НАПЕРЕКОР

«Самые сильные союзы не всегда строятся на любви. Но если в них есть и чувство, и расчет — это становится оружием.» 
                                           — Из дневника Мередит Олдридж

— «Тема маскарада в стиле венецианского бала — это, конечно, красиво, но немного... тяжеловесно, не находите? Или вот вариант: "Будущее начинается здесь" — футуризм, голограммы, интерактивные зоны. Можно даже сделать projection show на фасаде здания...»

Голос Наты, моей ассистентки, звучал будто сквозь стекло. Я видела, как она листает планшет, как оживлённо жестикулирует, но каждое её слово долетало до меня с эффектом замедленной плёнки.
В голове глухо пульсировало — не столько от выпитого вчера вина, сколько от напряжения внутри, словно кто-то невидимый аккуратно сдавливал виски пальцами. Снаружи всё выглядело как обычное утро после успешного проекта. Но внутри меня было... эхо.

Поцелуй.

Это было так ... глупо, неуместно, слишком резко и слишком естественно одновременно. Его руки, его голос... Господи, его губы на моих...  Я до сих пор чувствовала это прикосновение, будто оно отпечаталось в коже.

Это всё алкоголь. Просто мы оба были пьяны. Перегрелись на фоне победы. Эмоциональная разрядка, ничего более— уверяла я себя уже в двадцатый раз, но мысль звучала неубедительно. Потому что не алкоголь заставил моё сердце так сорваться с ритма, когда он приблизился, и точно не вино вызвало тот взгляд, в котором не было ни капли случайности.

— ...либо "Ночь на крыше": минимализм, живая музыка, панорамный вид и деликатный свет. Всё в чёрно-золотых оттенках...

Я моргнула. Что?

— Звучит... интересно, — пробормотала, кивнув. И только потом осознала, что, возможно, кивнула совсем не в том месте.

Ната остановилась. Взглянула на меня с лёгким прищуром — не раздражённо, не осуждающе, скорее как врач, замечающий, что пациент явно не в себе, но решает дать шанс на самостоятельное выздоровление.

— Вы точно меня слушаете?

Я выпрямилась в кресле и надела поверх мыслей деловую маску.
— Прости. Немного голова гудит. Видимо, эффект послевкусия от вчерашнего вина.

— Понимаю, — коротко кивнула она. — Тогда, может, я просто сброшу вам презентацию с тремя ключевыми концептами? Посмотрите, когда будет больше концентрации и ... - она чуть замялась — ...может быть, кофе?

— Чёрный и крепкий, — пробормотала я, кивая.

— Уже бегу, шеф.

Когда за ней закрылась дверь, я позволила себе выдохнуть. Медленно, через нос.
Пальцы нащупали виски, как будто я могла физически стереть напряжение, но нет. Оно не уходило. Оно сидело глубже.

Он поцеловал меня. Я позволила ему. И — что хуже всего — мне это понравилось.

Чёрт.

У нас заключён контракт. У нас официальное партнёрство, инвесторы, бизнес, ответственность, тонны глаз, направленных в нашу сторону. И я — чёрт возьми — взрослая, разумная женщина, а не героиня дешёвого ромкома, которую сшибает с ног первая же искра.
Я должна это контролировать.
Я всегда всё контролировала.

Так почему теперь не получается?

Телефон завибрировал. Я с надеждой — и с опаской — взглянула на экран. Сообщение от Джо.

«Ты в офисе?»

Чёрт.
И снова. Чёрт.

Я уставилась на экран. Сообщение от Джо всё ещё горело на дисплее. Простое, ничего не значащее на первый взгляд, но в этих трёх словах было всё, чего я боялась: воспоминание, напряжение, неуверенность... и, может быть, намерение продолжить разговор, которого я всеми силами хотела избежать.

Я повела пальцем по экрану и быстро набрала:

«Я на месте. Встреча по плану через час.»

Отправила. И добавила вторым сообщением:

«Буду в кабинете»

Без смайликов. Холодно, деловито и чётко. Так,  будто вчера вечером он не целовал меня у двери, будто мои колени не подогнулись, и я не стояла, прижавшись спиной к стене, с бешено колотящимся сердцем после того, как он ушёл. Так будто ничего не было.

