Первая Леди

Лалиса стояла в центре Сеула, окружённая толпой людей. Высокие небоскрёбы отбрасывали длинные тени на площадь, где собрались жители города, журналисты, политики и сторонники партии. Вспышки камер ослепляли глаза, а в руках у неё были аккуратно сложенные листовки с изображением Тэхена и предвыборными лозунгами.

Сегодня был важный день – началась предвыборная кампания, и её роль в ней была ключевой. Лалиса стала лицом партии вместе с мужем. Её образ, её поведение – всё тщательно контролировалось, но сейчас, стоя среди людей, она чувствовала себя иначе. Здесь не было официоза, не было закрытых залов с политиками, обсуждающими закулисные планы. Здесь были простые люди, и ей нравилось видеть их улыбки, слышать их слова поддержки.

— Спасибо вам! – сказала она, вручая листовку пожилой женщине, которая смотрела на неё с восхищением.

— Вы такая красивая и добрая, — сказала женщина, осторожно беря листовку. — Настоящая первая леди!

Лиса улыбнулась. Журналисты окружали её, операторы снимали каждый её шаг. Они ждали момента, чтобы подловить удачный кадр – как жена кандидата близка к народу, как она сама раздаёт листовки, а не просто позирует перед камерами. Она подходила к людям, общалась, старалась услышать их, понять, что они хотят. К ней подошёл молодой мужчина с ребёнком на руках.

— Моя жена вас обожает, — сказал он, улыбаясь. — Она говорит, что вы единственная из политической элиты, кто выглядит как человек, а не как робот.

Лалиса засмеялась.

— Спасибо вам огромное, — ответила она, передавая листовку.

Ребёнок протянул к ней руки, и она, не раздумывая, легко коснулась его крошечной ладошки. В этот момент вспышки камер загорелись ещё ярче – вот он, идеальный кадр для новостей. Рядом стояли представители партии, наблюдая за ней. Один из них, мужчина в дорогом костюме по имени Мин Хён, наклонился ближе и прошептал:

— Вы великолепно справляетесь, госпожа Ким. Именно так должен выглядеть политический лидер.

Лиса только кивнула, продолжая улыбаться людям.

Она шла дальше, раздавая листовки, разговаривая, отвечая на вопросы.

— Вы правда верите в идеи мистера Кима? — спросил кто-то из толпы.

Лалиса ненадолго замерла.

— Я верю, что перемены возможны, — ответила она, улыбнувшись.

На самом деле, у неё не было чётких ответов. Она не была политиком, но ей пришлось стать частью этого мира. Её взгляд невольно скользнул в сторону экранов, установленных в центре площади. Там транслировали прямой репортаж – она видела саму себя, как она смеётся, как берёт ребёнка за руку.

— Лалиса, нам нужно идти, — раздался голос одного из помощников.

Она кивнула и, бросив последний взгляд на людей, направилась в сторону ожидающего её автомобиля.

Предвыборная кампания только начиналась, а у неё уже было ощущение, что она играет роль, которую не выбирала. Толпа вокруг Лалисы постепенно рассеивалась, но вспышки камер продолжали ослеплять, а голоса людей не стихали. Она уже собиралась уйти к ожидающему её автомобилю, когда вперед шагнула журналистка, решительно поднимая микрофон.

— Госпожа Ким, можно задать вам один вопрос?

Лиса остановилась, мельком взглянув на представителя партии, который кивнул ей, давая понять, что можно отвечать. Она обернулась к журналистке и выпрямила спину, мгновенно примеряя на себя образ первой леди.

— Конечно, — ответила она с лёгкой улыбкой.

— Обычно жёны кандидатов не занимаются раздачей листовок. Почему вы решили выйти в народ?

Она выдержала паузу, как её учили, а затем уверенно заговорила:

— Я считаю, что кандидат в президенты должен быть ближе к людям. А кто, как не его семья, должен поддерживать его в этом?

Журналистка не отводила внимательного взгляда.

