Ступени над Бездной

Едва Хэ Чэн успел замахнуться, ему в лоб прилетело золотое заклинание оцепенения.

— !!!

Сзади Хай Минъюэ захрустел снег, и перед ним, точно скала, вырос Ши Хао, одетый в свой новый наряд. В руке он держал засахаренные ягоды на палочке.

— Меня всего четверть часа не было, Минъюэ, а ты уже ввязался в неприятности! Боюсь представить, что творит сейчас Чэн-эр... — произнес он обеспокоенно и протянул юноше угощение. — Кто этот тип? Он прицепился к тебе?

Хэ Чэн заледенел из-за заклинания, его глаза неестественно выпучились и покраснели, потому что он даже не мог моргнуть. Хай Минъюэ рассеял защитный барьер.

Глаза Ши Хао лучились беспокойством и готовностью защищать то, что он любил. Хай Минъюэ был счастливчиком. В то время как у четвертого принца не было никого, у Хай Минъюэ был Ши Хао.

— Этот человек украл мою шпильку, — пожаловался юноша. — Он положил ее себе в рукав и не хочет отдавать. Между нами завязалась ссора.

— Украл шпильку? — изумился Ши Хао и обернулся к застывшему принцу Хэ Чэну. — Этот жирный гусь?

Только сейчас Хай Минъюэ обратил внимание на его костюм. Он был точь-в-точь как костюм принца, только цветы и вправду были крупнее, и на Ши Хао он сидел лучше, потому что Ши Хао сам по себе гораздо красивее и изящнее непропорционального принца Хэ Чэна.

Принц тоже обратил внимание на костюм и стал пунцовым от ярости.

Ши Хао бесцеремонно запустил руку в рукав застывшего принца, порылся там и достал коробочку со шпилькой. Перед тем, как отдать ее Хай Минъюэ, он открыл ее и оценил украшение.

— Вот любишь ты все такое скромное и неброское, — покачал он головой. — Никогда не пойму.

Хай Минъюэ забрал, наконец, свою коробочку.

— Пойдем отсюда, — сказал он тихо. — Найдем Чэн-эра, пока он тоже не натворил бед.

— А этого оставим так? — хохотнул Ши Хао, кивнув на принца, который еще до сих пор не смог разрушить простое заклятие.

— Почему бы и нет, — глухо произнес Хай Минъюэ.

— Минъюэ? — рука Ши Хао легла ему на лопатки. — Ты что, так сильно обиделся из-за шпильки? Обычно ты сторонник философии «простить и отпустить».

Хай Минъюэ не успел ему ответить, даже если бы и знал, что. Вдруг сбоку кто-то заорал, и перед юношами выросли еще двое молодых людей в черных меховых накидках и золотых венцах на голове. Один, поздоровее, держал в руке бронзовое зеркало и махал рукавами как облезлый индюк. У другого, поменьше, на лице стоял ужас.

— Кто посмел напасть на брата?! — заорал «индюк». — Да это оскорбление всей княжеской семье! Ты что на меня так смотришь, петух? Выучил пару заклинаний и непобедимым себя возомнил? Да я тебе лицо твое смазливое разукрашу, так, что мама родная не узнает.

«И это тоже принц?!» — изумился Хай Минъюэ.

Ши Хао усмехнулся в ответ на его кудахтанье.

— У меня хотя бы красивое лицо, а вот твое даже разукрашивать нечего, все равно уже хуже нельзя сделать.

Юноша остался без слов, разинув рот, а тот, что был с ним, дернул его за рукав и пробормотал, глядя в ужасе на Ши Хао:

— Брат, ты ему не ровня... Он тебя раздавит и не заметит, ты что, не чувствуешь уровень его духовных сил?

— А-а?! — возмутился юноша.

И тогда Ши Хао встряхнул рукавом, протянул руку ко лбу юноши и отвесил ему легкий щелбан. В одно мгновение юношу сдуло с места, точно мячик, который пнули ногой, и он улетел, сметя спиной своих двух братьев. Вместе они пробили спинами лавочку с горячей лапшой, и «индюк» чуть не сварился в котле, полном лапши.

Ши Хао захохотал.

— Вот клоуны!

Хай Минъюэ с ужасом понимал, что все трое юношей — его родные братья, принцы из Страны Байлянь, и все трое — позорище нации. Ему ни в коем случае нельзя выдать своей прошлой личности, иначе его всю жизнь будут относить к ним.

