетел Цин Усин и сгреб ее руками так, что ее ноги оторвались от земли.

— Сумасшедшая девка! Ты спасение нашей семьи, что я буду делать, если ты умрешь?

И Цин Усин запер ее в комнате, а сам спрятался в лазарете, потому что считал себя ценнейшим лекарем, которому тоже не место на войне. В тот момент Цин Лянь возненавидела своего брата и своего жениха и винила их в том, что в тот день погибло столько людей, которых она могла спасти своей силой. Юй-эр печально гладила ее по спине, пока госпожа роняла слезы обиды и скорби, обнимая свой меч в углу комнаты.

— Если бы вы израсходовали столько сил, вы бы умерли... — пыталась утешить ее Юй-эр.

— Пусть.

— Эх... что же делать...

Через несколько дней Цин Лянь появилась на погребальной церемонии и осталась на ней до конца, несмотря на жуткий холод. Помимо нее остались Ши Хао с двумя друзьями и Бай Шэнси. Цин Лянь стояла в стороне, погруженная в свои тяжелые мысли. В ту ночь она решила окончательно, что не хочет жить той жизнью, которую ей предлагала судьба.

Когда Юй-эр узнала, что Хэ Сяо была обманута и осквернена демоном, а позже испепелена своим возлюбленным Ай Чэнхэнем, ее сердце было разбито. Цин Лянь бездумно глядела на похоронную церемонию, в ее глазах стояли слезы.

— По крайней мере теперь она свободна, — произнесла Юй-эр.

— Ее душа растворилась в первозданном хаосе, — глухо ответила Цин Лянь. — Демон это одна из шести форм существования души, но новорожденный демон это временная, уязвимая форма. Заклятие уничтожения демона обратило в пепел ее тело, а душа рассеялась.

Юй-эр ахнула в ужасе, ее горло стянули слезы.

— Она... не сможет переродиться? Никогда? Ее поглотил первозданный хаос? Почему... это так несправедливо...

Цин Лянь не ответила.

Когда Ши Хао предложил мужчинам принести клятву на его божественном мече, Цин Лянь без раздумий опустила на него руку.

— Клянусь без предрассудков лечить всех, кто обратился ко мне в агонии. Независимо от трудностей и тяжести моей ноши, я обещаю быть добрым целителем. Дарить надежду тем, кто угнетен, и силу тем, кто ослаблен, будет моим путем заклинателя.

Юй-эр обернулась слишком поздно — кровь госпожи уже оросила белоснежную землю как цветы сливы. Она хорошо запомнила ошарашенное лицо Бай Шэнси в тот момент, когда он осознал решимость и неотступность молодой госпожи.

— Этот меч оставляет шрамы, которые никогда не заживут, даже с вашими способностями. Шрам на руке мужчины пустяк, но вы дева, которую еще не взяли замуж.

Его собственная рука тоже была поранена, и их кровь смешивалась на снегу. Цин Лянь достала из рукава тот самый платок, решив больше не прятать свои чувства за бумажной ширмой. Она протянула ему платок, расшитый алыми цветами сливы мэйхуа.

— Если моего мужа смущает мой клятвенный шрам, мне не нужен такой муж.

В глазах Бай Шэнси промелькнула тысяча мыслей, он был поражен, словно молнией.

После этого они больше не виделись. Юй-эр отвела госпожу в комнату, но там уже был Цин Усин, который приказал им собираться домой.

— Нам будет безопаснее там, — отчеканил он, нервно дергаясь. — Мы с главой Ваном встречались со свахой и гадальщиками. Свадьба состоится в шестом месяце, двадцать первого числа.

Лицо Цин Лянь потемнело. Она ни за что не выйдет замуж за Ван Цзиньгу. Юй-эр с удовольствием приняла ее решение.

— Я же сказала, что сделаю все, что ты мне скажешь, — улыбалась она на пути обратно. — Не переживай. Я не очень умная, но знаю тебя как свои пять пальцев. Я смогу играть эту роль до конца жизни, ведь мне это совсем несложно.