— Вы хотите сказать, что это была именно ваша инициатива?

Лалиса улыбнулась шире, но её пальцы невольно сжались на тонкой бумаге листовки, которую она всё ещё держала в руке.

— Верно, я хочу слышать людей и понимать их.

Журналистка кивнула, не отводя камеры.

— А вас не смущает, что некоторые считают это популизмом?

Лалиса выдержала паузу.

— Пусть считают, как хотят. Главное, что я здесь, и что мне не всё равно.

Она посмотрела прямо в объектив камеры, позволяя этим словам прозвучать достаточно твёрдо, чтобы никто не мог усомниться в их искренности. Журналистка наклонила голову, явно оценивая ответ, а затем коротко улыбнулась.

— Спасибо за ваше время, госпожа Ким.

Лалиса кивнула и, не дожидаясь продолжения, развернулась, направляясь к машине. 

Тем временем, Тэхен сидел в удобном кожаном кресле, спина прямая, взгляд уверенный, но расслабленный. В студии было светло, камеры были направлены на него, а ведущий напротив держал в руках планшет, на котором наверняка уже были заготовлены вопросы. Тэхен привык к подобным интервью. Он знал, как нужно говорить, когда стоит усмехнуться, а когда выдержать паузу для эффекта. Политическая кампания набирала обороты, и такие встречи с журналистами были необходимой частью игры.

— Господин Ким, — ведущий слегка наклонился вперёд, скрестив пальцы. — Ваша предвыборная программа акцентирует внимание на экономических реформах. Как вы собираетесь реализовать их на практике?

Тэхен кивнул, чуть улыбнувшись, и привычным уверенным тоном начал объяснять ключевые пункты своей стратегии. Он говорил уверенно, чётко, подчёркивая каждую важную деталь. Ведущий кивал, иногда вставляя уточняющие вопросы, но в целом интервью шло гладко.

— Теперь, если позволите, немного о личном. — его тон стал чуть менее официальным, но не менее цепким. — Вы человек, который всегда на виду. И особенно в последнее время внимание к вам усилилось из-за вашего брака с госпожой Ким Лалисой.

Тэхен чуть приподнял бровь, но сохранял спокойствие.

— Да, конечно.

— Сегодня утром в центре Сеула Лалиса лично раздавала листовки и общалась с жителями. Это довольно нестандартный шаг для первой леди, обычно жёны политиков держатся в тени. Это её инициатива?

Тэхен улыбнулся чуть шире, будто этот вопрос его даже порадовал.

— Да, моя жена обладает невероятной энергией. Она всегда была человеком, который хочет быть ближе к людям, а не просто оставаться символической фигурой. И это то, что я очень уважаю в ней.

Ведущий кивнул и продолжил задавать вопросы.

Дженни сидела на мягком сером диване, обхватив руками колени, и с напряжением смотрела на экран телевизора. Голос Тэхена раздавался в просторной комнате, каждый его ответ отдавался у нее в голове, вызывая бурю эмоций. Она крепче сжала губы, когда услышала, как он спокойно отвечает на вопрос о ней, как будто она — всего лишь эпизод, закрытая глава, которой больше нет смысла возвращаться.

— "В отношениях важен выбор. Я сделал свой выбор. Дженни сделала свой."

— Какого черта... — прошептала она, чувствуя, как внутри всё закипает.

И в этот момент раздался стук в дверь.

Она медленно подняла взгляд, будто не сразу осознала, что кто-то пришёл. Не дождавшись повторного стука, она встала и открыла дверь.

— Юнги?

Перед ней стоял её бывший одногруппник — в тёмной куртке, с чуть растрёпанными волосами, с тем же непроницаемым выражением лица, но с лёгким беспокойством в глазах.

— Ты в порядке?

Дженни фыркнула, чуть насмешливо, но без злобы.

— А с чего ты взял, что я не в порядке?

