Глава 2
Покои Чимина готовы. Они начинались за следующей дверью от покоев Тэхи. Личная спальня, гостиная, санузел, игровой и спортивный залы — его апартаменты по богатству и удобству ничем не уступали ее собственным, что являлось неслыханной роскошью для бесправного нексуса. Роскошная тюрьма, не иначе. Девушка и сама это понимала, но все же это лучше крохотной комнатушки, наподобие той, в которую ее мама селила своего очередного нексуса, если не хотела делить с ним постель. В их фамильном особняке пустующих комнат более, чем достаточно, но Мигён любила напоминать всем где их место, в том числе и собственной дочери.
К причуде Тэхи, отец, как глава семейства, отнесся как к чему-то не стоящему его внимания. Скорее всего, из-за подготовки к повышению класса у него и матери накопилось слишком много дел и не было никакого желания разбираться ещё и с каким-то нексусом.
За спиной раздался тихий щелчок дверного замка. Он на короткий миг заполнил эхом пустой широкий коридор, облицованный деревом. Темный даже днем из-за отсутствующих окон. Только двери по бокам, длинный красный ковер и огромные картины на стенах, чередующихся с высокими колоннами, выполненными в греческом стиле. Тэхи посильнее натянула длинные рукава белого платья, накрывая обледеневшие, из-за вечно работающих кондиционеров, тонкие пальцы, и стараясь не стучать громко каблуком, направилась к парадной лестнице, ведущей на первый этаж.
Останавливаться она не планировала. Мама ненавидела, когда кто-то опаздывает. Лучше подождать назначенного времени, чем получить от нее выговор, но ноги сами собой остановились спустя метров пять. Девушка подняла задумчивый взгляд на закрытую дверь, которая оберегала комнаты будущего владельца. Внутри разгорелась настоящая война с самой собой, хоть ее лицо внешне не выражало эмоций. Нахлынувшая мешанина чувств казалась настолько сильна, что не давала ни шанса разобраться в себе. Радость, гордость и предвкушение вперемешку с печалью, стыдом и нестерпимой ненавистью к себе. Эта дверь была позорным результатом ее принятых и непринятых решений, а для него будет парадным входом в золотую клетку избалованной, эгоистичной девчонки. Тэхи почти физически ощущала душащую тяжесть ответственности за чужую испорченную жизнь.
Вчера Чимин впервые попросил ее об одолжении: честно ответить ему на вопрос. Это была его первая просьба и, вероятно, последняя.
«Я... приеду за тобой завтра. Хорошо выспись к этому времени», — вспомнила она свой ответ.
Сразу захотелось принять душ. Смыть с себя грязь железной губкой или самой жесткой щеткой, но поможет ли это избавиться от мерзкой стороны себя, с которой она уже давно познакомилась?
— Я понял, — единственное, что он ответил, когда Тэхи уходила.
Девушка прикрыла глаза, не в силах больше рассматривать его закрытую дверь. Так хотелось забыть его ответ. Так хотелось избавиться от чувств, которые ее социальному классу испытывать неестественно. Особенно к таким, как он.
— Наверное, я бы огорчила бабушку этим, — проговорила себе под нос она и, наконец, направилась дальше.
Стук каблука о мраморную ступень отозвался неприятным эхом. Спускаясь, Тэхи бросила взгляд к основанию лестницы, заметив как четыре горничные осторожно сворачивали в массивный рулетик напольное произведение искусства. Похоже, ее мать вновь приказала выкинуть недавно постеленный ковролин. Наверняка дизайнеры уже подыскали новый, поломав перед этим головы, как наконец угодить хозяйке.
Прислуга в черно-белой форме, словно трудолюбивые пчелки, подготавливали особняк вторую неделю подряд. Стряхивали несуществующую пыль с массивных картин, меняли букеты свежих цветов, заменяли одну мебель на другую. Им и самим нравилось это занятие, ведь все, что хозяйка прикажет выбросить, они смогут продать на уже хорошо знакомых аукционах, а после поделить доход.
