[GL] Императрица: любимица второй супруги императора

Тяжёлая болезнь госпожи Су никак не могла повлиять на всё более густую атмосферу наступающего Нового года в Хуайцзине.

Даже великий наставник Су не мог уделять слишком много сил и внимания своей супруге. Ведь давно отстранившаяся от дел старая госпожа Су вдруг вмешалась и подсунула в дом сына нескольких наложниц.

Наставник Су был весьма удивлён: ему уже пятьдесят пять лет, и в таком возрасте заводить наложниц ради сыновей — не слишком ли поздно?

Прежде госпожа Су всегда была подавлена свекровью: из четырёх детей у неё выжили лишь дочери, из-за чего она совсем не получала расположения старой госпожи. Позднее, отстояв своё, она вынудила свекровь отказаться от права управлять хозяйством и больше не вмешиваться в дела сына.

И вот теперь, воспользовавшись болезнью невестки, старая госпожа неожиданно решила подняться и снова взяться за власть.

Она посмотрела на сына и недовольно нахмурилась. Её лицо, долгое время казавшееся кротким и спокойным благодаря постоянным молитвам Будде, в одно мгновение вновь обрело суровое и властное выражение хозяйки дома.

— Ты ведь сам знаешь, что тебе уже пятьдесят пять, — постучала она по полу тростью. — Неужели не можешь подарить матери внука, чтобы я хоть немного порадовалась?

Наставник Су промолчал.

Старая госпожа, видя это, тяжело вздохнула:
— Сын мой! Мне уже почти семьдесят, боюсь, что мне осталось сопровождать тебя совсем недолго. Я лишь хочу при жизни ещё разок подержать на руках внука...

Раз уж мать сказала такие слова, как мог наставник Су возразить? Пришлось согласиться.

Хотя это было несправедливо по отношению к супруге, но ведь среди всех добродетелей на первом месте стоит сыновняя почтительность. Глядя на мать с седой головой, он не смог вымолвить ни единого слова отказа.

К тому же он был уже в таком возрасте, что, вероятно, детей у него всё равно быть не могло. Даже если приблизить к себе несколько наложниц, большого вреда в этом не было.

Когда сын ушёл, старая госпожа лишь холодно фыркнула.

— Осторожнее, госпожа, — поддержала её старшая служанка, помогая медленно пройти во внутренние покои.

Старая госпожа похлопала её по руке, ничего не сказав.

Она и сама понимала: не стоило пользоваться случаем и нарочно причинять невестке неудобства. В её-то годы она уже давно и не надеялась на внуков. Но раз уж человек на троне отдал приказ, ей, старой женщине, не пристало отсиживаться. Нужно было хоть что-то сделать.

Глупая невестка, чего только она не осмеливалась! Зная, что Жун-эр любимица того наверху, она всё равно осмелилась так обращаться с девочкой.
[Примечание: Жун-эр - ласковое обращение, в данном случае к Су Цяожун.]

Хотя старая госпожа и не питала особой любви к дочерям, но всё же они были кровью её сына. Никогда бы она не подумала их обидеть. И теперь, когда родная мать поступала хуже бабушки, которой внучки были безразличны, это было поистине возмутительно.

— Пусть тётушка Хуа сходит и от моего имени проведает Жун-эр, — вздохнула старая госпожа. — Она замужем уже столько лет, и кто знает, сколько унижений терпела в доме мужа. Никогда мне ни словом не пожаловалась. В нашем-то доме нам незачем бояться их семьи, так зачем же она сама себя мучает?

По её мнению, если муж её внучки плохо с ней обращался, было бы разумно развестись и вернуться домой. Хотя её сын был строгим педантом и не одобрял повторный брак дочери, она всё ещё имела определённый контроль над ним.

Если бы она лишь поскорее подыскала внучке нового достойного мужа, пусть даже из семьи с более скромным положением, что с того? Главное, чтобы тот её любил и заботился. Тогда, когда она сама отойдёт в иной мир, внучке не придётся терпеть унижения ни от мужа, ни от её собственного чопорного и упрямого отца.

Старшая служанка поспешила утешить госпожу, уверяя, что зять, даже если бы захотел, не посмел бы плохо обходиться с молодой госпожой, ведь стоит только вспомнить о доме Су, и он уж точно не осмелится притеснять её. Пусть старая госпожа будет спокойна.

