Бракованный

Soundtrack

https://youtu.be/_MRN_AEQoSE

Лишь шаг отделяет Ликса от долгожданной свободы, но стремление спастись любой ценой сменяет отчаянное беспокойство за того, кто остался позади, один на один с убийцей. Прогремевший словно десяток орудий залпового огня выстрел оборывает поединок с собой. Омега успевает попрощаться с жизнью, уверенный, что тот предназначен ему, но ошибается и быстро осознаёт, что не прав, стоит обернуться. На нём самом ни царапины, а побледневший Хван сначала оседает на одно колено, а затем неуклюже заваливается ничком на грязный пол. Ликс переводит ошеломлённый взгляд с ровной спины альфы на Чонина, что замирает с вытянутой рукой, держащей пистолет, и не может осознать, что всё происходит наяву. Подойдя и упав на колени рядом с телом, водит руками по неподвидной спине, с ужасом ощущая, как чёрная водолазка Хвана пропитывается влагой, и мотает головой, отказываясь признавать, что это кровь. Отдёрнув ладонь, на которой отпечатывается алый след, в ужасе уставившись на неё, из горла его наконец - то вырвается не крик, скорее отчаянный вопль, и он обращает помутневший взор к выходу. В дверном проёме, полностью облачённый в комуфляж, вооружённый до зубов возвышается Со.

Несопротивляющегося, безразличного к происходящему Яна скручивают и уводят, а комнату заполняют рослые экипированные альфы. Но Ликса не отвлекают ни они, ни воющие сирены машин - пальцы не отпускают холодную руку Хёнджина, что лежит без сознания сначала на полу, затем на каталке скорой. Приступы страха атакуют бедного омегу втечение всего пути. Она кажется ледяной и до того безжизненной, что сердце заходится в его груди, как сумасшедшее. Однако мерный писк приборов возвращает остатки разума, и он усилием воли заставляет себя держаться. Проглатывая слёзы, остужая разыгравшееся воображение и умоляя об одном - чтобы альфа выжил. Неотступно следуя за каталкой, до последнего не выпуская безвольно повисшую ладонь, Ликсу удаётся сопроводить альфу до самой операционной, возле которой хрупкую связь их рушит медсестра, стеной преграждая ему путь и пресекая бессвязный просительный лепет.

- У него серьёзное ранение, молодой человек, ждите в приёмной...- коротко объясняет она.

- Как только закончится операция, вас оповестят. Вы - друг, брат, муж? - деловито интересуется омега, а Ликс никак не может сфокусироваться на вопросе, пытаясь за матовым стеклом разглядеть знакомую фигуру. Ладонь его жжёт калёным углем, всё существо, вопреки разумным доводам, порывается следовать за своим альфой.

- Я? - растерянно роняет он, подняв слезящиеся глаза на омегу в белом, и после затянувшегося молчания, сообразив наконец, что от него хотят, добавляет, - я его истинный....

Девушка сочувственно разглядывает парня и пытается утешить.

- Доктор Мин замечательный хирург, а ваш альфа молодой и сильный, не теряйте надежду...- проявив понимание, она спешит скрыться за дверьми операционной, оставляя Ликса потерянно стоять посреди пустого коридора, в воздухе которого витает горьковатый запах медикаментов и дезинфицирующих средств.

- Извините...- впопыхах бросает Мо, задев на повороте старенького альфу, и, поклонившись, несётся дальше по бесконечному коридору.

Больница напоминает торговый центр - с десяток этажей, лабиринт из кабинетов, без карты или навигатора нужную палату не найти.

- И где этот чёртов четыреста тридцать пятый? Я по второму кругу мотаюсь здесь, айщ..- вспылив, смахнув со лба чёлку, заворачивает за угол она и резко выдыхает.

На диванчике у окна сидит сгорбленный Ликс, понуро рассматривая свои руки. Мо мчится к нему, но споткнувшись, застывает, как вкопанная. Душистый вязкий аромат стелится вокруг омеги жужжащим облачком и соблазнительно расходился медовыми дорожками во все стороны.