Такие перемены в доме не столько прихоть матери, сколько реальные требования к условиям жизни семьи класса «А». Предки Тэхи по отцовской линии поколение за поколением стремились к этому, доказывая гражданам Кореи свою пользу. От класса «Б8» они поднялись до класса «Б1» и все же сумели проломить стену к Олимпу.
Когда Тэхи было три года, ее родители получили, пожалуй, самую счастливую новость: возможность перейти в класс «А10». Однако условий и требований оказалось так много, что их выполнение заняло без малого семнадцать лет. Условия приходили год за годом от пяти высших семей, и становились все сложнее и бессмысленнее, но все же родители добрались до финиша. На балу Девяти, который должен пройти в следующем месяце, Тэхи выступит от лица своей семьи, и их фамилия Джин, наконец, заполучит долгожданный класс «А10».
От мысли, что придется выступать перед сверстниками, которые намного выше Тэхи по классу, да еще перед СМИ в прямом эфире, становилось жутко. Последние десять лет, в основном, она провела в разъездах, а когда возвращалась на несколько месяцев, не выходила из дома, пытаясь наверстать школьное образование с частными преподавателями. Тогда как ей, будущей наследнице высшего класса просто необходимо было создавать свой бизнес, учиться выживать в высшем обществе, присутствовать на балах Девяти раз в год, и знакомиться с элитой страны, она прозябала на другом конце света, в странах гораздо менее развитых чем Корея.
- Вас ожидают в ближайшей от холла гостинной, - осторожно вывела Тэхи из размышлений Ынхе - пожилая служанка в угольно-белом платье. Сложив руки вместе, она терпеливо поджидала девушку у лестницы, пока та спускалась. - Если хотите, я объявлю вашим родителям, что вы пришли.
От упоминания родителей, Тэхи вдруг охватила легкая паника. Девушка закачала головой, выдавив из себя вежливую улыбку:
- Нет-нет. Я сама.
С этими словами она зашагала по полированному мраморному полу просторного холла. Тэхи смутно замечала слуг в парадной униформе, стараясь упрятать свое волнение за маской холодной уверенности и морально настроиться на поездку в Фильтр с матерью. На ходу проконтролировала идеально собранные и уложенные серебристой заколкой волосы и в очередной раз натянула рукава на пальцы уже не от холода - от страха.
— Наконец-то Тэхи получит его. Не верится, что мы целых пятнадцать лет потратили на его обучение, — услышала Тэхи подходя к гостиной, неестественно сладкий и радостный голос матери. Опешив, остановилась. Ногтем зацарапала фалангу большого пальца, в надежде что боль отрезвит. Лишь раз на ее памяти Мигён говорила таким голосом, не сдерживая свои эмоции. Как раз в тот день их семья получила предложение перейти из класса «Б» в «А».
В щели приоткрытой двустворчатой двери виднелись родители. Они сидели у незажжённого камина и разговаривали, периодически поглядывая на включенный телевизор. Редкая картина. Они не любили компанию друг друга и редко находились вместе, кроме случаев, когда им нужно было играть счастливую семью на публику.
Удержаться от желания подслушать разговор было невозможно, хоть страх комком подкатывал к горлу. Такое необычное настроение матери вызывало вопросы и непонимание, как вести себя с ней в этот момент, поэтому Тэхи решила не торопиться присоединяться к их беседе. Шагнула в сторону, подбирая лучший обзор, и чуть не сбила китайскую фарфоровую вазу, вовремя ее подхватив.
С нового ракурса удалось увидеть еще и телевизор. На нем показывали по новостям тот самый интернат, в котором учился Чимин. Звук выключен, но по бегущей информационной строке можно понять главную тему репортажа: «74 волна уже у финиша! Выпускники интерната «Filter» сегодня отправляются в их новые дома к своим заказчикам. Тест «Amor» для поиска идеальных возлюбленных вновь получил награду за самый точный результат. Еще ни разу за всю историю появления системы не поступило ни одной жалобы со стороны заказчиков».
