Глава 2 - Башня Чжай Син II: Ся Цин
Ся Цин: «...»
Система: «...»
Ся Цин был так напуган, что его рука дрогнула, ослабив контроль над системой.
Система вновь обрела способность говорить, но не могла произнести ни слова, сильно дрожа и прячась в рукаве Ся Цина.
Лу Гуаньсюэ лениво поднял взгляд, глядя на молодого человека, сидящего напротив, и не удивился, встретив его расширенные от удивления зрачки. Глаза молодого человека были светло-карими, как агаты, ясными и блестящими, со слегка закруглёнными кончиками, а на лице отражались все эмоции. Его волосы были растрёпаны, и на нём была большая серая мантия. Немного заикаясь, он смог лишь пробормотать:
— О, черт.
Слышит ли Лу Гуаньсюэ? Видит ли он? Он только что говорил о системе?
Вспоминая содержание разговора, Ся Цин почувствовал себя настолько неловко, что ему захотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила его.
Глупая система, ты доставила мне столько хлопот. Я никогда так не смущался, даже когда был жив.
Но он быстро взял себя в руки и понял. Теперь он был призраком, злым духом в мире людей. Разве не Лу Гуаньсюэ должен бояться и ничего не понимать?
Успокоившись, Ся Цин вытащил трусливую систему, которая хотела спрятаться у него в рукаве, и положил её себе на голову. В тусклом голубом свете чистое и красивое лицо молодого человека также приобрело немного жутковатый вид.
— Ты меня видишь?
Лу Гуаньсюэ слегка усмехнулся, но промолчал.
Ся Цин посмотрел на него со зловещим выражением лица, затем, подражая «старику в сером»* из романов, дважды странно хихикнул, понизил голос, ссутулился и хрипло сказал:
— Малыш, ты действительно меня видишь. Ты очень смелый для неопытного человека. Ты знаешь, кто я?
[*Кто-то старый, таинственный и мудрый.]
«......» Система, вынужденная оставаться у него над головой, была совершенно сбита с толку. Кто ты?
Лу Гуаньсюэ спокойно посмотрел на него с нежной и элегантной улыбкой. Голос Ся Цина был хриплым, а взгляд полным негодования.
— Малыш, позволь мне сказать тебе правду. Ты был безжалостным и кровожадным, совершая бесчисленные убийства. Помни, что посеешь, то и пожнёшь. Меня притянула сюда обида танцовщицы, которую ты несправедливо убил. Считай это своей кармой.
У Лу Гуаньсюэ были длинные и густые ресницы, красивые глаза, которые казались невинными и чистыми, когда он спокойно смотрел на них.
— ?
Никакой реакции?
Ся Цин почувствовал себя оскорблённым, как будто его актёрские способности и личность высмеивали. С твёрдым намерением он просто несколько раз взъерошил волосы, и они беспорядочной копной упали ему на лицо. С голубым пламенем над головой он наклонился вперёд, положив обе руки на стол, подражая Садако.
Теоретически эта сцена была ужасающей. В жутком голубом призрачном пламени лицо молодого человека выглядело ужасно бледным, с растрёпанными волосами, он наклонился вперёд, словно злой дух. В то же время Ся Цин сохранял зловещую ухмылку и хрипло произнёс:
— Ты хотел узнать свою судьбу, не так ли? Что ж, лаофу* настроен великодушно и расскажет тебе – твой конец... сегодня от меня... э-э... — его голос дрогнул, когда он почувствовал, как что-то холодное коснулось его подбородка.
[*老夫 (lǎo fū) — так в разговоре говорят о себе пожилые люди или же старшие при обращении к младшим.]
Костяная флейта, сияющая жутким кроваво-красным светом, зловеще поднялась, отбрасывая тёмные тени по всей комнате. Ее кончик угрожающе коснулся его, словно желая пустить ему кровь. Ледяной холод пронизывал воздух, проникая в кости и парализуя тело Ся Цина.
Рука, державшая костяную флейту, была изящной, пальцы тонкими, как нефрит, двигались грациозно и элегантно.
Лу Гуаньсюэ приблизился, и от его тела повеяло глубоким, прохладным и роскошным ароматом. В одной руке он держал флейту, а другой вяло поддерживал лицо, глядя на Ся Цина, чьи иссиня-черные волосы, длинные и нечесаные, казалось, обвивались вокруг него, как живые. Наклонившись ближе, на его губах расцвела улыбка, которая почти не касалась глаз.
— Что бы ты со мной сделал?
— … — полные возмущения и ярости глаза Ся Цина едва не выкатились из орбит —— треснули.
Злораство Лу Гуаньсюэ усилилось, с улыбкой на губах он мягко выдохнул, откинув волосы Ся Цина в сторону и обнажив его растерянное и напряженное лицо. От его дыхания у Ся Цина закололо кожу на затылке, и он с грохотом упал со стола.
— Хозяин! — притворившаяся мертвой система наконец обрела голос и в панике бросилась ему на лицо, чтобы проверить, все ли с ним в порядке.
