Бракованный

Soundtrack

https://youtu.be/5NQ1KIQWOUI

С пугающей последовательностью лента сдавливала глотку, перекрывая доступ кислорода, пока омега не начинал биться птицей в стальных руках, задыхаясь, а затем ослаблялась. Ощущение свободы было таким обманчивым, кратковременным, ведь в следующую секунду руки принимались за старое с ещё большим усердием. Глаза его закатывались, голова кружилась, тело била мелкая дрожь, и до смерти хотелось кричать, но вопль, даже если бы и вырвался из горла, остался неуслышанным - вокруг клубилась кромешная тьма. Запястья от наручников саднили, мышцы превратились в желе, и напрячь их становилось всё труднее, но низ живота будто полыхал изнутри. Раскалённый вертел беспощадно, не замедляя ритма на сумасшедшей скорости пронзал его насквозь снова и снова. В момент, когда мозг, лишённый воздуха, испустил тревожный сигнал - крик о помощи, когда сознание заволокло дымкой, а рот, в последней попытке ухватить спасительный глоток его, раскрылся, тело взорвалось. Сотни осколков, бывших когда - то единой плотью, разлетелись в стороны, оставляя на мокрых простынях пустую бесформенную оболочку.

Феликс, подскочивший на кровати, бешено хапает ртом воздух и глотает слёзы, испуганно озираясь. Но вокруг уютная спальня, скомканное им же одеяло на громадной постели и примятые, остывшие, но хранящее флёр бергамота простыни. Всё еще взвинченный и дрожащий, он слезает с кровати и, нетвёрдым шагом подойдя к трюмо, оседает на мягкий пуфик. Руки блуждают по плечам, ключицам, проверяя, останавливаются на шее - не приснилось. Уродливая красная полоса, след от шёлковой ленты, оплетающий горло, вопит об ужасе вчерашней ночи. Худшей в его жизни и сильнейшем из оргазмов, что он когда - либо испытал. Из глаз льются жгучие слёзы, остановить которые не выходит. Чем больше Ликс пытается, тем настойчивей истерика рвётся всхлипами наружу. Идея с повязкой на глаза с самого начала не вызвала в нём восторга. Для того, кто ребёнком частенько сидел в платяном шкафу в полной темноте не один час, втечение которых другие мальчишки били по стенкам чем придётся, громко смеясь, темнота хуже избиения и порки. Однако альфе удалось невероятное, он избавил омегу от детской фобии за ночь, наградив при этом другой, ещё более жуткой. Лишенный возможности видеть его лицо, подчас омега, потеряв контроль над эмоциями, всерьёз прощался с жизнью, увереный, что Хван убьёт. Игры разума или явь, но вездесущие пальцы ослабляли удавку с каждым разом всё неохотнее, а кислорода в лёгких Ликса становилось всё меньше. Тот казался котом, играющим с мышью, что пресытившись, раззадорив свой голод, жаждал вогнать зубы в добычу и добить. Побороть ощущение, что спасло его в последний момент только чудо, везение не получается, но зарёванный омега не сдаётся, глядя неотрывно на своё отражение. Уговаривает, подбадривает, пытается посмеяться над нелепым испугом, чтобы вернуть украденную у него уверенность. Взывает к разуму и приводит уйму доводов за то, что давняя боязнь исказила реальность, породила мерзкие фантазии, но чем дольше глядит в зеркало, тем тяжелее груз на сердце, тем больше сомнения и печали плещется в тёмно - карих глазах.

- Ты слушаешь или делаешь вид? - настороженно обращается к сидящему напротив Хвану Со.

Тот, расслабленно откинувшись на спинку кресла, всем видом источает пресыщенность, ленность, чем Со несказанно бесит. Лёгкий бронзовый загар в сочетании с синей рубашкой и ручной работы серым костюмом, пиджак которого распахнут, смотрятся на его подтянутой фигуре впечатляюще. Слегка неряшлив, непривычно помят, но умудряется выглядеть на миллион долларов - в этом весь Хван.

- Загар Мальдивский, водичка идеальной температуры и на всё согласный красивый омега под боком - всем бы так везло. У меня вот отпуска два года не было... напомни, о чём я только что говорил? - прищурившись, требует Бин.

- Каждый день мне будешь припоминать? - вздохнув, спрашивает Хёнджин и повторяет то, что успел услышать из нудной тирады друга, - мисс Ким снова вышла на тропу войны и откопала дело СонДжина - я нигде не ошибся? Джинён дал мне слово, что история эта за пределы его борделя не выйдет, здесь не о чем волноваться.