— Ну, во-первых, не мы, дорогая, его обучали, а Фильтр, — поправил маму отец, не отрывая взгляда от книги. Он сидел к Тэхи спиной, поэтому выражение его лица увидеть не удалось, но в его интонации читалось безразличие к редкой радости жены. — А, во-вторых, если бы я вытащил его из интерната раньше, без полного образования, он бы стал опасен, и превратился бы в брак, на потеху нашим врагам. Мы не должны смешить народ. На кону стоят труды нескольких поколений моей семьи. Не забывай.
Мигён не ответила, одарив мужа ледяным взглядом, от которого Тэхи захотелось содрогнуться. Улыбка с ее лица спала, вернув привычные суровые черты худощавого лица. Мать осторожно поправила тонкими пальцами с ухоженными ногтями легкую светлую прядку, выбившуюся из высокой прически. Она сдерживалась. Тэхи прекрасно знала, что она не терпит, когда ее исправляют. Папа тоже это понимал, но все равно решил усмехнуться. Он мог это сделать. Все же именно его предки носили фамилию Джин.
Фамилия и чистота крови в благородных семьях играла ключевую роль. Брак по расчету был так же естественен для них, как смена дня и ночи. Если для представителей «А» класса нельзя заключать браки ни с кем, кроме себя, то «Б» класс обычно выбирал себе в супруги нобеля из богатейших семей Кореи.
Семья Мигён, мамы Тэхи, имеет дюжину автозаводов в Европе и северной части Кореи. С ее наследством брак с представителем семьи класса «Б» вполне предсказуем, но не более. Выиграть в лотерею гораздо реальнее, чем получить все привилегии класса «А», будучи выходцем из обычных нобилей. Мама это знала. И ей приходилось улыбаться отцу.
Кадры в новостях сменились. Вместо красивых, величественных зданий Сеула с большой территорией между ними теперь виднелись маленькие однотипные выстроенные в ряд дома, между которыми вовсе не было пространства. Вместо парков, цветущих садов и идеальных дорог, к которым привыкла Тэхи, — грязь, ямы и заводы. Следом показали незнакомую ей площадь и то, как разгневанные люди, вооружившись лопатами, палками и даже ножами, нападали первыми на военных. Улицу быстро оккупировали. Люди в форме с противогазовыми масками превзошли количеством и кинули дымовые шашки. Плотная завеса дыма окутала улицу. Новая бегущая строка поясняла: «Очередное восстание плебсов подавлено вооруженными силами. Никто не пострадал. Зачинщиков отвезли на допрос в...».
— Военные не хуже нас знают, что плебсы каждый год, в день выпуска из интерната устраивают хаос. Не понимаю, почему не пресечь все восстания до их буйства?
Мать промолчала, смахнув с бежевого обтягивающего платья несуществующую пылинку.
— Для них мы оказываем большую честь, — продолжил отец. Похоже, он был доволен тем, что вывел Мигён из себя. — Тому отпрыску, которому посчастливилось стать любовником для ребенка одного из благородной семьи или хотя бы состоятельной, несказанно повезло. Ты только посмотри, как они живут. Свиньи!
Тэхи отвела взгляд, скрывая неприязнь. Иногда сложно поверить в то, что они кровные родственники. Родители говорили о Чимине, как о вещи, а о людях, живущих за стеной, как об иной расе. Хотя, Тэхи ничуть не лучше отца с матерью.
— Мы и они слишком разные, — подытожил глава семьи. — За стеной живут только невменяемые и заразные плебсы.
Тэхи помедлила перед тем, как выйти к родителям. Слова отца заставили задуматься, а кадры убогих маленьких домов, которые показывали по новостям, притянули внимание.
«Неужели папа прав? Неужели их миры настолько разные?»
