Часть 5
Запах шоколада был настолько сильным, что у Рюджин урчал живот, а рот был полон слюны, потому что ей страсть как хотелось всё это съесть. И ладно бы она сидела рядом с самим шоколатье, который соблазнял её, готовя очередные фигурные шедевры, нет! Девушка сидела у себя в комнате, собирая вещи в рюкзак — конечно, только самые необходимые, где были и документы в том числе, — и просто плакала от того, насколько ей хочется съесть шоколада. Благодаря богатым родителям она могла иметь всё и даже больше, но не имела права заходить туда, где орудовал Пак Чимин, просто по собственным убеждениям, потому что она не должна быть рядом со своей «невоспитанной сиделкой-официанткой», а ещё — есть шоколад, который сделал он.
Была небольшая проблема — Чимин входил в совет директоров одной известной фабрики по производству сладостей и специализировался именно на шоколаде, так что, технически, какой Рюджин шоколад ни купи — всё равно может съесть «шоколад Пака Чимина».
На приёме Нам Джун ей сказал, что если в ней есть гнев, то его стоит попробовать воплотить в творчество, и дал ей на выбор прямо в кабинете уголь, краски, тушь и пастель. Девушка долго выбирала, потому что знала, что каждое действие имеет своё значение в глазах психолога, и взяла тушь вместе с кистью, повазюкала по бумаге — и получилось нечто неопределённое, какая-то клякса, в которой прослеживались очертания букв «п» и «ч». Хорошо, что шоколатье и психолог не знали друг друга — появился бы новый повод для шутки, что Шин Рюджин влюбилась в свою невоспитанную, с её же слов, няньку.
— Это... неплохо, — сказал Нам Джун, но мысленно сморщился, — но всё это говорит о твоём неразрешённом внутреннем конфликте. Что ты бы сделала, если бы у тебя были проблемы?
— Сбежала.
— А если менее радикально?
— Всё равно бы сбежала.
Аромат шоколада настолько манил, что Рюджин всё же не смогла себя сдержать, шипя сквозь зубы и направляясь на кухню. Она ощущала себя Монтереем Джеком из мультика про Чипа и Дейла, который обладал феноменальной способностью буквально плыть по запаху, что его манил. Для неё шоколад был как сыр для Монти, и потому совсем скоро она оказалась у двери кухни, через круглое окошко в которой можно было наблюдать, что делает Чимин.
Пак, одевшись специально в одежду, которую не жалко, пускай славился своей аккуратностью, помешивал что-то в миске венчиком, проверял на густоту и явно вздыхал, не добившись нужной консистенции. Рюджин вспомнила, как, когда была младше, «готовила» своему однокласснику шоколад, чтобы подарить его на Белый день: купила несколько плиток обычного молочного шоколада и расплавила его, потом залила в формочки и оставила в холодильнике; наутро же всё запихнула в крафтовую коробку, которую купила, вместе с каким-то наполнителем и открыткой, но... План по вручению шоколада с треском провалился, потому что тому мальчику нравилась другая девочка, а юную Шин, которая носила косички и в силу возраста не пользовалась косметикой, он болезненно отрёк, сказав, что не женится на ней.
Это был первый удар в сердце за всю жизнь — с той поры девушка как будто стала эмоционально холоднее, более истеричной и бросала всё сразу, как только всё становилось сложным. Это была её отрицательная черта, с которой Шин не хотела работать, да и, признаться честно, кроме неконтролируемого гнева, из собственных эмоций её особо ничего в жизни не волновало.
Чимин на минуту отошёл вглубь большой кухни, и Рюджин тихо скользнула в помещение, увидела уже застывшую шоколадную конструкцию, напоминающее небольшое гнездо, и засунула его целиком в рот, пачкая щёки и губы. Позади раздался выкрик «эй!», и Шин обернулась, расширенными глазами уставившись на оторопевшего от её вида и поведения Чимина. Он порывался было что-то сказать, как девушка резко рванула к выходу, сбежала с лестницы в холл и выбежала за дверь, где её уже на машине ждал Тэхён, немного обалдевший из-за вида девушки. Растрёпанная, с испачканными щеками, она являла собой весьма странное зрелище, но Ким решил промолчать.
— Ты что-то какая-то странная...
— Гони, блин!
И Тэхён надавил на педаль газа, не видя в зеркало заднего вида весьма шокированного Чимина, который уже звонил семье девушки, чтобы они что-то приняли. Параллельно с этим он звал личного водителя семьи, чтобы тот как можно скорее впрыгнул в машину и начал преследование, потому что оставлять Рюджин вот так — небезопасно для неё же самой. Да, она подросток, да, у неё проблемы с эмоциями, но надо хоть как-то контролировать эту девчонку! Господин Ли, водитель, подъехал за считанные секунды, и Чимин, как был, вскочил в машину и наконец-то дозвонился до господина Шина.
— Рюджин сбежала, я начал преследование, — доложил он, и отцу девушки ничего не оставалось сказать:
— Хорошо. Я сейчас заблокирую её счёт в банке, чтобы она не смогла далеко убежать.
Так и произошло через пару секунд: Рюджин взвизгнула, так как не смогла оплатить билеты на самолёт и предоплату за номер в отеле в Чеджу, чтобы уже оттуда отправиться куда угодно, лишь бы подальше от всех. Она остервенело бросила новенький самсунг на пол, придавила его ногой и сказала, глядя на до сих пор оторопелого Тэхёна:
— Папочка заблокировал мои счета. Прекрасно, весь наш план насмарку. Что делать будем?
— Рю, по-хорошему... — Тэхён резко затормозил и вырулил на обочину. Он видел, что за ними плотно ехала чужая машина, будто чувствовал, что это погоня от семьи девушки, а потому с жалостью посмотрел на Шин: — Тебе бы дома посидеть, а не всё это... у меня-то деньги есть, но твои родители не скажут мне «спасибо» за то, что я тебя украл, так ещё и уголовку повесят...
— Тэхён, я тебе доверяла!..
— Отдаёте Рюджин — и я, так уж и быть, не заявляю на вас в полицию, — Чимин резко открыл дверь со стороны Рюджин и уставился на водителя — молодого парня, того самого, который дал ему свою визитку. — Быстро.
— Забирайте, — сказал Тэхён.
И Рюджин тогда, кажется, впервые заплакала от жалости к себе — ей не хотелось расставаться с парнем, которого она любила, она мечтала о побеге с ним, но Чимин уже под руку вёл её к машине господина Ли и усаживал на сиденье рядом с собой. Тэхён уехал к себе домой. Сердце Рюджин осталось рядом с ним.