Ся Цин, у которого кружилась голова, стиснул зубы, пытаясь подняться. Но прежде чем он успел свести счеты с Лу Гуаньсюэ, маньяк неторопливо встал и босиком подошел к нему. Его мантия была соткана из морского шелка и накинута поверх прохладной белой ткани. Лу Гуаньсюэ присел на корточки, затем слегка усмехнулся:
— Неужели эта сумасшедшая женщина Янь Ланьюй теперь способна вызывать даже злых духов? — Ся Цин откинул волосы в сторону и холодно посмотрел в глаза Лу Гуаньсюэ, который ехидно продолжил, — Она хоть понимает, насколько бесполезны вызываемые ею духи?
Ся Цин: Черт возьми.
Видя, что он вот-вот выйдет из себя, система прыгнула ему на грудь, умоляя: «Успокойся, хозяин! Успокойся!»
Лу Гуаньсюэ не хотел говорить с ним о глупостях, его темные глаза были светлыми, как тонкий лед, когда он улыбался.
— Полагаю, Янь Ланьюй не обладает такой способностью. Кто ты?
Ся Цин, кипя от негодования, не задумываясь ответил:
— Я твой отец*.
[*我是你爹 – на интернет-сленге означает, что кто-то имеет более высокий статус, чем ты, или что ты просто младший брат и тому подобное.]
Но на этот раз он отреагировал особенно быстро, зная, что костяная флейта в руке Лу Гуаньсюэ, может причинить ему вред, только закончив говорить, он бросился бежать, как крыса с горящей шкурой*.
[*обр. в знач.: бежать в панике, обратиться в бегство.]
Он переместился прямо в верхнюю часть ширмы, с возмущением смотря вниз. Лу Гуаньсюэ остался равнодушным, стоя на месте и глядя вверх.
Ся Цин, чувствуя превосходство от своего высокого положения, злорадствовал:
— Чувствуешь себя глупо, не так ли? Ты человек, а я призрак. Хотя я не могу тебя коснуться, даже не думай угрожать мне, — немного подумав, он злобно добавил, — Позволь мне сказать тебе, что я – следствие твоих многочисленных проступков. Ты убил так много людей, что вполне естественно, что тебя преследуют злые духи. Ты не сможешь избавиться от меня в течение следующих шести месяцев!
Услышав это, на лице Лу Гуаньсюэ медленно появилась слабая и простая, ясная улыбка пятнадцатилетнего юноши, лишенная гнева, сарказма или интереса. С невинным выражением глаз он тихо повторил:
— Преследуют злые духи?
— Верно, — злой демон Ся Цин мгновенно вернул себе свое злодейское самообладание и скорбно улыбнулся. Чтобы на щеках не появились ямочки и не показаться глупым, он скорчил гримасу, — Начиная с сегодняшнего дня, я буду рядом с тобой день и ночь, высасывая из тебя энергию ян, пока ты не умрёшь от болезни.
Лу Гуаньсюэ хранил молчание.
Ся Цин подумал, что юноша испугался, и, чувствуя торжество собственной гениальности, добавил:
— Конечно, выход есть. Ты тоже можешь спасти себя.
Главное воздерживаться от убийств и совершать больше добрых дел в будущем. Он остановился, демонстрируя достоинство, с нетерпением ожидая, когда Лу Гуаньсюэ спросит, «как спастись».
Однако молодой император был совершенно непредсказуем. Лу Гуаньсюэ презрительно усмехнулся, проигнорировал его и вдруг начал... снимать с себя одежду.
Снимает… снимает одежду?!
Ся Цин: «??» Черт возьми, можешь ли ты проявить ко мне, злому духу в вашей комнате, хоть немного уважения?
Тонкие, словно нефрит, руки молодого человека сняли верхнюю одежду, ослабили пояс и небрежно заправили свои черные как смоль волосы за уши. Со своего места на ширме Ся Цин мог видеть, похожую на прекрасную нефритовую дугу, потрясающе привлекательную ключицу Лу Гуаньсюэ.
Но как прямой мужчина, он не в состоянии оценить такую красоту.
Ся Цин, подавив вспышку гнева, спросил:
— Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Мгм, — небрежно ответил Лу Гуаньсюэ.
— Тогда что ты делаешь? — вспылил Ся Цин.
Лу Гуаньсюэ поднял взгляд и равнодушно посмотрел на него, как будто это было очевидно.
— Раздеваюсь перед сном.
Ся Цин недоверчиво спросил:
— Ты понимаешь, что скоро умрешь, потому что тебя преследует злой дух?
Лу Гуаньсюэ на мгновение задумался, и его прекрасные глаза, напоминающие лепестки персиковых цветов, изогнулись от улыбки:
— Да. Итак, ты собираешься прижаться ко мне, пока я сплю?
Ся Цин задохнулся и сердито прорычал:
— Прижаться, чушь! Мечтай!
