Глава 13. Заглушка
Мраморные столбы тронного зала дрожали от громких ударов плети. Стража в приказном порядке опустила герб и выбросила в лаву сгоревшие дотла перья старых крыльев владыки Ада. Это определённо не королевские перья. Астарот был вынужден оказаться здесь раньше, чем задумывал. Спустя четыре дня после последнего полёта на землю, он объявил о казни убийцы Агалиарепта, и наплевать, что это рай и на то, что этот ангел подопечный Уриила. Астарот стал настоящим зверем.
— Тридцать восемь, — считал Астарот, следя за палачами и изнемогающим от боли ангелом. Из всего, что могло напомнить подчинённым об их повелителе — его имя. В истинной форме не осталось ничего, что могло бы выдать его человечность. Топот громадных лап был слышен даже при входе. Крылья приняли острую форму и поменяли окрас на чёрный, как и его глаза в чудовищной ипостаси. Среди серафимов ходили слухи, что глянув в глаза Астарота в ипостаси, — взглянешь в глаза самой смерти.
— Тридцать девять... — удивился Астарот. — А ты казался хуже.
С минуту подумав, Астарот выставил руку.
— Прекратить, — приказал он, после чего сел на трон, оставив после себя огненную дорожку. Ангел замертво упал на пол, а изо рта стала сочиться кровь. Белые волосы покрылись пеплом, а тело превратилось в пыльцу. Подопечные собрали её в сосуд и принесли Астароту, тот внюхался, резко вырвал её из рук и также резко встал. Возвращать человеческий облик ему сложнее. Приняв его, на выходе он остановился и недоуменно взглянул на подчинённых.
— Что встали?
— Что ты делаешь с останками казнённых?
— Я сбрасываю пепел в лаву, — признался Астарот.
— Зачем собирать тогда? — разозлился Зепар, поддержав Бога гордости.
— Сосуд с прахом Сатаны растворился в лаве. С Маммоном и остальными — тоже.
— Агалиарепт буквально тебе отца заменил. А что ты сделал с его прахом? Он стоит возле трона на подставке в золотой урне, на которой выгравировано его имя. — Люцифер перевёл взгляд на Зепара.
— Поражаюсь твоей внимательности. — Едкий сарказм Зепара вывел Астарота из себя. — А ведь правда, почему? Агалиарепт же обычный... секретарь. У Сатаны был статус, а ты не хотел признавать его своим отцом.
— Заткнись! — Астарот влепил мощную оплеуху подчинённому. — Где я, а где он? Я на вершине, он — на дне. — Одёрнув руку, Астарот выпрямился и злобно скрестил руки на груди. — От вас не блещет преданностью — слишком много разговоров и напоминаний о Сатане. Я не желаю, чтобы со мной разговаривали на подобные темы!
Чаша под ногами Астарота приняла удар. Он пнул её, что та зазвенела, скатываясь по ступенькам. Люцифер и Зепар сложили руки за спиной, приняв обыденный вид.
— До вас дошло... — заметил Астарот. — Велю меня не беспокоить. Если дочь или сын будут пробиваться, впустите, — приказал Астарот страже, и те кивнули.
— А Лейла? — уточнил Зепар.
— Если придёт она, вы будете обязаны её пустить.
У Лейлы важная новость, отчего пришлось покинуть небеса, оставив только старшую дочь и совсем неопытного ангелочка — её племянника Саншайна. Дьявольская стража получила весточку от Люцифера и пропустила госпожу без лишних вопросов. Их поведению Лейла удивилась, однако решила не тратить время на разговоры со стражей, зная об их хладнокровии и боязни получить по шее от мужа за лишнюю болтовню. Собравшиеся в тронном зале Люцифер и Зепар видимо контролировали, чтобы Астарот не напивался.
— Любовь моя! — поприветствовал Астарот и хлопнул на свободное кресло, пока подопечные задумчиво разглядывали свои карты. — На кого ты оставила рай?
— На дочь. Братец оставил Саншайна, так что временно рай и под его контролем.
Зепар вытащил свою карту, отчего Астарот ехидно улыбнулся.
— А почему ты здесь? — Астарот забрал его карты, и Зепар проиграл.
— В камине Мендерсов полыхало письмо, я обнаружила его.
— Повтори. — Астарот положил карты на стол и посмотрел на жену. — Леон решил мне написать?
— Я не знаю содержимого. — Лейла положила письмо на стол, поцеловала мужа в щёку и с помощью магии вернулась в своё крыло.
Астарот взял письмо, с минуту пытался найти на чём что-то интересное, после чего аккуратно вытащил белый лист и порвал ничем не примечательный конверт, пропахший мужским одеколоном, который Мон-Геррет не переносил.
«Раз уж мой сын любезно пригласил твою дочь, думаю, я имею полное право предложить тебе посетить свадьбу Бартоломео, которая состоится через четыре дня. В зависимости оттого, будешь ли ты трезв и увидишь это письмо шестнадцатого августа или позже, я напишу конкретное число: Двадцатое августа. Как сказала Дагона, цитирую: «это неизбежно, и чем раньше ты увидишь его, тем меньше я буду переживать». Не сверни шею этому парню.»
— Женится Бартоломео, а моя дочь решила познакомить меня со своим молодым человеком. Что ещё удивительнее — Леон написал письмо.
— Был бы у тебя человеческий гаджет, ты бы посчитал себя динозавром. А про Бальтазара что-нибудь есть?
— Здесь нет ничего про Бальтазара.
— Следует запомнить, что он вписывается в человеческое общество и пользуется популярностью, как тот белобрысый парень в очках. Думаю, он уже знает про свадьбу.
— При всём уважении, этого извращенца никто не потерпит. — Астарот посчитал, что эти слова заденут Бога похоти, но он даже не среагировал.
— Какое сегодня число? — осёкся Астарот.
— Девятнадцатое... — ответил Люцифер, странно косясь на висевшие над Астаротом огромные часы со временем каждой страны.
— Отлично, успеем выпить. Кто чего желает?