Новое послание
По дороге домой я не спешил. Дома стояли вдоль улицы в своей вечной, почти императорской выправке. Статные, высокие, с фасадами, украшенными лепниной, колоннами, стремящимися вверх. Мостовая блестела от влаги, и по ней растекались зеркала луж. В этих зеркалах были перевёрнутые силуэты фонарей — тонкие, как штрихи пером, и такие же хрупкие. Камень, из которого были построены здания, был местами потемневшим, как старая бронза, а местами — ослепительно светлым, как фарфор, вымытый дождём. Шаги звучали глухо в пустых вечерних улицах, и редкий свет фонарей ложился на мокрый асфальт длинными тёплыми полосами. Иногда по улице проезжала машина, осторожно, почти бесшумно, оставляя за собой ровную, быструю рябь, но чаще здесь царила пустота. Воздух был терпким, с лёгким запахом каменной пыли и далёкого дыма, и в этом смешении ощущалось что-то почти интимное — как если бы город говорил тихо, вполголоса, только для меня.
Я думал о предстоящем дне. Завтра — выходной. Слово, которое для многих звучит легко, даже обнадёживающе, для меня было странным, пустым, будто найденным на дне ящика, где лежат вещи, которые уже не носят. За последние годы у меня почти не было дней, свободных от забот и расписаний. Я настолько привык жить в постоянном движении, что теперь не знал, чем заполнить внезапно образовавшееся пространство. Что делают люди, когда у них есть свободное время?
Идеи, выстроенные моим умом, звучали логично настолько, что я не заметил, как мне стало не хватать одного выходного. Ведь необходимо было: убраться дома, навести порядок в тех углах, куда давно не заглядывал; сделать фотографии комнат и, возможно, подать объявление о сдаче жилья — эта мысль, сказанная моим товарищем мне понравилась. И всё же я понимал, что решение об этом надо будет обсудить с Ви. Я до конца не мог представить как будет складываться моя жизнь, ведь беру на себя обязательства впустить в квартиру ещё одного человека со своими порядками и привычками, однако, если моя жизнь крутится вокруг репетиций в театре, то жизнь моей спутницы ограничивается нахождением в четырех стенах. Виктория – красивая девушка и я переживаю за нее в последнее время..
Ви... Девушка среднего роста, стройная, живая, всегда в движении. Волосы тёмно-русые, чуть тяжелые, с прямой чёлкой, которая почти касается ресниц и скрывает взгляд, но только до того момента, пока она сама не захочет его открыть. Глаза голубые, но не холодные — наоборот, в них есть какая-то внутренняя искра, как в чистой воде, когда в неё падает луч света. Черты лица тонкие, но не хрупкие: нос с лёгкой горбинкой, губы полные, брови тонкие и выразительные. Артистичное лицо, которое меняется в зависимости от её эмоций.
Она появилась в моём доме случайно. Однажды в театральном чате появилось короткое сообщение: у девушки, недавно получившей от государства квартиру, она сгорела дотла. Я не раздумывал — пригласил её к себе. Не потому что искал компании, а потому что это казалось единственно правильным. Помочь, когда можешь. Её присутствие в моём доме стало естественным, как если бы этот дом изначально был рассчитан на двоих. Да, я чувствовал её энергетику, её движение в пространстве, но между нами не было той зыбкой линии, что тянется между влюблёнными. Здесь была забота, участие и… какая-то тихая, невысказанная благодарность с обеих сторон.
В этот вечер всё начиналось привычно. Я открыл дверь и приготовился встретить пустоту — в последнее время Ви часто засыпала раньше, и дом к этому часу был тих. Но тишина была особенной. Она не была той лёгкой, безмятежной пустотой, к которой я привык. В прихожей меня встретил запах, чуть иной, чем обычно, и… незнакомая женская обувь. Не Ви — это я понял сразу. Возможно, она привела подругу? И всё же что-то было странным.
Атмосфера дома казалась плотной, почти осязаемой. Будто воздух был насыщен невидимой тканью — той самой, что бывает в комнатах, где только что шептались или смеялись тихо, делясь чем-то личным. Не могу сказать, что это было неприятно, но это выбивалось из привычной картины.
Я не стал сразу звать её. Решил, что у неё есть право на собственное пространство и что я не стану его вторгаться без необходимости. Снял пальто, прошёл по коридору до конца и свернул направо — туда, где была кухня.
И там меня ждал новый сюрприз. На столе стоял букет — снова алые розы. Я остановился, как будто передо мной возникло что-то живое. Цветы были свежие, упругие, лепестки — насыщенного, глубокого оттенка, почти бордового у основания. Они источали запах, плотный, сладкий, чуть терпкий, который заполнял собой всё пространство.
Алые розы… Их язык известен. Это символ страстной любви, сильного чувства, готового преодолеть любые преграды. Иногда — восхищение, уважение, признательность. Но чаще всего — пылкое, почти жгучее влечение. И всё же здесь, в моём доме, на моей кухне, они выглядели иначе. Слишком лично. Слишком прямо.
На тонком листке бумаги, вложенном между стеблями, была короткая надпись:
«Вы мне нравитесь. Не пропадайте».
От этих слов внутри что-то сжалось. Не приятное волнение — нет, это было другое. Напряжение, которое зарождается не в мыслях, а глубже, почти на уровне инстинктов. Тело отозвалось сдержанной тревогой, как зверь, учуявший запах хищника.
Я подумал о том, что это не первый раз. Тот же сорт цветов, тот же оттенок, та же вызывающая откровенность в послании. Совпадение? Нет. Это было продолжение чего-то, что я пока не мог разобрать. И всё же в этом продолжении было слишком много странностей: позднее время доставки, отсутствие подписей об адресате, и — самое настораживающее — доступность моего местоположения. Это означало одно: в прошлый раз не ошиблись, цветы действительно предназначались мне.
Я достал телефон, открыл приложение, пролистал до переписки — и увидел, что страница исчезла. Удалена или заблокирована. Это только усиливало беспокойство. Полиция? Пока нет. Слишком мало данных, слишком много догадок и пустот. Всё, что я мог сделать сейчас, — это спросить у Ви, не видела ли она кого-то постороннего.
Коридор был полон полутеней, мягко стелившихся по стенам. Шаги отдавались глухо. Комната Ви находилась почти у выхода, слева. Я остановился на мгновение, прислушиваясь — тихо. Постучал, но ответа не последовало. Приоткрыл дверь.
И то, что я увидел, заставило меня замереть.
— Что ты делаешь?! — вырвалось у меня прежде, чем я успел облечь мысли в более мягкие слова.