Но как обстоит дело на самом деле? Этого никто сказать не мог.

Перед Императором каждый день появлялись новые донесения, разоблачавшие всё больше и больше. Чем больше он читал, тем мрачнее становилось его лицо. Если бы не скорое наступление Нового года, он уже давно покончил бы с Супругой Дэ.

Но в канун праздника в Императорском дворце лучше сохранять покой, чтобы не портить людям радость торжества.

Император глубоко вздохнул, аккуратно отложил донесения в сторону и решил: как только пройдут праздники и закончится Праздник фонарей, он непременно разберётся с этой надоевшей женщиной.

А в это время, в покоях Юньсян, Супруга Дэ узнала, что бабушка решилась подсунуть отцу целую свору плодовитых наложниц и от возмущения едва могла проглотить кусок.

Когда мать лежит при смерти, бабушка посмела сотворить подобное! Неужели она вовсе не боится, что люди станут показывать пальцем и позорить семью Су?

— Моя матушка… — Супруга Дэ прикусила губу и тихо произнесла.

В своё время госпожа Су сумела подавить свекровь именно благодаря родне: семья старой госпожи приходила в упадок, тогда как семья госпожи Су всё крепла и росла в силе. Потому-то она и могла держать свекровь в железных тисках.

Супруга Дэ была уверена: семья её матери не позволит, чтобы мать унижали. Лишь по этой причине она и обмолвилась об этом, да и то в самых расплывчатых словах. Ведь для дочери и внучки открыто так говорить значило бы проявить непочтительность и ослушание.

Хунсю смутилась и тихо сказала:
— Господин недавно прогневил Его Величество и был велен сидеть дома в наказание, обдумывая свои проступки.

Хотя она упомянула только дядю Супруги Дэ, но её выражение ясно показывало: речь идёт не об одном человеке. Очевидно, вся семья матери попала в немилость Императора.

Лицо Супруги Дэ в одно мгновение побледнело.

Если родня матери падёт в силе, и старая госпожа принудит отца развестись и взять новую жену, то что же ждёт её мать?

Разве мало таких примеров в Хуайцзине? Когда некогда блистательная семья Ши попала в немилость и рухнула, большинство их зятьёв тут же развелись с жёнами. Тех, у кого не было детей или были только дочери, безжалостно отправляли обратно в родительский дом. А если у жены был сын, то её просто запирали в доме, лишая свободы и света.

В возрасте госпожи Су развод был равносилен смертному приговору. Ведь в те времена к женщинам относились жестоко и предвзято: одни лишь слухи и сплетни могли загнать женщину в могилу.

В то время как во дворце Юньсян царила мрачная, гнетущая атмосфера, во дворце Фэнъи всё было совершенно иначе, там стоял смех и радость.

Цинси каждый день водила за собой маленьких подружек и беззаботно играла во дворе, вызывая у всех умиление. А когда Благородная Супруга и Императрица сидели в покоях, перелистывая книги с отчётами и расходами, то, слыша этот звонкий смех и весёлые крики, невольно ощущали, как усталость улетучивается без следа.

Чем ближе было окончание года, тем больше хлопот, ведь предстояло ещё и устроить дворцовый новогодний пир.

— Новогодний пир не представляет ничего особенного, — сказала Фу Цюшуй. — Эти пиршества каждый раз одни и те же, никакой новизны.

Благородная Супруга Шэнь горячо с ней согласилась:
— Хорошо хоть на Праздник фонарей в Императорском дворце нет пира.

В тот день по всему дворцу развешивают фонари. Особенно прекрасен Императорский сад: ночью Император в сопровождении всех наложниц выходит туда на прогулку, говорят, зрелище великолепное.

Но Благородная Супруга Шэнь не находила в этом ничего прекрасного. Она склонилась к уху Императрицы и тихонько прошептала:
— А давай я в ночь Праздника фонарей выведу тебя за стены дворца, посмотрим огни вместе?

Что интересного в этих дворцовых фонарях?

Императрица лишь улыбнулась:
— Не выдумывай. Если и я, и ты одновременно исчезнем, все сразу поймут, что здесь что-то не так.

— Пустяки, — беспечно махнула рукой Шэнь Юйцин. — Мы с тобой напьёмся за обедом в честь праздника, и к вечеру нам будет “не подняться”. Кто посмеет что-то сказать?