Я втянула воздух носом, открыла ноутбук и уставилась в таблицы. Слова расплывались, цифры сливались в беспорядочные ряды, но я продолжала смотреть — упрямо, будто силой взгляда смогу вытолкнуть из головы его образ.

Прошёл почти час. Я успела выпить два кофе, сделать три наброска будущей схемы рассадки на приёме, стереть все три и снова открыть презентацию Наты, убедив себя, что работать — это самый безопасный способ выжить в мире, где существует Джо и мои внутренние монологи относительно вчерашней ночи.

Окей. Допустим, он заговорит об этом...

Я села ровнее, чуть отодвинулась от стола.
Тон должен быть спокойным, выражение лица нейтральным. Я улыбаюсь — легко, без неловкости, и говорю, что мы оба были не в себе. Стресс, вино, всплеск эмоций. Всё это бывает. Это не более чем момент и он не стоит обсуждения. Мы ведь оба взрослые люди.

Я мысленно репетировала эту фразу раз десятый, когда в дверь постучали. Тихо, но уверенно. Его способ.

Я не вздрогнула. Почти.

— Войдите, — сказала я.

Соберись, Стелла. Не моргай чаще обычного. Не скрещивай руки. Не выдавай ничего.
Это всего лишь Джо.
Всего лишь тот, кто поцеловал тебя так, будто знал, что ты ответишь, ещё до того, как ты сама это поняла.

Он вошёл, как всегда — спокойно, будто в полной уверенности, что здесь ему рады. На нём был светло-серый пиджак, под который он снова зачем-то не надел галстук. Его лёгкая небрежность в одежде раздражала меня почти так же сильно, как нравилась. Он закрыл за собой дверь и посмотрел на меня внимательно, но без попыток прочитать слишком много.

— Хотел уточнить пару моментов по приёму, — начал он нейтральным тоном, подойдя ближе.
— Ната говорила о трёх концептах. Мне прислали подборку — ты успела посмотреть?

Я выдохнула внутренне. Отлично. Он не собирается говорить о вчерашнем.

— Да, — кивнула я. — Есть смысл сузить до двух: "Ночь на крыше" и "Будущее начинается здесь". Маскарад сразу мимо — слишком много декора и слишком мало воздуха.

Он слегка усмехнулся, присев на стул напротив.
— Ты читаешь мои мысли.

— В кои-то веки, — отрезала я чуть суше, чем хотела. Он заметил. Конечно заметил.

— Что по рассадке?

— Я начертила предварительный план, но ещё не согласовывала с администрацией ресторана. Думаю, отталкиваться будем от трёх кругов гостей: ключевые инвесторы, партнёры и... все остальные.

Я звучала безукоризненно по-деловому. Джо слушал, слегка откинувшись в кресле. Он даже не прерывал — будто ждал, пока я полностью выговорюсь, а когда я замолчала, он не заговорил сразу. Просто смотрел.
Я опустила глаза на блокнот.

—Похоже, твое вчерашнее обещание вернуться к образу «ледяной королевы» действительно сработало, — сказал он с лёгкой улыбкой, как будто пытался пошутить. — Хотя я точно помню, что вчера ты была теплее.

Я не подняла глаз от стола. Ну шарманка понеслась...

— Вчера был конец напряжённого дня, мы выпили вина и прекрасно провели вечер, — я пожала плечами, будто это объясняло всё. — Ничего удивительного. Люди порой совершают глупости, когда снимают стресс.

Он наклонился вперёд, опёрся руками о край стола, чуть ближе, чем это было нужно.

— Ты называешь это глупостью?

Я чуть качнула головой, но осталась сдержанной.

— Я называю это побочным эффектом хорошего вечера и алкоголя в крови. Ты же не поцеловал бы меня в трезвом уме... верно?

Пауза. Он молчит. И я чувствую, как всё в нём работает — размышляет, взвешивает. Внутри него, как и во мне, идёт борьба.

— Именно в трезвом уме я бы это и сделал, — произносит он, наконец, тихо, но отчётливо.

— Отлично, — парировала я. — Тогда у меня ещё больше вопросов к твоему самоконтролю.

— А у меня — к твоей честности.

Я резко выдохнула.

— Послушай себя, — бросил он, резко выпрямляясь. — Ты хочешь убедить и меня, и себя, что это была просто ошибка. Потому что так безопаснее и потому,  что это укладывается в твой аккуратный и выверенный порядок.

