Панацея

Лаборатория Морган Корпорейшен была отдельным зеркальным зданием в центре города. Оно ничем не отличалось от сотни таких же бизнес-центров Бостона. Блики от зеркал заставляют меня жмуриться, когда я задираю голову, чтобы оценить здание вновь.

Один из блоков в середине здания остался без окон и стекол. Рабочие на тросах подступаются к разрушенной части. На миг, всего на миг, я понимаю, что тут произошло. Мурашки охватывают тело.

Ярость. Агония. Страх.

Бежатьбежатьбежатьбежатьбежатьбежатьбежатьбежать.

- ... теперь ремонт занимает больше времени, чем следует, - что-то говорит мне Джексон. – Позвони, как освободишься.

- Хорошо.

- И, Эден?

- Что? – я замираю на месте.

- Удачи.

Я натянуто улыбаюсь и провожаю машину Джексона взглядом. Интересно, почему он так резко поменял своё мнение? Стоит мне переживать на этот счет или радоваться?

Что случилось в наших лабораториях?

Как только я вхожу в здание, администратор с рецепшена устремляется ко мне, широко улыбаясь.

- Мисс Морган?

- Добрый день.

- Вам нужна свободная лаборатория?

Его улыбка противно-приторная, а глаза невероятно блестят в свете ярких ламп, будто это клон из фантастических ужастиков, а не реальный человек.

- Мне бы хотелось увидеть Николаса.

- Мистер Морган практикует новые вещества. В лаборатории D12.

- Спасибо.

Я поворачиваюсь, пытаясь отделаться от назойливого администратора.

- Вас проводить, мисс Морган?

- Не стоит, - улыбаюсь я.

Мне приходится пересечь довольно длинный блестящий холл, чтобы добраться до лифта. Администратор следит за мной очень внимательно, будто провоцируя на ошибку. Его внимательность пугает меня не на шутку. Братья кажутся самыми адекватными в этом калейдоскопе идиотизма. Хотя, где гарантия, что я не такая же? Все эти странные мысли... Я ведь схожу с ума, а признаться в этом мне, увы, некому.

Я знаю, где находится лаборатория D12. Это одна из любимых лабораторий Ника. Она просторная, оснащённая новым оборудованием и складом веществ, в том числе и тех, которые производит компания. И конечно, я знаю, где она находится.

Когда я захожу в лабораторию, Ник совместно с лаборантом проводят опыт над горелкой. Я тихо складываю свои вещи в шкаф у входа, накидывая белый халат и надевая маску.

- Хелен, опусти пробирку.

Приказной тон Николаса эхом отдается в огромном помещении.

- Но она же может...

- Произойдёт конденсат. Нам нужно нагреть пробирку, а не покрыть её испариной, - твердо говорит Ник, будто объясняет нерадивому ребенку как одевать футболку.

- Я боюсь. Пробирка лопнет.

Ник сжимает челюсти, бросая на лаборантку полный претензий взгляд. Краем глаза он замечает меня, поэтому кивает мне:

- Поможешь с тестированием. Хелен, можешь идти.

Металлический тон Ника бросает Хелен в дрожь. Она уходит, едва сдерживая слезы.

- Новенькая, - констатирую я, подходя к старшему брату.

- Да, - Ник морщится, - Училась в Массачусетском технологическом институте. Удивительно, как только она его закончила.

- Она просто нервничает.

- Сути не меняет.

Быстро пробирка нагревается и Ник заканчивает тест, получая положительный результат. Его действия точны и расторопны. Я не сомневаюсь, что он профессионал своего дела.

- Спасибо, Эден. Не знаю, сколько заняло бы это с Хелен.

- Пустяки, - говорю я, снимая одноразовые перчатки.

- Ты пришла по поводу проекта.

- Да, я хотела посмотреть результаты твоего анализа.

- Меня очень удивила твоя формула, - Ник снимает пластмассовые очки для опытов, - Ты вывела анестетик через травяные настои.

- Это мята.

