Ступени над Бездной

Вопреки ожиданиям, в Северной Столице простой народ приветствовал армию Ши Хао. Хай Минъюэ инкогнито провел несколько недель, беседуя с разными новообразованными сословиями, и никто из них не выглядел ни напуганным, ни угнетенным. Молодой господин, которого Хай Минъюэ встретил у таверны, только сменившей название, чтобы поддержать нового вождя, воодушевленно рассказывал про подвиги Кровавой армии на западе.

— Отныне мы, простой народ, будем стоять у власти! Довольно терпеть то, что у кого-то рисовая мука мешками валяется так, что ее крысы поедают, а у другого и крошки нет, чтобы накормить детей!

Сколько бы людей Хай Минъюэ ни спросил, не нашел ни одного, кто высказался бы против деяний Ши Хао. Сердце юноши было как никогда тяжело, ведь судьбу всех несогласных было легко предугадать.

Через месяц Ши Хао пригласил его в свой кабинет, и они разделили простой ужин, как те, что они ели, будучи детьми в доме Пьяницы Сюя.

— Наверно, ты и забыл о том, что такое еда бедняков, пробыв так долго на княжеском троне? — усмехнулся Ши Хао.

Хай Минъюэ не сказал ему, что его государство терпело огромные убытки от войны на всех четырех континентах, и населению было нечего есть, из-за чего Хай Минъюэ разорил всю казну, чтобы прокормить народ, и сам часто голодал. Он промолчал, опустив взгляд.

Ши Хао откупорил кувшин с вином и разлил по чаркам, нежный запах персикового вина соблазнительно ударил в ноздри Хай Минъюэ. Ши Хао играл грязно — он прекрасно знал, что пьяный Хай Минъюэ согласен абсолютно на все и совершит любую глупость, если Ши Хао его попросит.

И несмотря на то, что юноша понимал стратегию Ши Хао, он не смог отказаться. Внезапно все для него перестало иметь смысл, он уже проиграл, и то, что Ши Хао убьет его, будет лишь вопросом времени. Он потерял всякую волю продолжать сражаться и был готов отказаться от Ключа Власти и провалить испытание, лишь бы не мириться с таким жестоким раскладом. Он не мог поверить в то, что Ши Хао способен быть таким жестоким и идти по головам, чтобы добиться своего. Ши Хао доказал Цянь Сяну, что его сердце неумолимо, а сила воли железна, он не остановится ни перед чем. Тысяча способов, сотня планов — таков девиз ордена Уцзя, и Ши Хао полностью соответствовал их идеалам.

Хай Минъюэ мучила душевная горечь, которую он пытался запить сладостью вина. Когда он делился своими мечтами с Ши Хао на крыше дома Пьяницы Сюя, он никогда не думал, что для создания прекрасного мира придется сперва уничтожить старый.

— Ты не обязан пить каждую чарку, которую я тебе наливаю, — посмеялся Ши Хао. — Это не должно выглядеть так, будто я пытаюсь тебя напоить, чтобы принудить к чему-то.

Но Хай Минъюэ не нужно было принуждать, он уже сделал свой трагичный выбор, только у него язык не поворачивался сказать Ши Хао о нем.

«Это будет тебе уроком...» — думал он, когда Ши Хао уводил его за собой в смежную спальню, из которой уже вынесли все богатства и поставили простую деревянную мебель. Из спальни выходил балкон, с которого Северная Столица была видна, как на ладони, точно с террасы Иньчжэнь, с которой юноши глядели на фейерверки.

«Ты так жесток, но и я жесток» — смутно думал Хай Минъюэ, когда Ши Хао привел его на балкон и показал ему алые флаги, мелькающие на стенах города.

— Мир шагает в новую эпоху, — воодушевленно говорил Ши Хао. — Все, о чем я говорил тебе в детстве, будет явью. Неужели это не прекрасные новости для простых людей? Отныне их правитель будет думать только о них. Я хочу править этим миром вместе с тобой.

Хай Минъюэ слушал и ждал, когда же безжалостный тиран прикажет ему отдать Ключ Власти.

Однако с губ Ши Хао до самого конца срывались только слова о надежде и любви. Юноша попрощался вскоре после окончания торжественного фейерверка, крепко обнял своего задушевного друга, с которым обещал построить новый, прекрасный мир, и пожелал ему спокойной ночи.

