Пролог
Герою моего романа, а именно Александру Дмитриевичу Шапкину, довелось родиться в семье самого богатого на тот момент барина нашего небольшого городка — Дмитрия Николаевича, что при себе имел огромный особняк, этак, комнат на двадцать, землю со скотом, да душ на себе около двухста. Начнем, пожалуй, именно с него, прежде чем приступить к детству главного героя, описанию его характера и, конечно, же основной истории.
Дмитрий Николаевич Шапкин по характеру своему был точно не добряк и совсем не филантроп, пусть очень часто подавал бедным и помогал им с пропитанием и прочим: к сожалению, несмотря на всю свою помощь, несмотря на всю свою щедрость, человеком он был жадным и достаточно хитрым, когда дело касалось какого-либо заработка. Так сказать, несмотря на то, что он являлся вполне богатым барином, имел при себе абсолютно все, ему было этого мало! ... Хотя при этом успевал деньги многие просто так направо и налево раздавать, чтоб положение в свете сохранять и для всех милосердным малым казаться. Ох, и с каким же трудом он этот статус поддерживал, кто бы знал, даже остановиться пытался, да всё-таки собственное себялюбие не позволяло!
... Ибо помимо того, что жадным до ужаса являлся, хитрым, часто злобным и очень скверным, так ещё и высокомерием непомерным обладал. Каждый раз ему нужно было показать себя со стороны хорошей, продемонстрировать красоту свою чудную, доброе сердце огромное да прочие замечательные качества, что у дам наших здешних ценились и были в почете необычайном. Любил он себя, больше других любил... И никого и никогда он так не любил, как собственное отражение и самого себя! И ведь как только получилось, что он однажды принял решение жениться? Как вообще пришла к нему в голову такая мысль, раз ему самого себя вполне хватало? А вот пришла ему мысль данная не просто так! И если б не своеобразная нужда в поддержке статуса, уж поверьте, этот злобный человек, никогда бы не обручился с милой Марией Егоровой — будущей матерью главного героя — и не притронулся бы к ней даже кончиком пальца. Хах, и как много же с нами делают чужие мнения и положение в свете! Не любил никого, не собирался жениться, а тут раз, и полюбил искренне, и поженился!
Хотя каким бы всё-таки скверным не являлся его характер, внешность была притягательной и вполне симпатичной: седые волосы добавляли своеобразный шарм и блестели красиво, всегда будучи уложенными и приглашенными; глаза карими являлись, словно бусинки, и зорко за порядком в доме следили, особенно любили деньги пересчитывать; нос аккуратный и аристократичный, а щеки полные и румяные, без веснушек; если же говорить о теле, то являлся достаточно плотным и статным мужчиной, с горделивой осанкой и важной походкой. ... Но не будем заострять слишком много внимания и продолжим.
Красавица Егорова Марья Евгеньевна, дочь купца Евгения Константиновича, согласилась на брак тут же, как пришло письмо, пусть ей не исполнилось даже осьмнадцати лет — так сильно ей за богатого хотелось да от батюшки своего излишне заботливого сбежать: видите ли, бедную и несчастную постоянно дома держал и гулять не пускал — боялся за нее, как бы его единственное сокровище в этом страшном и жестоком мире не украли. И ведь украли же, украли, да только он против брака ничего не имел против, потому что, во-первых, уважал барина Дмитрия Николаевича и, во-вторых, только такого мужа ей желал! Что же касается самого Шапкина, то он выбрал сие творение к себе в жены лишь по совету Дарьи Михайловны — приятной дамы, про которую мы тоже расскажем, но позже. Итак, по итогу двое молодых обручились, и каждый по воле щедрой судьбы получил то, что хотел: Дмитрий — крепкое положение в обществе и больший к себе интерес, а Марья — богатства и свободу от любящего ее отца.
Прошел довольно-таки счастливый и спокойный год, родился крепенький мальчик по имени Александр; назвали в честь какого-то близкого друга Марьи Евгеньевны, про которого она предпочла умолчать, но сына в честь него назвала. Здесь было тоже не мало тайн, но Дмитрий Николаевич вскоре забыл об них и свыкся с именем единственного сына.