— Это не "укладывается", это правильно, — резко сказала я, чувствуя, как в груди растёт давление.
— Я не собираюсь разрушать то, что мы только начали строить из-за... из-за гормонов и вина.

— Прекрати, — бросил он, шагнув ближе. — Это не несчастный побочный эффект от вина. Ты это знаешь.

— Я знаю, что разум важнее импульса, — выпалила я, не отступая. — Я знаю, что желания приходят и уходят, а карьера — нет. Доверие команды — нет. То, что мы строим — нет.

— Нет? — голос его понизился, стал тихим, но в этой тишине было больше жара, чем в крике.
— Тогда скажи мне — глядя в глаза — что ты не думала об этом сегодня утром. Что не вспоминала, как я коснулся твоей спины. Твоей шеи. Что твоя кожа не горела от этого.

Я молчу.
Ненавижу себя за это.

— Вот именно, — шепчет он.

— Ты ошибаешься, — говорю я резко, с надрывом. — Я не хочу этого. Я хочу... я хочу ясности. Границ. Четкости.

— Потому что легче прятаться за правилами и холодом? За контролем? Просто признай, что ты боишься сдаться.

— Я не боюсь. Я выбираю.

— Тогда выбери не врать.

— Я и не вру!

И прежде чем я успела выдохнуть хоть слово, он схватил меня — уверенно, с напором — и поцеловал. Это был не жест легкомыслия.Не пьяное воспоминание. Это был вызов. Оспаривание моих слов, моих страхов, моей логики. Он целовал меня так, как будто хотел выбить из меня все «но» и все отговорки, которыми я годами прикрывала своё сердце, срывая все маски и распарывая мой контроль.
Это не был нежный поцелуй. Это был поцелуй-удар, поцелуй-переворот, поцелуй-правда, которую невозможно было больше прятать.
Я ощущала на своих губах его — требовательные, жадные, жгущие. Будто все в нем твердило, что это спор, который невозможно выиграть словами.
Его рука сомкнулась на моей талии, другой он нащупал затылок — как будто боялся, что я исчезну, если отпустит хоть на секунду.

И я не оттолкнула. Не смогла.
Потому что в этот миг вся броня рассыпалась, и оставалась только жажда. Моя ладонь сама легла на его грудь, сжалась в ткани рубашки — не чтобы оттолкнуть, а чтобы приблизить. Ближе, глубже, сильнее. Он втянул воздух сквозь зубы, будто сам не ожидал, как сильно этого хотел.
Я чувствовала, как он дрожит, едва сдерживая себя и опасно балансируя на краю.
Его язык нашёл мой, их столкновение было почти дерзким, но не грубым — там, внутри, было столько желания, злости и... облегчения.

Джо оторвался от меня лишь на долю секунды, и голос его был хриплым, почти сорванным:

— Вот так выглядит трезвый выбор. Не ошибка. Не гормоны. А чёртова правда, которую ты боишься.

Я стояла, всё ещё не дыша. Его слова отдавались гулом в груди — почти болью. Он не отводил взгляда и я знала, что он ждал ответа.
Я разомкнула губы, чтобы что-то сказать — хоть что-то, хоть слово, за которое можно уцепиться и вернуть себе контроль.

— Джо, я... — но фраза так и не родилась.

Стук в дверь. Два чётких удара, слишком громких в тишине. Мы одновременно отшатнулись друг от друга, будто вспыхнули от резкого света. Я пригладила волосы, машинально выпрямилась, будто это могло стереть с лица жар и сбитое дыхание.

Дверь приоткрылась, и в кабинет осторожно заглянула Ната. Она явно ожидала увидеть всё, что угодно, кроме этого. На секунду её глаза расширились — лишь на секунду, но я заметила.
Смущение вспыхнуло на её щеках, она поспешно откашлялась, словно проглотила невидимую неловкость.

— Простите, что прерываю... — начала она, делая вид, что ничего не видела. — Просто...
Мистер Эдриан и мистер Оуэн прибыли и желают встречи.

Я моргнула. Что?

— Они... здесь? — переспросила я, чувствуя, как слова запаздывают во рту. Ната кивнула, взгляд скользнул мимо меня к Джо, и снова вернулся ко мне.