- Я час просидел в камере, благодаря этой припадочной! Потому что ищейка Ким обвинила меня в сокрытии улик и притащила чёрти откуда свидетелей. Естественно, заявление шлюх, друзей Мина рассматривать Вон не стал, разнёс сомнительные доказательства, непригодные в суде, в пух и прах, но это дела не меняет - я по её вине проторчал, мать твою, час за решёткой до приезда адвоката! - Бин, высказавшись, гневно поправляет галстук - омега выклевала ему всю печень преследованиями и нападками, однако тюрьма стала последней каплей, нянчиться отныне с ней он не намерен.

- У неё на меня ничего нет, одни домыслы да показания ненадёжных свидетелей, так что расслабься и забудь. В эти выходные вечеринка в Sanctum*. Мы поедем на ламбо, обеспечь охрану и позаботься о желтушниках. С каждым годом их всё больше, как тараканов. Поганая тенденция - понятие приватности бесповоротно уходит в прошлое ... - отстранённо размышляет Хван, а Бин непонимающе хмурится.

- В смысле поедем, ты Ли туда поведёшь? - задаёт вопрос, ошарашенно глядя на друга Со, и с сомнением добавляет, - но тебя никогда не сопровождали любители, да и омега этот самое невинное создание из списка твоих....

- Он уже далеко не так невинен, я об этом позаботился, - раздражённо перебивает Хёнджин, - Феликс готов, а я не могу больше ждать.

Чанбин долго оценивает Хвана, подмечая нервозность, азарт, нетерпение и подтверждает как свои догадки, так и невольно вырвавшееся у друга высказывание - одержим мальчишкой. Это состояние Со научился за годы работы неплохо распознавать. Нездоровый блеск, предвкушение на дне почерневших карих глаз, а в случае с Ли ещё и болезненная отчаянность, с которой альфа рвётся представить на ярмарке тщеславия любимую игрушку. Хёнджин, недовольный собственной несдержанностью, поджимает губы и порывисто встаёт. Не глядя на друга, направляется к выходу, поправляя помявшийся костюм.

- Так что делать с Ким? Вон повесил на неё приличный штраф, но утихомирит дамочку это максимум на нескольско дней...- очнувшись от своих мыслей, вопит Бин вдогонку боссу, и тот тормозит у открытой настежь двери.

- Ты начальник службы безопасности, Бин, это твоя работа решать мои проблемы, - отрезает равнодушно Хван, и уголки его пухлых губ ползут вверх, - пригласи на свидание, если другие методы бессильны. Вдруг она оценит твою галантность и падёт жертвой дьявольского очарования. Удачной охоты, Бинни, - легкомысленно предлагает, небрежно махнув рукой, альфа и исчезает за дверью, а Со меняется в лице, готовый рвать и метать.

- Да чтоб тебя, Хван,- скрипя зубами, выпаливает в пустоту кабинета Со, - и гарем твой туда же....

- Прошу, ваш эспрессо, - обворожительно улыбнувшись, произносит юный альфа, поставив крошечную узкую чашечку перед посетителем и поспешно скрывается в глубинах кухни.

Во Французском кафе, в котором Чонин частый гость, сегодня безлюдно. Винтажная ветхая мебель, официанты в смешных ниже колен фартуках и причудливая маркиза* над входом - Ян и сам не знает, почему старина, отдающие нафталином и забвением заведения дарят ему умиротворение. Просто любит их, как и обжигающий тонкие губы горький напиток, что неизменно заказывает. Они с Сонхуном, да влюблённая парочка у окна, которой ни до кого, кроме себя - вот и все посетители.

- Бомгю потащит с собой, не сомневаюсь - видел приглашение в святилище* на выходные. Разве хоть один из тщеславных ублюдков пропустит такое событие? А я, признаться устал от всей этой больной хрени - выматывает. Подумываю о том, чтобы свалить, и на примете кое - кто имеется. Звёзд с неба не хватает, но хоть с головой порядок. Десять минут попыхтит на мне в миссионерской позиции раз в неделю и счастлив как удав, а уж я то как доволен, - брезгливо морщится Сонхун и делает манерный глоток лимонада из бокала.

