Сэрайя

Прошло совсем немного времени после того, как отряду удалось выбраться из резиденции. Живыми. Что беспокоило Сэрайю даже больше, чем если бы они кого-то потеряли. Ополченцы пробыли в Сиэтле уже два дня, отсиживаясь в небольшой квартире на окраине, которую им нашел Агис. Договориться о перелете обратно оказалось немного сложнее, но после изнурительного ожидания уже сегодня вечером они вылетят обратно.

Сэрайю беспокоило все, ее буквально трясло. Виверна даже не дернулась в ее сторону, после их встречи, хотя еще несколько лет назад пыталась сожрать ее. Значит, что-то изменилось и вряд ли изменения касались мертвой твари в доме Блэйт. Теперь Сэрайя постоянно думала о том, что с ней что-то не так и главной ее задачей стало выяснить, что именно.

Книга теперь была в ее руках, она даже спала с фолиантом в обнимку те несколько часов, на которые удалось сомкнуть глаза из-за нервозности. Некоторые из отряда косились на книгу со страхом и недоверием, другие с любопытством и надеждой, но никто так и не решился прикоснуться к ней, кроме самой Блэйт. В ее руках, возможно, были все ответы, касающиеся ее самой. Больше всего на свете она жаждала открыть фолиант и почувствовать крепкую связь со своей семьей. Она помнила, как отец держал книгу в руках, с трепетом и осторожностью. Она знала, что он записывает туда свои мысли и находки, а иногда и новые ритуалы и заклинания. Ей были необходимы эти знания, но она так и не смогла открыть книгу на глазах у всех ополченцев, которые неотрывно следили за ней.

В отряде еще остался человек, который открыл бы книгу сразу, как только представилась возможность, но ему было совсем не до нее. Сразу после того, как отряд выбрался из особняка, Харо потерял сознание. Диего пришлось тащить капитана на себе до самых машин. Его рана не сильно кровоточила, а на квартире Тао и вовсе удалось остановить кровь, но Харо так и не приходил в себя, лишь изредка похрипывая во сне от боли.

— Что-то не так, мои универсальные настойки от ядов не помогают, — устало вздохнул Тао, в очередной раз выйдя из комнаты, где спал командир. — Хорошо, что боль удается притупить на некоторое время. Я не знаю что делать, нам срочно нужен Агис.

Слова Тао ужасали. Потому что именно его прозвали в лагере Целителем, и это звание ему присвоили совершенно заслуженно. А теперь отчаявшийся парень не знал что делать.

— Вылет через пару часов, мы уже собираем вещи, скоро поедем в аэропорт, — нервно кивнул Диего.

Сэрайя заглядывала к Харо пару раз, тихо приоткрыв двери. Он все еще лежал на кровати, не шевелясь и обливаясь потом, хрипел. С каждым разом он дышал все тяжелее и ополченцы чаще думали о самом плохом исходе.

Перелет длился целую вечность, и не потому что Сэрайя боялась летать. Сейчас ее страх был ничем по сравнению с тем, какие эмоции она испытывала внутри. Ее пожирала пустота, хотя она и пыталась взять себя в руки и порадоваться их успеху. Наконец-то, спустя семь долгих лет, книга у нее и теперь все изменится. Но как только неподалеку слышалось тяжелое прерывистое дыхание командира, радость улетучивалась. В голову сразу лезли самые отвратительные мысли, а страх потерять товарища и друга переодически туманил сознание. Осознать это и принять оказалось сложнее, чем пробираться через толпу демонов в резиденции.

Когда Харо доставили в лагерь, он уже весь побледнел, а дыхание стало таким слабым и тихим, что Тао пару раз подскакивал проверить, не умер ли он. Все ополченцы в лагере встретили отряд мертвой тишиной, наблюдая, как бессознательного командира в экстренном порядке определяют в маленькую реанимационную, надевая кислородную маску и втыкая в него иглы с капельницами.