По щеке Хай Минъюэ скатилась горькая слеза, когда шаги Ши Хао стихли в глубине спальни. Его сердце металось в сомнениях. Ши Хао все-таки герой или злодей?

«Прости меня...»

И что теперь делать князю Страны Байлянь?

***

На рассвете Хай Минъюэ покинул Северную Столицу, и после этого решения у него все вышло из-под контроля. Ши Хао воспринял его побег в штыки и лично повел войска на Байлянь, чтобы возобновить переговоры на его условиях. Кровавая армия окружила дворец, покрытый снегом, и безжалостный тиран взошел бы по ступеням, если бы путь ему не преградили два бесполезных принца из Байлянь. В их глазах горел праведный огонь.

— Только через наши трупы ты поднимешься по этим ступеням, мерзкий простолюдин! — гневно прокричал Хэ Чэн, а Хэ Жуй немногословно плюнул Ши Хао в лицо.

Хэ Цзибай выскочил из главного входа дворца в тот момент, когда от одного тяжелого взгляда Ши Хао шея Хэ Чэна сломалась, и старший принц в судорогах свалился на землю. Холодное лезвие меча пронзило живот Хэ Жуя, и его кровь оросила белоснежные ступени. Хэ Цзибай встретился с горящим яростью взглядом Ши Хао и тут же окаменел. В глазах феникса не осталось ни капли человечности.

Тотчас же Кровавая армия схватила Хэ Цзибая, и Ши Хао, перешагнув через тела принцев, достиг вершины ступеней, обагренных кровью. Снег медленно падал, покрывая тела братьев похоронным полотном.

Хай Минъюэ ждал его в тронном зале возле ступеней своего трона. Лицо юноши было бело, как снег.

— То, что ты сбежал так подло после такой чудесной ночи, ранило меня, — произнес Ши Хао, едва их взгляды пересеклись. Юноша был бледен и изможден хорошо скрываемым волнением. За его спиной появился генерал Цзин с приставленным к горлу Хэ Цзибая мечом.

Хай Минъюэ болезненно опустил взгляд.

— Я совершил ошибку, — произнес он тихо и посмотрел в глаза младшему брату. — Прости меня.

— Минъюэ, — строго произнес Ши Хао. — Ты знаешь, как я нетерпелив. Я дал тебе время подумать, я был с тобой ласков, я был милосерден к твоим подданным. Я искренне желал, чтобы ты понял меня. И так ты отплатил мне — бросив меня одного?

Он снова протянул руку.

— Минъюэ, ты проиграл. Не заставляй меня губить то, что я люблю больше всего на свете.

В горле Хай Минъюэ завязался болезненный узел, но он не смог произнести ни слова. Его нового мира никогда не будет, потому что как только Хай Минъюэ умрет от его меча, мир погрузится во мрак.

Окончательно потеряв терпение, Ши Хао приказал Цзин Синю:

— Отыскать Ключ Власти, — и кивнув на Хэ Цзибая, добавил ледяным тоном: — Пытать до тех пор, пока не скажет или не умрет.

— Нет! — прошептал Хай Минъюэ, его сердце обливалось кровью. — Твой противник я.

Ши Хао еще раз пронзил его непоколебимым взглядом.

— Тогда ты отдашь мне это сам.

Хай Минъюэ с болью в груди материализовал свой божественный меч, Хэцин-хайянь, в руке и направил острие на Ши Хао. Лицо Ши Хао побелело.

— Ты хочешь сразиться со мной? Ты уверен, что это правильное решение?

— Нападай, — глухо произнес Хай Минъюэ. — Если одержишь надо мной победу, я отдам тебе Ключ Власти.

Ши Хао отбил его лезвие своим мечом, и они схлестнулись в смертельной схватке. Никогда еще Ши Хао не удавалось победить Хай Минъюэ, используя лишь фехтование, без применения заклинаний, и в тот момент юноша был настроен смертельно. Его резкие взмахи лезвия и точные, продуманные удары были нацелены на одну лишь победу. И Хай Минъюэ преподнес ему ее.

В одну секунду он выпустил меч из своей руки, когда Ши Хао атаковал, и лезвие пробило его грудь насквозь. Его кровь оросила бледное лицо Ши Хао, напуганное до смерти.

— Минъюэ!

Юноша дрожащими руками поддержал его тело над землей и прошептал в ужасе:

— Что ты наделал? Минъюэ, зачем ты это сделал?