Императрица только и смогла вымолвить:
— …Вот уж поистине! До такого ещё додуматься!

Благородная Супруга Шэнь же всё больше воодушевлялась своей идеей:
— Решено! Вечером я выведу тебя посмотреть фонари!

— А что с Цинси? — лениво поинтересовалась Императрица.

Тут Благородная Супруга Шэнь запнулась: ей хотелось провести вечер наедине со своей женой, но если не взять с собой маленькую озорницу, та уж точно устроит скандал.

— Может, уложим Цинси спать пораньше? — осторожно предложила она.

Императрица холодно ответила:
— Тогда иди сама её убаюкивай.

— С радостью! — тут же согласилась Благородная Супруга Шэнь.

Что там, уложить ребёнка спать! Ради вечера на двоих это сущая мелочь, и вовсе не страшно.

Обсудив дело Праздника фонарей, обе снова тихо принялись за дворцовые дела. Если хотелось немного полениться во время новогодних праздников, то теперь всё следовало уладить заранее. К счастью, в конце года хлопот было не так уж много: раздать наложницам и служанкам ежемесячные выплаты, новые одежды, да наметить порядок дворцового пира.

С помощью Ханьцю и Маньчэнь всё уладили довольно быстро.
На двадцатый день последнего месяца Благородная Супруга Шэнь наконец-то выпроводила последнюю старшую служанку, пришедшую сверить счета, и только тогда почувствовала, что всё кончено.

Она сладко потянулась, а затем, протянув длинную руку, одним движением прижала императрицу к себе и вместе с ней повалилась на мягкое ложе.

— Устала? — Императрица легонько ткнула её в бок.
Шэнь Юйцин засмеялась и сказала, что щекотно, и не поймёшь, в шутку или всерьёз.

— Теперь впереди целый месяц отдыха, — заметила Императрица.

Шэнь Юйцин охотно кивнула:
  — Полежим немного, а потом выйдем прогуляться.

Эти десять дней, что они сидели взаперти, занимаясь делами дворца, у них совсем не оставалось времени пройтись по саду. А тут, под самый Новый год, после двух снегопадов в Хуайцзине наконец выглянуло солнце.

Правда, снег делает воздух холодным, а когда он тает, становится ещё холоднее. Потому в ближайшие дни наверняка будет морознее, чем раньше.

Перед выходом Благородная Супруга Шэнь заботливо накинула на Фу Цюшуй ещё одну тёплую накидку, а сама оделась куда легче.

— Вот так если выйти, — Фу Цюшуй прищурилась и глянула на неё искоса, — люди подумают, будто ты нарочно укутала меня в шар, чтобы на моём фоне выглядеть ещё красивее.

Благородная Супруга Шэнь лишь пожала плечами:
— Пусть говорят. Всё равно я и без того красавица.

Фу Цюшуй протянула руку и ущипнула её за щёку:
— Всё такая же бесстыжая.

— …Но всё же, жена моя, ты гораздо красивее меня, — Шэнь Юйцин наклонилась к её уху и тихонько добавила вторую половину фразы.

Неожиданный комплимент — самое смертоносное оружие.

Уши Фу Цюшуй тут же покраснели. Она сверкнула на неё взглядом:
— Ни капли серьёзности!

Благородная Супруга Шэнь ухмыльнулась нахально, уголком губ:
— Что такое? Смутилась?

Фу Цюшуй бросила на неё насмешливо-строгий взгляд и не сказав ни слова прибавила шагу, обогнав её. Проходя мимо, она ещё и наступила Шэнь Юйцин на ногу.

— Ай! — скривилась та. — Совсем меня не жалеет, ударила с такой силой!

Благородная Супруга Шэнь чуть передохнула, дождавшись пока боль утихнет, и поспешила догнать жену, заискивающе пытаясь её умаслить.

Но Императрица не из тех, кого так легко задобрить: за полпути через Императорский сад она так и не смягчилась. Служанки и евнухи, встретив на дорожке двух госпож, благоразумно не поднимали глаз: поклонившись, тут же вновь принимались за свои дела, словно ничего не видели и не слышали.

