Глава 4: Сделка с дьяволом
Ночь была беспокойной. Моника ворочалась на простынях, которые казались то слишком горячими, то ледяными. Мысли о Фаруке не давали покоя, кружась в голове, как назойливые осы.
Бизнес. Семья. Внешняя благопристойность. Всё это было понятно, как открытая книга. Но в каждом мужчине, особенно в таком, как Фарук, должны быть потаённые уголки — тёмные, пыльные, куда не проникает свет.
Любой мужчина хочет власти.
Но зачем тогда она? Чувство вины? Возможно. Но внутренний голос, тот самый, что не раз спасал её на улицах, нашептывал:
Это не всё.
Воспоминание всплыло неожиданно:
... — Если понадобится помощь, можешь найти меня в кабинете. Это третья дверь справа. Чувствуй себя как дома — ...
Моника резко села на кровать.
Кабинет.
Сегодня идеальный день. Вся семья уехала на матч Ламина, а она ловко отмазалась, схватившись за живот за завтраком. Кейн, конечно, фыркнул что-то про «типичные женские отмазки», но Шейла лишь озабоченно нахмурилась и велела отдохнуть.
Ещё она ни разу не видела этого придурка, играющего в футбол. И не собиралась.
Операция «Секреты папочки» началась.
Дом был пуст, но Моника всё равно двигалась бесшумно, как тень. Пол под босыми ногами казался прохладным. Она вышла в коридор, повернула налево — и вот он, кабинет.
Третья дверь.
Рука сама потянулась к ручке, но в последний момент замерла. А если он что-то забыл? Вернулся?
Она приложила ухо к дереву и...
Так, черт возьми! У неё галлюцинации?! Моника на автомате распахнула дверь.
Перед ней, на широкой кровати с шелковым постельным бельем, раскинулись Кейн и Паула. Они были так увлечены друг другом, что даже не сразу заметили незваного гостя.
— Ахуеть... — вырвалось у неё.
Парочка резко разорвала объятия. Перейра вскрикнула, хватая одеяло, чтобы прикрыть свою наготу. Кейн замер с выражением полного ужаса на лице.
Моника стояла как вкопанная, широко раскрыв глаза.
— Ты... — начал парень, но она уже резко захлопнула дверь с такой силой, что по всему коридору разнесся гулкий хлопок.
Ноги сами понесли её к комнате. Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках.
Операция отменяется. Слишком опасно.
Запрыгнув на кровать, Моника схватила подушку и прижала к лицу, пытаясь заглушить смех, который уже подступал к горлу.
Третья дверь справа... Какого черта она повернула налево?! Ладно, это было даже круче. Лусия будет в восторге от полученной информации.
***
Перед самым носом Лусии с грохотом захлопнулся металлический шкафчик. Шатенка вздрогнула, но тут же выдохнула, увидев перед собой широко улыбающуюся Монику.
— Господи, я думала, что это кто-то из подонков, — прошептала девушка, прижимая руку к груди.
Дамиба оглянулась по сторонам и придвинулась ближе.
— У меня есть информация, — выпалила она, едва сдерживая возбуждение.
Лусия медленно приподняла брови, в глазах загорелся любопытный огонёк.
— Рассказывай.
— Только обещай, что не начнёшь кричать на весь коридор об этом. Это секрет.
— Смотря что ты мне скажешь, — усмехнулась шатенка, скрестив руки на груди.
Моника опустила плечи и сдалась — ей уж слишком хотелось поделиться.
— Паула спит с Кейном.
Глаза шатенки буквально полезли на лоб.
— Погоди... Паула, это которая моя сестра? Спит с пятнадцатилетним мальчиком? — её голос сорвался на шёпот. — Нет, я всегда знала, что она шлюха, но... ты уверена?
Дамиба довольно улыбнулась.
— Я их лично застала.
Лусия замерла на секунду, а потом резко выдохнула:
— Да ну нахер...
Она схватила Монику за руку и потащила в ближайшую туалетную кабинку, захлопнув дверь.
— Так, рассказывай всё с самого начала. Каждую. Чёртову. Деталь.
Брюнетка, сидя на крышке унитаза, а Лусия, прислонившись спиной к двери, начала свой рассказ, понизив голос до заговорщического шепота.
— Ну, в общем, вчера вечером я решила… ну, хотела, в общем, пошпионить в кабинете отца. Просто так. Думала, может, что-нибудь интересное найду.
