Часть 9
ИЮЛЬСКИЕ НОЧИ были такими же безжалостными, как и дни, даже после того, как солнце скрылось за горизонтом. Однако это было именно то, что Элеоноре очень нравилось в Англии. В том, чтобы быть здесь. Что, несмотря на то, что теперь были видны звёзды и луна высоко висела, день, казалось, ещё не совсем закончился. Не тогда, когда она была с ним.
Элеонора не потрудилась надеть обувь, когда Джордж поспешил вывести её из дома, и вместо этого ступила босиком на высохшую на солнце траву. На гальку и упавшие с деревьев обломки, и хотя это было немного больно, ей было всё равно. Это было освобождение – ни о чём не заботиться.
— Это ужасная идея, — она смеётся, так как у них не было полотенец и какой-либо семенной одежды. Но Джордж, казалось, не волновался, и когда он велел ей расслабиться, она весело посмотрела на него. Он цитировал её слова, сказанные прошлой ночью, пока они танцевали, и он был таким напряжённым и бестолковым, когда так часто вёл себя наоборот. Эта мысль развеселила её.
Ручей медленно двигался с лёгким ветерком, что проносился мимо, звук бегущей воды терялся среди шума сверчков и лягушек. Это был почти звукоизоляционный белый шум, но всё равно спокойный.
— На самом деле, мы с Фредом раньше всё время так делали, — говорит Джордж, скидывая обувь. — Мама бы так разозлилась на нас, всегда ускользающих по ночам.
— Куда?
— Куда угодно. В основном в Косой Переулок, когда нам было скучно. Так мы и сблизились с Томом. Однажды ночью я оказался в Дырявом Котле после того, как Фред взорвал навозную бомбу в магазине Гэмбла и Джейпса. Конечно, в таких магазинах приколов неизбежно происходят несчастные случаи, но это было совершенно отвратительно.
— Так ты хотел, чтобы все остальные в том душном пабе тоже страдали? — Элеонора улыбается.
— После такого тебе необходимо выпить. Том дал нам немного за счёт заведения, просто чтобы мы ушли, — он смеётся, просовывая большие пальцы за пояс своих штанов и слегка спуская их. — Ты собираешься глазеть всю ночь, Райт?
Элеонора чувствует, как жар приливает к её щекам, и вместо этого пристально смотрит на воду, качая головой, когда он спускает штаны ещё ниже.
— Никто и не глазел, Уизли.
Но Боже, как трудно было не смотреть.
Он посмеивается, снимая футболку через голову, пока Элеонора опускает ногу в ручей, отчего вода рябит вокруг её мыска. Она не была очень холодной, но Элла знала, что будет намного хуже, когда под водой будет всё её тело.
Раздаётся громкий всплеск, и она оборачивается, чтобы увидеть, что Джордж исчез, а вода расходится рябью в том месте, где он нырнул. Там было достаточно глубоко, чтобы он остался под водой на мгновение, прежде чем подняться на поверхность, откинув волосы назад.
— Давай же! — кричит он, а Элеонора напрягается, её руки всё ещё обнимали плечи.
— Вода не слишком холодная?
Хитрая усмешка мелькает на его губах:
— Не знаю, ты мне скажи, — говорит он, складывая ладонь чашечкой и брызгая волной воды в её направлении и зарабатывая злобный взгляд в свою сторону, потому что несколько капель всё же попадают на Элеонору.
— Ты – гад!
— Заходи в воду!
Она опускает ногу, затем ставит другую, и мгновением позже Джордж потягивает руку, чтобы схватить её за талию и притянуть к себе. Он смеётся над её визгом и выражением лица, когда холод пробегает по её спине и рукам.
— Боже! Я собиралась спокойно войти в воду!
— Это худший способ, — Джордж ухмыляется, ослабляя хватку и отступая назад.
Теперь было слишком поздно поворачивать назад. Вода уже просочилась через её футболку и шорты, единственной сухой вещью на ней были её волосы.
— Чёрт, — бормочет Элеонора и опрометчиво решает глубже погрузиться в залив, ныряя под воду с головой, прежде чем снова подняться, вытирая капли, прилипшие к её ресницам. Холод, казалось, проник в её кости, прежде чем это чувство начало спадать, и на лице Джорджа появилось удовлетворённое выражение, когда напряжение покидает её тело.
— Видишь? Всё не так уж плохо.
Элеонора не отвечает, вместо этого бросает на него игривый взгляд, прежде чем опуститься на спину, позволяя воде нести её. Расслабленно лёжа среди ряби, которую Джордж создавал рядом с ней, она начала замечать фигуры из звёзд.
— Кто-то недоволен, — тон в его голосе насмешливый, и становится громче по мере того, как он приближается к ней.
— Потому что кто-то нервирует, — говорит она, всё ещё глядя в небо.
