Бракованный

Soundtrack

https://youtu.be/PPh7fEysWeM

- Ай, какого черта?! - возмущённо вскрикивает Феликс.

Задницу пронзает жгучая боль и он, толком не разлепив ото сна глаза, елозит животом по простыне, пытаясь перевернуться и понять в чём дело.

- Лежи смирно, без этой мази ковылять будешь неделю и есть исключительно стоя, - буднично произносит Хёнджин, словно занят каждодневной рутиной, а Ликс постепенно ощущает, как благословенная прохлада распространяется по ягодицам, забирая невыносимый жар.

Большая ладонь круговыми движениями скользит по половинкам, и омега еле удерживается от того, чтобы не застонать и рассыпаться в благодарностях, но вовремя прикусывает язык, дабы никакой компрометирующий звук ненароком не вылетел изо рта.

- Хрен тебе, Хван, - мстительно проносится в мыслях омеги, - сам изувечил, сам выхаживает - воплощение милосердия. Да это меньшее из того, что ты можешь сделать после вчерашнего...

По правде говоря, Ликс предпочёл бы кого - угодно, кроме него в роли доктора - боязно последствий. Картинка безумия прошлой ночи склеивается в памяти подобно пазлу, и чем полнее и явственнее вырисовывается, тем пунцовее его щеки - за себя, свою бесхребетность адски стыдно, и даже истинность сомнительное оправдание его неадекватному, ненормальному поведению.

- К слову, я сейчас должен быть в офисе, но вместо этого твой омежий зад наглаживаю...не подскажешь, что такого ты сделал бедняжке Соён, что она отказывается подходить к тебе ближе, чем на метр? Впервые увидел выражение хрестоматийного ужаса на её лице - будто на заклание послал...- укоряет Хёнджин и цыкает порицая, выдавливает на ладонь мази побольше и принимается за пострадавшую попку вновь, - однако, надо признать - занятие это более приятное, чем квартальный отчёт о прибыли европейских филиалов...

Хван восхищённо разглядывает круглую задницу, отмечая любовно каждый след от удара, наслаждается делом своих рук и позволяет пальцам зайти чуть дальше. Стоит им коснуться воспалённой дырочки, как омега вздрагивает и привычно сжимается. Нетерпеливый вздох слышится позади, но Ликс лишь сильнее напрягается, цепляясь за простыни до побелевших костяшек пальцев.

- Никто тебя трахать не собирается, даже не надейся...да и времени на это нет. Так раздражение сойдёт быстрее, - самодовольно сообщает омеге на ушко Хван, сдерживая смех, и наклоняется ещё ниже, проникая пальцами вглубь и тщательно смазывая стенки прохода.

- Вот же зараза, - мысленно шипит, красный как рак свирепый Ликс, кусая губы и припоминая все возможные грязные проклятья, упражняясь в изощрённых ругательствах.

- Потерпи, пока не заживёт, не всё сразу, - наслаждается чужой яростью альфа и озорно кусает за розовую мочку уха, чуть её оттягивая.

Омега под ним сладкий и взъерошенный, с алой в цвет лица задницей, вне себя от гнева, готовый сорваться и надерзить, но упорно молчащий и изображающий покорность, помня о порке в наказание за своеволие, выглядит как восхитительный десерт от лучшего итальянского кондитера. Желание послать работу растёт пропорционально возбуждению, но Хван помогает благоразумию одержать вверх над похотью.

- Хотя, кое- что можно и успеть, помнится, ты мне минет задолжал? - невзначай, роняет Хван томно, вспомнив, и изображает, что загорелся этой идеей всерьёз, - хочешь здесь, на кровати или на полу? Представь, как охуенно будет смотреться твой очаровательный ротик на моём члене, пока ты будешь заглатывать, кидая умоляющие щенячьи взгляды снизу вверх.. уже возбудился, малыш?

Рука Хвана настойчиво пробирается к паху, а омегу колотит от беспокойства и тревоги, но над ухом раздаётся звонкий, переливчатый смех, и на глазах Ликса выступают слезы. Тяжесть сверху незаметно исчезает, как и рука с паха, оставляя после себя стойкий аромат бергамота, и только резкий звук закрывающейся двери пробивается сквозь шум в ушах Ликса, когда альфа покидает спальню. Он поворачивается в сторону двери, слизывая с губ солёные слёзы и, утирая их с щёк, бормочет.