- Не может быть..- недоверчиво шепчет Мо и подходит ближе.

Её лишённый запаха Ликс благоухает словно ромашковое поле в августовский полдень, над которым без устали трудятся, собирая нектар, рой пчёл и источает столько сладости, томной неги, что дажё у неё, омеги, спирает в восхищении дыхание, а на глазах выступают слёзы умиления. Но стоит парню поднять голову, и радость Мо меркнет. Воспалённые красные глаза, мрачная обречённость, поселившаяся в их глубине, больше подходящая древнему старику, но никак не юноше, искажает родные черты, превращая лучшего друга в чужака.

- Ликс... - полным сострадания голосом зовёт она и приседает перед ним, опустившим горестно голову, на корточки, берёт его ладошки в свои и теряет дар речи, когда переворачивает. Те тёмно - красные, словно их вымазали в краске.

Мо заставляет себя собраться. В распоряжении альфы целый штат врачей, Со, коршуном кружащий над товарищем и контролирующий процесс лечения, родственники в конце концов, а у Ликса есть лишь она, поэтому раскисать не имеет права.

- Ты ничем не поможешь, сидя в приёмной, Ликс, поедем домой. Тебе требуется отдых, подавители и покой...здесь уйма альф, они сами скоро тебя выставят. Ты течёшь, дорогой...- мягко убеждает она, но омега даже не шевелится и головы не поднимает.

- Нам необходимо записаться к доктору, понадобится восстановительный курс, таблетки. Это слишком серьёзно, чтобы откладывать на потом...- настаивает Мо, но Ликс грубо прерывает её.

- Я не оставлю его... течки нет, только обоняние обострилось и гормоны скачут...всё это не важно, как ты не поймёшь?!

С обидой отмахивается он, но мгновенно сникает и задумчиво проводит по окровавленной ладони пальцем.

- Нужно помыть их, Ликс...- суетится Мо, заставляя подняться на ноги, но омега легонько отталкивает её от себя.

- Я не уйду, пока не увижу его...- дрожит всем телом он и срывается на крик, ощетинившись, и Мо, смирившись, пристраивается рядом на диванчике.

Молча сидят они бок о бок час, другой, и вскоре та чувствует, как голова друга устало опирается на её плечо, и редкие слезинки, стекая по щекам, промакивают тонкий шифон её блузки.

Операция заканчивается спустя несколько часов и проходит по словам врачей вполне успешно. Пуля не задела жизненно важные органы, но чтобы достать её, тем пришлось постараться. Альфу переводят в реанимацию, ограничив посещения, и никакие доводы Ликса, слезные мольбы не действуют - его так и не пускают к Хвану, а вскоре и вовсе выпроваживают за ворота. Ликс селится у Мо, и та первым делом ведёт омегу к доктору. Осмотрев Ликса, изучив историю его болезни, седовласый альфа, нервно поправляя очки на переносице, твердит одно - нонсенс. Мол, невероятный случай в его практике, который требует изучения, на что Мо альфу тактично, но решительно осаживает, заявляя, что Ликс не лабораторная мышь, и опыты на нём ставить она никому не даст. Когда наступит полноценная течка, со всеми сопутствующими симптомами врач так и не отвечает, лишь разводит руками, оправдываясь тем, что похожих историй у него не бывало. Предполагает, что встреча с истинным стала катализатором изменений в организме бракованного омеги и запустила необратимые процессы. И что для нормализации цикла потребуется время, а заодно настоятельно рекомендует провести первую течку со своим альфой, на что Ликс разражается рыданиями прямо в кабинете, ставя добродушного дядечку в тупик. Выбив из доктора инструкции и рецепт на подавители, Мо забирает хмурого зарёванного Ликса домой. Накормив снотворным, укладывает в постель и впервые за несколько дней выдыхает. Всё чаще она исполняет не роль друга, а стража, не дозволяя омеге, очертя голову, сорваться в больницу к любимому.