Птица.
Воздушный змей.
— Тогда почему ты здесь со мной? Раз я такой раздражающий? — он бросает ей вызов, а она замолкает.
Она знала ответ, которого он ждал. Что она хотела быть здесь с ним. Что она не смогла бы провести остаток ночи, не проведя с ним время. Для них было так необычно обмениваться взглядами чаще, чем словами, или завтракать, не пожелав доброго утра. Но, как уже говорила её мать, Элеонора была упрямой и, конечно же, не сказала Джорджу, о чём думала. Не доставила бы ему удовольствия услышать, что, возможно, в каком-то смысле она скучала по нему. Поэтому вместо этого она улыбается и продолжает смотреть на звёзды.
— Мне было тебя жаль. Двадцать один год, а всё ещё не можешь спать в своей собственной комнате.
Её ответ стоил той реакции, которую она получила от него. Его брови удивлённо приподнимаются, а затем он иронично смеется:
— О, правда? Вот как мы теперь заговорили, — Джордж приближается к ней, и она визжит, когда его руки находят её руку, пытаясь схватить.
— Я пошутила! — умоляет она. — Джордж!
Но он не то, чтобы сдался, и живот Элеоноры сжался от смеха. От воздуха, вырывающегося из её лёгких, пока она пытается освободиться от его хватки, но он был безжалостен. Неугомонная энергия, которая, казалось, никогда не успокаивалась.
— Хм? Хочешь повторить то, что сказала? — он дразнится, и воздух наполняется звуком их смеха, плеском воды и кваканьем нескольких лягушек, которые не испугались шума. И как только она перестаёт бороться с ним, он отпускает её. Запыхавшуюся и усталую. — Так я и думал.
Его голос был мягче, а взгляд тяжелее, и Элеонора предполагает, что это было из-за того, что он потратил все свои силы, изводя её. Но он отрывает от неё взгляд, поворачиваясь к Норе, где все огни в окнах оставались выключенными.
— Попробуй подойти ко мне, когда я с палочкой, Уизли. Держу пари, тогда ты не будешь так уверен в себе, — говорит Элла, убирая мокрые пряди волос, прилипшие к лицу.
— Это что, вызов? — спрашивает он, и она пожимает плечами.
— Если ты не боишься.
Он качает головой, поворачиваясь, чтобы краем глаза взглянуть на неё.
— Ты – это что-то невероятное, Элеонора.
И она сияет, отворачиваясь, чтобы скрыть от него выражение своего лица. Притворяясь, что линия деревьев позади неё предлагает что-то более интересное для рассматривания, хотя в любом случае было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Но что-то в этом моменте, под звёздным светом и сиянием светлячков, заставляло её нервничать. Это была не та тревога, от которой становилось не по себе, или та, что подняла бы её на ноги и заставила пойти в дом, но она была из тех, что приходят в моменты ожидания. Такие моменты, как прошлой ночью, когда его руки скользнули по её спине и щеке. Она сглатывает, пытаясь думать о чём-то другом.
— У меня есть вопрос, — наконец говорит он, и она поворачивается, испытывая облегчение от того, что её вытащили из её мыслей.
— Валяй.
— Почему ты решила приехать сюда? К моей семье?
Она колеблется, скользя пальцами по поверхности воды, капли проскальзывают сквозь её пальцы и танцуют в такт её движениям.
— Я очень сильно люблю своих родителей. Они многое делают для меня, понимаешь? — он кивает. — Но они делают это не для меня, если в этом есть хоть какой-то смысл.
— Что ты имеешь в виду?
— Просто кажется, что они заставляют меня делать то, что принесёт пользу им и их имени в волшебном мире. В основном это о моей маме. Вообще, я хотела остаться в Ильверморни, но она не может оставаться на одном месте. Говорит, что всегда мечтала, чтобы её дочь училась в Шармбатоне – лучшем из лучших. Просто потому что она хочет лучшего для меня, но я думаю, что это всё бред, — говорит Элеонора. — Она даже не хотела, чтобы я ехала сюда.
— Правда?
— Это была идея моего отца. Он знал, что я не хочу ехать в Рим, — говорит она. — Я просто хочу чего-то такого, что... постоянно, понимаешь? Что-то своё. В этом я имею право голоса.
— И вот почему ты хочешь быть Аврором?
— Потому что моя мама ненавидит саму мысль об этом, да, — она улыбается. — И именно поэтому я приехала сюда. Мне нужно было уйти от всего этого, даже если совсем ненадолго.
Серьёзность появляется на его лице, пока он изучает её. Будто он пытался разгадать её или прочесть между строк редкие детали.
— Ну, если это имеет значение, я рад, что ты приехала сюда, — говорит он. — Все рады, правда.