В полдень, вернувшись во дворец Фэнъи, они сели за трапезу. Тут вошла Дунсяо с докладом: сегодня Его Величество отложил кисть и до самого Праздника фонарей не собирался выходить на утренние заседания. Совпало так, что это пришлось как раз на одно время с планами Благородной Супруги Шэнь и её компании - редкая случайность.

— Император ещё сказал, что вечером придёт во дворец Фэнъи, дабы поужинать, — добавила Дунсяо.

Шэнь Юйцин тут же нахмурилась:
— Пусть идёт есть к своим наложницам!

Дунсяо благоразумно уткнулась глазами в пол, делая вид, будто вовсе не слышала перепалки между старшими.

А вот Фу Цюшуй остановила Шэнь Юйцин:
— Пусть приходит. Будет хороший случай сесть всей семьёй за праздничный ужин.

В конце концов, такой ужин можно повторить и потом, сегодня поели вместе, а через пару дней можно будет и пнуть Императора подальше, отправив к остальным его наложницам.

Шэнь Юйцин подумала и решила не возражать.

Результат её согласия оказался печальным: этой ночью ей так и не удалось спать рядом с женой!

Под разными предлогами “собеседования при свечах с сестрой” и прочими, этот пёс-император выгнал Шэнь Юйцин обратно в её собственные покои. Та, скрипя зубами, всё же стерпела, в конце концов, он был её младшим шурином.

Впрочем, ничего страшного: раз уж случилось однажды, во второй раз этот номер точно не пройдёт.

Благородная Супруга Шэнь, гордо вскинув голову, покинула дворец Фэнъи, даже не обратив внимания на стайку маленьких евнухов у входа, которые, вытянув шеи, старались подслушать новости.

А на следующее утро, когда пришли отдавать почтение, разумеется, тут же нашлась одна безрассудная женщина, жаждущая нарываться пощёчин.

— Я слышала, что Благородная Супруга вчера вечером ужинала с Его Величеством во дворце Фэнъи? — Лю Чжаои столкнулась с Шэнь Юйцин у входа и подошла с улыбкой. — Благородная Супруга вчера видела Его Величество. Уверена, вы хорошо выспались, не так ли?

Эта женщина недавно сошлась с Си Бинь, задобрив её на празднике Лаба. С момента прибытия во дворец она следила за влиянием Си Бинь на Лю Чжаои, и теперь наконец увидела его во всей красе.

В результате она стала ещё смелее.

Её характер, уже закалённый поражением от Маньчэнь, стал ещё более высокомерным.

Некоторые люди такие: успех порождает высокомерие. Это касалось не только Лю Чжаои, но и Си Бинь.

Разве раньше Си Бинь была бы настолько беспечна, чтобы вербовать кого-то в свои ряды? Такая неблагодарная женщина, как Лю Чжаои, рано или поздно навлекла бы на неё беду.

Благородная Супруга Шэнь проигнорировала молчаливую и самоуничижительную Лю Чжаои и просто прошла мимо.

Лю Чжаои не собиралась уступать и собиралась что-то сказать, но Шэнь Юйцин остановилась.

— Какой у тебя ранг? – спросила она, обернувшись.

Лю Чжаои на мгновение остолбенела.
— Я ранга “Чжаои”…

Благородная Супруга Шэнь спокойно спросила:
— Значит, Чжаои уже не нужно соблюдать формальности, когда они видят меня?

Сердце Лю Чжаои ёкнуло.
— Я забылась, – сказала она и поспешно попыталась наверстать упущенное, но Благородная Супруга Шэнь перебила её.

— Ничего страшного. Теперь вспоминай, – медленно проговорила Благородная Супруга Шэнь и вернулась внутрь.

Лю Чжаои осталась стоять в растерянности.

Что она имела в виду под… “вспоминай”? Что она пыталась сделать?

Не успела она и глазом моргнуть, как к ней подошла госпожа Ханьцю из дворца Фэнъи и поклонилась.
— Госпожа Чжаои, был отдан приказ тебе встать на колени. Встанешь, когда вспомнишь правила.

Не дожидаясь возражений со стороны наложницы Лю, она махнула рукой и силой потянула её вниз.

С болезненным стуком её колени ударились о землю. Лю Чжаои закричала, едва не вырвавшись из хватки.