- Я всё равно поеду, ты не можешь запретить мне! Хёнджин на дух их не переносит, но дядья его торчат в палате, пользуясь тем, что он без сознания, а моё место исключительно под дверью? Какого чёрта творится, Мо?! - истерит ежедневно омега, чьи крики стали привычны всем соседям снизу.

- Создаётся впечатление, что он уже умер, и им не терпится запустить лапы в его карманы...- негодует Ликс, прорываясь к входной двери, но Мо, сурово скрестив руки на груди, стоит насмерть.

Семейство Хван и впрямь ведёт себя странно. Нескончаемые лимузины их, перегородив парковку, мешают въезду и выезду, в приёмной расположились одетые в люкс чопорные великосветские посетители, от чего больница больше походит на холл отеля Плаза. Мо с Ликсом солидарна, и ей думается, что явились те далеко не по велению сердца, а предвидя худшее, но изменить что-то бессильна...как и Ли, поэтому только разводит руками.

- Они его семья, Ликс, а ты ..- устало, в сотый раз втолковывает Мо, которая извелась за эти дни с бушующим омегой.

- Знаю, я никто, - выплёвывает Ликс, - и прав у меня нет. Я лишь хочу, чтобы Джин пришёл в себя и разогнал это поганое вороньё. Мне не по себе от того, что они кружат над ним, словно над мертвецом..

- Да что станется с твоим Хваном, когда рядом Со? Он же как верный пёс, глотки перегрызёт, если тронут хозяина, и глазом не моргнёт, - теряя терпение, возражает Мо, тоскливо глядя в спину друга, что нехотя плетётся обратно в свою комнату, и прикрывает измученно глаза.

К огорчению семейства Хван быстро приходит в сознание и избавляется от общества надоедливых родственников, а заодно возвращает жизнь Ликса на круги своя. Врачей он тут же осведомляет о желании видеть омегу и планах по скорейшей выписке, а младший мед. персонал в кратчайшие сроки усваивает миропорядок по Хвану и едва ли ходит по полу, скорее летает, дабы шустро сделав дело, испариться, не нарушая личные границы и не выводя альфу из себя. Переступив порог палаты и встретившись взглядом с осунувшимся Хваном на больничной койке, омега снова ревёт, но уже от облегчения и жалости. Непривычно испытывать подобное чувство к человеку вроде Хвана, но Ликс не контролирует в последнее время эмоции от слова совсем. Любая мелочь вызывает в его душе бурю, что уж говорить о долгожданной встрече, знаменующей конец переживаний и разлуки.

- Не плачь, я в порядке, - еле слышно уверяет альфа, но Ликс, утерев глаза и всхлипнув, возражает.

- У тебя трубки из вен торчат, сам белый как привидение.. им пришлось пулю из тебя доставать - о каком порядке ты говоришь? - в сердцах, всхлипывая, бросает он.

- Иди ко мне...- зовёт альфа и, дождавшись, когда тот присядет на край кровати, накрывает своей большой ладонью его - маленькую и тёплую.

Ликс затихает, впервые за бесконечную вереницу дней, часов ощущая благословенный покой, который дарит он один, его присутствие, едва ощутимое, но такое необходимое прикосновение. Всё это время, что омега кричал, умолял, унижаясь перед чужими людьми, он нуждался в самой малости, но окружающие будто оглохли и ослепли, не слыша, не понимая, мучая своей непримиримостью, ненужными правилами и запретами.

- Не напрягайся, доктор сказал, что на выздоровление уйдёт время..- тихо произносит омега, заботливо поправляя свободной рукой его одеяло, избегая излишне внимательного, словно Ликс представляет из себя трудно решаемую математическую задачу, взгляда.

- Мне лучше, когда ты рядом и я могу хотя бы так дотронуться, приласкать тебя...- шепчет вымученно Хёнджин, и тысяча мурашек рассыпаются по телу Ликса, который и без того растекается в лужицу и почему-то робеет.