... Да, к сожалению, так вышло, что Александр являлся единственным ребенком в семье: матушка боле не смогла родить ребенка, пусть ближе к шести годкам сынишки своего собиралась подарить ему сестрёнку Алёнушку или даже братишку по имени Андрюшка. Обстоятельства сложились странно, и Марья Евгеньевна захворала заразой никому неизвестной: несчастная по ночам извечно бегала из дому, бегала по саду и громко кричала от боли и прося о помощи, что часто приходилось средь ночи заносить дурную обратно в дом и даже привязывать к кровати, чтобы не вырывалась. Несколько месяцев маленький Саша жил у бабушки, чтоб не видеть столь картин ужасных и состояние матушки болезной, но к семи годам отец всё-таки забрал его обратно домой. Жаль вот только, что не затем, чтоб к здоровой матушке привести, а затем, чтоб... На кладбище свести и на могилку матери указать: Марья Евгеньевна умерла в одну из ночей, когда ее даже из спальни не выпускали, а разум ее уж полностью болезни ужасной отдался. При виде могилы ребенок отреагировал обмороком, а после пролежал в своей кроватке в бреду около трёх-четырех дней; на пятый же день маленький Саша проснулся с мыслью, что все это ложь, и мать его просто уехала.
Но жизнь продолжалась... Правда не в тех красках, в каких хотелось бы Александру Дмитриевичу Шапкину. Будучи достаточно занятым самим собой, его отец принял решение не тратить свое драгоценное время на воспитание сына, а спихнуть своего ребенка на плечи матери, а точнее — бабушки Александра — Шапкиной Марьи Федоровны, урождённой Лазаревой, достаточно мудрой и гордой женщины. К сожалению, характер ее был излишне упрям и строг по отношению к нынешней молодежи, даже существовала грубость и беспричинная злость, но к Сашеньке же своему она относилась с любовью: "любила" так сильно, что воспитывала исключительно чрез воспитателей и иностранных учителей, что так были в моде; сама же не уделяла ему должного внимания: пусть и виделась с ним каждый день, предпочитала чуть похвалить за завтраком и покидать стол, дабы больше до следующего дня и не встречаться.
В итоге, из родных, как сложилось впечатление у маленького Саши, он никому не был нужен: отец его посещал раз в месяц, лишь бы удостовериться, что тот жив; бабушка, несмотря на его существование у нее дома, почти с ним не общалась; остальные же родственники относились к нему с безразличием, будто его и не существовало.
И разве может в таких условиях ребенок вырасти таким, каким хотят его видеть в высшем свете уже в ближайшем будущем? Явно, что нет.
Александр рос с вечными поисками собственных недостатков, которых в нем и не было, пока он не вырос, с не верой в собственное я и с постоянной боязливостью сделать что-то не так, лишь бы окончательно не потерять то незначительное внимание со стороны родственников, что у него было. Сами же родственники, к сожалению, мало чего понимали в детском мышлении, поэтому продолжали пренебрегать мальчиком, — которому и так не повезло в раннем возрасте потерять мать и после расти уже без ее ласки и любви — и не уделять ему должного, настоящего внимания, отсутствие которого часто вгоняло юного героя в тоску. Ибо чего ещё надобно детям, если не любовь и внимание? Ничего и не нужно, лишь бы были рядом и уделяли время, и тогда ребенок вырастет таким, каким нужно — правильным, добрым и любящим ближних своих, в то время как другой ребенок, недополучивший когда-то ласки или заботы, вырастает самолюбивым, гордым и вечно обиженным на окружающий мир.
Таким и вырос Александр Шапкин, которому, как казалось, было просто суждено стать чертствым, грубым и холодным молодым человеком уже в более старшем возрасте. Переломным моментом, а точнее предпосылкой этому послужила следующая смерть, уже вторая за жизнь Шапкина младшего, — смерть бабушки Марьи Федоровны, что, пусть и не уделяла должного внимания, но хоть не презирала его, как это делал отец, когда Александру в двенадцатилетнем возрасте пришлось переехать обратно к нему. Таким образом и зародилась взаимная ненависть, которая после ни на миг не угасала, разгоралась лишь сильнее и не давала покоя, что отцу Дмитрию, что сыну Александру: оба вечно искали колкие слова, различные оскорбления, лишь бы как-нибудь друг друга унизить или обидеть, в то время как на вечерах, что устраивались в огромой усадьбе Шапкиных, они демонстрировали согласие и дружелюбие, которого и не существовало между ними. Во-первых, потому, что оба не желали портить свою репутацию приятной, счастливой семьи, выставлять себя в ужасном свете, а во-вторых, потому, что младший Шапкин обычно предпочитал покидать праздник через пятнадцать минут после официального начала, дабы не смущать своим видом посторонних и не мешать отцу хвалиться перед гостями своими успехами.