- Тварь. Извращенец поганый, скотина. Какая же ты мразь, Хван Хёнджин...

- Это что? - нахмурившись, спрашивает Ликс у Доёна.

Бета, замешкавшись, глупо моргает, всем видом заявляя, что их отношения с хозяином слишком сложны для его понимания. Один даёт указания, второй принимает их в штыки, будто два противоположных полюса столкнулись в непримиримой войне, а страдает от этого неповинная ни в чём прислуга. Они с Соён оказались между двух огней, но крайним быть не хочется, и Доён нервно поправляет ворот форменной рубашки, стараясь ответить, как можно услужливей.

- Разве господин Хван не сказал? С сегодняшнего дня вы на особой диете, а так как хозяин очень щепетилен в отношении исполнения своих распоряжений...вобщем, поблажек, к сожалению, я допустить не могу. Он спросит с меня, и я...

- Не нужно оправдываться Доён, я понял. Не твоя вина, что Хван больной на голову извращенец, помешанный на контроле...- неприязненно произносит омега, с омерзением глядя на зелёную жижу в стакане, которую повар невероятно пафосно назвал коктейлем.

Что там? Шпинат, огурец и ещё какая то хрень, которую он в жизни не видывал и знать не знает? В тарелке кучка зёрнышек, напоминающих пшено, но название уж больно мудрёное, на десерт яблоки в чёртовом меду. Растереть бы всё это по его бесячей смазливой физиономии этого...Господи, как год протянуть, он же просто невыносим...

- Плевать, пусть хоть на хлеб и воду сажает. В приюте чего только не ели. Да и к голоду привыкнуть можно. Самые тяжёлые пара тройка дней, а потом внимания не обращаешь - забываешь знакомые запахи, вкус, перестаёшь нуждаться....- делится опытом Ликс, задумчиво ковыряясь вилкой в киноа с овощами и, случайно подняв голову на бету, осекается, теряя так и не озвученную до конца мысль.

Доёна ошеломлённ и явно сердится. Кинув полотенце в сторону, он делает шаг к столу и с чувством произносит.

- Это ужасно и недопустимо, в голоде нет ничего нормального, тем более, когда голодают дети. Господин Хван...

Ликс с изумлениеи наблюдает, как повар покрывается краской и запинается от негодования.

- Хозяин ни разу не проявил жестокости, не был несправедлив ни к нам, обслуге, ни к тем, с кем находился в отношениях. Пристрастия его - это личное дело и учитывая, что ты здесь по своей воле, принял условия игры, выгоду для себя ты ценишь превыше всех неудобств общения с ним. Поэтому, Феликс, прошу впредь не оскорблять его в моём присутствии, - бета переводит дух, поджимает губы, а Ликс приоткрывает от шока рот, задаваясь вопросом - перед ним образец невиданной верности, или повар и впрямь не подозревает о том, что творится у него под носом?

В любом случае омегу расположение к его мучителю задевает, тем более, что к Доёну он успел привыкнуть и даже проникнуться. Добрых отзывчивых людей Ликс чувствует за версту - уж больно редко те встречались на пути - и осознание, что бета не принял его сторону, открыто порицает, вгоняет парня в нешуточное расстройство.

- Диета, между прочим, согласована с доктором, изучившим твои анализы и историю болезни, с голоданием она не имеет ничего общего. Да, инструктор по пилатесу и тренер по фитнесу придут послезавтра - господин велел перенести занятия, сказал, что тебе нездоровится...- быстро отчитывается, Доён, и строгий взгляд его придирчиво оценивает хрупкую, сжавшуюся на стуле фигурку - на больного омега совсем не похож.

Ликс краснеет до шеи и опускает голову, не зная куда спрятаться от проницательного взора - да, нездоровится самое точное определение, задницу после порки лихорадит. Проводив печальным взглядом отбывшего на кухню бету, Ликс отбрасывает вилку и откидывается на стуле. Абсурдная ситуация, в которой он отрицательный герой, а Хван по всем параметрам положительный альфа выводит из равновесия, но именно в такой роли видят его обитатели пентхауса. Доён и Соён чётко и недвусмысленно дают понять, что характер у него не сахар, а хозяин их жертва его, Ликса, гадливого темперамента.