За этот год само понятие робости, стыда должно было начисто стереться из словарного запаса, но омега неуверенно переводит взгляд с руки, лежащей на его ладошке, на белые стены палаты и чувствует себя не в своей тарелке. Хван никогда прежде не смотрел настолько доверчиво и откровенно влюблённо.

- Фэй поделился, я полагаю, частью моей истории, но ты должен услышать её от меня...- превозмогая себя, начинает Хван, но Ликс не хочет, чтобы тот продолжал.

- Нет....Чонин рассказал о том, что произошло с СонДжином и знаешь, в чём - то он прав. За свою любовь нужно бороться даже тогда, когда ты один против всего мира. Иначе, что это за любовь? Ты не обязан оправдываться после каждой сплетни, озвученной посторонними людьми. Я и без откровений о прошлом знаю тебя лучше, чем все они вместе взятые....- бормочет, смущаясь, Ликс, склоняя голову и пропуская искреннюю улыбку, озарившую чрезмерно бледное, но от того ещё более выразительное лицо.

Ликс сконфуженно гадает, отчего смотрятся они сейчас, как парочка влюблённых студентов на первом свидании, и почему в палате так невыносимо душно, а ещё когда пытка закончится, и Хван перестанет поедать его глазами, словно сладкоежка французский десерт, но тот упорно намерился извести омегу.

- Я отвечу на любой вопрос, Ликс - никаким секретам между нами отныне не место. Пожалуйста, ты не должен сомневаться в моих чувствах..- призывает альфа, а Ликс, и без того вспотевший и раскрасневшийся, машет отрицательно головой.

- Тогда....- сглотнув, торжественно произносит Хван, выдерживает весомую паузу, словно речь идёт о жизни и смерти, и Ликс пугается не на шутку, - ты - всё, в чём я нуждаюсь, и если заболею, попаду под машину или, чёрт ещё знает, что случится, первый, кого хочу увидеть, открыв глаза, а не врача или кого - то из семейства Хван. Моя жизнь безраздельно принадлежит тебе и каждый в этом городе, на этой планете должен знать, что ты единственный, кого я люблю, кому принадлежу всецело и на законных основаниях...ты выйдешь за меня?

Признавшись, Хван не сводит обеспокоенных глаз с поникшего Ликса, и чем дольше тот молчит, тем сильнее тревожится.

- Больше никаких дурацких договоров. Ничего, что ты не одобришь, что идёт вразрез с твоими желаниями или принципами. Я сделаю всё...- обезоруживающе, по - детски просто и порывисто упрашивает альфа, и Ликс не уверен, что продержится ещё хотя бы минуту...

Есть ли верный ответ на вопрос, где найти своё счастье, и обязательно ли настоящая история любви должна быть подобна сказке? Ликс задумывается и невольно усмехается про себя, потому что всё с самого начала у них пошло не как у людей, а вкривь и вкось. Первая встреча - мимо, первый поцелуй - спустя месяцы совместной жизни, первая ночь - вообще кошмар, обернувшийся ожесточёнными сражениями и потерями с обеих сторон. Но задавшись вопросом - променял бы он их отношения на другие, идеальные, а самого Хвана на светлоокого принца на белом коне - твёрдо, не раздумывая, отвечает нет, каким бы заманчивым, совершенным тот не предстал перед ним. Наверное, всё же природа права, и они два сапога пара - приходит к выводу Ликс, ведь любой "правильный" омега выждал бы, сохранил дистанцию, чтобы проверить альфу и подстраховаться. Он же точно знает, что не упустит больше ни минуты бесценного времени, обладающего способностью просачиваться сквозь пальцы, как песок, оставляя с горчащим вкусом сожаления о загубленной мечте. Потому что свою мечту Ликс с огромным трудом, но обрёл и та смиренно сидит сейчас напротив в нелепом безразмерном балахоне, напряжённо, затаив дыхание, ожидая от него ответа.