Ханьцю спокойно посмотрела на неё, улыбаясь:
— Уважаемая Госпожа, вам лучше принять наказание, иначе Императрица сочтёт вас непокорной и отправит в тюрьму…

Благородная Супруга Шэнь теперь сосредоточила в своих руках половину власти во дворце, поэтому наказать одну-двух наложниц низшего ранга не составляло труда. Хотя Лю Чжаои была наложницой четвёртого ранга, она смела подумать, что Благородная Императорская Супруга первого ранга ниже её.

Услышав это, Лю Чжаои мгновенно побледнела и не посмела сопротивляться.

Для высокопоставленных наложниц во дворце раздавить наложницу низшего ранга было так же легко, как раздавить муравья. Они могли найти любой повод, чтобы наказать её до такой степени, что это будет хуже смерти, лишив половины жизни.

Лю Чжаои наконец поняла это.

Место, где она стояла на коленях, было не из лучших. Оно находилась прямо у входа в зал, где обычно Императрица оказывала почтение, и её присутствие сильно бросалось в глаза. Она случайно встала на колени у дверей, преграждая путь на полпути. Проходя мимо, дамы неизбежно обходили её стороной, что лишь привлекало всё больше внимания.

Некоторые наложницы давно не любили Лю Чжаои и, видя это, естественно, выходили вперёд, чтобы подразнить её. Например, Хэ Шуйюань, только что получившая звание Шуйюань четвёртого ранга и едва достойная засвидетельствовать почтение Императрице, издалека смеялась над несчастьем Лю Чжаои.

— Что случилось, Лю-цзецзе? — спросила она с ноткой беспокойства. — Почему ты стоишь здесь на коленях в такую ​​холодную погоду?

Здесь не было ковров, только холодные каменные плиты на полу.

Она вздохнула с притворным сожалением:
— Неважно, Лю-цзецзе, ты совершила что-то нехорошее, так что просто преклони колени как положено. А я пойду и отдам честь Императрице.

Затем, самодовольно пройдя мимо Лю Чжаои, она вошла внутрь.

Лю Чжаои скрежетала зубами от гнева.

Они с Хэ Шуйюань всегда были в ссоре; ни одна из них не пользовалась особым расположением с тех пор, как они вошли во дворец. Но она всё-таки была дочерью министра юстиции, а её отец занимал высокий пост в столице. Почему дочь мелкого чиновника в столице могла занимать тот же пост, что и она?

Раньше, живя в одном дворце с госпожой Вань, Хэ Шуйюань иногда могла встречаться с Императором и пользоваться его благосклонностью. Но она, живя в небольшом дворце рядом с дворцом Чанцзуй, никогда не могла с ним столкнуться. Если бы она недавно не привлекла внимание Си Бинь и не была бы частой гостьей во дворце Чанцзуй, она, вероятно, не смогла бы так часто появляться перед Императором.

А теперь эта особа осмелилась выпендриться перед ней.

Она чуть не вскочила, и не разорвала эту стерву на части, решив преподать ей урок. Но евнух, охранявший вход, свирепо посмотрел на неё, и она отступила, не смея двинуться с места.

— Новый год уже близко, и дворцовое продовольствие уже распределено. — Императрица отпила глоток чая. — Если в других дворцах чего-то не хватает, не забудьте сообщить как можно скорее, чтобы нам не пришлось спешить, когда вам это понадобится.

Все присутствовавшие наложницы были высокого ранга, и Императрица была добра и готова дать им ещё больше наград. Никто из них не был жаден, поэтому все встали, чтобы выразить свою благодарность.

Однако они не осмелились попросить то, чего им не хватало.

Императрица так сказала, и они просто последовали её примеру. Если они действительно попросят что-то, это не только укрепит репутацию Императрицы, но и защитит Императора от скрытых мотивов. Даже с обещанием Императрицы не было никаких гарантий. Кто знал, не сочтёт ли Император их слишком жадными, их нынешний ранг недостаточно высоким, а их довольствие – недостаточным?

Благородная Супруга Шэнь, однако, торжественно заявила, что ей не хватает многого во дворце, и пообещала составить список и показать его Императрице.

Повисла тишина.

Благородная Супруга с довольствием, уступающим только Императрице, чего же ей может не хватать? Настолько, что ей понадобился список? Она пытается ограбить императорскую казну?