- Грёбаное королевство кривых зеркал..- офигевает омега и плетётся в свою комнату, оставив завтрак, накрытый Доёном в гостиной, нетронутым.

- Мисс Ким просто фея, по её рекомендациям я занимаюсь уже месяц и результат налицо - пяти килограмм как ни бывало. Срываюсь, конечно, вечерами в основном, но хоть бы что отложилось на бёдрах. Вам так повезло с ней...а мисс Вон, тренер по пилатесу....- щебечет без остановки Соён, а Ликс размышляет о словах Хвана, утреннем инциденте с Доёном, косится на девушку и терзается муками совести.

Лежа на животе и уткнувшись в планшет с сериалом, омега рассеянно глядит в экран, но мысли о другом. Спроси кто о сюжете - не свяжет и пары слов, хотя пялится в него целый час. Никогда Ли не был несправедливо груб, невежлив с теми, кто проявлял по отношению к нему доброту. Но разве вина Ликса, что Хван, загнав в угол, будит в нём самое тёмное и неприглядное, поднимает со дна души мутную воду, то, что и не всплыло бы никогда, не появись он в его жизни? Ликс защищается, как может - оправдывается омега, но получается не очень. Приподнявшись на кровати и поморщившись - боль уже не так сильна, главное не двигаться резко - он рассматривает снующую по спальне, тараторящую безобидную Соён и досадливо закусывает губу.

- Соён, прости за то, что кричал. Дело в том, что я... - мнётся омега, пытаясь извиниться за грубость, но замечает вещи, которые та принесла с собой, и невольно хмурится.

- Что это? - интересуется Ликс, распахивая горящие подозрением глаза.

Во взгляде Соён мелькает игривая хитрая усмешка, и та шустро подхватывает самое волнующее по её мнению, тычет окаменевшему Ликсу в лицо, настолько бледное, словно из него выкачали всю кровь. На протянутых руках девушки кожаный ошейник с кольцом посередине, к которому крепится серебряная цепочка. Чёрный, с серебристыми вставками, не очень широкий и напоминающий чокер. Взгляд, прикованный к ошейнику, Ликс с трудом переводит на участливую, сияющую от радости служанку. Ликса перекашивает от недоумения - она издевается? Невозможно, чтобы эти люди были одинаково испорчены, больны, настолько не в себе.

- Это не всё...- заговорщицки подмигивая, обещает Соён, не замечая ступор Ликса, и положив на кровать удавку, берётся за нечто, от чего у того челюсть отвисает вконец.

- Пикантная вещица, но стоит, как четыре моих зарплаты, иначе и себе прикупила бы...- жалуется она, разочарованно вздыхая, а глаза Ликса наливаются кровью.

Мерзость. Пошлость. Он, мать его, что, проститутка с панели?! Чёрные в сеточку чулки и пояс - апофеоз вульгарности, кружевные трусики, что входят в комплект, если полоску ткани вообще можно назвать ими, подводят чёрту под благожелательностью Ликса.

- Пошла на хуй отсюда, и барахло это с собой прихвати! - задыхаясь, орёт омега, а с Соён слетает вся игривость.

Похожий на сизую грозовую тучу Ликс того гляди взорвётся, и девушка, в страхе подобрав вещички, ретируется из спальни со скоростью света. Сжимая кулаки в бессильной ярости, омега закрывает глаза и пробует успокоиться. Тысячу раз повторяет - сам согласился, иначе никак. Но как же тяжко даются смирение и покорность, особенно когда Хван словно специально снова и снова выводит из себя. С каждым днём заставляет ненавидеть сильнее прежнего, смешивает с грязью с таким упоением, что Ликсу чаще хочется удавиться, а не выжить любой ценой. Провоцирует, изводит, превращая в того, кого Ликс с каждым новым днём всё меньше узнает.