- Разве смогу я уйти? - роняет Ликс, поднимая блестящие от слёз глаза на альфу и слышит облегчённый выдох, - да, Джин, сто раз да....

Мо, за несколько дней свыкшаяся с ролью бодигарда, проводив Ликса до палаты Хвана, невесело осматривает больничный коридор и, заметив в углу автомат с напитками, направляется прямиком туда. Когда в последний раз нормально ела и не вспомнит, а вот без кофе никак. Оно нужно литрами, чтобы удержаться на ногах в том бедламе, что раньше звался её жизнью. Расследование по делу Хвана, похищение Ликса, разрыв с Шону, как следствие разрушенная карьера в Капиталс - неприятности снежным комом повалили с горы, с каждым оборотом набирая всё более чудовищный размах. Мо и глазом моргнуть не успела, как очутилась у разбитого корыта. Шону сбежал, не выдержав давления, её упрямства в достижении истины, откупившись квартирой, но заявление по собственному желанию вынудил написать, не намереваясь работать с бывшей бок о бок. Мо предстояли поиски новой работы, счета её множились, но всё это блекло на фоне вины, гложущей с того момента, как нашёлся Ликс, краха самооценки и полного разочарования в себе.

Наклонившись к окошку автомата, Мо пинает его, но баночка и не думает падать. Безуспешно ударив дважды, она суётся в отделение со сдачей, но и там шаром покати - машина сожрала последнюю завалявшуюся в куртке мелочь.

- Айщ, дурацкая жестянка,- ругается она, злобно пнув автомат и закусив от досады, позорного позыва расплакаться прямо в коридоре губу.

- А автомат в чём провинился? Хотя, я никогда не сомневался в твоей способности достать даже камень, - острит подошедший Со, но приметив, что омега, смахнув чёлку, прячет подозрительно влажные глаза, улыбка сползает с его лица.

- Отойди, ты не умеешь обращаться с техникой. Здесь нужны вежливость и такт...- многозначительно наставляет Со и, деликатно отстранив девушку, прикладывает локтём автомат так, что из него как из рога изобилия высыпаются разом и деньги и банка кофе.

Мелочь, переполнив отсек для сдачи, катится по полу, задорно звеня, а Мо, распахнув испуганно глаза и озираясь по сторонам, шипит на спасителя.

- Сбрендил, кто потом за ремонт этой махины платить будет, я по - твоему дочь миллионера?!

- Да кому сдался этот автомат? - пренебрежительно хохотнув, альфа оценивает омегу с ног до головы, - просто спасибо сказать не можешь, да, Мо? Считаешь, что всё на свете способна одолеть в одиночку, но это не так. Иногда стоит просто попросить о помощи - это не сложно, а подчас извиниться, если была неправа...

Проницательно изрекает альфа, и Мо, не справившись с эмоциями, восклицает.

- Я облажалась, доволен? Жаждешь чистосердечного признания? Бегала за Хваном как дура, спасая Ликса, который этого не просил, и потеряла всё, что имела. Подливала масла в огонь, лезла, куда не должна была. Возможно, и похищение его тоже моя...- несёт неведомо куда Мо, и Бин подходит ближе.

- Ну, это ты хватила ...обвинять себя во всех грехах нет нужды. Ты хороший друг, Мо, а ошибаться может каждый. Главное, признать это и попытаться исправить...- успокаивает Со, а Мо делает шажок, утыкаясь извиняющимся взглядом в накаченную грудь альфы и, хлюпая носом, невинно уточняет.

- Например, что была несправедлива к тебе...- примирительно говорит она, демонстрируя всем своим видом раскаяние, а Со расправив плечи, улыбается чеширским котом, и как будто даже становится чуточку выше, - называя беспонтовой шестёркой и бестолочью, тупым бараном, спустившимся с горы, и грязным псом на побегуш..

- Стоп, я понял, - гаркнув, прерывает перечень обидных прозвищ Со, - твои намерения похвальны, но одних извинений мало...