Цин Лянь сжимала свою служанку в объятьях и роняла слезы от неминуемой разлуки.

— Мне кажется, я поступаю неправильно. Я не хочу оставлять тебя одну с этими людьми.

— Мне не страшны люди! Дайте мне немного любовных романов и кулек семечек, и я вынесу любые угнетения.

— Дурочка!

Юй-эр и правда не боялась. Уверенности в себе ей было не занимать, она легко подстраивалась под разных людей, и уж жениху точно смогла бы угодить. С нетерпением она ждала шестого месяца, ее сердце трепетало в предвкушении счастливой жизни в роскоши и славе рядом с сильным и красивым мужем из именитого клана. Юй-эр не задумывалась над сложными вещами, над которыми постоянно тревожилась ее госпожа. Она плыла по течению, как упавший на поверхность воды безвольный лепесток, оставив печали, и наслаждалась пейзажем вокруг.

— Этот день наконец-то настал!

Когда она увидела себя в зеркале в роскошном свадебном платье, алом, как лепестки сливы мэйхуа, расшитом золотыми нитями, с высокой прической, украшенной золотыми шпильками и подвесками, выбеленным лицом и алыми губами, она окончательно поверила в то, что ее мечта сбудется уже в тот день. Драгоценная корона феникса переливалась золотом на ее голове, и длинная шпилька с жемчугом торчала из ее прически. Она не могла отвести взгляда от своего грандиозного отражения. Как будто рабыня из ее любимого романа все-таки стала императрицей и теперь они с Императором будут править династией до старости!

Цин Лянь, одетая в простые бледно-зеленые одежды, поправляла ее прическу сзади. Ее улыбка была искренней и кроткой, а руки нежны, но все же ее терзала тоска и сомнения.

— Мне кажется, я обрекаю тебя на вечные муки, — вздохнула она.

Юй-эр топнула ножкой.

— Я на тебя обижусь, если так будешь говорить! — она уже вошла в роль госпожи и позабыла манеры служанки. — Все будет просто замечательно! Я хочу, я очень хочу замуж за молодого господина Вана! И я сейчас сяду в этот паланкин и поеду в свою счастливую жизнь, где буду жить припеваючи в огромном поместье и иметь собственных слуг, носить драгоценности и золотые шпильки в волосах. Что плохого может быть в этом?

Цин Лянь не знала, что сказать, и вздохнула.

— Если тебе нужна будет помощь, сразу же напиши мне письмо.

— Ай-я, не беспокойся так за меня! Это я больше беспокоюсь за тебя. Как ты без меня будешь, одна в огромном мире? Если будешь в северных краях, обязательно загляни ко мне.

Когда паланкин был подан, Цин Лянь накрыла голову служанки алым покрывалом и помогла выйти во двор. Цин Усин стоял возле паланкина в дорогом наряде и переговаривался с мужчинами, которые были назначены сопровождать свадебную процессию.

— Я должна уйти сейчас, или я ни за что не уйду, — тихо произнесла Цин Лянь. — Я не смогу глядеть на то, как ты уезжаешь.

Юй-эр с трепетом в сердце простилась с ней. В руке Цин Лянь сжимала только свой меч и никаких вещей больше не взяла.

— Я не могу плакать, иначе я испорчу макияж, который ты наносила с таким трудом, — произнесла Юй-эр, но слезы все равно душили ее. — Давай договоримся каждый вечер смотреть на луну? Даже если мы будем в разных концах света, нам будет светить одна луна. И глядя на нее, я буду знать, что и ты глядишь на нее.

— Я никогда не забуду того, что ты для меня сделала, — сказала Цин Лянь, не сдерживая слез.

— Проживи эту жизнь так, как тебе хочется, — улыбнулась Юй-эр сквозь слезы.