- Понимаю. Значит никаких затрат на наш семейный рецепт тебе не требуется. Серотонин вырабатывается, вреда ноль.

- Никаких побочных эффектов?

- Никаких. Хотя, на твоём месте, я бы перестраховался и указал передозировку.

- Не более одной в день?

- Думаю, да.

Удивительно, что до сих пор я чувствовала себя наркоманкой из-за банальной мяты. Хотя, это не отрицает того факта, что наркотики присутствовали в моей крови в ту самую ночь.

- Так значит, ты одобряешь, - говорю я, отвлекаясь от своих мыслей.

- Конечно, - Ник улыбается, перебирая бумаги на столе, - Ты большая молодец, Эден. Можешь вычеркнуть из проекта все слова про самовнушение. Таблетки на самом деле будут работать как регенерирующее вещество.

- Но в меньшей мере, чем наша формула анестетиков?

Брат медлит с ответом и, на мгновение, я жалею, что завела эту щепетильную тему.

- Не уверен, - отвечает наконец Ник, вписывая результаты эксперимента в документацию, - Результаты показывают, что серотонина вырабатывается больше, регенерирующее вещество слабее. Понимаешь, что это значит?

- Возможно привыкание, - без колебаний отвечаю я.

- И да, и нет. Зависит от отдельного человека и его организма.

Я лишь киваю. Слова Ника выше моих ожиданий. Изучая проект в библиотеке, я сомневалась в действии формулы, что так тщательно выводила на всех листах своих записных книжек.

- Поищи результаты твоего проекта на столе слева. И я сделал небольшую партию таблеток, заберешь на обратном пути.

Я киваю и следую словам брата. Папок и бумаг довольно много. Некоторые стопки аккуратны, другие разбросаны в хаосе по всему столу. Пока я просматриваю дальнюю стопку, мой взгляд падает на листы, исписанные в беспорядке Ником.

Их немного. Они явно вырваны из его записной книжки. На них значатся расчёты и формулы очень корявым для Ника почерком. И в самом низу вывод, подчеркнутый не раз:

Н+А=универсальное?

- Нашла? – спрашивает меня брат.

- Ищу.

- Посмотри под синей папкой. Кажется, я сунул документацию туда. Не поверишь, но Диана часто заходит ко мне и... отвлекает.

Николас резко замолкает, а я подавляю смешок. Черт возьми, мой самый старший брат смущен! Подумаешь, он со своей невестой провел время в лаборатории. Это их заморочки, уж точно не мои. Я бы на не использовала лабораторию в столь личных целях.

Уверена? А как же Грант?

- Нашла, - я мотаю головой, пытаясь отогнать дурацкие мысли, и кипа папок падает с моих онемевших рук на стол неровной кучей, - Ой, прости. Давай я наведу тебе тут порядок?

Николас отвлекается от документов, смотря на меня таким странным взглядом, что я сама смущаюсь. Я всего лишь уронила папки, а не занималась тут развратом.

- Если тебе не трудно, - выдавливает Ник, пряча улыбку.

Милую. Искреннюю. Улыбку.

Я молча принимаюсь за дело. Сортирую папки по принципу, что говорит мне Николас и довольно быстро убеждаюсь, что странные формулы лишь старые отрывки из дедушкиного альбома. Он любил экспериментировать. Его почерк был небрежным, смазанным. Помню, как пыталась разобраться в нем, но быстро сдалась.

Мы весело проводим время. Максимально весело в пределах рабочего места, конечно. Проводим пару опытов. Ник даже показывает мне сравнение моей формулы с анестетиками Чарльза. Мне приятно обсудить с братом рабочие моменты, в этом мы на самом деле родственные души.

Николас обещает скинуть мне на почту пару своих эссе со времен университетской жизни, когда мы идем к парковке. Нас уже ждет Джексон.

- Будет время заходи, поможешь мне с препарированием мозгов лаборантов.