Юнги не стал сразу отвечать. Он просто взглянул на экран телевизора, где всё ещё шло интервью, и понял, почему она выглядит так напряжённо.

— Ты смотришь это?

— А что, не должна? — в её голосе была горечь. — Интересно же, как там обсуждают мою жизнь без меня.

Юнги коротко вздохнул, убрав руки в карманы.

— Может, стоит выключить?

Дженни усмехнулась, но всё же взяла пульт и резко нажала на кнопку, погружая комнату в тишину.

— Не думала, что ты придёшь, — сказала она, прислоняясь к дверному косяку.

— Я знал, что ты будешь злиться, — спокойно ответил Юнги. — И не хотел, чтобы ты была одна.

Она некоторое время молча смотрела на него, затем устало потерла виски.

— Проходи.

Юнги вошёл, огляделся, но ничего не сказал. Он давно знал, что в таких ситуациях лучше не лезть с советами и словами поддержки, которые звучат слишком фальшиво. Вместо этого он просто сел на кресло и спокойно посмотрел на неё.

— Он выставил меня полной дурой

Юнги кивнул.

— Ты знаешь, как это работает. Политика. Он не мог сказать иначе.

— Да плевать мне на его политику! — резко сказала она. — Просто... просто я не думала, что ему так легко будет обо мне говорить.

Юнги слегка нахмурился, но ничего не ответил. Он знал, что ей просто нужно выговориться.

— В любом случае, — через несколько секунд продолжила Дженни, — мне не должно быть до этого дела, верно? Всё уже давно позади.

Но её голос дрогнул, и Юнги это заметил.

— Может, тебе нужно просто забыть его?

Она посмотрела на него, и в её глазах мелькнуло что-то вроде боли.

— Если бы это было так просто...

Юнги смотрел на неё внимательно, без лишних эмоций, но он понимал, что у неё внутри сейчас настоящий ураган. Дженни отвернулась, сделала несколько шагов к окну и облокотилась на подоконник, глядя в ночной город.

— Ты ведь знаешь, что я пыталась, — заговорила она тише, но голос её всё ещё дрожал от злости и обиды. — Я действительно старалась вычеркнуть его, перестать думать, перестать чувствовать. Но стоит мне увидеть его по телевизору, как всё снова возвращается.

Юнги не сразу ответил. Он просто смотрел на неё, потом тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла.

— Дженни, ты уже не та, что раньше. И он не тот.

Она усмехнулась, но не обернулась.

— Это должно меня утешить?

— Нет. Это должно заставить тебя задуматься, стоит ли тебе вообще переживать из-за него.

Дженни резко развернулась и скрестила руки на груди.

— О, конечно! Всё так просто, да? Юнги, мы были женаты столько лет. Ты вообще понимаешь, каково это?

Он выдержал её взгляд, не моргая.

— Я понимаю, что ты даёшь ему слишком много власти над собой.

Она открыла было рот, чтобы ответить, но замолчала. Эти слова больно ударили, потому что в них была правда. Дженни медленно опустилась на диван, закрыла лицо руками и на несколько секунд замерла.

Юнги не торопил её, не говорил ничего лишнего. Просто сидел рядом, дожидаясь, пока она переварит всё сама.

Наконец, Дженни глубоко вздохнула, провела руками по лицу, убирая волосы назад, и слабо усмехнулась.

— Ты чертовски раздражаешь меня своей логикой.

Юнги чуть улыбнулся.

— Привыкай, я как второй мозг к тебе подключился... — Дженни посмеялась, беловолосый задумался и сказал. — Дурацкая шутка

Она посмотрела на него, и впервые за этот вечер её взгляд был чуть мягче.

— Знаешь, ты единственный, кто приходит ко мне, когда мне плохо.

Он пожал плечами.

— Кто-то же должен.

Дженни покачала головой и наклонилась вперёд, подперев подбородок ладонью.

— Как же мне это всё надоело, Юнги. Хочется просто... просто взять и уехать куда-нибудь.

Он поднял брови.