Закинув удочку, Бин встаёт вплотную к девушке и осторожно, в любой момент предвидя взбучку, на свой страх и риск предлагает.

- Свидание - ужин в хорошем ресторане я бы счёл за приемлемую компенсацию твоего вопиющего поведения в прошлом. Только обещайте, что на этот раз будете покладисты, мисс Ким...

Мо недолго думая, хитро улыбается и заговорщицки шепчет Бину на ухо.

- Обещаю...

Хван стремительно идёт на поправку, изо дня в день убеждая врачей, что лежать пластом под присмотром медсестры он может и дома, но те слабо поддаются давлению. Альфа всё чаще злится, и даже Ликс, проводящий в палате весь день, а вечером возвращающийся к Мо, не может унять это раздражение.

- Ещё анализы, будто мало выкачали из меня крови, - бурчит Хван, а Ликс отрывается от книги, что читает вслух, сидя у него под боком, и одёргивает.

- Им лучше знать, вдруг будут осложнения...

- Не так ты должен проводить первую течку. Я звонил доктору - это вредно. Вторую неделю глотаешь пачками подавители из - за того, что я валяюсь здесь как овощ...- бросает запальчиво альфа, а Ликс зардевшись, прячет глаза.

- Ккто тебе номер дал, когда успел? - мямлит он, но Хван лишь отмахивается.

- Мо дала, потому что попросил. Я твой альфа и должен знать подробности. Ты же как воды в рот набрал, делаешь вид, что всё отлично ...- предъявляет недовольный Хван.

- Но я ...всё хорошо, - неискренне улыбнувшись, спешит утихомирить альфу Ликс и нервно теребит пальцами простыню, - только...

Ликс колеблется, стоит ли затрагивать пикантный вопрос, но Хван мигом требует.

- Говори...

- Просто любопытно, - прорывает Ли, - омеги трещат без умолку, книги воспевают, мол феромоны истинных в течку - ядерный взрыв, нечто из ряда вон выходящее...дребедень, конечно. Поразительно, как нам пудрят мозги всей этой псевдо романтической хренью...

Ликса так и подмывает развить больную для него, испытавшего пару дней назад в полной мере все прелести этого явления тему, и он с жаром начинает, но запинается при виде замершего Хвана, и от чего - то в горле его в момент пересыхает.

- По твоему, каково мне всё это время? - обманчиво спокойно интересуется альфа, а Ликс, непонимающе моргая, наблюдает за тем, как расширившиеся зрачки Хвана угрожающе темнеют, становясь чернее ночи, - думаешь, твои блокаторы на меня действуют? Я - всё - чую...

По слогам произнесённая последняя рычащая фраза омегу знатно встряхивает, а заложенного в ней скрытого смысла, севшего грудного голоса альфы хватает, чтобы вечер по щелчку перестал быть томным.

- Хочешь убедиться, насколько мне не всё равно? - рыкает он, дёрнув омегу за руку, сгребает в охапку и усаживает себе на бёдра.

- Ты свихнулся, а если войдёт кто, вдруг швы разойдутся? Тебе нельзя двигаться! - взывает к благоразумию паникующий омега.

- Мне нельзя, а тебе можно...- соблазняет Хван, загораясь безумной идеей, а Ликс, едва контролируя себя, трепещет в предвкушении.

Две недели прошло, и он на грани. Природный аромат альфы преследует днями и ночами и ощущается форменной пыткой - так он думал пару дней назад, а затем к обострившемуся обонянию добавилась смазка, и он понял как ошибался - ад был впереди. Любое случайное касание, да что там, чуть громче прозвучавшая просьба подвинуться или самый обычный вопрос доводят до слёз, а непрекращающийся зуд и пачкающая нижнее бельё и одежду смазка то, с чем он морально и физически не справляется. Ликс молит небеса вернуть то благословенное время, когда проблемы текущей задницы его нисколько не волновали, и таблеток из рук не выпускает.