Девушки обнялись в последний раз, и Цин Лянь без оглядки покинула двор родного дома, чтобы больше никогда туда не возвращаться. Юй-эр с печалью смотрела ей вслед.

— Только будь счастлива.

Цин Усин, наконец, обратил на нее внимание, когда договорил с подчиненными. Он смерил ее недовольным взглядом.

— Зачем отдала служанке драгоценный меч?

Юй-эр кротко ответила из-под красного покрывала:

— Юй-эр отправилась в путешествие, на ее пути могут встретиться серьезные опасности. Мой меч защитит ее и будет напоминанием о юности в моей компании. А мне мой супруг подарит новый меч, если посчитает, что я должна его носить.

Цин Усин задумчиво обхватил подбородок и в итоге кивнул.

— Не опозорь нашу семью.

— Слушаюсь, старший брат.

Ей помогли забраться в паланкин, и она стала с трепетом ждать, когда же они отправятся на гору Байшань. Она прождала довольно долго, больше часа, пока Цин Усин давал последние распоряжения. Ее сердце заплясало от волнения, когда паланкин, наконец, подняли, кони зафыркали и застучали копытами, и ворота с грохотом открылись, чтобы пропустить свадебную процессию.

Внезапно Лазурный Лес тревожно зашумел, и холодный ветер раздул алые занавески паланкина. Свежий воздух, пахнущий бамбуком, вдруг зазвенел нечистой силой, и небеса стали серыми, как будто покрытые слоем пепла. Юй-эр замерла. В воздухе запахло смертью.

Кони в одночасье заржали, точно что-то их сильно напугало, люди закричали. Юй-эр высунула голову из паланкина.

Высокий мужчина в черных одеждах, бледный, как снег, стоял перед воротами, его яркие красные глаза были пугающе веселыми. В руке он держал черное копье с красным наконечником. Юй-эр поднесла руку ко рту. Именно так, по слухам, выглядели демоны, напавшие на долину Цуэйлю.

Мужчина перекинул копье из одной руки в другую и угрожающе двинулся вперед.

— Что я вижу! Молодой господин Цин выдает свою жемчужину замуж.

Его глаза вперились в Юй-эр, выглянувшую из окна паланкина, и холод прокатился по сердцу девушки. Она так испугалась, что спряталась обратно в паланкин. Цин Усин был так поражен, что не смог произнести ни слова. Его конь заржал и встал на дыбы, и молодой человек свалился с седла на землю. Конь пронесся мимо и исчез в лесу. Демон захохотал.

— Что же ты, молодой господин Цин, испугался? Хотя... у тебя есть причины бояться, ведь перед тобой я, неподражаемый второй принц-демон, Хао Сэ.

Голос демона раздавался совсем близко, он словно наклонился над упавшим Цин Усином. Копье со свистом воткнулось в землю, и послышался жалобный писк Цин Усина. Демон поцокал языком.

— Кто же этот счастливчик, что возьмет в жены такое сокровище? Красива, как фея, талантлива, искусная заклинательница. Уж не кто-то ли из ордена Байшань?

Юй-эр заледенела. Демон вряд ли пришел сюда поздравить со свадьбой и вряд ли уйдет просто так.

— Что ты хочешь? — заикаясь и задыхаясь, спросил Цин Усин.

— Хочу знать, кому ты продал свое сокровище, молодой господин Цин, — оскалился демон.

— Ван... Ван Цзиньгу! Она выйдет замуж за Ван Цзиньгу!

— Ха-ха-ха! Я был прав! И что же они предложили тебе, молодой господин Цин, что ты расстался со своей жемчужиной так просто? А? Какова была цена сделки? Говори, я желаю знать.

— С-солдаты! Они обещали прислать мне солдат и-и магическое оружие.

— Зачем тебе, главе ордена лекарей, оружие? На кого ты собрался нападать? — язвительно произнес демон. Юй-эр не могла даже вдохнуть, боясь представить, что будет дальше.

