Глава 20
Глава 20.
Слава страдал.
Он даже не мог предположить, что душа способна так видоизменяться: сжиматься от страданий и одновременно раздуваться от ревности. Тори с ним не разговаривала. Несколько раз он пытался словить ее в оранжерее, чтобы объясниться. Заходил по сто раз на дню к ней в палату. Бегал в детский корпус, в надежде столкнуться с ней и поговорить. Даже два раза вместе с детворой строил крепость и играл в снежки – заработал красноречивый фингал под глазом, за что снискал уважение малышей. Они всем рассказывали про подвиги Арагорна и советовали пойти посмотреть на рану, полученную героем в жестоком бою с орками.
Однажды ночью Вячеслав снова обнаружил ее на полу в оранжерее, спящей в обнимку с Библией. Взял на руки, принес в палату. Он хотел заботиться об этой удивительной девушке, так самоотверженно взявшей на себя опеку над малышами. Но Тори упорно молчала. Как будто он для нее умер. И всякий раз, заглядывая в голубые лужи, он видел подернутое инеем равнодушие.
Но хуже всего то, что она отказалась от ее услуг в качестве лечащего врача. Игорь Александрович после похорон матери не приехал – эмоциональное напряжение сказалось на здоровье, и он отправился в санаторий подлечиться. Слава думал, что пациентов главного они разделят поровну с замом, и взял под свое покровительство Вику. Но она явилась к Владимиру Григорьевичу и попросилась под «его крыло». Почему?
Молодой врач понял, что с этого момента в его жизни начинается тяжкий этап под названием «Неразделенная любовь». И он страдал.
«Крышу сносило» и у Владимира Григорьевича. Если Вячеслав Михайлович пишет научную работу, почему пациентка Ангел «велась» не у него, а у главного? Наверное, они вдвоем решили сорвать лавры. Это понятно. Но почему сейчас, когда главный в отпуске, она попросилась к нему? Зам чувствовал, что здесь кроется какой-то подвох. Наверное, Славик специально направил эту ненормальную, чтобы вывести его из себя. У нее, к слову, это хорошо получается – одного вида достаточно. Потом молодой выскочка подловит его на каком-нибудь скандале, выставит перед своим блатом в Министерстве полным идиотом и... займет место главного. А может он роет и под профессионализм? Вдруг пациентку подсунул, чтобы он, Владимир, ошибся в диагнозе, лечении или еще чем, а сам... прыг, и снова займет место главного. В душе у зама бурлили «тайны Мадридского двора», и ему нужен был единомышленник...
У Тори тоже было как-то непонятно на сердце. Она как будто повзрослела лет на сто, очерствела и гнала всякие мысли о чувствах, любви. Конечно, девушка замечала, как бегал вокруг нее молодой доктор, и было его очень жаль. Иногда хотелось броситься ему на шею, прильнуть к груди и услышать взволнованный с хрипотцой голос: «Не волнуйся, все будет хорошо». Но она сдерживала рвущиеся на волю чувства. Для нее это было непозволительно. Разум говорил, что ничего хорошего из их отношений не выйдет: подобное сочетается с подобным, а он врач-интеллигент, она почти бомж, сирота. Контрастная парочка. К тому же занозой засела обида: он ей не поверил, предал, разве можно такое простить? Потому Тори всячески избегала его общества, стараясь не замечать знаков внимания и не оставаться наедине. Ей это удавалось – дети хвостами ходили по пятам. Вместе (втихаря от зама) проводили тихие часы, играли на улице и даже читали Библию. Со всеми откровениями из книги предводительница делилась с малышами, конечно, на их уровне. На удивление, они все понимали с полуслова, а где-то даже объясняли эльфийке непонятные места.
– Ну фто тут непонятно? – пожимал плечами Мифка. – Ну написано же: дьяфол прифол, фтобы украсть, убить и погубить. Ну у меня украл здорофье, убифает каждый день – уколы эти, капельницы. И хочет, фтобы я делал гадкие фещи, ну фтобы Аленку треснул по бафке, у Борифа фонарик украл – он мне понрафился, ну фтобы погубить меня, фтобы потом, после фмерти, я пофол в ад и не уфидел Серефку.
Тори и сама понимала, что главный враг – это не Саурон, не болезнь и даже не смерть. Это дьявол, пришедший на землю погубить человека. Через болезни, грехи, идолов, ложь, даже через науку, отрицающую Бога. Но вместе с детьми она прочла и про Иисуса, который тоже пришел на землю, чтобы спасти человека. Он пошел на распятие за все человеческие грехи: прошлые и будущие, и этой жертвой искупил всех. Значит, сегодня можно не болеть, не страдать, не бедствовать, жить счастливо и в достатке.
– Я пришел дать жизнь и жизнь с избытком, – сказал Иисус Христос.
Один вопрос волновал Тори: КАК эту жизнь взять и подарить этим маленьким человечкам?
А вот нянечку Василису волновали отношения парочки Слава – Вика. Умудренная сединами и обычным житейским опытом женщина никак не могла понять: почему молодые люди еще не понесли заявление в ЗАГС.
– Ну и моладзь сёння пайшла! – сетовала она, попивая чаек с санитарками. – Усё муцяць, баламуцяць! Ну видаць жа: ён яе любиць, вунь бегае кажны дзень, зенки вылупиушы. Яна ж яго таксама любиць. Паглядае усё сваими глазищами. И усё неяк не разродзяцца яны! Усё не па-руску, як негрытосы нейкия! Вой жа и дурныя, дурныя. Мабыць, без маёй дапамоги гэная справа не абыйдзецца!
И тетя Вася стала готовить «наполеоновский план» по примирению молодых «ды дурных».
И еще одному человеку эта парочка не давала покоя. Хотя про парочку Диана – дочь Игоря Александровича ничего не подозревала. Зато перемены в настроении Славы бросались в глаза. Он не то что в гости приходить, даже звонить перестал. И Диана заподозрила неладное – наверное, кого-то себе нашел. Пыталась разговорить на эту тему отца – бесполезно. Тот молчал, будто партизан на допросе. Звонила сама Славе домой, на работу, но парень отнекивался, мол, встретиться не могу, загружен по самые уши. И тогда Диана решила взять инициативу в свои руки.
Самое интересное, что пути-дорожки всех заинтересованных лиц пересеклись в один февральский день. И надо же было, чтобы это оказался День рождения Тори!