- Нннет, это слишком...- противится он, но ладони Хвана, нагло пролезшие под футболку, принимаются потирать соски, и возражения его тонут в мучительном стоне.

- Господи...- задохнувшись, бормочет омега, запрокидывая голову, - почему ты всегда это со мной делаешь? Сказал же - нельзя, доктор дал чёткие указания по по...

Рот омеги распахивается в беззвучном крике, пальцы сминают несчастную простыню, когда Хван зажимает обе горошины.

- О, боже, - плаксиво тянет он, а Хван шкодливо закусывает губу, погладив напоследок многострадальные пики, опускает футболку.

Хван шустро расправляется с молнией на джинсах, несильно хлопая омегу по ладоням, когда тот вяло пытается помешать.

- Я лучше знаю, что тебе нужно, а доктора мы не ослушаемся, если ты будешь сверху...

- Да ты..с ума... сош.... - проглатывая слоги, давится Ликс словами, в то время как ладонь Хвана нагло скользит по его члену.

Ликсу хорошо до тошноты, если это вообще имеет смысл. Он устроился на крепких бёдрах так, что каменный стояк Хвана упирается ему в задницу, проворные пальцы альфы неустанно трудятся над его стволом, а бархатный голос увещевает, ломая напрочь волю, но Ликсу всё равно катастрофически мало...

- Ну же, будь хорошим мальчиком, закрой на замок дверь и возвращайся ко мне, - вкрадчиво указывает Хван и, помедлив, всё же вытаскивает руку из джинсов омеги.

Отпускать его боязно - вдруг передумает и даст заднюю - тогда Хван точно разнесёт больницу по кирпичику...Взъерошенный, в растрёпанных чувствах и с распахнутой ширинкой, из которой выглядывает кромка белых трусов, Ликс послушно слезает с койки, но дойдя до двери, в сомнениях оборачивается. Немигающий взгляд Хвана прожигает ручку двери, и кажется, если бы не швы, тот уже подорвался с кровати, а Ликс отхватил по пятой точке за промедление.

- Ликс....- угрожающе, но всё ещё вменяемо зовёт к себе альфа, и омега, кусая от нетерпения губы, поддавшись властному напору, защёлкивает замок.

- Снимай, - командует Хван, как только тот возвращается, жадно следя за тем, как кучка в виде джинсов, футболки и белья вырастает на полу, а Ликс остаётся в чём мать родила.

Усевшись на бёдра Хвана вновь и, задрав его больничный балахон до пупка, омега обхватывает ладошками ствол у основания. Судорожно сглотнув скопившуюся слюну, почти ложится на альфу и с приглушённым стоном вбирает в рот. Сосёт усердно, с каждым заходом опускаясь всё ниже, порхая юрким язычком по разбухшей головке, самозабвенно облизывая и запуская за щеку, чем доводит Хвана и сам заводится от его вызывающе высоких стонов. Увлёкшись пылкими поощрениями продолжать в том же духе, Ликс старательно пропускает в горло, и, почувствовав, как головка упирается в стенку и пульсирует, расслабляется, благодарно глотая горячим дождём пролившуюся внутрь сперму. Утерев красные до неприличия губы, дыша так, будто пробежал стометровку на время, Ликс заворожённо смотрит на всё ещё приподнятый орган, но Хван, сытый прелюдиями, подхватив омегу под ягодицы и придвинув к себе, запускает пятерню между половинок.

- Подожди, нет, Джин...- чуть ли не плача, покраснев, как маков цвет, взбрыкивает Ликс.

Смотреть Хвану в глаза невыносимо стыдно, как он мог забыть?

- Это тампон? Да перестань ёрзать, - строго осекает, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, альфа, - я знаю, что ты течёшь, Ликс. И вместо того, чтобы сидеть дома, бегаешь в больницу, проводишь весь день в палате в качестве сиделки..за кого ты меня принимаешь?

Хван выглядит оскорблённым, но окинув взглядом смущённого, не знающего куда глаза деть омегу, смягчается.