— Не-не-не нападать! Обороняться. От... от...

— От кого же?

— От демонов!

Настала зловещая тишина, длящаяся всего пару секунд, но за это время вся спина Юй-эр стала мокрой от холодного пота. Затем раздался тихий, свистящий смех демона.

— Обороняться от демонов! От меня и моих братьев! И где же эти солдаты и оружие, что тебе пообещали? А? Что-то не видно ни одного воина в броне из драконьей чешуи!

Цин Усин ничего не ответил, он был в панике.

— Пощади!

Демон продолжал смеяться.

— Какой же ты глупый, ты преклонялся перед стороной, которой суждено проиграть. Посмотри на себя, ты так жалок, тебя обманули! Солдаты ордена Байшань бесполезные мешки с мусором, их даже убивать скучно! Я обратил в демонов несколько десятков их солдат, но они просто бездушные куклы, в них нет ни капли злости, ни капли ненависти к людскому роду! Но тебе даже их не прислали! Вместо того, чтобы предложить свою сестру моему высочеству, ты променял ее на пустые обещания!

— Что ты хочешь, демон? Не трогай мой орден, это вся моя жизнь. У меня нет неприязни к демонам, я готов жить с вами бок о бок, лишь бы не расставаться с удовольствиями жизни!

Демон был удивлен.

— Вот как? Ха-ха-ха! А ты не так глуп, как я думал! Ты опередил меня. Только что я хотел сказать тебе, что ты бы избежал моего гнева, если бы предложил мне, самому влиятельному принцу царства демонов, брачный союз! Уж шурина моего высочества-то наши отряды точно обошли бы стороной, еще бы довелось тебе пировать в Пепельной Столице.

Юй-эр задыхалась. Цин Усин же не сможет согласиться? Он же не продаст свою единственную сестру демонам-безбожникам, чтобы спасти собственную шкуру?

— Ты хочешь... взять А-Лянь себе? — произнес Цин Усин, содрогаясь. — Это усмирит твой гнев?

— Гнев? Ха-ха-ха! Гнев это не мой титул. Цин Усин, ты совсем не разбираешься в именах? О чем тебе говорит мое имя?

//Хао Сэ 好色 hào sè, иероглифы по-отдельности означают "хороший" и "цвет", но вместе — "хотеть секса", ну или "похотливый". Каждый из принцев-демонов носит имя, связанное с его главным пороком//

"Нет, этого не может быть!" — содрогалась Юй-эр. Он молилась, чтобы кто-нибудь появился и спас ее, ведь не может так быть, что ее жизнь оборвется так внезапно, когда ее мечта еще не исполнилась. Но чем дольше она ждала, тем призрачнее становилась надежда на спасение.

"Этот демон... это он убил Хэ Сяо?..."

— Если я отдам тебе А-Лянь, ты обещаешь, что не тронешь мой орден? — взмолился Цин Усин.

Хао Сэ заливисто рассмеялся.

— Я же не человек, я держу свое слово, Цин Усин. Не сопротивляйся, и я тебя пощажу. А если ты откажешь, я все равно возьму то, что желаю, но уничтожу то, чем ты так дорожишь. Я заберу твою жизнь и обращу твоих людей в своих солдат, и ты будешь вечно служить моему отцу, и печаль будет терзать твою душу, пока я не разрешу тебе умереть!

— Пощади! Ваше высочество, я, маленький человек, преклоняю колени и уповаю на милость.

Сердце Юй-эр в тот же момент разбилось. Старший брат Цин Лянь без малейшего раздумья отдал сестру в руки демону, предав любые принципы и осквернив память предков алчным, эгоистичным решением.

— Ха-ха-ха! Какие же вы, люди, все-таки уроды! Можно встретить такую красоту снаружи, но такое уродство внутри!

В тот же момент сквозь занавеску паланкина прошла рука демона и с силой вытащила Юй-эр за плечо. Она ничего не видела за красным покрывалом, но черная тень мужчины возвышалась над ней, заставляя дрожать от страха.