- Небольшая вилла в Италии и приличная рента - ты в приюте мечтал о подобной роскоши? Я, выросший в Пусанских трущобах с родителями, которые по выходным продавали меня за бутылку соджу друзьям, точно нет. Поедем со мной, у Джорджо полно богатых друзей, будем ходить друг к другу на суаре*...твой контракт с Хваном истекает, да и Джинён держать не станет, не в его это принципах...- загорается идеей омега, которому мысли об иммиграции душу вовсе не греют, но возможно, если рядом будет знакомый, друг, то всё срастётся в его жизни, а одиночество не сожрёт заживо на чужбине.

- Ни один альфа не дотронется больше до того, чем владеет Он...- заученной фразой, что выжжена на подкорке, прерывает омега друга, губы его растягиваются в мечтательной улыбке, а глаза наполняются влагой, - в конце недели...наконец - то, долгожданное вознаграждение за месяцы невыносимого ожидания. Я заслужил, Сонхун....

- С чего ты решил, что на этот раз он пойдёт с тобой? Парень, о котором мне рассказал Бао, Феликс, они вместе почти год, - без задней мысли спрашивает Сонхун, а Ян сжимает горячую чашку с такой силой, что та вот вот лопнет в его руке.

- Хёнджин никогда не водил туда посторонних, ни певичек старлеток, ни кинодив - никого. Это одно из правил, а он их никогда не нарушает, - сквозь зубы, шипя, отвечает Ян, а Сонхун напрягается.

Каждое слово Яна наполнено страстью, пронизано собачьей преданностью и противопоставить этим, обладающим разрушительной силой чувствам Сонхуну нечего. Он опускает руки перед помешательством друга на альфе, но продолжает спорить из принципа, хотя отлично знает, что ведёт провальный бой Дон Кихота с ветряными мельницами.

- Когда он в последний раз проводил ночь в твоей постели, год назад? Мечты не лучшие советчики, Йенни, возможно стоит побеспокоится о будущем и похоронить....

- Чем неотёсанный щенок лучше актрис, айдолов и моделей? Сколько было их - не сосчитать, но возвращается он всегда ко мне, потому что я единственный даю то, что ему нужно... этот задержавшийся дольше остальных омега не исключение - игрушка в опытных руках, поломав которую и выкинув на свалку, Хёнджин вернётся к тому, кто принимает его любым и ждёт...всегда, - пылко прерывает Сонхуна Ян, и омега, приняв поражение, делает глоток освежающего лимонада.

С тщетностью любых попыток вразумить друга Сонхун мирится. Того не переубедить - Хван давно превратился для Яна в болезнь, манию, бороться с которой ни Сонхуну, ни Джинёну, кому бы то ни было не по силам.

- Могу я позвонить Мо? Мне нужно знать, что с ней всё в порядке...- просит разрешения Ликс, не поднимая глаз от тарелки и предчувствуя недовольство Хвана, которое не заставляет себя долго ждать.

Тот на секунду замирает, не донеся кусочек стейка до рта, в отвращении кривится, но берёт себя в руки и продолжает как ни в чём ни бывало трапезу. Прожевав, кидает безапелляционное.

- Нет.

Потерявший аппетит Ликс откладывает в сторону приборы и сверлит укоряюще взглядом степенно поглощающего еду альфу, ибо ответ его в корне не устраивает. Доён изредка курсирует между ними, меняя блюда, подливая напитки, и возвращается на кухню. Обычный будничный вечер в пентхаусе не нарушают неожиданности или бурные проявления - Хван посягательств на заведённый уклад жизни, распорядок дня не приветствует, но омега своим вопросом подогревает если не конфликт, то спор и настроен вполне серьёзно.

- Видел бы ты своё лицо каждый раз, когда речь заходит о Мо...за что ты её ненавидишь? Она переживает за меня и только...- искренне задаётся вопросом омега, мрачно наблюдая за непробиваемым Хваном, который монотонно, сосредоточенно продолжает терзать ножом и вилкой свой стейк.

- Мне нет до твоей подруги никакого дела, но ещё одного шанса довести тебя до больницы я ей не предоставлю. Доедай свой ужин, - в приказном тоне произносит Хван, косясь на практически нетронутую еду на тарелке омеги.

- Господи, да я простудился, в этом не было её вины - не больше, чем твоей, если на то пошло, - в сердцах парирует Ликс и осекается при виде предостерегающе стрельнувшего глазами на него альфы.

- Все эти месяцы я ни разу не видел, чтобы тебя настолько выводил из себя человек. Это какая-то необъяснимая для меня неприязнь, ни на чём не основанная, - расходится Ликс, не желая сдаваться, так как поговорить с Мо ему жизненно необходимо.