Однако у Благородной Супруги и Императрицы были хорошие отношения, и Императрица не возражала насчёт того, что Благородная Супруга перешла границы дозволенного, кивком соглашаясь.

На самом деле, Благородная Супруга Шэнь сколачивала состояние для своей дочери.

Она планировала добавить несколько ценных вещей в свой список для личного хранилища дочери.

Стоит отметить, что эти ценные вещи не должны были поступать из Дворцов Шести Шан; её главной целью было ограбление личного хранилища императора; она просто воспользовалась случаем. И ей неважно готов ли император потратить деньги из своей казны… он должен был согласиться, даже если он против.

Ты же не хочешь испортить репутацию своей сестры, славящейся “терпимостью и щедростью”? Ведь она уже пообещала предоставить всё, чего не хватает!

Императрица Фу сделала вид, что не знает о её скрытых мотивах, и продолжила обсуждать дворцовый банкет.

Императрица была готова к привычной тактике: просто попросить всех вернуться по домам и дать указания своим дворцовым поварам тщательно приготовить блюда. В конце концов, императорские наложницы не хотели есть у своих поваров, лучше у императорских. Они не хотели опозориться перед министрами, если их собственные повара оступятся.

Все без лишних слов согласились.

— Что-нибудь ещё? Если нет, пожалуйста, разойдитесь. — Императрица поставила чашку.

— Ваше Величество, — внезапно заговорила Си Бинь.  — Ваше Величество всегда добры и снисходительны. Когда я вошла, я увидела Лю-мэймэй Чжаои, стоящую на коленях снаружи. Поскольку так холодно, я умоляю Ваше Величество оказать ей милость и позволить ей встать пораньше, чтобы колени не замёрзли.

Её слова интриговали. Императрица была “всегда доброй и снисходительной”, поэтому, если она продолжит настаивать на наказании Лю Чжаои, это будет выглядеть мелочно. Конечно, ещё одним подтекстом было то, что Благородная Супруга Шэнь была суровой, заставляя кого-то преклонять колени на улице в разгар зимы, в отличие от Императрицы.

Но кого это волнует?

Они были на одной стороне.

Императрица равнодушно взглянула на неё:
— Лю Чжаои не знает правил, значит, её нужно наказать. Ты считаешь это неуместным?

Лицо Си Бинь побледнело, и она быстро оправдалась:
— Что вы! Просто чувствую, что сейчас холодно. Если считаете нужным её наказать, то пожалуйста, поменяйте место. Хотя бы... выберите место с ковром. Будет плохо, если она повредит колени.

— Вот оно как? — Императрица Фу слегка приподняла бровь. — Си Бинь действительно добрая сестра.

Сердце Си Бинь ёкнуло, она не поняла, что она имеет в виду.

Благородная Супруга Шэнь вмешалась вовремя:
— Я слышала, что Лю Чжаои и Си Бинь-мэймэй в последнее время дружат? Почему бы тебе не показать пример. Ты же поможешь научить Лю Чжаои правилам? Её наказали за грубость перед высокопоставленными наложницами.

Если бы она отказалась, разве не означало бы, что Си Бинь, была сладкоречивой и острой на язык? Она сказала, что заботится о своих сестрах, но позволяет своей доброй сестре не знать правил и оскорблять Императрицу?

Си Бинь поспешила защититься:
— Я…

— Нет нужды говорить больше. — Императрица Фу прервала её: — Раз Си Бинь не сильна в дисциплине и беспокоится о своей доброй сестре, почему бы тебе не взять на себя половину наказания за неё. Пусть Лю Чжаои встанет на колени в боковом зале. Там есть угольный таз и подушки. Ей не должно быть холодно. Си Бинь пойдёт с ней, чтобы вы могли разделить тяготы.

Императрица Фу редко бывала столь “неумолимой”. Си Бинь больше не смела спорить. Она чувствовала, что затронула обратную сторону шкалы Императрицы.

Благородная Супруга Шэнь слегка улыбнулась, скрывая свои заслуги и славу.

Автору есть что сказать: о Супруге Дэ будет сказано через десять глав. В конце концов, она — один из двух главных боссов на ранней стадии. Дайте ей пожить ещё пару глав.

Вторая — Мадам Ми. Рано или поздно она сойдёт с ума от любви. Не стоит возлагать на неё слишком больших ожиданий.