***
— Почему ты не захотела, чтобы твой нексус выступил перед благородными семьями, как остальные выпускники? — поинтересовалась мама, оценивающе рассматривая комнату отдыха для посетителей Фильтра. Стиль барокко, пусть и подстроенный под современные стандарты, никогда ей не нравился. Слишком вычурный. В руке она держала блюдце из костяного фарфора и чашку чая. Отпив, скривила лицо и тут же бесшумно поставила напиток на кофейный столик. — Мерзость.
Тэхи ничего не ответила. Это не концерт, а выставка живых людей, чтобы потешить тех, у кого есть деньги. Мерзкая традиция, очень позорная, но благо необязательная. Нечего Чимина заставлять это делать.
— Он станцует другой танец, мама, который только мне можно видеть, — произнесла девушка безупречно натренированной дикцией. Уверенно, твердо. Так, как она научилась спустя множество ошибок, которые стоили очень дорого. Так, как нравится маме.
Тэхи врала. Из-за него. Ради него. Она научилась врать еще с тех пор, когда начала тайно пробираться в дом для прислуги, где жила бабушка.
Женщина усмехнулась уголками губ. Ответ ей понравился.
Двойные двери распахнулись, и через них спешным шагом вошел полноватый и дорого одетый высокий мужчина. Лысина блестела от солнца, пробирающегося сквозь широкие окна, пока он прямой наводкой шел к маме. Его черные глазки-бусинки и неестественно узкий, вытянутый нос придавали ему удивительное сходство с крысой. После низкого поклона поцеловал женщине руку. Белоснежная улыбка казалась ещё ярче на фоне бледного лица.
— Госпожа Джин! — протянул он, улыбаясь, словно чеширский кот. — Для меня большая честь...
— К делу, господин директор. Ближе к делу.
— Разумеется, — тот еще раз поклонился и в полуобороте указал куда-то позади Тэхи. Молодая наследница обернулась непроизвольно.
В первый миг взгляд скользнул по белой фигуре человека, который так и остался стоять в дверном проеме, и вновь вернулся к директору. Но потом до нее дошло.
— Госпожа Джин Тэхи, — торжественно заговорил директор, хотя та на него так и не взглянула. Тэхи просто не нашла в себе сил отвернуться. — Позвольте наконец вас поздравить с долгожданным приобретением. Чимин. Он ваш.
Последний раз они виделись на ее шестнадцатилетие. Прошло четыре года. Тогда Тэхи обрела уверенность в том, что красивее выглядеть просто невозможно, но сейчас она понимала, что ошибалась. Рот от изумления открылся сам собой.
Сейчас он ослепителен.
Ослепителен настолько, что отвести от него взгляд невыносимо — до того он хорош собой. Ему шел белый костюм, особенно в сочетании с черными, как ночь, волосами и такими же черными глазами. Он мог бы сойти за принца из сказки, вот только сдавливающий шею черный ошейник, как у него, благородные люди не носят.
«Он ваш». Лишь сейчас до нее дошли слова директора. От счастья захотелось плакать, прыгать, как ненормальная, и кричать об этом на каждом шагу, каждому встречному, но, только взглянув в его глаза, желание пропало. У него нет никаких эмоций. Ни радости, ни печали, ни даже ненависти. Он смотрел куда-то перед собой и почти не моргал.
Можно ли убить в себе все чувства? Может ли душа действительно умереть, оставив существовать лишь тело? Сейчас, глядя на него, Тэхи могла бы ответить на эти вопросы. Положительно.
Чувство эйфории прошло.
— Почему не улыбается? — услышала Тэхи где-то недалеко от себя голос матери, но не смогла отвлечься. — Как это понимать? — тон в ее голосе явно не предвещал ничего хорошего.
— Ч-что? — вдруг запаниковал директор, предчувствуя неладное, и с ненавистью бросил взгляд на воспитанника.
На мгновение в комнате повисла тишина. Чимин положил руку на грудь и начал сгибаться в поклоне. Тэхи поняла, что он собирается что-то сказать и быстро встала между ним и мамой, закрывая нексуса собой.