— Никто не предупреждал, — В голосе Джо тоже было удивление — сдержанное, но явное. Он поднял бровь, почти незаметно, и посмотрел на меня, будто спрашивая: ты знала?

Я покачала головой.

— Пусть заходят, — сказала я, и голос мой прозвучал спокойнее, чем я себя чувствовала.

Дверь захлопнулась. Остались секунды. Буквально несколько секунд, чтобы скрыть в себе этот пожар.
Пару секунд, чтобы сбросить с себя всё, что только что случилось: его руки, его губы, его голос, гудящий у меня под кожей.
Я заставила себя выпрямиться. Сделала шаг в сторону от Джо, будто физическая дистанция могла стереть то, что между нами только что разгорелось.
Пульс всё ещё колотил в ушах, и лицо горело — не от стыда, нет. От переизбытка чувств, от этого сбитого ритма внутри. Джо смотрел на меня, и я чувствовала это даже спиной. Я рискнула бросить на него взгляд через плечо — и увидела, как он проводит ладонью по лицу, будто стирая с себя остатки момента. Его челюсть всё ещё была напряжена, глаза чуть потемнели, но он уже собирал себя. Застёгивал на ходу свою сдержанность, точно так же, как я пыталась накинуть на себя броню. И когда она открылась снова, на моём лице уже была улыбка.
Ровная. Дипломатичная. Безупречная.

Первым вошёл мой отец — в идеально сидящем костюме, с прямой спиной и чуть сдержанной улыбкой на губах. Он кивнул мне и Джо коротко, как человек, привыкший, что его появление в любой комнате означает начало главной сцены. Я не была удосужена отцовским объятием, но Джо он пожал руку.

— Надеюсь, мы не слишком неожиданные гости, — сказал он, оглядываясь по сторонам. — Но сочли, что такие события требуют личного участия.

За ним — совсем другим шагом — появился Дэвид. Чуть расслабленнее, с живым блеском в глазах и лёгкой улыбкой, как будто пришёл не на деловую встречу, а на семейный праздник. Его взгляд сразу нашёл меня — и в нём было искреннее тепло, будто он рад меня видеть не по этикету, а по-настоящему. Вот он-то по отцовски, отбросив маски формальности, затянул сына в объятия, похлопывая по спине.

— Признаться, мы с Максом немного засиделись  в Лос-Анджелесе и решили, что вам будет приятно сюрпризом получить не письмо — а нас самих, — сказал Дэвид, подходя ближе. — И потом, мы не могли не поздравить лично. Серьёзный успех, ребята.

Мой отец усмехнулся, но взгляд его был, как всегда, внимательным — сканирующим. Я чувствовала, как он пробегается по каждому выражению лица, по расстановке в комнате, по дистанции между мной и Джо.

И всё же — ни одного вопроса, ни одной колкости. Наоборот — лёгкий кивок в сторону моего партнёра, почти дружелюбный.

— Видимо, вы справились. Даже быстрее, чем я ожидал, — сказал он и посмотрел на Джо.
— Молодец.

Я стояла между ними, стараясь дышать ровно.
По-прежнему ощущала на себе остатки взгляда Джо — и свою собственную кожу, будто ещё горячую от того, что было.

— Мы, признаться, удивлены, — сказал мой отец, скрестив руки на груди. — Всё прошло даже лучше, чем мы рассчитывали.
Он посмотрел на меня, потом на Джо — будто прицеливаясь.
— И, что важнее, удивительно слаженно. Особенно для такого... разношёрстного тандема.

— Что ж, в нашей семье всегда ценили нестандартные комбинации, — отозвался Дэвид с усмешкой, явно имея в виду не только деловые союзы. Его взгляд скользнул от Джо ко мне. — Но вы двое справились на пять с плюсом. Иногда искры идут — и именно это зажигает двигатель.

Он взглянул на меня с тёплым прищуром, в котором читалось чуть больше, чем просто одобрение. — И лично я рад, что вы взялись за этот проект и существенно выросли за прошедшие месяцы.

Я отвела взгляд, почувствовав, как напряглась каждая мышца.
"Не сейчас. Только не сейчас."

— Спасибо, — выдохнула я, ровным, почти деловым тоном. — Но впереди ещё много работы. Сама сделка — это лишь половина пути.