Я смеюсь, зная, что юмор от Николаса услышать большая редкость. Он впустил меня в свой мир, а это дорогого стоит. И не важно, какие мне странные фразы мерещились после сна. Он мой брат. Мы похожи. Мы близки.

- Обязательно, - говорю я и внезапно, даже для самой себя, обнимаю Ника, - Передавай привет Диане!

- Хорошо, - улыбается брат, сжимая меня в своих объятиях, а затем отпускает и кивает Джексону, - Иди.

***

Пара дней проходит в спокойствии и полной гармонии. Я полна сил и позитива, что дают мне окружающие люди. Жизнь входит в прежнюю колею и уже не кажется мне чужой.

Джексон проявляет ко мне благосклонность и разрешает переночевать с Натали в общежитии. Естественно, он не в курсе, что нас ждет не девичник, а вечеринка в районе темных. Ему и не следует об этом знать.

Я приезжаю в кампус раньше, чем следует. Когда мы только поступили с Натали в университет, общежитие стало для нас порывом свободы. Мы знали, что родители делали это специально. Они давали эту свободу в обмен на наше обещание не выезжать за пределы штата, а лучше и самого Бостона.

«Можно подумать, мы здесь не сможем найти приключений на пятую точку», - фыркала Натали, когда я в очередной раз ворчала о несправедливости.

Тем не менее, мы хорошо проводили время в кампусе. У нас была целая квартира на двоих, забронированная родителями на весь срок нашего обучения. В первое время мы вели себя как обычные девочки-подростки – размазывали глину по лицу, бегая друг за дружкой по комнате, покупали кучу вкусной еды, уплетая ее, наплевав на диеты Натали, гуляли допоздна и смотрели ужастики на огромном телевизоре, который заставили привезти Картера из моей комнаты в Элайджа Хилл, пугая не только друг друга, но и соседок за стенкой. Это было время, полное беззаботности. Я никак не могла вспомнить, когда все изменилось.

Я паркую свою машину прямо у кампуса, пустующего из-за рождественских выходных. Джексон вручил мне ключи вчера утром, спросив помню ли я, что надо ставить машину на ручник. Я улыбнулась, вспомнив, как пару месяцев назад мой серебристый мерседес со всей грациозностью протаранил минивэн.

Дождь бурным потоком льется на лобовое стекло, и я не спешу выходить из машины. Запах мяты въелся в салон, отодвигая на задний план даже мерзкие нотки кожи. Балерина с цветочком мелькает под зеркалом заднего вида, словно танцуя в унисон бурной погоде. Это единственная вещь, которая была со мной не для практического применения, а как память. Память о маме.

Когда я была младше, то носила ее в секретном кармашке рюкзака или сумки, доставая безделушку лишь в крайнем случае – на выступление или просто как эмоциональную поддержку. Странно, что сейчас балерина не покидает пределы машины. Не могу вспомнить причины этому.

Мобильный назойливо трещит, и я отвлекаюсь от нахлынувших мыслей.

- Ты собираешься выходить из машины? - Натали хихикает, делая музыку тише.

- Я рассчитываю, как быстро пробежать чтобы не промокнуть.

- Я думала, ты уже пересилила свою фобию.

- Что?

- Омброфобия. Ты боишься дождя. Или промокнуть под дождем. Не помню точно, это было давно.

Ничего себе, какие глупости всплывают о моей жизни.

- Все в порядке.

Я скидываю вызов и доказываю, похоже, самой себе, что эта дурацкая фобия уже пройденный этап моей жизни – выхожу из машины и на пару минут застываю на месте, позволяя огромным каплям дождя стекать с меня как бурный поток с водопада.

- Эден, - смех доносится из окна, - Хватит выпендриваться.

Я улыбаюсь, поднимая голову выше, подставляя лицо дождю. Меня пробирает неприятная дрожь, ветер оседает на каждом хрящике, заставляя снова и снова вздрагивать.

Быстро, насколько позволяет погода и мокрая одежда пробегаю под козырёк на крыльце, где уже ждет Натали с банным полотенцем в руках.