— Готовь моему высочеству брачное ложе, Цин Усин, — произнес Хао Сэ сквозь меркую улыбку. — Оставим формальности.

Юй-эр повторяла про себя одну и ту же мысль, пока слезы душили ее горло, а ледяная рука демона сдавливала ее плечо:

"Как хорошо, что это я, а не ты. Если бы это была ты, я бы не пережила".

Цин Усин, спотыкаясь, побежал в поместье и вскоре вернулся, задыхаясь, споткнулся о ступеньку на крыльце и шлепнулся на колени перед демоном:

— Готово, ваше высочество! Я... я так счастлив, что стану вашим шурином. Только пощадите... пощадите меня.

Хао Сэ усмехнулся и прошел мимо него вглубь поместья, уводя за собой Юй-эр. Перед глазами Юй-эр колыхалось красное покрывало, ее сердце обливалось кровью.

"Рабыне не суждено было стать Императрицей" — смутно думала она, пытаясь убежать от суровой действительности. — "Военные подняли восстание, потому что чиновники внушили им, что Император сошел с ума и отправит их всех на смертную казнь. Император и рабыня были погребены под разрушенным дворцом, и великая династия была разгромлена. Умирая, рабыня пожелала встретиться с его величеством в следующей жизни, где они будут свободны от дворцовых оков".

"Я хочу быть волшебной птицей фэнхуан, алым фениксом, танцующим с драконом в райском персиковом саду".

"А что будет со мной?" — подумала Юй-эр, когда Хао Сэ втолкнул ее в комнату, украшенную наспех алыми шелками. Демон захлопнул дверь и сдёрнул алое покрывало с головы девушки.

Его ледяные пальцы обхватили ее подбородок, и в жутких алых глазах загорелась похоть. Он облизнул губы чрезмерно длинным языком.

— Я не разочарован, — пропел он, хищно оскалившись. — То, что нужно для гарема моего высочества. Какой же мне титул придумать для тебя? Ах... я слышал, Ван Цзиньгу был восхищён твоим танцем. Как насчёт Танцующей Наложницы? Такая красота будоражит мое сердце, но я хочу сперва поглядеть на твой танец. А после я обращу тебя совершенной демоницей, моей наложницей, ведь мне будет противно тебя касаться, пока ты человек. Вы, люди, просто отвратительны, прекрасна только ваша оболочка. Я наполню твою оболочку совершенной демонической сущностью, и мы будем править средним миром вместе.

Юй-эр дрожала сильнее от каждого слова, которое он произносил. В ее голове рисовались страшные картины будущего. Все в мире узнают, что Цин Лянь отдалась демону, предав память своих предков, обратилась мерзкой демоницей, и бедная молодая госпожа будет постоянно слышать, как народ проклинает ее имя и фамилию ее клана, перебежавшего на темную сторону ради собственного спасения.

В свои последние минуты Юй-эр думала только о молодой госпоже.

— Ну же, танцуй! — приказал Хао Сэ и плюхулся на кровать, расставив ноги.

"Моя госпожа никогда бы так не поступила. Моя госпожа бы лучше умерла, чем позволила этому чудовищу коснуться себя!"

Юй-эр элегантно подняла руки над головой, словно собралась танцевать. Ее пальцы обхватили шпильку-феникса с жемчугами, торчающую из прически.

"Мне жаль, моя госпожа. Мы больше не увидимся".

Одним резким движением Юй-эр воткнула шпильку себе в грудь и пробила истерзанное горем сердце. Лицо демона вытянулось, он тут же вскочил и схватился за копье.

— Ты вздумала шутить со мной?!

В его ладони собралась черная материя, способная превратить Юй-эр в демоницу. Девушка упала на колени, умирая, и молила Владыку Преисподней о спасении.

— Грязная шлюха!