— И всё же такую половину грех не отметить, — вмешался Дэвид. Он отступил от окна и повернулся к нам с характерной лёгкой улыбкой. — Мы с Максом подумали... Почему бы не выбраться за город на пару дней?

— За город? — переспросил Джо, делая шаг ближе.

— Гольф-клуб на побережье. Чистый воздух, тишина, хорошее поле. Старое место, но ухоженное. Можно отвлечься, передохнуть, и обсудить дальнейшие шаги в более расслабленной обстановке.

— Неофициальный уикенд, — уточнил мой отец. —
— Думаю, это разумно. И стратегически, и психологически. Особенно если вы действительно намерены двигаться дальше как партнёры.

Слово «партнёры» прозвучало чуть акцентированно — как будто он оставил место для другого значения. Я почувствовала, как рядом Джо на миг затаил дыхание и тут же поймала себя на мысли: я всё ещё ощущаю, как близко он стоял ко мне. Как придвигал мое лицо за затылок. Как шептал у моего уха с хрипотцой в голосе.

"Вот так выглядит трезвый выбор."

Я машинально сжала пальцы в замок перед собой, как будто пыталась вернуть себе собранность.
Потому что мы всего лишь партнёры. Потому что сейчас — не время терять контроль.

— Это хорошая идея, — сказала я, чуть подняв подбородок. — Свежий воздух всем пойдёт на пользу.
Я даже улыбнулась. Дэвид ответил мягкой улыбкой, а мой отец чуть приподнял бровь — в его взгляде снова промелькнуло что-то странное, мимолётное, почти неуловимое.

Как будто он что-то знал. Или — подозревал.

«...»
Сегодняшний ужин мне предстояло провести в компании отца. Мы расположились на верхнем этаже одного из тех клубов, в которые просто так не попадёшь. Здесь не водились случайные люди — только те, кто считался значимым звеном в бизнес кругах. Всё вокруг будто кричало: «мы не про чувства, мы про статус». Иронично — идеальное место для встречи с моим отцом.

Сквозь панорамные окна открывался почти нереальный вид на Бостон. Вечерние огни аккуратно размазались по стёклам, будто даже город знал, как вести себя в присутствии Макса Эдриана — сдержанно, выверенно и на приличном расстоянии.

Он молчал. Ему не нужно было заполнять паузы, он и так контролировал всё — и атмосферу, и разговор, которого ещё не было. Я делала глоток белого вина и ждала. С ним всегда лучше ждать. Не рыпаться, не пытаться заводить разговор первой. Это расценивалось как спешка. А спешку отец не уважал.
Наконец он поднял взгляд от тарелки и произнёс:

— Мне сообщили о вашей презентации, — начал он, аккуратно отодвигая тарелку. — Безупречная структура. Стратегия — чёткая. Месседж убедительный.

Это была похвала. На его языке — почти признание. Я отложила вилку, не позволяя себе ни усмешки, ни улыбки. Он не терпел проявлений слабости. Даже в радости.

— Спасибо, — ответила я просто. — Джо и я сработались эффективнее, чем я ожидала.

Он кивнул. Резко, будто утвердил что-то сам себе.

— Это хорошо, — отозвался он. — Учитывая, сколько я в тебя вложил, ты не имела права сделать иначе.

Похвала с прицелом, выверенная, как при сделке. Не ради тепла — ради подведения промежуточного итога. Я усмехнулась про себя. Конечно. Не «я горжусь тобой», а «ты оправдала расчёт». Типичный Макс Эдриан.

Он налил себе вина, неторопливо, аккуратно, как будто это часть ритуала, а не ужин с дочерью. Всё в нём — от движений до интонаций — было выстроено под одну цель: контроль.

— Джо... — начал он, и я тут же напряглась. — Он оказался более полезным партнёром, чем я предполагал. Думаю, Дэвид знал, что делает, когда настаивал на продаже ему доли. Но держи его в тонусе — это важно.

Я склонила голову чуть вбок.
— Ты хотел бы, чтобы я его контролировала?

— Я хочу, чтобы ты доминировала, — спокойно ответил он, поднимая бокал. — А не подстраивалась. Ты не для этого росла в тени моего кабинета.

Эти слова должны были меня ранить. Но больше не ранили. Я слышала их всю жизнь, в разных вариациях. Они были и похвалой, и приговором одновременно.