Слова Доёна, давшие омеге надежду на то, что задницу его на некоторое время оставят в покое, разлились елеем на истерзанные в клочья нервы. Мечты не покидают гудящую голову - может альфа все же потеряет интерес, переключится на кого-то ещё? Разум скептично предрекает обратное, но Ликс затыкает недружественный голос и продолжает витать в облаках, предпочитая самые невероятные фантазии жестокой реальности, нежась в горячей ванне. Омега щедро накидал туда всего, что обещало блаженное расслабление. Баночки и склянки в ванной, в которые он нырнул носом, выискивая знакомые ароматы, были тщательно исследованы. В итоге пар, поднимающийся от воды, наполняет отделанную чёрным мрамором ванную комнату букетом запахов, в основном травяных и терпких. Прикрыв глаза и откинув голову на бортик, Ликс не без удовольствия думает о том, что хотя бы час проведёт в одиночестве и комфорте, не трясясь, как осиновый лист под прожигающим взглядом невменяемого альфы. Тихий вздох срывается с розовых круглых губ, а робкая улыбка преображает до неузнаваемости и без того привлекательное кукольное личико.

- Два года назад я отказался от связей вне круга своих особых увлечений. От тех, кто нуждался в постоянном внимании, разъяснениях, ухаживаниях и прочей романтической лобуде. С профессионалами намного проще, да и, честно сказать, удовольствия в разы больше. До проститутки, тем более элитной, ты, прости, не дотягиваешь... и все же, я сделал исключение, - размеренный голос Хвана в дверях, появившегося, как всегда неслышно, как кот на мягких лапах, мгновенно понижает градус воды в ванне, и Ликс покрывается противными мурашками.

Открывает глаза, но на альфу не смотрит. Выпрямляется, гипнотизируя взглядом воду, словно заметил там нечто крайне интересное.

- Звезды, айдолы, светские модники давно осточертели, но появился ты, и я нарушил свои установки, - безэмоционально продолжает альфа и подходит ближе, берется за подбородок Ликса, заставляя взглянуть на себя.

Как всегда нереально прекрасный, чуть надменный, загадочный - сердце Ликса пропускает оглушительный удар.

- Ты красивый, я хочу тебя - поэтому ты здесь...- грудной хрипловатый тембр странным образом разливается теплом по замерзшему телу, наполняя томительной негой и пульс омеги учащается.

Хван отходит от ванны, разглядывает, заставляя Ликса судорожно сжимать кулаки под водой.

- Поднимайся, - вкрадчиво произносит Хван, но приказ этот разрезает воздух, как молния небо во время грозы, и в глазах Ликса резко темнеет от нахлынувшей тревоги.

Ничего не происходит, тот по прежнему сидит в остывшей воде и пытается не стучать слишком громко зубами, не дрожать от страха. Слышится усталый вздох, и Хван повторяет, громче и отчётливей.

- Я сказал - вставай.

Ликса трясёт. Опираясь на бортики, он поднимается, переступает через них осторожно, чтобы не грохнуться на пол, и останавливается напротив Хвана. С поникшей головой, не в состоянии взглянуть тому в лицо, будто на самом деле виновен в чём-то.

- Умница, хороший мальчик, - хвалит Хёнджин, пожирая взглядом нагое, усыпанное капельками воды тело, обходит вокруг, как хищник, и встаёт за спиной омеги, - не сложно, правда? Ты ведь читал договор много раз, должен знать назубок требования и соответствовать. Ничего, кроме послушания....

Его горячее дыхание заползает в ушную раковину, щекочет нежную кожу, и Ликса пробирает озноб. Альфа подобно дьяволу соблазняет перейти на свою сторону, и тело начинает омегу предавать. Обхватив за талию, Хван подводит парня к зеркалу над раковиной, и приподняв за подбородок, вынуждает посмотреть в него. Ликс открывает глаза и тут же зажмуривается. От одного взгляда на отражение - его, полностью обнажённого, прижатого к одетому в костюм альфе, бросает в жар - картинка эта горячее любого порно.