А хвалился батюшка Дмитрий Николаевич очень много, и так, что с возрастом даже перестал примечать за собой эту особенность — в любое предложение вставлять что-нибудь да о себе. И если раньше старший Шапкин предпочитал делать все на показ, то уже по приезде Александра, после смерти бабушки, у него из ниоткуда объявился чудеснейший талант демонстрировать и словами любому, — будь это близкий или прохожий, — свою славность, свои умения и свою абсолютную идеальность. К слову, никто из его окружения так и не знает, откуда у него взялся этот "талант" и что послужило его появлению, но многие пришли к общему мнению, что так на него повлияла смерть матушки Марьи Федоровны, ибо именно после нее батюшка начал строчить какие-то странноватые романы про богатых, ходить в церковь и устраивать разнообразные пиршества, лишь бы собрать возле себя побольше людей; кто-то же начал поговаривать, что с ума немного сошел, но об этом мы не будем.
Александр Дмитриевич рос достаточно быстро, а время летело слишком незаметно. Никто даже и не заметил, как сильно изменился в юноша и каким приятным молодым человеком он стал к шестнадцати годам: глаза цвета зелени приобрели оттенок уверенности в себе, тайной гордости и презрения к окружающим; каштановые волосы, что обыкновенно висели до плеч, были обрезаны; плечи окрепли; появился определенный вкус к одежде. Хрупкий мальчик на глазах возмужал и вытянулся! И взрослая жизнь правда сильно переменила его внешность, только... Решила также ему кое-что оставить в подарок, а именно — извечный печальный взгляд даже во время улыбки искренней, недоверие к любому проявлению доброты и слишком скверный характер. Хотя... Несмотря на ссоры с отцом, на собственную гордость, упрямство, частую беспричинную злость, внутри он был хорошим человеком, только обиженным на окружающий мир. И отца он глубоко в душе любил, просто злился от оставшейся из детства обиды, что тот внимания должного ему не уделял; сейчас же на него злился потому, что Дмитрий Николаевич никак не пытался старые ошибки исправить и, как сына, его принять.
В итоге, чрез месяц после своего шестнадцатого дня рождения, Александр Дмитриевич отправляется вон из дому в Петербург на учебу: по словам отца, слишком уж дома мешается и раздражает своим извечно тоскливым видом. И честно, через некоторое время младший Шапкин даже немного благодарит отца за то, что тот его на учебу отправил: здесь ему необычайно везёт познакомиться, а далее и подружиться, с очень приятными людьми — Большаковым Петром и Дмитрием Соловьевым — студентами с другого факультета, но очень схожими по некоторым проблемам с главным героем.
... А что ещё объединяет людей лучше, если не общие переживания? Если только общие радости.
Но сначала приходилось очень трудно: Шапкин очень долго привыкал к излишнему вниманию к собственной персоне со стороны двух, казалось бы, самых простых студентов; привыкал откликаться на собственное имя и на немного издевательское прозвище "Шапка"; привыкал вместе ходить с ними в гости и представляться их другом; и, конечно же, учился с ними общаться так, будто он уже часть их небольшой компании. Двое друзей, что были знакомы между собой с самого детства, искренне ценили своего нового друга и всегда поддерживали в любых идеях и мыслях, и, честно, были очень довольны, когда Александр хоть в некоторые моменты улыбался или даже смеялся. В общем, крепче этой дружбы не было совершенно ничего, а Митька и Петрушка со временем стали для главного героя единственным утешением в этом жестоком и непонятном мире.