По рыночной дороге раздался громкий гомон и стук копыт, и вскоре, разбрасывая снег на вороном коне, появился всадник, облаченный в роскошные белые одежды с ярко-синим меховым плащом и серебристой броней из драконьей чешуи. Молодой человек был бледен и красив, его безупречная осанка выдавала благородное воспитание, однако его лицо было крайне экспрессивным и в тот момент выражало тихий ужас. Его прическу украшала хрустальная шпилька и венец, точно вырезанный изо льда.

Увидев принцев чужой страны, проломивших лавочку с лапшой, молодой господин соскочил с лошади и на секунду схватился за голову, переживая внутренний кризис.

— О, предки, я не думал, что это будет так трудно...

Мгновенно совладав с чувствами, молодой господин рванул к разрушенной лавке.

— Хозяин, не плачьте, все будет хорошо, — первым делом сказал он рыдающему хозяину лавки, одновременно поднимая ошеломленного принца-индюка. — Семья Бай возместит все убытки, ведь это я виноват, что опоздал и не проводил гостей на гору вовремя.

— Семья Бай... — пробормотал принц-индюк.

— Да, ваше высочество, — протянул молодой господин, пытаясь установить его вертикально и очистить прическу от лапши. — Семья Бай приносит свои извинения за все неудобства. На вершине поднялась метель, я не смог улететь на мече, и пришлось ехать верхом.

— Ты... Бай Шэнси.

— Да, ваше высочество, ваш покорный слуга Бай Шэнси к вашим услугам. Ах, ваша прическа безнадежно испорчена, мой друг. Позвольте проводить в хорошую купальню.

Он свистнул, и его помощники почти подхватили на руки принца-индюка. Тот, осознав, что сделали с его прической и костюмом, чуть не воспламенился от ярости и не придумал ничего лучше, чем орать проклятия в сторону Ши Хао на весь рынок. Пока Бай Шэнси нервно приводил в порядок старшего принца и сыпал извинениями через слово, Ши Хао оглядел его с головы до ног и шепнул Хай Минъюэ:

— Бай Шэнси кажется в разы приятнее, чем я себе его представлял, но у него совсем отсутствует гордость. Как можно так стелиться перед этими невоспитанными клоунами, когда он сам ни в чем не виноват?

Хай Минъюэ ответил:

— Молодой господин Бай прямой наследник главы ордена Байшань, можно сказать, он — лицо семьи на состязании Чжуцзи. «Клоуны», как ты их назвал — принцы Страны Байлянь, которые, похоже, тоже явились на состязание. Как самый влиятельный молодой господин Великой Шуанчэн, Бай Шэнси просто не может быть с ними в ссоре.

Ши Хао осуждающе сощурился, пока Бай Шэнси доставал лапшу из прически застывшего от заклятия принца с ужасом на лице.

— Он довольно симпатичен, — заметил Ши Хао.

— Хэ Чэн? — изумился Хай Минъюэ, который на мгновение задумался, глядя на старшего принца.

Ши Хао цокнул языком:

— Бай Шэнси. Прямо красавчик, посмотри на него. Кожа бледная, как снег, спина прямая, как сосна, лицо симметрично и смазливо, а взгляд теплый, добрый. Может, я бы посоперничал с ним в красоте. Что ты скажешь?

Хай Минъюэ мельком глянул на Ши Хао и тут же отвел взгляд.

— Не спрашивай у меня, ведь я не беспристрастный судья в этом вопросе. Конечно, я скажу, что ты красивее.

Ши Хао засмеялся.

— А я скажу, что ты красивее нас обоих вместе взятых.

Хай Минъюэ принялся отказываться от похвалы. По правилам этикета, на комплимент следовало отвечать встречным комплиментом. Юноши из деревни редко соблюдали этикет между собой, предпочитая довольно фамильярное общение, но когда дело касалось комплиментов, они могли обмениваться ими до бесконечности и таким образом соревноваться в оригинальности, потому что действительно было сложно определиться, кто же из них двоих был красивее.

— Это было бы смелым преувеличением. Все знают, что красота благородного Ши Хао сравнима с распустившимся пионом в императорском саду.

Повезло, что Чэн-эра не было рядом, иначе его глазные яблоки бы закатились за мозг.

Ши Хао парировал:

— В таком случае красота дражайшего Хай Минъюэ сравнима с луной, отражающейся в спокойных водах реки Тяньжэнь. Вот послушай стих:

«Сияя, как луна над гладью водной,

Он сердце дивным светом озаряет.

Мечтает все о мире беззаботном,

На цине песню нежную играя.»

— Друг мой сердечный, тебе не победить меня в искусстве стихосложения. Вот послушай ты теперь:

«На листьях лазурных сияет роса,

Как улыбка твоя, и светла, и чиста.