Лусия перебила её, прищурившись:
— Погоди, что? Зачем это вдруг?
Моника махнула рукой, отмахиваясь от вопроса.
— Забей. Потом расскажу. Это неважно. Важно то, что я перепутала дверь! Представляешь? Я думала, это кабинет Фарука, а случайно зашла в комнату Кейна, а там… — она сделала театральную паузу, наслаждаясь эффектом. — А там они. Паула и Кейн. И… ну, ты поняла. В самом разгаре.
Глаза Лусии расширились.
— Ахринеть! Да ладно!
Моника кивнула.
— Да-да! Они даже не заметили меня сразу. Паула была на нём верхом, а он… В общем, я быстро закрыла дверь и убежала. Мне так противно стало!
Девушка оттолкнулась от двери и прошлась по крошечной кабинке, словно тигрица в клетке.
— Невероятно! Я уже говорила, что она всегда была шлюхой? Но Кейн? Фу! — Лусия брезгливо поморщилась. — А знаешь что? Вот тебе ещё пару «чудесных» деталей о моей сестренке, раз уж ты начала. О, это был легендарный случай. Прошлой весной она умудрилась за один вечер «пообщаться» с тремя парнями из спортивной команды. В туалете за спортзалом, — она сделала театральную паузу. — И знаешь зачем? Чтобы те замолвили словечко перед Алекс. Так они и стали «подружками».
Моника скривила нос:
— И после этого она вообще с ней разговаривает?
— Алекс ничего не знает, — Лусия злобно усмехнулась. — А Паула теперь дрожит при виде этих парней, боится, что проболтаются.
Дамиба вдруг сообразила:
— Подожди... А если она и с Кейном... Может, это её способ оставаться в кругу Алекс?
— Бинго! — Лусия щелкнула пальцами. — Насколько я знаю, Алекс и Кейн не ладят, а Кейн — брат Ламина. Алекс дорожит этой связью. И вот тебе вишенка на торте: я уверена, что Паула сохнет по Ламину. Хотя прекрасно знает, что он бывший её лучшей подруги.
Моника язвительно усмехнулась:
— Может, поэтому и трахается с Кейном? Ближайшая доступная замена?
— О нет, — Лусия закатила глаза. — Она просто чокнутая нимфоманка. В прошлом месяце я застала её с...
— Господи, — брюнетка резко перебила, морщась. — Сохнет по Ламину? Серьёзно? Он же такой мудак, ты даже не представляешь.
Лусия вдруг оживилась, прищурившись:
— О-о-о, а ну-ка, расскажи-ка подробнее про свои взаимоотношения с братиком-суперзвездой, — она игриво подняла брови. — Что-то мне подсказывает, там не всё так просто.
Моника нахмурилась, в её глазах мелькнуло что-то тревожное:
— Да ничего особенного. Просто он... — она замялась. — Классический самовлюблённый козёл, который считает, что мир вертится вокруг него.
Лусия изучающе посмотрела на подругу:
— М-м-м, слишком расплывчато для человека, который живёт под одной крышей с Ламином Ямалем. Ладно, — она махнула рукой. — Расскажешь потом, когда будешь готова. Но помни — я всё равно вытяну из тебя эту историю.
В этот момент тишину туалетной комнаты нарушил шорох, а затем отчетливые шаги, приближающиеся к их кабинке. Девушки замерли, обменявшись испуганными взглядами. Шаги остановились прямо возле их двери.
Лусия, с невозмутимым видом, осторожно толкнула дверь кабинки и вышла; за ней следом выскользнула Моника. Прямо перед ними стояла учительница с папкой в руках; её взгляд выражал смесь недоумения и легкого осуждения, когда она увидела двух школьниц, выходящих из одной кабинки.
Шатенка натянула на лицо самую невинную и слегка натянутую улыбку.
— Добрый день, сеньора Фернандес! Мы просто… ну, обсуждали домашнее задание. Очень сложные уравнения, понимаете?
Учительница лишь хмыкнула, кажется, не слишком поверив, но не стала развивать тему.
— Угу, домашнее задание, значит. Ну-ну. Не задерживайтесь тут.
Не дожидаясь дальнейших вопросов, Лусия схватила Монику за руку и, прошептав что-то вроде «Потом обсудим», потянула её прочь из туалета. Они почти бегом пересекли коридор и, едва отдышавшись, ворвались в школьную столовую.