- Мне лестно твоё внимание, но ты заблуждаешься - общаться с ней, видеться я тебе запретил. Закрыли эту тему, - твёрдо отказывает альфа.

- Ты боишься её как чёрт ладана, но почему?! Я прошу пустяковый звонок, не встречу. Она вырастила меня, Хёнджин! - вырывается у выведенного непоколебимостью и жестокостью Хвана Ликса.

- Не нарывайся и сбавь тон. Я тебя понял, надеюсь, как и ты меня - нет, - пресекает дальнейшие уговоры и мольбы Хван, откладывая столовые приборы и поднимаясь с места.

В приоткрытые шторы спальни заливается лунный свет, разделяя комнату на светлую часть и тёмную, что укрывает две фигуры своей тенью. Ликс откидывается назад, позволяя настырным губам прокладывать мокрую дорожку из поцелуев на шее. Они остановились в шаге от кровати, не добрались до которой, потому что Хван как всегда увлёкся.

- Дуться теперь будешь? Если бы ты руководствовался логикой, то принял мою позицию. Есть причины для запрета ... - неохотно отрываясь от своего занятия, шепчет Хван и возобновляет посягательства - руки сползают с талии, зажимая круглые ягодицы омеги, от чего тот непроизвольно пищит в обьятьях, протестуя.

Ликс пытается отдышаться, отталкивает, но Хвану нужно прямо сейчас и он напирает, невзирая на уворачивающегося от него омегу.

- Всего то звонок, можешь засечь время, если настолько опасаешься...- удаётся на выдохе высказаться ему.

Хван злится, присасывается вновь к шее и кусает в самое уязвимое местечко, от чего омега поражённо охает и замолкает, решая не дразнить, отложить этот вопрос до лучших времён.

Выпустив его, альфа отходит и возвращается с знакомыми наручниками, повязкой на глаза и шёлковой широкой лентой, при виде которой Ликс в ужасе сглатывает и жмётся к деревянной опоре кровати. Подошедший вплотную Хёнджин хмурится и внимательно вглядывается, прикидывая, блажь ли состояние омеги из-за его отказа в звонке Мо или непритворный страх. Приходит к выводу, что второе и ждёт от того объяснений.

- Вычеркни удушение - всё, что угодно, только не ...- с трудом даётся признание Ли, - и повязка.. в приюте... не выношу темноту, я должен видеть твоё лицо...

Хёнджин смотрит изучающе и как будто делает выводы из путанного рассказа омеги, потому что просто соглашается, вызывая у того оторопь.

- Асфиксиофилия* выбывает из списка, а повязке стоит дать ещё один шанс...я остановлюсь сразу, как только попросишь прекратить...- аккуратно подбирая слова, предлагает альфа, и пока Ликс мечется между опасениями и желанием довериться, нежно проводит пальцами по острым скулам, целует, спускаясь к линии подбородка.

Словно сводя на нет его решимость, соблазняя обещанием грядущего наслаждения, Хван ведёт языком до кадыка и осторожно прикусывает, заставляя Ликса затрепетать и на всё бездумно согласиться. Альфа самозабвенно сыплет поцелуями куда придётся, а он растекается подобно воску под горячими губами, руками и забывает про всё на свете. Сейчас он уверен, что именно такой Хёнджин, до невозможности трепетный и приставучий, напоминающий прирученного дикого кота его роковая слабость и верная погибель. Ликс позволяет уложить себя на простыни, нетерпеливо раздеть и приковать запястья, а затем и нацепить проклятую повязку на глаза. Подбирается весь, готовясь к нелёгком испытанию, копошится на простынях, покрываясь мурашками от контраста обнажённого тела и пока ещё скрипящего чистотой постельного белья. Хван отлучается, но вскоре обострившийся слух Ликса улавливает шаги, и кровать под его весом проседает.

- Потеряв способность видеть в нас обостряются другие чувства. Не только страх усиливается, но и удовольствие...

