Глава 19
Глава 19.
Тори лежала на железной кровати, прогибаясь спиной до пола, и не шевелилась. Нет, смирительную рубашку с нее давно сняли, еще когда она спала. Просто не хотелось двигаться. В сердце была пустота. Как будто вчера вспыхнул огромный пожар, захватил все: разум, душу, тело, а сегодня все перегорело, остался лишь пепел. Она не шевелилась, боясь стряхнуть этот пепел с себя и оголить нервы. Она не плакала. Она не переживала. Все умерло. Так же, как умер Сережка. Она знала, что его уже нет в живых. И она ничем НЕ МОГЛА помочь.
Ключ в замке двери осторожно повернулся – зашел Слава с подносом в руке. Запах свежих булочек заполз следом, аромат кофе перебивал его, соревнуясь в первенстве за гурманов. Вика машинально отметила про себя, что кофе пациентам в больнице не давали. Значит, это инициатива молодого доктора. Приятно. Хотя этого она не чувствовала, просто информация.
– Тори, прости меня, – Вячеслав Михайлович присел на краешек кровати.
Молчаливая пауза затянулась.
– Тори, я виноват, прости, – он отвернулся, чтобы скрыть слезы, предательски набежавшие на глаза.
– Он умер? – бесцветным голосом спросила девушка.
– Да. Во время операции. Не выдержало сердце. Как ты и говорила...
– Я не хочу никого видеть. Уйди, – Тори бессильно закрыла глаза. – И есть не хочу. Ничего не хочу. Все бессмысленно...
И Слава ушел, оставив ее один на один с депрессией.
– Почему? Почему? – прошептала Вика. – Бог, почему он умер, почему умер Димка? Почему Ты не заступился за детей? Почему они вообще болеют и умирают? Ты же говорил, что вчера и сегодня тот же. Ты же говорил, что исцеляешь и воскрешаешь из мертвых. Почему?!
Ее крик ударился в потолок. Пепел слетел, и нервы оголились снова. Она заплакала, уткнувшись в подушку. Прав был Слава – жизнь грубая, а она все витает в своих сказках. Вот и получила еще один урок.
Вдруг Вика почувствовала, как маленькие ладошки стали гладить ее по голове. Как и тогда в седьмой палате, когда она не могла совладать со своими чувствами.
– Тори, ну не плачь, – дети гурьбой обступили кровать. – Мы тебя очень любим. Это ты из-за Сережки, да? Ну так он же не умер. Он превратился в ангела и улетел на небеса. Умерло только тело. А он сейчас смотрит на тебя с высоты и возмущается. Тебе нужно есть, набираться сил. Как же ты без сил будешь бороться с орками? Кто же нас поведет в новый бой? Ну проиграли мы, с кем ни бывает, не плачь...
– Да, хоббиты, вы правы, – улыбнулась сквозь слезы главная эльфийка. – Нужно не сдаваться. Нужно бороться. И больше мы никого смерти не отдадим.
– Фережка победил Голиафа, мы тоже фможем, – рубанул по воздуху рукой Мифка.
– А я поведу воинов вперед на врага, – заявила смелая Аленка.
И малыши снова стали изображать военную баталию, стараясь рассмешить свою предводительницу.
Тори смотрела на этих маленьких воителей и думала, что «устами младенцев глаголет истина». Смерть нанесла жестокий удар, забрала жизнь Сережки. Но это не значит, что не нужно бороться. Это не значит, что Бога нет. Он есть, и Он за них. Она это чувствовала. Просто была еще неопытна в духовных вопросах и не знала, что делать. Но в сердце своем уже решила, что за этих маленьких человечков будет бороться до конца своей жизни, даже если она окажется очень короткой...
– Тори, а нас сюда дядя Слава привел, – вдоволь натузавшись и утолив жажду битвы, заявили хоббиты. – Он уже исправился. Он теперь хороший. Надо его по-другому назвать. Он уже не Саруман, да?
– Ладно, назовем его Арагорн, – смеялась предводительница. – Пусть будет человеком-воином, хотя какой-то он вялый, не смелый...
– Не-е-ет, он смелый! – стали в защиту дети. – Он у Саурона ключи украл! От твоей тюрьмы. Саурон его бить будет, да? А потом подвесит в своем кабинете на люстру и будет щекотать пятки, чтобы узнать, где ключ.
Тори от души хохотала над фантазией хоббитов – такую пытку даже она не могла придумать злейшему врагу. Но самое интересное, что малыши как в воду глядели – как только зам обнаружил пропажу ключа, сразу вызвал «на ковер» молодого доктора.
– Что вы себе позволяете?! – метали молнии из-под очков злющие глаза. – Я здесь главный! Кто вам позволил устраивать из медицинского учреждения балаган?! Что это за научная работа?! Это шарлатанство! И я буду ставить вопрос о вашей профпригодности там, наверху!
Слава достал из кармана халата свои очки и нацепил их на нос, чтобы они отражали молнии противника. Спорить не хотелось. Конечно, зам был прав с точки зрения руководителя. Ему не нужно было самовольно брать ключи, приводить к Тори детей, заступаться за нее, покрывать все ее выходки. Ему вообще не нужно было ее встречать на своем пути – этот вулкан страстей, плюющий огненной лавой на всех подряд. Но было уже поздно – она подпалила его сердце, и оно горело ЛЮБОВЬЮ. И в этом пожаре сгорало все: логика, профессиональная этика, субординация по отношению к начальству, планирование жизни. И... Славина интеллигентная нерешительность.
– Я упеку ее в психиатрическую лечебницу! – все еще бесновался Саурон. – Там ей место! С ее сумасшедшими идеями! И вы ей во всем потакаете! Вы, врач-профессионал! Хотя уже нет, профессионализма у вас нет, осталось какое-то непонятное самодурство! И вы за него ответите!
– Вы все сказали? – Вячеслав снял очки и засунул их назад в карман, он уже не боялся гнева начальника. – Это все туфта. Мне можно идти? А то пациенты ждут – у меня обход.
Владимир Григорьевич поперхнулся собственными словами и неожиданно сел. Этот молодой врач ему абсолютно не нравился. Раньше Вячеслав Михайлович себе такого не позволял, он был услужливым, мягким, интеллигентным, нерешительным. А тут в его голосе появились стальные нотки. И такое спокойствие! Как будто он знал то, чего не знал сам зам.
Слава, не дожидаясь ответа, вышел. А и.о. главного сидел и размышлял: откуда такая уверенность в подчиненном? Наверное, у него есть солидная «крыша» в Министерстве. Иначе, почему он ничего не боится?