— Тогда, может, просто прогуляемся? — предложил он, поднимаясь.

Дженни задумалась на секунду, но потом кивнула.

— Да, думаю, мне стоит подышать свежим воздухом.

Юнги взял её куртку с кресла и протянул ей.

— Тогда пошли.

И впервые за долгое время Дженни почувствовала, что, возможно, всё не так уж и плохо.

Вечером...

Лалиса устала. За весь день она успела пообщаться с десятками людей, раздать сотни листовок, дать интервью и терпеть провокационные вопросы от журналистов. Когда она наконец вернулась домой, в доме было тихо, лишь слабый свет пробивался сквозь окна. Она сняла туфли прямо у порога и глубоко вздохнула, пытаясь сбросить с себя напряжение.

Тэхен ждал её в гостиной. Он сидел в кресле, держа в руке бокал красного вина, но, услышав шаги, тут же поднялся и направился к ней. Лалиса не успела ничего сказать, как он осторожно, но крепко обнял её, спрятав лицо в её волосы.

— Ты умничка, — тихо сказал он, нежно проведя рукой по её спине.

Лиса почувствовала, как что-то тёплое разливается внутри, но быстро взяла себя в руки. Она отстранилась и посмотрела на него с лёгким прищуром.

— Ты редко говоришь мне такие вещи.

Тэхен улыбнулся.

— Я редко их говорю, но всегда думаю об этом

Она покачала головой, но прежде чем успела сказать что-то ещё, он взял её за руку.

— Пойдём.

— Куда?

— На улицу.

Лалиса с сомнением посмотрела на него, но послушно пошла за ним. Они вышли во двор, и её глаза расширились от удивления.

Прямо на идеально подстриженной траве была расстелена белоснежная простыня. Рядом стояла корзина с едой, ведро со льдом и бутылкой шампанского. Над всем этим сверкали гирлянды, натянутые между деревьями, создавая атмосферу тепла и уюта. Лалиса медленно повернулась к нему, улыбаясь.

— Это ты сделал?

Тэхен засунул руки в карманы и чуть наклонил голову.

— Я старался.

Она рассмеялась и покачала головой.

— Ты хоть раз в жизни сам раскладывал простыню на траве?

Тэхен прищурился.

— Если честно, нет.

Лиса снова рассмеялась, а он подошёл ближе и взял её ладонь в свою.

— Но я хотел сделать тебе приятно, — добавил он.

Лалиса смотрела на него, и в этот момент все её сомнения, вся усталость и напряжение дня исчезли. Да, у них были сложные моменты, да, она злилась на него, да, их союз был больше политическим, чем романтическим... но он всё-таки пытался.

— Тогда, может, откроем шампанское? — предложила она, мягко улыбаясь.

Тэхен наклонился ближе, их лица почти соприкоснулись.

— Это предложение, от которого я не могу отказаться.

Лалиса посмотрела ему в глаза, и что-то внутри дрогнуло. Она поспешно отвела взгляд, отпустила его руку и села на простыню.

— Тогда наливай, мистер

Тэхен усмехнулся, взял бутылку и ловким движением откупорил её. В воздухе раздался мягкий хлопок, а спустя несколько секунд в бокалы уже переливалось золотистое шампанское.

Они сидели на траве, бок о бок, под светом тёплых гирлянд, и Лалиса впервые за долгое время почувствовала, что, возможно, они действительно могут быть счастливы.

Тэхен взял бокал с шампанским, сделал небольшой глоток и тут же вернулся к привычному деловому тону.

— Завтра у нас встреча с советниками, они хотят обсудить стратегию предвыборной кампании. Нужно будет поднять вопросы о налоговой реформе, а потом... — он на секунду замолчал, вспоминая расписание, — потом пресс-конференция в отеле, там будут журналисты со всей страны. Нам важно показать единство.

Лалиса вздохнула, скользнув пальцами по краю своего бокала.

— А потом что?