Грудной обольстительный голос Хвана не спасает от паники, но возбуждающе покалывает кожу. От слов тот незамедлительно переходит к делу: губы в доказательство сказанного оставляют поцелуй на подрагивающем животе, груди, шее, и омега, перед глазами которого взрываются фейерверки от каждого, уже готов уверовать во всё без исключения. Внезапно лизнувшее сосок пламя электрическим болезненным разрядом прошивает тело, и Ликс вскрикивает, гремя наручниками. Ледяная влага тут же расползается лужицей вокруг него, течёт дорожками по рёбрам, а омега, собравшийся было свернуть весь процесс, затыкается на полуслове. Кусочек льда во рту Хвана, взамен расстаявшего на омеге, опускается на другой сосок, который альфа принимается ритмично посасывать и вылизывать, перекатывая языком уменьшающуюся в мгновение ока льдинку. Струйки воды, что заливаются в пупок, шустро текут по боку, добираются до самых бёдер и он успевает их самозабвенно подхватывать. Хван ловит языком все до единой, упиваясь телом омеги, как истинный гурман изысканным блюдом. В какой-то момент Ликс, измученный сладкой пыткой, начинает скулить и вскидывать бёдра, заставляя альфу посмеиваться и несильно шлёпать по ним.

- Мне остановиться? - мурлычет он уже над ухом, а Ликс, чтобы не прокричаться, прикусывает до крови губу.

Всё, на что его хватает - это покачать умоляюще головой и отчаянно дёрнуться.

- Как нетерпеливый щеночек...- приговаривает, ведя большими ладонями по гладкой коже груди, Хван, и наслаждается тем, как парень выгибается дугой, льнёт к рукам за лаской, и, приоткрыв рот, томно выстанывает.

Жалящий сотнями мелких игл холод опускается с кусочком льда на разбухшую головку всего на мгновение, но омега кричит, подрываясь на кровати и громыхая наручниками, и трясётся как в припадке. Ладони Хвана уверенно возвращают его обратно на простыни, а сам он продолжает круговыми движениями лизать, обсасывать головку, перекатывая на языке таящую льдинку. Ликса хватает меньше, чем на минуту изощрённых манипуляций, и он неконтролируемо, бурно кончает тому в рот, стеная и дрожа всеми конечностями. Первое, что видит, когда повязка сползает с глаз - алые, неприлично пухлые губы на хитром, светящемся обожанием лице.

- Чрезмерно калорийный и вредный - на вкус как молочный коктейль со льдом... - тягуче, не сводя с него глаз, произносит Хван, облизываясь, и омега густо краснеет до самой шеи.

Ликс давится от переполняющих чувств воздухом - нежность и теплота во взгляде Хван, как и его убийственные касания неописуемым восторгом, граничащим с болью, отзываются в груди. Освободив запястьстья омеги, Хёнджин приникает к губам и терзает их до онемения. Они сплетают языки, делятся слюной, и Ликсу приходит в голову, что собственный солоноватый вкус ощущается чертовски странно, но не задерживается на этой мысли, потому что альфа отстраняется и, торопливо раздвинув его колени, пристраивается. Входит и сразу же начинает двигаться - настойчиво, требовательно, сводя Ликса с ума. Омега мотает головой, хватается за изголовье кровати позади и толкается навстречу, не обращая внимание на неудобство и боль в заднице. Насаживается одержимо, прогибаясь в спине, пугая своей дикостью даже Хвана, но на все попытки притормозить, тот трясёт головой и протестующе мычит.

- Тише, солнышко, ты себя поранишь, - осаживает, удерживая парня за бёдра Хван, сдержанность которому даётся как - никогда тяжело, потому что омега практически скачет на его члене, словно бестия, чем едва не доводит до преждевременной разрядки.

Ликса его слова утихомиривают максиум на несколько секунд, а в следующие он снова срывается, теряя рассудок и стыд. Где - то на задворках сознания неправильность происходящего, понимание своей пагубной зависимости от альфы маячат, предрекая расплату за безволие в будущем, но Ликс гонит их прочь. Отказывается думать о плохом, когда ему так запредельно хорошо, и как Скарлетт обещает обязательно подумать о своём неприглядном поведении и проблемах завтра...

Яркий свет бьёт в глаза, и Ликс, оторвав заспанное лицо от подушки, щурится. Сонно озирается, запуская пальцы в волосы, что напоминают развороченное воронье гнездо. Натыкается на обнаженного, укрытого по пояс одеялом Хвана, переводит взгляд на свою ногу, что покоится на бедре альфы, ручища которого прижала её к себе словно добытое в битве сокровище. Омега злорадно ухмыляется - опоздал в офис по его вине и сопит как младенец, не подозревая который сейчас час. Разглядывает, ведь спящим застаёт нечасто. Открытое, невинное лицо, даже от позы веет ранимостью, вызывая невольный позыв защитить. Бред, конечно, от Хвана нужно мир ограждать, желательно высокой стеной покрепче - думает Ликс и неосознанно придвигается ближе, нос к носу, привлечённый видом приоткрытых губ альфы, уголки которых начинают подозрительно подрагивать.