И тут же замерли на пороге. Перед ними развернулась сцена, достойная самой драматичной мыльной оперы. Посреди помещения стояла девушка. По её волосам, стекая по лицу и одежде, тек густой белый милкшейк, пачкая школьную форму. Её руки судорожно тряслись, а из горла вырывались всхлипы, переходящие в нарастающую истерику. Бедняга что-то бессвязно бормотала, но её слова тонули в собственных слезах.
Неподалёку, словно королева на троне, восседала Паула. На её губах играла кривая, презрительная ухмылка, а глаза горели от злорадного торжества. Рядом с ней сидела Алекс, полностью погружённая в свой телефон, на лице ни тени эмоций, но её присутствие явно усиливало эффект происходящего. Все остальные школьники, разбившиеся на группы, наблюдали за происходящим с нескрываемым интересом или ужасом, в зависимости от их места в школьной иерархии и личных симпатий.
Дамиба приглушённо прошептала, прикрывая рот ладонью:
— Что, чёрт возьми, происходит?
Лусия наклонилась к ней, не сводя глаз с разворачивающегося спектакля:
— Это Рената, девятиклассница, — пояснила она. — Вроде учится с Кейном.
Моника приподняла брови:
— Ты думаешь, в нём дело? Приревновала?
— Не думаю, — хмыкнула шатенка. — Если бы моя сестра приревновала, то Рената уже сидела бы с перерезанным горлом.
Она огляделась, затем дотронулась до плеча пухлого парнишки, сидевшего за одним из столов.
— Эй, ты не в курсе, что произошло?
Парень нервно облизнул губы:
— Рената рассказала директору, что девочки курили в туалете.
— Ну и глупышка, — Лусия закатила глаза.
Моника скептически посмотрела на плачущую девушку, затем на Паулу, которая теперь демонстративно вытирала руки салфеткой, будто только что совершила что-то грязное, хотя именно так оно и было.
— И за это её облили? — удивилась брюнетка. — Если честно, на первый взгляд это место создавало идеальное впечатление. Но всё больше мне кажется, что это колония для трудных подростков, а не «Пиа де Саррия» — элитное учебное заведение.
Лусия усмехнулась, скрестив руки на груди:
— А кто сказал, что богатые детишки лучше преступников?
Они наблюдали, как Рената, всхлипывая, пыталась стереть с лица липкую смесь. Никто не подходил помочь — все либо перешептывались, либо делали вид, что ничего не происходит.
Моника, сжав кулаки, резко выпрямилась. Её глаза, полные негодования, остановились на Пауле и Алекс.
— Пойдём, разберёмся, — заявила она твёрдым голосом, решительно направляясь к ним.
Лусия схватила её за руку:
— Сегодня она, завтра ты. Давай решим эту проблему...по-умному.
Но Моника уже вырвалась и шла прямо к столу, где произошёл акт издевательства.
— Паула, — начала Дамиба. — Что это было?
Перейра, не отрываясь от салфетки, которой вытирала руки, лениво подняла взгляд на Монику. Её ухмылка стала ещё более презрительной. Напряжение в столовой заметно усилилось. Школьники, словно привлечённые каким-то невидимым магнитом, начали собираться вокруг, образуя плотный круг.
— Так, так... — протянула та. — Моника Дамиба, потерянная сестричка Кейна, — внутри неё кипела злость за ночной инцидент. Паула хотелось закрыть рот новенькой раз и навсегда.
— Ты издеваешься над ней. Это не смешно, — продолжила брюнетка.
— А что, тебя это так волнует? — прошипела Паула, не скрывая ехидства. — Или ты тоже хочешь попробовать милкшейк?
Алекс, наконец, оторвав взгляд от телефона, заинтересованно скользнула глазами по лицам Моники и Паулы, оценивая ситуацию. Она явно наслаждалась происходящим.
Дамиба сделала шаг вперёд, сократив расстояние между ними до минимума. Её губы почти коснулись уха Паулы, когда она прошептала так тихо, что слышали только они трое:
— Интересно, всей школе будет любопытно узнать, что ты трахаешься с мальчиком, который не достиг возраста согласия?
Глаза Перейры расширились, её лицо моментально побледнело. Она судорожно сглотнула, губы дрогнули:
— Ты… ты не посмеешь…
В этот момент Падилья резко встала, её холодные пальцы впились в плечо Моники, пригвождая её к месту.