- Рядом со мной нет ни мук выбора, ни сомнений. Тебе нет нужды думать, что съесть на завтрак или в чём пойти в ресторан. Ни обязанностей, ни забот о будущем и меланхолии по прошлому - я решаю за тебя и выбираю тоже я. Принимаешь этот факт и подчиняешься - разве сложно? Терпение моё на исходе, Феликс. С этого момента никаких прблажек и уступок, скидок на незнание или недопонимание не будет, - под конец монолога голос Хвана убийственно жёсток, а в глазах плещется только острая потребность наказать, чтобы омега точно усвоил свой урок. Хотя нет, рано. Он ещё не окончен.

Хван удаляется ненадолго и возвращается со знакомым ошейником в руках - Ликс отшатывается, но крепкая рука сжимает в мёртвой хватке горло.

- Ты моя вещь. И если я решу завтра вывести в нём в город - пойдёшь и будешь молчать, прикажу встать на колени - встанешь, ползти - проползёшь хоть километр. Вздумаешь показать свой характер на людях, подвергнуть сомнению мою власть и положение - высеку, как суку, и ты со слезами на глазах поблагодаришь меня в конце.. если будешь в состоянии открыть рот, конечно, - выплёвывает взбешённый Хван, закрепляя сзади на тонкой шейке удавку и дергая парня на себя за серебристую цепочку.

Конечности трясутся, как не свои и скрыть настигшую панику Ликс даже не пытается, вскидывается, открывая рот и пытаясь глотнуть воздуха - его в лёгкие поступает катастрофически мало.

- Ослаблю, когда заслужишь примерным поведением, - язвительно сообщает Хван и укладывает омегу грудью на столешницу, вжимает в неё, выкручивая руки за спиной и удерживая тонкие запястья в своей большой ладони.

Бесцеремонно раздвигает ноги омеги коленом, свободная же рука тянется к выпяченной попке. Ликс смотрит в зеркало на то, как Хван копается в кармане и поверженно утыкается лбом в твёрдую поверхность, когда острая боль пронзает проход, вскрикивает и дёргается назад, но его быстро возвращают на место. Слезы сыпятся градом из глаз, унизительные всхлипы вылетают изо рта, но на гордость плевать, когда альфа проталкивает пробку без смазки внутрь и трахает ею, держась за ограничитель. Ликс разражается рыданиями, елозит горящей щекой по ледяному мрамору, терпит боль, кусая губы, пока Хван неосторожно разрабатывает игрушкой сухую дырочку. Когда альфа решает, что тому достаточно, хватка на запястьях ослабевает. Убрав руки, Хван поправляет костюм, отходит и вскоре рядом с Ликсом, продолжающим лежать согнувшись на столешнице с широко расставленными ногами и пробкой в заднице, оказываются знакомые чёрные в сеточку чулки - предел мечтаний элитной шлюхи. Омега боится шелохнуться, тем более выпрямиться. С красными опухшими глазами и пеленой слёз, что застыла в них, послушно замирает в неудобной позе.

- Оденешь это и выйдешь через пять минут, постараешься как следует извиниться за своё поведение, но предупреждаю, тебе придётся потрудиться - я чертовски зол, - предупреждает сквозь зубы альфа абсолютно уверенный в том, что омега сделает всё на этот раз как надо, выходит из ванной комнаты и прикрывает за собой дверь.

Ликс безвольно сползает со столешницы, оседает на пушистый белоснежный коврик. Но уже через минуту испуганно озирается, выискивая ненавистные чулки. С отвращением натягивает на себя и вспыхивает алым цветом, завидев отражение в зеркале. Отворачивается, глядя ещё с минуту в стену и надрывно всхлипывая, пытается ослабить кожаный ошейник, что затрудняет дыхание, но без толку. Позволить вдохнуть полной грудью может только ожидающий в спальне и обещающий все круги ада Хван, если будет доволен этой ночью, естественно. Вымотанный борьбой с собой, альфой Ликс снова устремляет потухший взгляд в зеркало - пристальный, испытывающий. Хван грозит опустить на дно, обесточить, опустошить и разграбить, превратив в жалкое подобие себя, и омега сомневается в том, что выдержит. На что он готов пойти ради спасения собственной жизни, на что способен ради тех, кого любит, кто заменил ему семью и долгие годы преданно оберегал? - задаётся вопросом Ликс, и отражение напротив - откровенно развратное и грязное отвечает без слов за него.

- На всё....