— Теперь мы ведём себя мило?
— Не привыкай к этому. Я не всегда бываю милым, — он говорит тихим голосом, и у Элеоноры трепещет в животе. Из-за растягивания слов, когда он говорил и сильной руки, которой он расчёсывал свои мокрые волосы. Пробел между ними становится всё меньше.
И меньше.
— Я тоже. Не испытывай моё терпение, — тихо говорит она, и он ухмыляется.
И когда ореховые глаза встречаются с её, сердце Элеоноры начинает учащённо биться, а дыхание перехватывает. Она и раньше была так близко к нему, но никогда раньше не испытывала такой необходимости. Чтобы его рука коснулась её, двинулась быстрее и схватила. И как по команде, его рука поднимается из воды. Обнаружив, что она поднимается к её лицу, а затем опускается к задней части шеи, мучительно медленно двигаясь по волосам, которые свисали за её плечами.
В этот момент она не может пошевелиться. Не может оторваться от него или вырваться из его завораживающего взгляда. Она хочет что-то сказать, она бы умерла за такую возможность, но отказывается позволить себе испортить момент, как это уже случилось раньше. Конечно, её время пребывания здесь было ограничено, но сейчас всё это не имело значения. Всё, что у неё было сейчас, так это этот момент с ним. И поэтому она остаётся на месте, позволяя руке на своей шее притянуть её к нему. Его губы к её губам.
Джордж сначала целует её нежно, будто у них было всё время в мире. Рты двигались вместе, языки танцевали друг против друга, когда расстояние между их телами сократилось. Её лицо напротив его, руки по обе стороны от его лица, пока его собственные погружаются под воду, пробираясь к её талии.
Он на вкус словно мята, лето и дождь, а его прикосновение агрессивно, безжалостно, как июльская жара, которая поглотила их, затопила. Элеонора не может оторваться, не хочет, и поэтому она обхватывает ногами его бёдра. Оставшийся кусочек пространства между ними исчезает, когда она прижимается к нему, и из его открытого рта доносится стон.
Эта был вопрос страсти и нерешительности. О том, что она не знает, куда девать руки, что ему нравится, а что – нет. Поэтому она проводит руками по его плечам, спине, а затем по волосам. Пальцы запутываются в прядях, как иглы, сплетающие нити, и он снова стонет. Уязвимость, просачивающаяся с его губ, была почти слишком велика для неё, чтобы справиться с этим.
Он на мгновение отстраняется, вожделение блестит в его глазах, как запотевшее стекло от тёплого воздуха, и прижимается лбом к её лбу.
— Блядь, Элла. Я...
Но она снова целует его, прежде чем он успевает закончить предложение, и его хватка на её бёдрах становится сильнее. Фейерверки взорвались в её голове, когда он двинулся вниз к её челюсти, а затем к шее, оставляя мягкий след из поцелуев вдоль её кожи.
Это было опьяняюще. Когда он вот так прикасался к ней, и когда Элеонора испускает вздох, она чувствует, как он улыбается, посасывая кожу немного сильнее.
— Нравится? — он шепчет, и она издаёт хриплым стон в ответ, проводя ногтями по его обнажённым плечам и спине.
Она уже думала об этом однажды, может быть, дважды, но никогда не ожидала, что будет так. Чтобы всё было так хорошо. Его пальцы наигрывают мелодию на её коже, грубо впиваясь в бёдра, пока он проводит языком по самому чувствительному месту под её челюстью. Волна озноба пробегает по её телу, и она чувствует, как распадается на части под его прикосновением. Под стонами, которые он издавал, прижимаясь к её коже, тепло исходило от его тела и распространялось на неё. А затем он поднимает голову, хватая её за челюсть, и притягивает к себе.
Он целует её. Ещё нежнее, а затем отстраняется. Оставляя Элеонору, жаждущей большего, когда его рот зависает до боли близко к её губам.
— Я хотел сделать это прошлой ночью, — он говорит на одном дыхании. — Не знаю, почему так и не сделал.
Она вспоминает пьяный взгляд его глаз прошлой ночью, и как это было похоже на то, как он смотрел на неё прямо сейчас. Похотливо. Жадно. И она не могла не задаться вопросом, произошло ли бы то же самое после того, как они потанцевали. Если бы это было так же напряжённо, учитывая, что его семья спит всего в нескольких пролётах над ними. Если бы он перенёс её на диван или отвёл наверх, но она не позволяет себе слишком долго размышлять. Этот момент был намного лучше всего, что она могла себе представить, и "что, если" в настоящий момент ничего не значило.
— А я не знаю, почему не позволила тебе, — наконец говорит она, а его хватка всё ещё крепко сжимала её бёдра.
— Точно, я забыл. Тебе нужно было поговорить с Джинни, не так ли? — он дразнит её, и она закрывает лицо рукой, смеясь над ужасно нелепой ложью, которую сочинила по опрометчивости.