— Очень смело. Расскажешь про это, а мы расскажем всем, что ты стриптизёрша, — твёрдо произнесла она, её голос был низким и угрожающим. — Как думаешь, кому поверят?
Школьники замолкли, пытаясь расслышать, о чём идёт речь. Шепот стих, все взгляды были прикованы к трём девушкам. Моника почувствовала, как по спине пробежал холодок. Чёртов Кейн! Когда он успел разболтать этим сукам о своих гениальных догадках?! Или, быть может, это Ламин, когда его ублажала Алекс? Сердце колотилось в груди, но она не могла показать слабость.
Моника выдохнула, собираясь с силами.
— Это неправда, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Падилья усмехнулась, закатив глаза.
— Да даже если неправда, моих слов хватит, чтобы в это поверил каждый, — она отпустила плечо Моники. — Предлагаю сделку. Ты молчишь про Паулу, мы молчим про твой грязный секрет. И никто никогда не трогает никого.
Дамиба сжала губы, обдумывая предложение. Ситуация была патовой, и другого выхода она не видела.
— По рукам, — процедила она сквозь зубы.
Алекс протянула руку. Моника неохотно пожала её. Холодная, крепкая хватка. Девушка хищно улыбнулась.
— Добро пожаловать в Пиа де Саррию, стриптизёрша, — прошептала она, удаляясь прочь.
Школьники, которые секунду назад замерли, ожидая продолжения, теперь, разочарованные отсутствием прямого конфликта, начали нехотя расходиться. Шепотки и любопытные взгляды постепенно сменились обычным шумом столовой, но воздух всё ещё витал легким напряжением, словно после невидимой битвы.
Моника, чувствуя на себе остаточные отголоски чужих взглядов, поспешно вернулась к Лусии. Та, не говоря ни слова, но с лицом, выражающим бурю невысказанных вопросов, тут же схватила брюнетку за локоть. Не дожидаясь ни секунды, она потянула подругу прочь из гудящей столовой, сквозь толпу, в относительно безлюдный коридор. Только там, вдали от любопытных глаз и ушей, они могли хоть немного выдохнуть.
— Что это было?! — выпалила Лусия, её глаза горели от любопытства и тревоги. — О чём вы говорили?!
Моника прислонилась к стене, чувствуя, как ноги становятся ватными.
— Кажется, я только что заключила сделку с дьяволом… — пробормотала она, глядя в никуда.
***
Урок, казавшийся бесконечным, наконец-то подошёл к концу, и спасительный звонок разрезал натянутую тишину класса. Моника, тяжело вздохнув, медленно потянулась к рюкзаку. День был полон нервов, и сейчас ей хотелось только одного — мятной свежести и спокойствия. Она выскользнула из класса в коридор, засовывая в рот жвачку, и тут же наткнулась на него.
Кейн. Он словно возник из ниоткуда, преграждая ей путь. Его взгляд был напряжённым, а брови сведены. Не говоря ни слова, он лишь быстро кивнул в сторону полуоткрытой двери пустого кабинета и сам первым направился туда, скользнув внутрь. Моника, почувствовав, как сердце снова начинает колотиться, поняла, что у неё нет выбора. Что бы он ни хотел сказать, это явно надо было знать, и лучше было решить это сейчас. Скрепя сердце, она последовала за ним.
Дверь за девушкой захлопнулась с глухим стуком. Кейн резко развернулся. Он яростно вздернул подбородок, глядя на Монику.
— Какого хрена вы устроили в столовой?! — его голос был низким, полным подавленного негодования.
Дамиба в недоумении приоткрыла рот. Неужели он не понимает, что она тут ни при чём?
— Спроси у своей любовницы, братик, — выпалила она, позволяя раздражению вырваться наружу.
Лицо Кейна потемнело. Он сделал шаг вперёд. Парень был на голову выше Моники, и его внезапная близость заставила её инстинктивно податься назад.
— Что ты несёшь? — процедил он сквозь зубы, голос был низким, почти рычащим. — О чём ты вообще говоришь?
— О, неужели? — Моника скрестила руки на груди, пытаясь скрыть дрожь в коленях. — Значит, ты не в курсе, как твоя дорогая Паула устроила шоу с милкшейком для другой девочки? И что ещё интереснее — не знаешь, почему вдруг Алекс угрожает мне тем, что я, видите ли, стриптизёрша?