Я взяла бокал, сделала глоток вина.

— Мы работаем на равных, — сказала я. — Это то, что делает нас сильнее как команду.

Он чуть приподнял бровь, как будто отмечая себе в уме, что я не сдалась и не подыграла ему.

— Хм, — Пауза.

Он посмотрел на меня с лёгким прищуром, как будто искал подтверждение какой-то догадки. Неприятно знакомый взгляд — изучающий, просчитывающий, как у шахматиста, который уже на два хода вперёд знает, чем закончится партия.

— Что ж, равные партнёры, значит, — произнёс он, на этот раз почти с насмешкой.  — В молодости я считал, что чувства — это опасный актив и лёгкий путь к ошибкам. Но наблюдая за вами, я начинаю думать, что, возможно, иногда — ключевой.

Я не моргнула. Не отвела взгляда. Но внутри всё сжалось. Так, как сжимается мышца, прежде чем на неё опустится скальпель.

— Мы оба заинтересованы в результате, — произнесла я ровно. — Это всё, что имеет значение.

— Конечно, — кивнул он, не споря. — Но... иногда побочные эффекты сближения оказываются неожиданно... устойчивыми.

Он говорил легко. Почти лениво. Почти как шутку — но мы оба знали, что он никогда не бросается словами просто так.

— Не вижу смысла обсуждать домыслы, — сухо сказала я и сделала ещё глоток, чтобы не сказать лишнего. Чтобы не выдать ничего — ни вспышки раздражения, ни тревожного тепла, которое разлилось по груди от того, что он заметил, и хуже того — не осудил.

Макс откинулся на спинку кресла, чуть склонив голову.

— Домыслы? Возможно. Но не притворяйся наивной, Стелла, — Он поднял глаза и добавил тоном, который якобы был лёгким:
— Джо производит впечатление человека, который знает, чего хочет. И умеет за это бороться.

Я поджала губы.
— Мы оба знаем, чего хотим. Но речь идёт о проекте, а не о чем-то личном.

Он чуть склонил голову.

— Интересно, как ты так быстро разделяешь одно от другого, учитывая, что ваши взгляды друг на друга говорят гораздо больше, чем эти дежурные фразы. Думаю, ты знаешь, каким внимательным я могу быть.

Я почувствовала, как во мне начинает подниматься волна раздражения, смешанная с уязвимостью.

— Не понимаю о чем ты.

Он пожал плечами, но продолжил свою мысль, игнорируя мои реакции и ответы.

— Расслабься, дочь, это не допрос с пристрастиями, — Он выдержал паузу, затем добавил, чуть иронично: — К тому же, если бы ты и выбрала себе партнёра... я бы предпочёл, чтобы это был кто-то с мозгами, ресурсами и фамилией Оуэн. Это было бы выгодным союзом. Даже, я бы сказал, стратегическим.

Я едва не поперхнулась.
Мой отец позволил себе усмешку — ту, что проскальзывала только в редких случаях, когда он был доволен собой.

— Но разумеется, — добавил он сухо, — Если вдруг решишь делать ставку не только на цифры, но и на чувства — убедись, что поставила на сильного игрока. Как я тебя и учил, — Он прищурился.
— И признаюсь, будь между вами что-то большее — я был бы не против. Влияние, ресурсы, синергия двух фамилий. Даже в случае развала — активы останутся в нужных руках.

Он произнёс это с такой деловой холодностью, что я на секунду забыла, как дышать.
Вот он, Макс Эдриан. Мастер превращать любой человеческий порыв в математическую формулу.

— Рада слышать, что ты считаешь мою личную жизнь очередной инвестицией, — пробормотала я, поднося бокал к губам.

—Я говорю о тебе, как об одном из самых сложных и ценных активов, которые я когда-либо создавал.
И, как истинный стратег, не стал врать.

Тишина повисла между нами. Только мягкий звон посуды где-то позади и негромкий джаз, льющийся из колонок над баром. Я смотрела на него, всё ещё не веря, что услышала это. Макс Эдриан, намекающий на союз с одобрением, даже с шуткой. Как нелепо.

И всё же где-то под кожей оставался холод. Я слишком хорошо знала: даже когда он улыбается — он просчитывает ходы. Всегда.