— Это были мои требования, — быстро затараторила Тэхи от волнения, но, осознав свою непростительную ошибку, заставила взять себя в руки. Вдохнула, выдохнула и продолжила с четкой, статусной речью. — Мне нравится такой тип. Плохих парней. Как в фильмах.
Любой собеседник не заметил бы на лице женщины никаких изменений. Но только не Миген, которая скривила губы. Ее глаза сузились. Она услышала ее волнение в голосе. Неужели что-то заподозрила?
***
В дом Тэхи с Чимином приехала лишь под вечер. Мама с ними возвращаться не стала, сообщила о неотложных делах, чему наследница втайне обрадовалась. Пришлось призвать весь самоконтроль в гостинной интерната, чтобы не выдать и тени улыбки. Тэхи умела скрывать слезы, улыбаться когда больно, притворяться сильной, катода хотелось сдаться, но как выяснилось, со счастьем она не знала, что делать. После смерти бабушки, НаРы, она три года столько не говорила. Бабушка была для нее единственным родным человеком, единственной, кто любил и слушал ее. Друзьями Тэхи обзавестись не успела, родителей вовсе избегала, долгими днями пропадая в своих покоях. Неужели одиночество в прошлом? Неужели теперь есть кто-то, кто примет ее? Пусть Чимин сейчас сдержан, но он узнает ее поближе и поймет, что она хорошая, добрая и точно ее полюбит! Для этого можно постараться. Она докажет, что достойна его доверия и тепла.
Докажет, если он только позволит.
Никто не мешал показать новому жителю его теперешний дом. Тэхи решила сразу начать с особняка - пока нет матери, можно не бояться столкнуться с ней. Девушка болтала без умолку, показывая уютную библиотеку, портреты своих предков, писанные маслом, маленькие гостиные, бальный зал, гостевые спальни. Она так хотела показаться гостеприимной, что даже не заметила, как Чимин серой тенью следовал за девушкой и только терпел ее болтовню. Именно терпел, потому что его поведение иначе назвать нельзя.
Наконец, вишенкой на торте стала самая главная часть экскурсии - личные комнаты Чимина, в некоторых вещах даже превосходящие ее собственные. Первая дверь и сразу спальня, совмещенная с гостинной. Классический стиль интерьера, молочные и бледно золотые цвета в комнате, двухуровневый потолок с подсветкой и люстрой, книжные шкафы, домашний кинотеатр и конечно же просторная кровать над которой, величественно словно корона, возвышался полукруглый балдахин закрепленный на стене за кроватью. Техи сделала все возможное, потратив часть своих сбережений, чтобы покои понравились новому владельцу.
Солнце уже садилось. С каждой минутой в спальню меньше проникал свет и становилось сложнее разглядеть какие-то детали. Показывать собственные покои уже придется при свете, хотя не мешает и тут найти выключатель.
— Как мне называть вас? - вывел из коротких размышлений Чимин.
Тэхи обернулась. Ее пальцы замерли на холодной дверной ручке, ведущей в очередную комнату теперь принадлежащую Чимину:
— Что?
Чимин стоял у края белого ковра в центре комнаты, так не наступив на мягчайший ворс. На его волосы падал свет уходящего солнца, они отливали черной медью а бездонные глаза сковывали зимним холодом.
— По имени, — начал перебирать варианты тот, — госпожа, милая, чаги, хозяйка. Как-то иначе?
Рука девушки опустилась. Тишина завладела комнатой. За весь день он впервые заговорил с с ней. Он вновь, как и вчера, задал вопрос, но на этот раз в его интонации не было заинтересованности. Не было ничего... живого. Голова не вовремя опустела. Тэхи только сейчас вдруг задумалась, а слушал ли он ее вообще? Быть может она все это время говорила сама с собой?