При упоминании Ренаты брови Кейна на мгновение дрогнули, но потом он снова нахмурился, игнорируя эту часть. Зато слова «стриптизёрша» и «Алекс» явно задели его за живое.
— Это твои проблемы, если ты где-то там подрабатывала, — его глаза сузились. — При чём здесь я?
— При том, — Моника шагнула вперёд, сокращая расстояние. — При том, что кто-то это придумал и растрепал этим стервам. Кто, Кейн? Ты или Ламин?
Парень отшатнулся, словно его ударили. На его лице мелькнуло что-то похожее на растерянность, но он тут же взял себя в руки, снова становясь непроницаемым.
— Не приплетай сюда Ламина, — отрезал он. — Он с ними вообще больше не общается.
Моника фыркнула, не веря ни единому его слову.
— Конечно. Значит, Алекс просто по наитию догадалась, что я «стриптизёрша»? Или это были божественные откровения? — она сделала шаг ближе, и теперь уже Кейн оказался прижатым к стене, хоть и не физически, но эмоционально. — Кто-то слил информацию, Кейн. И это был либо ты, либо твой дружок. Если Ламин не общается с ними, то кто же?
Он отвернулся, проведя рукой по волосам.
— Я ничего не говорил. Я не знаю, откуда она это взяла. Клянусь.
— Ох, конечно, клянешься, — саркастически протянула Моника. — Тебе бы в церковном хоре петь с таким невинным видом, — она усмехнулась, и эта усмешка, полная презрения, окончательно вывела Кейна из себя.
Он резко оттолкнулся от стены, делая шаг навстречу Монике.
— Прекрати! — прорычал парень, и его голос был полон такой злости, что Моника вздрогнула. — Хватит! Ты вообще что себе позволяешь?! Я не знаю, откуда Алекс узнала о твоих…грязных делишках! Но я точно знаю одно: ты — ошибка! Ошибка, которая не должна была появляться в нашей семье! Ты всем только всё портишь!
Моника почувствовала, как её щеки горят. Слова Кейна ударили больнее, чем она ожидала. Страх уступил место жгучей обиде.
— Это я ошибка?! — её голос сорвался. — Я не виновата, что меня к вам запихнули! Я не просила сюда приходить! Не просила быть частью вашей грёбаной «идеальной» семьи, где каждый готов воткнуть нож в спину! Я вообще ничего не просила от вас!
Кейн сжал кулаки.
— Да ты посмотри на себя! Вечно суёшь свой нос куда не надо! Ты просто хочешь всё разрушить!
Он со всей силы ударил кулаком по деревянной парте рядом с Моникой, от чего она вздрогнула, а по классу разнёсся гулкий стук. Казалось, ещё секунда — и они начнут драться. Напряжение в маленьком кабинете стало невыносимым.
Моника, тяжело дыша, посмотрела в его яростные глаза, и в её голове мелькнула мысль, открывшая ей истинную причину его злости. Улыбка вернулась на её губы, но на этот раз она была не саркастической, а полной едкого превосходства.
— О-о-о, так вот оно что! — проговорила она медленно, растягивая слова, словно наслаждаясь каждой буквой. — Так ты боишься, что папочка полюбит меня сильнее, чем тебя?
Тот же приём, что и со старшим, однако вышло в разы эффективнее. Это было оно. Она попала чётко в цель.
Лицо Кейна вдруг побледнело. Он сделал шаг назад, отстраняясь от Моники, и в этот момент по его щеке скользнула одинокая слеза. Она была такой незаметной на фоне его ярости, но девушка чётко различала её. Ни один мускул на его лице не дрогнул, выдавая лишь эту предательскую каплю влаги. Он не плакал, он издавал слезы.
— Думай, что говоришь, — прошипел он. Парень резко повернулся и тяжело опустился на стул, отвернувшись от неё.
Моника, тяжело вздохнув, почувствовала, как часть её собственного гнева улетучилась, сменившись странным смятением. То, как он плакал — беззвучно, без всхлипов, просто позволяя слезам течь — пугало её больше, чем его агрессия. Она приподнялась и присела на край парты, оказавшись немного выше него.
— Послушай, — спокойно начала она. — Я не хочу разрушить вашу семью. Честно. Если бы вы не были так враждебно ко мне настроены, я бы даже не высовывалась. Я просто хотела, чтобы меня оставили в покое.