В глазах феникса вижу я блеск золотой,

Жемчуга и нефрит не сравнятся с тобой.»

— Разумеется, не победить, но разве я могу сдаться без боя и не сказать, что снежинки на твоих ресницах так прекрасны, что при взгляде на них глаза слезятся от восторга?

Вдруг его прервал громкий возглас Бай Шэнси:

— Это вы учинили беспорядок, молодые господа?

Молодой заклинатель оказался всего в двух шагах и недоуменно пялился на них. Он уже разобрался с обиженными принцами и отправил их в купальню от греха подальше, и теперь пришел выяснять отношения с обидчиками. Но увидев обидчиков, глядящих друг на друга, как счастливые молодожены под розовым деревом персика, и зачитывающих друг другу импровизированные на ходу четверостишия, он слегка остолбенел.

Ши Хао, как ни в чем ни бывало, встал ровно и отвесил поклон.

— Ши Хао, ученик мастера Цянь Сяна из Ордена Туманной Обители. К вашим услугам.

Хай Минъюэ последовал его примеру и тоже представился. На лице Бай Шэнси взорвалось недоумение.

— У-ученики Цянь Сяна напали на принцев из Байлянь? Вам лучше сказать правду, иначе законом Великой Шуанчэн я имею право сурово покарать вас.

Тогда юноши достали синие жетоны из камня ланьюйши, и Бай Шэнси тут же замолчал.

— А что касается этих... принцев из Байлянь... — протянул Ши Хао с улыбкой. — Один украл шпильку моего духовного брата и угрожал ему кинжалом, разве это не преступление в Великой Шуанчэн? Я всего лишь использовал простое заклятие в ответ на агрессию и восстановил справедливость, но тут же был атакован двумя другими... личностями. Пришлось защищаться. Не моя вина в том, что они не умеют оценивать уровень противника. Что же вы, молодой господин Бай, сразу обвинять? Или от того, что мы не можем похвастаться славной фамилией именитого клана, мы априори бандиты и разбойники?

— Я не это имел в виду... — произнес Бай Шэнси, сразу поменявшись в лице. — Прошу меня простить, если я оскорбил вас своим обвинением. Это дело требует тщательного расследования незаинтересованными лицами. Раз вы ученики Цянь Сяна, я не буду препятствовать и сопровожу вас на гору.

— Молодой господин Бай, не принимайте грубые слова моего духовного брата близко к сердцу, — сказал Хай Минъюэ вежливо и спокойно. — Нас не задело ваше обвинение, мы понимаем, что вы судили по тому, что видели сами, а конкретно по тому, как Ши Хао швырнул принцев из Байлянь через весь рынок. Мы не против справедливого расследования, у нас не было мыслей специально кому-то навредить. В конце концов, мы явились на соревнование Чжуцзи только с добрыми намерениями.

Его мелодичная речь, звучащая как успокаивающий шум дождя в бамбуковом лесу, порадовала Бай Шэнси, и он заметно расслабился, на его губах заиграла искренняя улыбка. Он отвесил приветственный поклон.

— Мне так стыдно, что я накричал на вас и даже не представился как следует, вам пришлось узнавать мое имя из разговора. Давайте начнем наше знакомство заново.

Юноши дружелюбно улыбнулись друг другу и все снова обменялись поклонами. Но не успели новоиспеченные друзья и перекинуться парой слов, как на дорогу выбежал слуга семьи Бай и закричал:

— Хозяин! Демон проник в город!

Бай Шэнси ахнул.

— Демон?! Один? В город! Что же делать... Надо сообщить отцу! Поднять войска!

Ши Хао выступил вперед.

— Всего один? Ты думаешь, втроем мы не одолеем одного демона?

Бай Шэнси, сомневаясь, кивнул слуге, и ответил быстро:

— Хорошо, помогите мне сдерживать его до прибытия помощи. Неизвестно, насколько он силен. Только этого не хватало...

Юноши вскочили на коней и помчались по снегу вслед за Бай Шэнси.

***

Перед книжной лавкой в центре города столпились кричащие люди. Напротив толпы непоколебимо стоял худой юноша в темных одеждах и с высоким конским хвостом, а за его спиной прятались две хрупкие девушки и маленький мальчик. Юноша стоял молча, а толпа перекрикивала тонкий голос девушки:

— Демоны!

— Разбойники!

— Он не демон, а мы не разбойницы! — отвечала девушка. — Как можно быть такими жестокими к ребенку?

Хай Минъюэ с ужасом узнал в молчащем юноше Чэн-эра, а Ши Хао ахнул и воскликнул с досадой:

— Я же говорил, что он впутается в неприятности!