- Ты сумасшедшая, - смеется она.

- Да, - подтверждаю я дрожащим голосом.

Натали смеется пуще прежнего, говоря, что я похожа на обиженного мопса. Мне же, напротив, кажется, что это один из тех моментов, когда я почувствовала себя живой.

- Тебе придется делать набег на мой шкаф.

- Только не это, - я издаю стон, промокая волосы уже тяжелым от влаги полотенцем.

- Нечего было строить из себя чудо-женщину.

- Эй, чудо-женщина бы не боялась дождя.

- Считай, что это твоя адаптация, - я лишь фыркаю в ответ, а Натали отправляет меня переодеваться в ванную.

- Белое или красное?

- Черный, Натали, черный.

- Пользуешься тем, что идем в район темных?

- В легенде ни слова про деление цветов по районам и кланам.

- Ты читала легенду?

- Нет.

- Вот и не умничай. Померяй лучше, - Натали открывает дверь и протягивает вешалку с одеждой.

Черное блестящее платье сидит на мне как влитое. Ткань приятная на ощупь и не раздражает кожу. Любая одежда Натали выглядит изящно, но это платье я помню, ведь одевала его не в первый раз.

- Это мое платье!

- Фактически, оно было моим, - фыркает Натали, - Просто ты никак не хочешь обновить свой гардероб и, в такие моменты, мне приходится делиться с тобой своими вещами. Ты так часто носишь его, что оно уже твое.

- Спасибо, - я обнимаю подругу, - Ты как всегда меня выручаешь.

- Приходится.

Мы смеемся и тратим еще минут сорок чтобы привести себя в полный порядок. Ехать по адресу, который скинул мне Курт, было от силы минут двадцать. Натали подключилась к магнитоле, и мы ехали под ее любимую попсу.

- Больше ты не встречалась с Грантом? – невзначай спросила Натали.

- Нет, - мгновенно отвечаю я.

- Ты не задумывалась над тем, что он мог бы тебя защитить от своего района?

- О чем ты?

- Тебя нашли в районе темных, - объясняет Натали. – И понятно, что тот, кто это сделал, знал, что ты Морган.

- Намекаешь на то, что это были Прейслеры?

- Так считают все, кто знает об этой ситуации.

- И как, по-твоему, Грант мог помешать злодеям Прейслерам?

- Он мог бы ходить рядом с тобой и держать пушку наготове. Будто не понятно, что его дом опасное место.

- Я бы не распылялась насчет всей этой клановой войны. Мне кажется, Прейслерам давно наплевать на нас. Так же, как и нам на них.

- Не скажи, Эден, - Натали потирает лоб. – Действия Джексона и Рэя могли разозлить их. Понятное дело, что до тебя им добраться проще. И ведь столько лет в Бостоне прошли спокойно, мы не сталкивались с истинными темными, до твоего Гранта.

- А как же Курт?

- Мы не знаем наверняка замешан ли он в дилерстве, - Натали отворачивается, но я замечаю красные пятна на лице, заметные даже под густым слоем косметики.

- Вот так же и с Грантом, понимаешь? Я его спасла и после этого он больше не употреблял.

- Не суть. Он замешан, - твердо говорит Натали. – И кстати говоря, ты уверена, что он не был подослан к тебе специально?

- Тебя послушать, так мы сейчас дойдем до мирового заговора, - я закатываю глаза. – Кем бы ни был Грант, ты обещала мне помочь. Вместо этого ты снова и снова меня отговариваешь.

- Он разбил тебе сердце.

- И как же?

- Я не знаю, - после долгой паузы говорит Натали. - Но видела это по твоему поведению.

- Натали, твои аргументы не правдоподобны, извини.

- Я просто...

- Переживаешь за меня, да, - говорю я резко, так же, как и Джексон, когда мы впервые покинули Элайджа Хилл. – Но я все равно поступлю так, как хочу. Поэтому, если хочешь мне помочь, но просто не отговаривай.