Кейн закатил глаза, вытирая очередную слезу тыльной стороной ладони.
— Ну конечно, — выдавил он, его тон был полон горечи и цинизма. — Все вы так говорите.
— Я не знаю, что тебе наговорил Ламин про меня, — продолжила Моника, чувствуя, что ей нужно попытаться достучаться до него. — Но вы ведь даже не знаете меня.
— Не говори ничего про Ламина! — прошипел Кейн, резко подняв голову. В его глазах снова мелькнула угроза, но она была смешана с какой-то глубокой болью. — Он не виноват.
— А кто виноват?! — Моника снова повысила голос, уже теряя терпение от его уклончивости.
Кейн резко встал со стула, развернувшись к ней лицом. Он казался на грани.
— Наш общий родитель! — прошипел парень не отрывая взгляда.
Моника опешила. Её глаза широко распахнулись. Обвиняет Фарука? Своего собственного отца? Это было совершенно неожиданно. И очень интересно.
— Что ты имеешь в виду?
Его губы дрогнули, будто он раздумывал, стоит ли говорить. На мгновение девушке показалось, что он передумает, но затем в его глазах вспыхнуло что-то решительное, полное отчаяния и боли. Видимо, наплевав на все последствия, он начал свой рассказ.
— Возможно, он тебе рассказывал о том, как старается для семьи, как он любит свою жену и детей, — его голос был полон яда, а каждое слово, казалось, выплёвывалось с отвращением. — Но знай, Моника, он самый большой лгун, которого ты когда-либо могла встретить.
Дамиба про себя усмехнулась. Он ещё не видел парней её мамы. По сравнению с ними Фарук, возможно, и был лжецом, но точно не самым большим.
Кейн продолжил, его взгляд был прикован к Монике, словно он хотел, чтобы каждое его слово проникло ей под кожу.
— С первого дня свадьбы он изменял. Он спал с коллегами, с общими друзьями, с шлюхами, подобными твоей матери.
Моника резко вскинула руку и со всей силы ударила его по щеке. Звонкий шлепок эхом разнёсся по пустому кабинету. Кейн даже не моргнул; его голова лишь чуть повернулась в сторону от удара.
— Не смей так говорить про мою маму! — быстро произнесла она, её голос дрожал от возмущения.
Парень медленно повернул голову обратно; его губы растянулись в горькой усмешке.
— Это не отменяет правды, — прошипел он, и в его глазах читалась такая холодная, бесспорная истина, что Моника внутренне сжалась. К её ужасу, он был прав. Его слова, хоть и оскорбительные, попадали в самую точку. Она знала, какой была её мать.
Брюнетка отвела взгляд, сжимая кулаки.
— Я не виновата, что кто-то когда-то не знал, что такое контрацепция! Я не выбирала рождаться! Я не просила этого!
— Да, — склонил голову он. — Но ты лишь очередное доказательство его неверности. Живое, дышащее напоминание о том, как он предавал нашу семью. И каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вижу его ложь.
— Знаешь что, Кейн? — её голос прозвучал тихо. — Его ложь — это его проблема. И твоя. А моя жизнь — это моя жизнь. Я не просила рождаться и уж точно не просила быть чьим-то доказательством или напоминанием.
Она сделала шаг к двери, чувствуя, как с каждым словом к ней возвращается уверенность.
— Если ты так ненавидишь его, — Моника обернулась. — Разбирайся с ним, а не с тем, что он создал. Я не собираюсь быть твоей личной исповедальней или грушей для битья. Это наш с тобой последний разговор на эту тему.
С этими словами Моника резко повернулась и стремительно вышла из кабинета, оставив Кейна одного среди парт и невысказанных обид.
Парень смотрел на закрывшуюся дверь; его плечи медленно опустились. Он тяжело вздохнул. Медленно, как будто каждое движение давалось ему с огромным трудом, он опустился на парту, сгорбившись. Его руки поднялись, и он уткнулся лицом в свои ладони, будто пытаясь спрятаться от всего мира — от своих слов, от своих слез и от чужой правды. Только дрожащие плечи выдавали беззвучные слезы.