Пальцы замерзли и Тэхи поспешила сцепить их в замок, чуть царапнув длинными ногтями кожу:
— Если ты злишься за вчерашнее, то... — она остановила себя на середине мысли. Как хочется оправдаться. Но он задал ей совсем другой вопрос и не ждал каких-то объяснений.
Чимин молчал. Он не торопил и ни к чему не склонял. Лишь ждал.
Тэхи кивнула в сторону ближайшего кресла и пошла к нему. Он понял ее приглашение и сел туда, куда она ему велела.
Вновь тишина. Они смотрели друг на друга. Долго. Словно только сейчас у них появилась такая возможность. Это напоминало знакомство. Никаких слов, лишь взгляды. Да и что скрывать? Было страшно говорить с ним напрямую. Рассказывать одно, но диалог совсем иное. Казалось, чем больше она беседует с Чимином, тем больше узнает демона внутри себя. Разочарование и презрение к себе возрастали.
Девушка сделала шаг в его сторону. Потом еще один и еще. Его тяжелый взгляд, прикованный к ней, не изменился, даже когда она встала почти вплотную к его креслу. Коленка уперлась в твердую границу сиденья. Вдруг захотелось выбить его на эмоцию. Любую. Сделать хоть что-то, чтобы он перестал так на нее смотреть. Его взгляд был невыносим. Мучителен. Безразличен и пуст.
Тэхи поставила ногу на край сиденья прямо между его колен быстрее, чем смогла осознать эту идею. И тут же пожалела об этом, захотела убрать, но не смогла.
Чимин провел рукой по голени и стал медленно подниматься выше. Он наклонился и полностью выбил из ее легких воздух, когда начал покрывать горячими поцелуями внутреннюю часть бедра. Нежная, теплая ладонь блуждала по ее бедру, умело проникая под юбку. Связь с реальностью пропадала. Голова закружилась, тело ударило током.
Рот приоткрылся в немом стоне, когда Чимин всасывал нежную кожу, проводился по ней обжигающим языком. От ласк парня бедро стремительно стало мокрым, а по телу пробежали мурашки.
Видимо, он не совсем правильно ее понял. Или только Тэхи себя не понимала?
Парень притянул девушку за ягодицу, а другой рукой властно сжал ногу, на которой она каким-то чудом смогла устоять. Он не торопился, не настаивал, но его прикосновения и движения выдавали в нем настоящего доминанта.
Тэхи смотрела на Чимина сверху вниз и не верила своим глазам. Его длинная сережка в ухе доставала до мощной нижней челюсти, которая двигалась туда-сюда от поцелуев. Густые пряди щекотали кожу, а губы сминались от тесных прикосновений к ноге. Поцелуями он поднимался все выше, укусы становились более жадными, языком он вырисовывал только ему понятные узоры.
Появилось непреодолимое желание запустить руки ему в волосы, когда он уже макушкой касался нижнего белья. Внизу приятно мучали сладостные спазмы пробуждающегося желания. Правильно ли это? Нормально ли? Неважно, ведь мысль о том, что это делает именно он, овладела разумом, подчиняя логику и здравый смысл.
Все неважно. Господи, как же все неважно, если конечный результат — ее полное владение им. Как же хорошо, что она его не освободила. Желания отпускать его не было и не появится вовсе.
Тэхи резко открыла глаза. Такое умозаключение, словно сильный удар, выбило в жестокую реальность. Она убрала ногу и сделала несколько спешных шагов подальше от Чимина.
Все же ей удалось пробить его на эмоцию. Он поднял в удивлении брови. Хотя, возможно, ей удалось это сделать не действиями, а выражением собственного удивленного лица. Долгие годы тренировок эмоций, вечная школа манер не смогли помочь Тэхи успокоиться. Все, что она учила, весь самоконтроль рядом с этим парнем просто превращались в ничто.
Тэхи не могла быть с ним. Но и без него жизнь свою она тоже больше не представляла.
— Добро пожаловать, — проговорила та, спешным шагом покинув его апартаменты.