- Я вообще не понимаю, что ты собираешься делать.

- Я сама не знаю, - вздыхаю я, сжимая крепче руль. – На свой страх и риск мы едем в район темных на машине, которую наверняка здесь уже знают. Возможно, удастся увидеть знакомые лица и что-то вспомнить.

- То есть у тебя нет плана.

- Нет. Есть только ощущение, что я должна быть тут.

- Так и знала, что вечеринка Курта лишь прикрытие.

- Эй, вообще-то я не знала об этом. Я согласилась ради тебя.

- Ради меня, - злится Натали. – А меня ты об этом спросила?

- Будь ты на самом деле недовольна этим, не была бы на пол пути к Курту.

Подруга скрещивает руки на груди и ничего не отвечает. Мы обе знаем, что победителем в этой словесной перепалке вышла я.

«Район темных» кажется мне слишком пафосным названием для столь обычного места. Ничто не намекает на зло в тенях старых зданий. Это подтверждает то, что легенда лишь суеверия. Зло поджидало везде. Не только в районе темных, но и в нашем собственном. Где гарантия того, кто какой-то придурок не решит ограбить тебя в подъезде нашего крутого дома?

Все эти мысли были бы актуальны, если бы в подаренной мне книге по анатомии не лежала старая обветшалая карта с изображением алхимика на ней. Он загадочно смотрел на склянку с зеленой жидкостью, от которой клубился белый пар. И его глаза в свете яркого эликсира горели таким же ярким зеленым светом.

Я проверяла карту каждый раз, когда оказывалась в комнате одна. Мне хотелось верить, что карта на месте. Она не исчезала и была совершенно обычной.

Я просто схожу с ума. Мне показалось. Никакого дыма у алтаря в церкви не было. Как и моего падения в бездну. Карта не появлялась сама собой в моих влажных от пота пальцах. Я просто была уставшей.

Свет, еще ярче, чем до этого, освещает нас. Посреди шоссе, на которое мы выехали из лесу, мне чудится черная фигура в плаще. Визжат тормоза, я пытаюсь повернуться к Гранту, но сила швыряет меня вправо. Открываю рот в немом крике, но не могу выдавить и звука. Все вокруг темнеет, и только скрежет металла эхом отдаётся в голове.

Мнепоказалосьмнепоказалосьмнепоказалосьмнепоказалось.

- Эден, там машина!

Визг Натали заставляет меня вздрогнуть и открыть глаза. Все впереди плывет, дворники усердно работают, но я все равно ничего не вижу, кроме белого света фар перед собой. Машина сворачивает раньше, чем я реагирую.

Вокруг лишь мягкий свет фонарей и шум дождя.

Я не шевелюсь. Я боюсь перевести взгляд с лобового стекла. Что-то происходит со мной. Воспоминания то или просто глюки.

Дыхание Натали громкое и отрывистое. Она тоже смотрит перед собой, будто до сих пор видит машину на встречной полосе.

- Ты в порядке? – мой голос на удивление ровный и спокойный.

- Да, - Натали сглатывает. – Давай я поведу машину.

- Остался всего один квартал. Я справлюсь.

- Твои глаза, Эден.

Я недоуменно перевожу взгляд на Натали, но та не смотрит на меня.

- Они были другими, - шепчет она. – Пустые и безжизненные. Ты смотрела в одну точку, и они... были ярче.

Холод пробегает по коже, оставляя уже знакомые мне мурашки. От них мелкие волоски на руках становятся дыбом. Я могу сколько угодно говорить о своем безумии, но говорить о безумии Натали у меня язык не повернется.

Я продолжаю движение. Мы молчим. Все это время как ни в чем не бывало в машине раздается голос Риты Оры. Спустя минуту, Натали начинает подпевать ей. И я улыбаюсь ее небрежным завываниям, начиная петь вслед за ней.

К черту безумие, надо действовать.

Кчертукчертукчертукчертукчертукчертукчертукчерту.