— Я никогда не мечтал о таких вещах, — неторопливо произнес Лу Гуаньсюэ, а после, подумав о чем-то, его губы двусмысленно скривились, и он небрежно заметил, — Это к лучшему. В конце концов, ты же знаешь, у меня есть некоторые особые предпочтения в постели.
Ся Цин: «…» Глупая система, ты действительно втянула меня в большие неприятности!
Почувствовав давление со стороны своего хозяина, система пожалела, что не может просто потерять сознание на месте.
Лу Гуаньсюэ, одетый в белоснежную ночную рубашку, с черными волосами до талии, босиком подошел к кровати.
Ся Цин почувствовал раздражение, просто глядя на него. Он повернулся, намереваясь выпрыгнуть из окна и уйти, чувствуя себя свободным под бескрайним небом. Однако система потянула его за одежду и робким голосом напомнила ему: «Эм... Хозяин, твоя душа в настоящее время привязана к Лу Гуаньсюэ. Ты не можешь отойти от него дальше, чем на сто метров».
Ся Цин холодно посмотрел на неё, желая задушить живое пламя, которое было
некомпетентено и всегда втягивало его в неприятности.
Система раскусила его намерение и исчезла в облаке дыма.
Ся Цин не стал утруждать себя поисками и, спустившись с ширмы, сел за стол.
В комнате слабо мерцал свет зажженных благовоний.
На самом деле, Ся Цин не испытывал никакой ненависти или неприязни к Лу Гуаньсюэ. В лучшем случае, он был немного смущен своей неудачной попыткой вести себя таинственно и устрашающе. Но потом, поняв, что он и система первыми обругали Лу Гуаньсюэ, у него не было причин злиться. Поэтому он просто держал все это при себе.
Ся Цин почувствовал, что ему нужно с ним поговорить.
— Эй, постой.
Лу Гуаньсюэ полностью его проигнорировал. Чувствуя раздражение, Ся Цин пригладил свои растрепанные волосы и сказал:
— Я больше не буду тебе лгать. Давай поговорим как следует.
Лу Гуаньсюэ равнодушно ответил:
— Я не хочу с тобой разговаривать.
Ся Цин был ошеломлен.
— Разве тебе не интересно, о чем мы только что говорили?
Лу Гуаньсюэ невинно улыбнулся.
— Честно говоря, мне не интересно.
Ся Цин был поражен. Это... это было не совсем то, что он себе представлял.
Лу Гуаньсюэ, казалось, был слишком ленив, чтобы объяснять дальше. Он щелкнул своими прекрасными пальцами по прикроватной лампе, и когда в комнате стало темнеть, его ресницы, похожие на перья воронова крыла, опустились. Он казался по-настоящему усталым, когда лег на кровать и закрыл глаза, собираясь уснуть.
Ся Цин: «…»
Ся Цин сидел за столом, тщательно вспоминая свой разговор с Лу Гуаньсюэ. Наконец, он уловил немного логики. Итак, проверив его существование с помощью костяной флейты и убедившись, что опасности нет, Лу Гуаньсюэ просто проигнорировал его? Несмотря на то, что система говорила о каких-то, казалось бы, пророческих словах, даже касаясь судьбы самого Лу Гуаньсюэ, он не проявил никакого интереса?
Невероятно.
Не сдержавшись, Ся Цин подплыл поближе, посмотрел на человека, равнодушно спящего в лунном свете, и тихо спросил:
— Хотя раньше я притворялся загадочным, то, что сказала система – правда. Это можно рассматривать как пророчество о будущем. Неужели тебе не любопытно?
Этот призрак довольно интересен.
Глаза Лу Гуаньсюэ неторопливо открылись, и в глубине его темных зрачков блеснул глубокий, кровожадный огонек. Он улыбнулся и спросил:
— Если бы мне было любопытно, ты бы мне рассказал?
Ся Цин колебался. В его сердце зародилось какое-то нехорошее предчувствие— Не заманивают ли его в ловушку? Не попадает ли он в западню?
Лу Гуаньсюэ с первого взгляда прочитал его мысли и многозначительно улыбнулся. Достав из-под подушки костяную флейту, он легонько постучал по лицу Ся Цина и холодным тоном произнес:
— Башня Цянь Цзи* каждый год проводит предсказания. Будь то смерть от пожара, утопления или разрыва на части, способ смерти меняется каждый год. По-вашему, я умру от тоски по любви? — его ледяное дыхание коснулось уха Ся Цина, когда он усмехнулся, — Что ж, неплохо. Я все еще могу ощутить вкус любви и желания перед смертью.
[*千机楼 — перевод Тысячи возможностей.]
Ошеломленный прикосновением флейты,
Ся Цин инстинктивно сказал:
— Это не так работает. Если бы ты знал будущее...… ты...
Возможно, ты смог бы избежать такого исхода.
Лу Гуаньсюэ слабо улыбнулся, его голос был тихим, но соблазнительным:
— Тогда, веришь ли ты, что если я завтра убью Вэнь Цзяо, то будущее, которое вы предсказали, перестанет существовать?
Ся Цин: «…»