***
Моника уже почти коснулась ручки двери в свою комнату, предвкушая спасительную тишину и возможность побыть одной после изматывающего школьного дня. Её пальцы дрогнули в миллиметре от холодного металла, когда внезапно сильная рука, словно железный капкан, схватила её за плечо, а затем резко, без предупреждения, прижала к стене. Спина с болезненным стуком врезалась в гипсокартон, выбивая из легких остатки воздуха.
Над ней навис Ламин. Его мощные руки были по обе стороны её головы, ладони упирались в стену, создавая ловушку. Лица оказались опасно близко, настолько, что Моника ощущала его дыхание на своих губах. Его глаза...они прожигали её насквозь, сверкая недобрым, ледяным огнём, который, казалось, мог заморозить саму кровь в жилах. Нахмуренные брови, сжатые челюсти, напряжённая линия губ — всё в нём кричало об опасности.
— Какого черта ты наговорила Кейну?! — прошипел он.
Моника, несмотря на боль и страх, подняла свой взгляд, чтобы встретиться с его. И в тот же миг произошел невидимый, но ощутимый щелчок. Мир вокруг неё словно замер, а потом растворился. Она утонула. Утонула в его глазах.
Это было не падение, а скорее погружение. Её ноги мгновенно подкосились, она почувствовала, как колени стали ватными, а тело перестало повиноваться. Дыхание замедлилось, превращаясь в поверхностные, еле слышные вдохи, словно легкие забыли, как работать. Какого черта с ней произошло? Вся её решимость, вся её злость на Кейна, на Ламина, на эту семью — всё испарилось, растворилось в бездонной глубине его взгляда. Она должна была оттолкнуть его, врезать ему, вырваться, но не могла. Её руки, которые секунду назад были готовы к сопротивлению, теперь просто висели вдоль тела. Она продолжала тонуть, ощущая странную, пугающую притягательность в этом смертоносном, ледяном взгляде, который, казалось, вытягивал из неё саму душу.
Ламин, наблюдая за ней, едва заметно приподнял бровь. Обмякшее состояние девушки было для него чем-то непривычным; такое он разве что видел у восторженных фанаток, которые теряли дар речи при его появлении, или у товарищей по команде после особенно интенсивной тренировки под руководством Ханси Флика, когда мышцы отказывали, а сознание расплывалось от усталости. Но видеть подобное у этой колючей, дерзкой Моники было по меньшей мере странно. Однако его раздражение не утихло.
— Отвали от Кейна, — его голос стал чуть тише, но не потерял своей угрозы. — И не смей к нему приближаться. Не смей даже смотреть в его сторону.
Но Моника не слышала его слов. Её сознание было полностью поглощено иным. Она не воспринимала звуки, не регистрировала конкретных фраз. Она просто ощущала. Ощущала его мощь, его физическое присутствие, его абсолютную доминацию в эту секунду. Это было всепоглощающее чувство, лишающее воли; как будто её собственное «я» сжалось до крошечной точки под давлением парня. Она была заперта не только его руками, а его взглядом, его запахом, его властью. Её тело было чужим; мозг отказывался формировать мысли; оставалось лишь первобытное инстинктивное подчинение. Это было странно, пугающе и одновременно до головокружения притягательно. Её тело инстинктивно подавалось вперёд, стремясь к источнику этой силы, в то время как разум кричал об опасности.
Ламин, видя её отсутствующий взгляд и понимая, что никакого внятного ответа от неё сейчас не добьётся, слегка наклонился. Его губы оказались прямо у её уха, и он прошептал обжигающим горячим шипящим выдохом:
— А иначе будешь иметь дело со мной.
Его руки оторвались от стены, и он развернулся молча, без единого дополнительного взгляда, направляясь прочь по коридору.
Моника осталась стоять там. Спина всё ещё болела от удара, но это было ничто по сравнению с внутренним смятением. По её телу волнами пробегали мурашки, словно ледяные осколки оставленные его взглядом и близостью. А внизу живота начало странно тянуть — ощущение, напоминающее что-то среднее между тревожным спазмом и едва уловимым странным возбуждением.
Это было безумие. Она просто не имела права этого допустить.
Чёртовы мамины гены!
***
࿐ ࿔ From the Author:
❝ Итак! Во первых, грязный секретик раскрыт, хотя Кейну до старшего братика и его милф далеко :) Во вторых, договорились и даже заключили сделку с сучками. Интересно, сдержат ли они свое слово? Ещё узнали причину ненависти Кейна, а Моника влипла по уши... Что думаем? ❞
( tg: spvinsatti )