— Обед с инвесторами, потом эфир на радио, а вечером ужин с представителями городской администрации. — Тэхен выглядел сосредоточенным, уже мысленно проживая завтрашний день.

Лалиса молча наблюдала за ним. Его лицо, освещённое мягким светом гирлянд, было сосредоточенным, собранным, серьёзным. Он привык жить так. Для него каждый день — это расписанный наперёд план, в котором нет места спонтанности и отдыху.

Она поставила свой бокал на простыню и осторожно взяла его за руку, заставляя оторваться от мыслей.

— Давай хотя бы сейчас отдохнём от политики.

Тэхен посмотрел на неё, слегка удивлённый её внезапной просьбой.

— Мы не можем, Лалиса. Это слишком важно.

— Я знаю. — Она сжала его ладонь. — Но сейчас мы не на встрече, не на пресс-конференции, не перед камерами. Здесь нет ни советников, ни журналистов. Здесь только ты и я. И я не хочу, чтобы этот момент снова превратился в рабочую встречу.

Он молчал, словно обдумывал её слова. Лалиса улыбнулась и чуть наклонила голову.

— Просто побудь со мной. Не как кандидат. Не как политик. Как Тэхен.

Он глубоко вдохнул и отпустил её руку. Но не потому, что хотел снова уйти в работу — наоборот. Вместо этого он взял бутылку шампанского и налил себе ещё.

— Хорошо. — он наклонился к ней, протянул бокал. — Давай просто выпьем.

Лалиса рассмеялась.

— Вот и славно.

Тэхен, держа бокал в руке, задумчиво смотрел в одну точку. Она, заметив, что он стал молчаливым, чуть наклонила голову, наблюдая за ним.

— О чём задумался? — тихо спросила она.

Тэхен повертел бокал в руках, взвешивая свои мысли, затем тяжело вздохнул.

— О свадьбе, — наконец сказал он, немного усмехнувшись. — Я был удивлён, что мама пришла.

Лиса внимательно посмотрела на него, её тёмные глаза чуть сузились.

— Ты думал, что она не придёт?

Тэхен откинул голову назад, устремив взгляд в ночное небо.

— Я знал, что она будет. Но не думал, что она останется до конца.

Лалиса молча ждала, чувствуя, что он сам продолжит, если ему нужно выговориться.

— Она всегда была далека от семьи, — продолжил он, опустив взгляд. — С тех пор, как отец ушёл в политику, она будто жила в своём мире. Я не могу сказать, что у нас были тёплые отношения. Скорее... мы существовали рядом.

Лалиса кивнула, позволяя ему говорить дальше.

— В детстве я часто смотрел, как она ходила на приёмы, устраивала званые ужины, общалась с нужными людьми. Она играла свою роль, но никогда не была для меня той матерью, которая прижимает к себе, когда плохо.

Он слегка усмехнулся, качнув головой.

— Я помню, как однажды, когда мне было лет десять, я сильно заболел. Лежал с температурой, и ко мне приходили все — няни, врач, даже отец зашёл на минуту. Но не она. Она уехала на какой-то благотворительный вечер и вернулась только ночью, когда я уже спал.

Рыжеволосая сжала губы, наблюдая за ним.

— Тогда я понял, что мне не стоит её ждать. Я привык к этому.

Лалиса слегка наклонилась вперёд.

— Но она пришла на свадьбу.

Тэхен усмехнулся.

— Пришла. И даже сказала пару тёплых слов. Но знаешь, что самое странное?

Лалиса вопросительно посмотрела на него.

— Когда я увидел, я вдруг почувствовал... не обиду, а скорее странное облегчение. Я наконец-то понял, что не жду от неё чего-то большего. Что мне не нужно её одобрение, чтобы быть счастливым.

Кареглазая некоторое время просто молчала, переваривая его слова. Затем мягко улыбнулась и протянула руку, легко коснувшись его пальцев. Она медленно наклонилась ближе и нежно прижалась лбом к его лбу, закрывая глаза.