В глазах бесчеловечного тирана Хай Минъюэ увидел страх. Раненный юноша из последних сил, теряя сознание, прикоснулся к его щеке и растер по его губам свою кровь.

— Я совершил ошибку...

В тот же момент весь прекрасный мир Ши Хао рухнул, небеса потемнели, снега полностью стали алыми, а солдаты Кровавой армии обратились в скелетов. Ключ Власти был разрушен, и неминуемая катастрофа поглотила мир. Ши Хао остался один на вершине ступеней, усеянных трупами, глядя, как от его прекрасного мира остается лишь пламя и пепел. Его взгляд опустился вниз. Возле его сапог лежало тело Хай Минъюэ, словно юноша был не больше, чем ступенью, на которую Ши Хао наступил, чтобы забраться наверх.

***

В иллюзии прошло четыре года, в то время как наяву юноши пришли в себя буквально через полдня. Они все еще находились перед воротами Дворца Просвещения на горе Байшань, и иллюзорный мир показался Хай Минъюэ не больше, чем мимолетным кошмаром. Однако его руки тряслись, и по щеке текла слеза. Едва он взглянул на Ши Хао, его сердце защемило. Лицо Ши Хао было бледным, как снег. Страх все ещё стоял в его ярких глазах феникса. Казалось, он содрогался всем телом от осознания того, что натворил в иллюзии.

Учитель Цянь Сян в ожидании стоял перед ними, скрестив руки на груди.

— За вами было интересно наблюдать, — усмехнулся он. — Сколько драмы, сколько слез. Эта решимость в твоих глазах, Ши Хао, пробрала меня до дрожи.

Ши Хао в недоумении вонзил взгляд в учителя.

— Вы смеетесь, учитель? Я что, для вас актер из уличного спектакля? Это все было взаправду! Для меня все было по-настоящему! Я убил своего духовного брата, учитель, чтобы выполнить ваше чертово испытание!

Хай Минъюэ придержал его за запястье.

— Учитель, мы не справились с испытанием, — сказал он, с трудом обуздав душераздирающую печаль и стерев слезы краем рукава.

— Почему же не справились? — удивился Цянь Сян. — Ши Хао, ты подчинил себе почти весь мир и ради победы пожертвовал своим духовным братом, своей родственной душой, разве это не отличный результат? Я восхищен твоим талантом. Идти по головам ради великой цели — вот он, идеал Ордена Туманной Обители. Как главный судья состязания, я дам тебе высший балл за это испытание.

Лицо Ши Хао было мрачным, он прожигал учителя тяжелым взглядом.

— Это было очень жестокое испытание, — произнес он тихо. — Я не чувствую ни капли гордости за то, что соответствую таким идеалам.

— Я хотел взглянуть, как далеко ты сможешь зайти в своих амбициях, если растормошить слегка твой внутренний хаос, — улыбнулся Цянь Сян. — Я хочу, чтобы ты служил моему ордену с той же страстью, с которой очищал мой иллюзорный мир от своих заклятых врагов.

— Я не убийца, — ответил Ши Хао, его глаза загорелись ненавистью. — Вы использовали мои чувства. Вы подстроили все так, чтобы помутнить мой рассудок, чтобы ослепить меня жаждой власти. Я ни за что бы не поступил так.

Цянь Сян изогнул бровь.

— Ты так уверен в этом? Я вижу первозданный хаос в твоём сердце, отчаянно сопротивляющийся порядку, из которого оно создано. Мне интересно узнать, кто из них победит в итоге. В моей иллюзии ты стал злодеем в своих собственных глазах, не так ли? Ты вырос на историях о добре и зле и видишь четкие грани между ними. Но в мире нет никакого добра и зла, лишь конфликты интересов и вечная борьба сил инь и ян. Совсем не страшно оказаться злодеем в чьих-то глазах, будучи героем в глазах других.

Ши Хао опешил.

— Что вы несёте, учитель, черт возьми?

В ту же секунду за спиной учителя вырос рассерженный глава ордена Байшань.

— Господин Цянь, я не допущу, чтобы подобный плачевный результат вы посчитали идеалом! Непонятно, из каких моральных соображений вы исходите, но ни одному здравомыслящему человеку не придет в голову поддержать ваше решение! Я аннулирую результат вашего ученика, так как он противоречит основам морали, которые мы взращиваем в сердцах юных заклинателей. Молодой господин Ши не только показал себя как безжалостный и бездушный человек, ступающий по головам, как по ступеням, он еще и не получил Ключ Власти, как задумывалось. Его иллюзорный мир был разрушен катастрофой, подобный результат неприемлем!