В одно мгновение раздался звон меча, и золотое сияние озарило тусклую комнату. Юй-эр подняла затуманенный взгляд. Возникший из воздуха мужчина с волосами цвета слоновой кости, облаченный в роскошные белые одежды, стоял перед ней, защитив от удара. Его меч одним взмахом рассек древко копья, и оно сломалось пополам. Хао Сэ издал испуганный звук:

— Ты! Ян-сыцзюнь...

Он хлопнулся на кровать и поджал ноги.

Ян-сыцзюнь смотрел на него равнодушно.

— Я пришел забрать душу этой девы. Она лишила себя жизни, а, значит, теперь служит мне.

— Ян-сыцзюнь... — пробормотал демон ошарашенно. — Ты собираешь души сам?

— Только те, которые мне искренне жаль, — ответил Ян-сыцзюнь. — Быть может, когда-нибудь я заберу и твою.

Юй-эр перестала видеть, и звуки растворились эхом в ее голове. В следующий миг она обнаружила себя в чьей-то комнате за столом с чайным сервизом, а перед ней сидела тетушка, облаченная в белое. Сбоку за тем же столом сидел Ян-сыцзюнь, а напротив него — невысокий юноша с яркими зелёными глазами и хитрой усмешкой. Пробитое шпилькой сердце Юй-эр ныло от боли.

Тетушка сострадательно погладила Юй-эр по руке.

— Все уже в прошлом, моя милая. Все страдания остались в той жизни. Испей зелья забвения, и боль в твоём сердце пройдет.

— Я умерла? — спросила Юй-эр, глядя на Ян-сыцзюня. Она не могла поверить в то, что видит героя легенд о великих богах своими глазами. Красота Ян-сыцзюня была несравнима с карикатурами, которые Юй-эр видела в книжках.

В глазах Ян-сыцзюня теплилось спокойствие, он коротко кивнул.

— Да, дитя, — подтвердил юноша с зелёными глазами. — Отныне ты служишь Преисподней богиней смерти. Прими же свою судьбу и выпей зелья забвения. Владыка оправдал тебя, и тебе не придется отрабатывать свои мелкие грехи.

Тетушка подала ей чашку с дымящимся чаем.

— Я все забуду? Все до последнего? — спросила Юй-эр.

— Это благословение Владыки, дитя, — улыбнулся юноша. — Оставь привязанности прошлой жизни. Здесь они только причинят тебе боль.

Юй-эр взяла чашу и увидела в ней свое отражение. Ее волосы украшали золотые шпильки с подвесками, которые ей подарила Цин Лянь. Ее сердце изнывало от боли, и ей хотелось поскорее прекратить это страдание.

— Можно я оставлю эти украшения себе? — спросила она у Ян-сыцзюня. — Пусть я забуду, чьи они, но хотя бы буду ходить красивая. Я всегда хотела... быть богатой и красивой.

Ян-сыцзюнь посмотрел на нее несколько мгновений, думая о чем-то, и в итоге снисходительно вздохнул:

— Можешь оставить украшения, но строгую белую форму будешь соблюдать.

Юй-эр улыбнулась сквозь боль и выпила зелье залпом.

***

— Ты плачешь? — усмехнулся Чжан Минлай, чем заставил Хэ Ли вздрогнуть и вернуться в реальность.

Хэ Ли провел рукавом по щеке.

— Зачем вы заставили меня это читать? — спросил он хрипло. Он не чувствовал злости на чиновника, но не понимал, что за тайные мотивы стоят за действиями этого человека. Возможно, чиновнику Чжану снова невыносимо скучно, и он придумал себе такое развлечение.

Чжан Минлай уже направлялся к выходу, его удаляющиеся шаги гулко стучали по мрамору.

— Я всего лишь пешка в руках судьбы, ее мотивы неизвестны даже Владыке Преисподней, — ответил он вкрадчиво перед тем, как исчезнуть в темном коридоре Архива.