— Ты устал, — тихо прошептала она.

Тэхен не ответил сразу. Он просто позволил себе замереть, ощущая тепло её кожи, близость, от которой внутри всё сжалось. Как же давно он не позволял себе расслабиться. Он привык держать всё под контролем, привык быть тем, кого все слушают и уважают. Но сейчас, с ней, ему не нужно было играть роль.

— Иногда, — наконец ответил он, чуть усмехнувшись. — Но рядом с тобой я могу хоть немного забыть об этом.

Лиса медленно открыла глаза, их взгляды встретились, и в её глазах он увидел что-то, что заставило его сердце сжаться.

— Я тоже

— Лалиса... — прошептал он, легко сжимая её ладонь.

— Не говори ничего, — остановила она его, чуть сильнее прижимаясь. — Просто побудь здесь

Черноволосый медленно провёл ладонями по её спине, притягивая ближе, он наклонился, легко касаясь губами её лба, затем щеки, едва ощутимо, словно проверяя, насколько она позволит ему быть ближе. Лалиса не отстранилась, наоборот, её пальцы мягко сжали ткань его пиджака. Их дыхание смешалось, и в следующий миг его губы нашли её — нежно, но уверенно, сдержанно, но в то же время глубоко.

Она ответила на поцелуй, позволяя себе забыться, хотя на секунду в её сознании промелькнуло предчувствие чего-то необратимого. Она знала, что не должна привязываться, не должна поддаваться, но рядом с ним все мысли об осторожности рассыпались, становились неважными. Этот поцелуй был первым, в котором не было ни расчёта, ни обязательств, ни необходимости демонстрировать что-то публике. Только они двое.

— Какая трогательная картина.

Тэхен резко развернулся, Лалиса вздрогнула, её губы ещё горели от поцелуя, но она уже знала, кому принадлежал этот голос. Перед ними, скрестив руки на груди, стояла Дженни, которая решила навестить их, пока Юнги делал заказ в забегаловке. Её тёмные глаза сверкали в свете гирлянд, уголки губ изогнулись в лёгкой усмешке, но за этим скрывалась буря. Она шагнула ближе, её каблуки мягко стучали по каменной дорожке.

— Я думала, что ты заслуживаешь знать правду, — сказала она, глядя прямо на Тэхена.

Он молчал, его взгляд стал холодным, оценивающим. Лалиса ощущала, как внутри всё сжалось.

— О чём ты? — наконец заговорил он, голос его был ровным, но в нём звучала угроза.

Дженни медленно перевела взгляд на Лалису, и та почувствовала, как что-то внутри неё дрогнуло. Она уже знала, что сейчас скажет Дженни.

— О твоей жене. — голос Дженни был сладким, почти сочувствующим. — Твоей лгуньи

Лалиса крепче сжала руки в кулаки, но старалась сохранять спокойствие.

— Перестань, — тихо сказала она, но Дженни только улыбнулась.

— О, теперь уже нет смысла скрывать. Тэхен имеет право знать. — она снова посмотрела на него, наслаждаясь ситуацией. — Чимин не её двоюродный брат, они оба врали тебе

В воздухе повисла гробовая тишина. Тэхен медленно перевёл взгляд на Лалису. В его глазах зажглось что-то опасное, что-то, что заставило её на секунду замереть.

— Кто он тогда? — спросил он.

Лиса открыла рот, чтобы ответить, но Дженни не дала ей и секунды.

— Её любовник.

Тэхен не пошевелился, но Лалиса почувствовала, как сжались его пальцы, как его дыхание стало тяжелее. Его взгляд, который ещё мгновение назад был тёплым, теперь стал острым, как лезвие.

— Это неправда... — тихо сказала Лалиса, но сама услышала, насколько неубедительно это прозвучало.

Тэхен отпустил её.

— Это правда?

Она смотрела в его глаза, её сердце бешено колотилось. Она понимала, что это тот момент, когда всё может рухнуть.