Цянь Сян пожал плечами, посмотрев на главу Байшань исподлобья:

— Чтобы достичь вершины, надо подняться по ступеням, верно же? Что же для вас — идеальный результат? Пожертвовать собой, как Минъюэ? На мой взгляд, это худший результат, ведь это из-за его безрассудства иллюзорный мир рухнул.

Глава Байшань онемел от его наглости:

— Вы не в своем уме, господин Цянь. Совет судей постановил начислить Хай Минъюэ высший балл, что сделает его победителем соревнования! Юноша пожертвовал собой и всем миром, чтобы предотвратить господство зла на земле людей!

Хай Минъюэ заледенел.

— Нет, я не согласен, — произнес он. Ши Хао с болью смотрел сквозь учителя. — Я отказываюсь участвовать в таком случае.

— Отказаться от участия нельзя, когда испытания уже завершены, а победитель выбран, — сурово ответил глава Байшань. Тем временем к нему подоспел Бай Шэнси. На лице юноши не было его постоянной радушной улыбки, он был ошеломлен результатом испытания.

— У меня уже есть божественный меч, — упрямо сказал Хай Минъюэ. — Мне не нужен еще один. Пусть его заберет тот, кому он действительно пригодится.

Цянь Сян пронзил его холодным взглядом. Резко, словно молния, учитель ударил Хай Минъюэ по щеке.

— Что ты говоришь, глупый ученик? Тебя незаслуженно награждают бесценным оружием, а ты имеешь смелость воротить от него нос? Кем ты себя возомнил?

Юноша был так ошарашен, что не сразу понял, что произошло, как только боль обожгла его щеку, перед его глазами промелькнуло темное от гнева лицо госпожи Янь, его мачехи. Ее глаза были такими же бездушными и полными ненависти и гордости, как глаза учителя. Боль разрывала грудь Хай Минъюэ, он не сразу смог вдохнуть, и слезы заполнили его глаза.

Ши Хао не узнавал своего учителя. Словно в одно мгновение его настоящее лицо показалось за маской лживой праведности. Сердце Ши Хао, которое столько лет восхищалось этим человеком, оказалось разбито.

— Минъюэ-сюн, — тактично произнес Бай Шэнси, ничего не понимая. — Ты заслужил его, почему ты отказываешься? Судьи не позволят тебе отказаться в любом случае, ты должен принять свою победу и пойти со мной, чтобы предстать к награждению. Если тебе не нужен меч, подари его тому, кто, по твоему мнению, его достоин.

Над плечом Хай Минъюэ хлопал крыльями Наблюдатель, и ужасная мысль пронеслась в его голове. В его груди распалился пожар, он совершенно потерял контроль над головой.

— Я не заслужил этой победы. Я отказываюсь от своего результата, — судорожно произнес он и призвал Хэцин-хайянь. В одну секунду меч разрубил существо надвое, и серая жидкость хлынула из разорванных частей глазного яблока.

—!!!

Бай Шэнси, широко распахнув глаза, недоумевал.

— Ты... ты убил Наблюдателя.

— Это дисквалифицирует меня из соревнования, правильно? — ответил Хай Минъюэ, внутренне содрогаясь от собственной безрассудности. Что он творит? Он сам себя не узнавал. Он не мог себе простить того, что заставил Ши Хао убить его, эта рана до сих пор кровоточила в его сердце.

Цянь Сян искренне поразился и даже захлопал в ладоши.

— Невероятная наглость! Минъюэ, ты, наконец, растерял свою невинность после стольких парных совершенствований? Вижу, ты тоже способен на гораздо большее, чем бездарные жертвы. Я хочу, чтобы вы оба отправились со мной в Туманную Обитель и стали полноправными членами ордена. Такая награда устроит вас больше божественного меча?

Его улыбка всегда сочилась ядом, который обрел цвет только теперь — и юноши одновременно содрогнулись. В руке Цянь Сяна появились два синих жетона из камня ланьюйши.

— Те жетоны, что вы носите — лишь безделушки, дешевая имитация. Эти же — почетные знаки сильнейших.

В одну секунду Ши Хао с силой ударил по руке учителя, и жетоны со звоном упали на землю.