— Прости, я запаниковала.
Он усмехается, наклоняясь, чтобы ещё раз поцеловать её в подбородок, и слегка откидывает голову назад.
— Сейчас ты не кажешься паникующей... — шепчет он в её кожу, его дыхание тёплое и прерывистое. — Чёрт, нам обязательно идти домой?
— Да. Да... — говорит она, его прикосновение всё ещё приятно обжигает кожу там, где кончики его пальцев впились в её кожу и где он поцеловал её. — Мы не можем находиться здесь всю ночь.
— Я бы не возражал, — говорит он, и Элеонора улыбается. По правде говоря, она могла бы остаться здесь с ним на всю ночь, занимаясь тем, что они только что делали. Но она была усталой и строптивой, и поэтому часть её не хотела давать ему то, чего он хотел.
— Я бы предпочла не получить переохлаждение, — говорит она, отстраняясь, и Джордж стонет от разочарования, наблюдая, как она выходит из воды. Улыбка появляется на её лице.
— Элеонора...
— Идём, — подгоняет она, уже выжимая лишнюю воду из волос на траву.
Он снова стонет, следуя за ней и откидывает волосы назад. И хотя было темно, он выглядел чрезвычайно привлекательным в лунном свете, что прослеживал его черты и тени, изгибающиеся вокруг его мышц. Вода капала с его волос на землю.
— Блядь, почему мы не взяли полотенца? — спрашивает она, начиная отжимать нижнюю часть своей футболки.
Джордж слегка смеётся и наклоняется, чтобы вытащить палочку из кармана спортивных штанов. Взмахивает ей один раз и горячий воздух вырываться из кончика, почти мгновенно её высушивая. Выражение его лица говорило всё, чего он не сказал, и Элеонора вздыхает, слыша все его дразнящие замечания в своей голове. Она часто забывала, что может использовать магию для каких-то самых простых вещей.
— Не хочу ничего слышать, — предупреждает она, и он смеётся, вытираясь и натягивая свои штаны.
— Ты просто немного возбужена, Райт. Не можешь мыслить здраво, не так ли?
— Перестань.
И как только она поворачивается, он останавливает её, положив руку ей на плечо, и указывает на её ноги:
— На тебе нет обуви.
— У меня не было времени взять хоть что-то.
Джордж упирается языком в щеку, а затем стягивает футболку через голову. Элеонора чувствует, как жар снова приливает к её щекам.
— Давай, залезай мне на спину.
— Я думаю, что смогу и так дойти, правда...
— Забирайся, — требует он, поворачиваясь к ней спиной, и Элеонора больше не пытается предпринимать ответные меры. Когда она запрыгивает, его руки находят путь к задней части её коленей, и он несёт её через поле, время от времени притворяясь, что роняет её, просто чтобы услышать, как она проклинает его.
Они подходят к входной двери, и он опускает её на коврик, быстро поворачиваясь, чтобы наклониться и снова поцеловать. На этот раз его губы встречаются с её губами медленнее и короче, и Элла жалеет, что была так вымотана, потому что она бы притянула его к себе ещё раз. Провела бы минуту или две, запутавшись в его объятиях.
— Ты хочешь снова спать наверху?
Нет, конечно, она не хотела этого, но тяжесть в его глазах и хриплость голоса заставили её подумать, будто он хотел. Диван не принёс бы ему никакой пользы, и он, несомненно, был бы раздражён утром, если бы не лёг спать в ближайшее время, как и она.
— Я думаю, будет лучше, если мы ляжем в своих комнатах. Уверена, что Фред заподозрит неладное, если ты не вернёшься.
— Мне всё равно, что он подумает.
И с этими словами она поворачивается на пятках, безмолвно уступая, и ведёт его в гостиную без каких-либо замечаний. Находит дорогу к дивану, пока он падает на свой, оба слишком устали, чтобы делать что-то ещё, кроме как молча наслаждаться компанией друг друга.
— Тебе всё ещё холодно? — его голос гремит в темноте, и Элла качает головой. Не то чтобы он, в любом случае, мог видеть её достаточно хорошо.
— Я в порядке.
— Хорошо... — Джордж затихает. — Но если всё же холодно, в той корзине есть ещё одеяла. Поспи хотя бы немного, — его голос хриплый от усталости, и Элеонора вспоминает, как он оставлял свои стоны на её коже. Как она смогла довести его до такого состояния уязвимости, просто поцеловав. Она могла только представить, каким бы он был, если бы всё пошло ещё дальше, но она не позволяет своим мыслям забредать так далеко.
— Ты тоже, — это всё, что она была в состоянии сказать, и когда она закрывает глаза, то не может удержаться от улыбки.