- Приподними попку, малыш...- понизив голос, просит он, поглаживая задницу, и как только Ликс, зажмурившись, привстаёт, ловкие пальцы, нащупав верёвочку, аккуратно вытягивают и отбрасывают использованное средство на пол.

- Забирайся, - хрипло торопит Хван, и Ликс, медленно, всё ещё зажимаясь, кусая от неловкости губы, протолкивает в себя головку и начинает насаживаться.

Жалобный всхлип срывается с губ, когда Хван заполняет его полностью. Качнувшись из стороны в сторону, чтобы привыкнуть, омега виляет непроизвольно бёдрами и удивлённо охает, поняв, что с естественной смазкой ощущения намного острее, приятнее и отпускает себя. Ликс позволяет им бесконтрольно и неистово взмывать вверх и опадать снова и снова, забыв о всякой осторожности, с каждым заходом дурея от рваных страстных вздохов, хаотичных звонких шлепков мокрой плоти о плоть, причудливого сплетения их ароматов - чарующего благоухания бергамота, утопающего в приторно золотом медовом озере.

- Твои успехи в верховой езде впечатляют, - восторженно наглаживая загорелые бёдра, ободряет Хван, - но следующую течку ты проведёшь, уткнувшись в простыни и жуя подушку.

Альфа превозмогает порыв сбросить и подмять омегу под себя, и единственное, что удерживает его от опасной глупости - это растопыренная ладошка на животе, о которую Ликс опирается, рьяно объезжая его.

- Представляю, через что тебе приходится проходить. Смирись и получай удовольствие...- легкомысленно поддев, беззаботно смеётся окрылённый властью омега, сверкая лучистыми глазами, но болючий шлепок по заднице слегка отрезвляет его.

- Вошёл во вкус? Может желаешь пристегнуть меня наручниками к этой койке, вставить в рот кляп или...что пришло в твою очаровательную развратную голову? Такой испорченный малыш...- распаляет и без того полыхающий костёр Хван, задыхаясь и обливаясь потом, а Ликса сотрясает предоргазменная дрожь и покидает всякая осторожность. Закрыв глаза, он еле выдавливает страдальческое.

- Заткнись, Хван...

Впившись в ягодицы, альфа что есть силы мстительно вжимает его в себя, кончая, и не даёт шанса вывернуться и соскочить, принуждая принять и узел. Ликс извивается как уж, но слезть с члена у него не получается. Хныча от режущей боли в проходе, понемногу успокаивается и пытается привыкнуть к узлу, что набухает, немыслимо расстягивая его. Тот причиняет ощутимый дискомфорт и пугает размером - Ликсу всерьёз кажется, что ещё чуть чуть и он лопнет. Но как только первый поток спермы извергается из него, от стонов омеги можно оглохнуть. Потное, порозовевшее тело крупно трясёт, нервные окончания звенят громогласным оркестром, посылая в мозг одну ослепляющую вспышку за другой. И каждая последующая дарит ещё более умопомрачительный оргазм. Ликс, потерявшийся в пространстве, не чувствует границ собственного тела и беспечно парит в небесах, словно вырвавшаяся на свободу птица. Без конца повторяя имя альфы и орошая слезами его грудь, на которую в изнеможении падает, выдыхаясь. Вспомнив о ране, озабоченно вскидывается, пытаясь отодвинуться, но руки Хвана собственнически ловят и заключают в стальные объятия, упрашивающе гладят по взмокшей спине.

- Ты как пушинка, останься...

И Ликс жмётся теснее, с упоением утыкаясь носом в ароматную лебединую шею, плавясь в кольце горячих рук, заласканный нежными поцелуями, любовными признаниями. Иногда, утомлённый длительной сцепкой, проваливаясь в полусон, наполненную негой дрёму, сквозь которую неизменно прорывается проникновенный грудной голос его альфы.

- Я никогда тебя больше не отпущу, Ликс...никогда...