— Подавитесь ими, — выплюнул он, едва держа себя в руках от гнева, а затем схватил Хай Минъюэ за руку и, использовав технику быстрого перемещения, исчез вместе с ним со двора Дворца Просвещения.

Пробежав несколько улиц и оказавшись в густом саду слив мэйхуа, юноши остановились, задыхаясь. Горящий взгляд Ши Хао упал на Хай Минъюэ, и в следующий миг юноша уже прижимал его к себе так крепко, как только мог. Обессилев от волнения, оба сползли на землю, сжимая друг друга в объятьях, и по их щекам неумолимо текли слезы.

— Я не хотел... — судорожно шептал Ши Хао, впиваясь пальцами в гладкие волосы Хай Минъюэ, лежащие ровным полотном на спине. — Я не хотел тебя убивать. Я никого не хотел убивать. Прости меня. Ты был прав, я был опьянен властью. Я лишь хотел... Минъюэ, я лишь хотел, чтобы на земле воцарился мир. Лишь прекратить людские страдания. Сделать жизнь лучше. Я не хотел убивать столько людей. Я не хотел убивать тебя.

Хай Минъюэ гладил его по спине, роняя слезы, и повторял:

— Прости меня... Это была моя ошибка. Я был безрассуден в своих решениях.

Ши Хао обхватил его лицо горячими ладонями и прикоснулся лбом к его лбу.

— Ты не ступень, ты никакая не ступень, ты человек, рядом с которым я хочу стоять на вершине. Я только хотел сделать мир лучше. А ты такой дурак, злости не хватает, чтобы отругать тебя. Зачем ты снова принес себя в жертву?

— Я не знал, что это ты... — прошептал Хай Минъюэ. — Но если умирать, то только от твоей руки.

— Ты идиот!

Болезненная истерика овладела Ши Хао, словно вихрь страстей, бросивший его в бездну эмоционального хаоса. Его пальцы дрожали, скованные холодом, и Хай Минъюэ крепко заключил его руки в свои:

— Я умру за тебя.

— Если ты умрешь, я никогда тебя не прощу. Поклянись мне, что никогда не оставишь меня, что всегда будешь рядом со мной, что не допустишь, чтобы меня опьянили недобрые помыслы.

Хай Минъюэ поднял три пальца к небу, неотрывно глядя Ши Хао в глаза, излучавшие свет сквозь пелену отчаяния.

— Я клянусь перед Небом и Землей. Клянусь быть рядом сквозь пространство и время, в каждом перерождении, я ни за что не забуду тебя.

Утешив друг друга обещаниями и клятвами, юноши легли на снег под алыми ветвями сливы мэйхуа и, успокоившись в объятьях друг друга, заснули.

Хай Минъюэ видел прекрасный сон, в котором было тепло и светло и цвели персиковые деревья в саду у деда Сюя, а в прозрачной воде блестела золотая чешуя карпов. Положив голову на плечо Ши Хао, юноша улыбался.

— Молодой господин Ши!

Громкий мужской голос выдернул Хай Минъюэ из прекрасного сна, и юноша моментально сел. Едва он успел обменяться встревоженными взглядами с Ши Хао, в сад влетел Ван Цзиньгу. Он держал в руке меч и был растрепан, словно только что выбрался из гущи сражения. Ван Цзиньгу был так бледен и переполошен, что даже не обратил внимания на то, что юноши спали прямо на снегу. Он сбивчиво прокричал, что Бай Шэнси требуется помощь, приказал юношам срочно следовать за ним, и не дожидаясь ответа, встал на меч и взлетел.

Только когда Ши Хао и Хай Минъюэ догнали его уже в воздухе, Ши Хао выпалил:

— Что произошло, черт возьми?

Заклинатели плавно снижались по направлению к долине. Небеса были темно-фиолетовыми, словно перед летней грозой, но кругом было снежно, из-за чего атмосфера была по-настоящему зловещей, а в воздухе витал запах смерти. Чем ниже спускались заклинатели, тем сильнее звенела темная энергия инь.

Ван Цзиньгу ледяным тоном ответил:

— На долину Цуэйлю напал король демонов.

На снежной равнине на востоке от горы Байшань, словно чернильные пятна, схлестнулись отряды заклинателей ордена и черная орда демонических существ. Кровь деревенских жителей, как цветы мэйхуа, застыла на снегу.