- Никогда бы не подумал, что у маленького омеги может быть настолько неутолимый аппетит. Мало вчерашней ночи, солнышко, не терпится продолжить? - нагло светит улыбкой Хван и, сгребая парня за задницу, прижимает ещё ближе.

- Эй, отпусти, я проверял спишь ли. Ты в офис опоздал, время полдень...- оправдывается раскрасневшийся Ликс, пытась отодрать от своей пятой точки загребущие лапы и выбраться из медвежьих объятий.

- Да ладно, ещё немного и слюнку бы на меня пустил, извращенец! - не отстаёт Хван, издевательски смеясь, глаза которого превращаются в две узкие щёлочки, делая из него совсем юного, беспечного мальчишку.

Ликс трепыхается, отстаивая свободу, пока Хван его не переворачивает, укладывая спиной на простыни, нависая и светя подкаченным голым торсом. Глаза омеги разбегаются - стыдно, но слюны действительно собрался полный рот. Хван убирает особо непокорные пряди волос с глаз, любуясь взъерошенным розовеющим парнем и вскользь сообщает.

- В конце недели намечается одно мероприятие, я планирую пойти на него с тобой...- альфа усмехается обречённости во взгляде омеги и поясняет, - это не очередное скучное светское сборище, которые ты презираешь, но оно требует соблюдения особых правил, можешь считать его сессией.

Хван утыкается в узкое плечо, жарко шепчет в ухо, и тон его совершенно не вяжется со смыслом произнесённого, от чего внутри Ликса всё холодеет.

- Выкинешь что - то непремлемое на публике, ослушаешься, продемонстрировав неуважение ко мне - жестокое наказание последует незамедлительно. Ты понял, Ликс?

Ничего он не понял, зато снова чувствует себя игрушкой в руках кукловода, хотя ещё несколько часов назад.... в глазах потухла влюблённость - разочарование возвращает в реальность по щелчку. В ней он всего навсего объект вожделения и бесконечных сомнительных экспериментов, что испытывают психику на прочность, но есть ли место там для любви? Ликс хочет прекратить всё прямо сейчас и вернуться в нормальность. Ту, в которой нет пыточных инстументов, заморочек, зловещего багажа, что тянется грузным составом за альфой, и бережно оберегаемых секретов, хранимых безмолвными, таинственнымм слугами. Впервые за эти месяцы честно признаётся себе, что желает обладать им, купаться в любви, уживаться с маниакальным контролем и странностями. Кажется, он увяз в этом альфе безвозвратно...но выдержит ли ожесточённые сражения за скудные горстки оставшейся гордости, страшные тайны, не сломается в борьбе за недостижимое, но от того ещё более желанное ледяное сердце? Ликс не знает ответов и вместо правды роняет тот единственный, который альфа ожидает от него услышать.

- Я понял, господин.

Бликующее светом городских огней красное ламбо, подлетев стрелой, бесшумно паркуется у невысокого здания, и Хван, поправив ворот чёрной рубашки, небрежно хлопает дверцей, выпустив омегу из салона. Пройдя через охрану на входе, в длинном зеркальном фойе достаёт из кармана красную кружевную маску, надевает на омегу, себе оставляя чёрную. У Ликса голова кругом от десятка отражений, выросших со всех сторон. Зеркал разве что на потолке нет, но там висит впечатляющая каскадами и хрустальными подвесками люстра. Рука Хвана тянется к ошейнику на его шее и несильно натягивает поводок, вынуждая омегу подойти вплотную. Сканирует с ног до головы, и Ликс неловко отводит взгляд, прекрасно зная как смотрится его наряд со стороны. Полупрозрачный кроп топ, высокие кожаные шорты, колготки в сеточку - развратнее некуда.

- Готов? Не отставай и не засматривайся. Возможно что - то покажется дикостью, но со мной тебе ничего плохого не грозит, - подбадривает Хван, и уголки его губ приподнимаются, когда омега послушно кивает.

- Все будет хорошо, солнышко...- внушает Хван явно нервничающему парню, и они проходят в украшенные золочёной лепниной двери, ступая на территорию порока и греха.

Примечания:

Святилище анг. Sanctum, он же Snctm - элитный бдсм клуб.

Маркиза - архитектурный лёгкий элемент фасада здания, крытый железом или стеклом.

Асфиксиофилия - эротическое удушение, игры с контролем дыхания.

Суаре - званый вечер.