На протяжении четырех лет они часто проводили время, гуляли по Петербургу, прогуливали занятия, наслаждались каждым моментом, но, к сожалению, кроме жаркого лета: каждое лето Шапкину приходилось расставаться со своими товарищами и уезжать домой в наш небольшой городок, где его если и ждали, то только экономка Дарья Михайловна и кто-то из прислуги; отец же особо рад этому не был, потому вновь раздражался и скорей жаждал дня, когда сынишка уедет. Впрочем, и раздражался-то отец только оттого, что Александр часто время в комнатах своих проводил и никого не трогал, находясь в извечных думах о том, как свою жизнь в лучшую сторону изменить и хоть что-то поменять.
... И так на протяжении всех пяти лет, пока Шапкин училище не окончил, и ему двадцать один год не исполнился.
Хотя, казалось бы, богатый отец, — а отец у него был необычайно богат, пусть и являлся вечным помощником бедняков, — огромный дом, где у Александра Дмитриевича есть и спальня, и даже свой личный кабинет с библиотекой, даже невеста почти нашлась (об ней тоже немного позже), красавица, загляденье, так чего же не хватает-то ему? А не хватало ему обыкновенной жизни, где его могли бы любить таким, каков он есть — это во-первых; где его могли бы спрашивать, что он думает, а не делать все за него, во-вторых; где он обрёл бы настоящую любовь, а не женился на той, что была выбрана ему батюшкой, в-третьих; и где он по-настоящему стал бы счастливым человеком, в-четвёртых. Ему просто не хватало простой обстановки, где властителем своей судьбы и жизни был бы он, а не кто-либо другой — не его отец! Да, именно этого и не хватало горячему молодому сердцу, что с каждым годом зарастало корочкой плотного льда от этой, как он и говорил, ужасной судьбы, которая совсем ему не принадлежала, которую он никак не мог изменить. ... Ведь его никто не слушал и не понимал, а если и слушали, то он тут же прекращал свои попытки объясниться: боялся ещё большим дураком себя пред людьми выставить и глупцом показаться.
... Хотя была та, что умела и сочувствовать молодому человеку, и заботиться об состоянии его, — экономка Дарья Михайловна, что и ребеночком его любила и очень сильно уважала. Мудрая, нежная, добросердечная и такая заботливая, какими обычно наши бабушки бывают: извечно баловала Сашеньку своего, пусть тот взрослым был и даже не обращал внимание на заботу ее; волновалась за него, если тот болел или же вел себя странно; и жила, кажется, лишь ради него, потому что уже привязалась сильно и отвязаться просто так не могла. И вроде не родной, вроде чужой ей этот мальчик, а все равно любила.
Экономкой же в дом барина Дмитрия Николаевича она устроилась лишь 4-5 лет назад (на тот момент Александру Дмитриевичу 17 исполнилось), когда муж ее соизволил покинуть этот мир жестокий и жену свою в долгах с ребеночком трехлетним оставить. И не зная, к кому обратиться и куда податься, несчастная женщина продала комнату, чтоб хотя бы долг оплатить и хоть от одной проблемы избавиться; посчитав себя сильной и слишком уж независимой, Дарья Михайловна попыталась устроиться на работу, но как только поняла, что с ребенком на руках она никому не нужна, решила наконец обратится к сестрице родной, к которой за помощью никогда не обращалась. И та, посчитав ее грязной, бесстыдной и никчемной, отослала на панель, а от ребенка вообще посоветовала избавиться, чтоб не мешался. Будучи в настоящем шоке, а после в отчаянии от слов столь ужасных, женщина даже повеситься хотела, — пред этим, конечно, ребенка в сиротский дом сдать, — но вовремя ее от этого Дмитрий Николаевич спас, что в то время в городе был и искал ее. По итогу, устроил к себе на работу, комнату выделил в доме своем, а Ипполиту, — так сынишку звали, — лучших учителей назначил.
... И вроде бы хочется верить в это, очень хочется думать, что все это сделано искренне и по доброте душевной, да только тот самый факт, что Дмитрий Николаевич жадным до всего был, ломает всякую логику! И верить в то, что он помог Дарье Михайловне просто так, — практически невозможно и не хочется совсем. Ну что ж, и читатель окажется в данном случае правым, если не верит, потому что, да, были у этого чудесного спасения нехорошие причины, даже несправедливые по отношению к Александру Дмитриевичу, но об них читатель узнает впереди.
Переломным моментом в жизни Александра Дмитриевича, что в дальнейшем сильно изменил всю его жизнь, послужил уже двадцать первый день рождения, с которого мы и начнем свое повествование...