В лагере был небольшой госпиталь, который скорее был похож на комнату с несколькими койками и оборудованием, чем на полноценную больницу. Но позволить себе достойное лечебное заведение лагерь не мог, учитывая сколько средств уходило на военное обеспечение. Сэрайя нехотя отдала книгу Агису, который после госпитализации пришел за ней. Она так ни разу и не заглянула в нее, но была уверена, что сделает это совсем скоро, поэтому без угрызений совести рассталась с ней.

Следующие пару дней весь отряд бесцельно бродил по лагерю, наплевав на тренировки и вылазки. Только лишь Диего ходил в дозор по территории с Милесией, которая тоже вызвалась ему помогать. Даже у этой бестии на лице отражалось отчаяние от мыслей о возможной потери командира.

Блэйт и Маир молчаливо лежали на своих кроватях в комнате, когда за дверью послышались множественные шаги и нарастающий топот. Эдита заинтересованно вышла в коридор, по которому торопливо пробегали ополченцы.

— Что случилось? — фамильяр схватила за рукав пробегающего мимо новобранца.

— Говорят, командир умер, — пробурчал он и тут же побежал вперед со всеми в сторону госпиталя.

Сэрайя даже не стала выслушивать подозрения и тревожные мысли Маир, она тут же рванула в реанимационную возле которой уже столпился весь отряд, а вокруг них и почти все ополченцы лагеря. Здесь был даже Демон, которого Сэрайя ни разу не видела после возвращения из Сиэтла. Он как всегда стоял чуть в стороне, не выражая каких-либо эмоций.

В коридоре никто не говорил, все лишь ждали вердикта. Агис, Тао и несколько лекарей находились с Харо уже больше часа, и пока не было никаких новостей. Сердце командира остановилось, и ответственная команда тут же начала реанимационные действия, закрывшись в палате.

— Я сойду с ума... — прошептала Аарин, хватаясь за голову. Но никто не решился поддержать с ней разговор. Сэрайе показалось, что если не говорить об этом, если не озвучивать самые страшные мысли вслух, то все обойдется. Она до сих пор не могла поверить, что все это происходит с ними наяву.

Наконец-то дверь палаты приоткрылась, и оттуда вышел обессиленный и побледневший Тао. Отряд обступил его со всех сторон и напрягся.

— Жив, — пробубнил парень и сполз на пол по стене возле двери. По коридору послышались вздохи облегчения. — Не знаю, сколько он еще протянет, все слишком плохо, у него начался некроз.

— Некроз? — Окари с ужасом уставился на друга.

— Да, я такого никогда не видел, — пробубнил с отчаянием Тао, — может быть, заражение крови, я даже не знаю. Его же все-таки мертвая виверна ранила...

Милесия злобно пробежала взглядом по глазевшим на них ополченцам и толпа тут же начала разбредаться в разные стороны, избегая гнева самой импульсивной и агрессивной девушки в лагере.

— Что говорит Агис? — спросила Эдита, крепко сжав ладонь Сэрайи, которая стояла рядом.

Хотя Сэя этого уже не чувствовала. На мгновение ей показалось, будто она падает. Ноги стали ватными, голова закружилась, тошнота подступила к горлу, болезненный узел скрутило где-то в области груди. Но моргнув несколько раз, она поняла, что стоит все там же, рядом с палатой Харо и своими друзьями. И все происходит на самом деле. Харо умирает.

— Он тоже не знает что делать, — Тао обессиленно пожал плечами.

— Я и правда не знаю... — послышался голос главы лагеря, показавшегося из палаты. Он был в белом халате поверх своего костюма, который был заляпан в некоторых местах кровью и какой-то вонючей черно-фиолетовой жидкостью.

— Должно же быть хоть что-то, Агис, — прошептал Диего, — мы не можем сдаться.

— Наверное... — Агис тяжело вздохнул и, немного помедлив, хрипло закончил фразу, которая разрывала его сердце на части. — Я думаю, что это не просто некроз. Это некроз проклятых. Получая раны от мертвых, получаешь часть его проклятия. Я никогда такого не видел, только слышал пару раз.

— Некроз проклятых? — Милесия злобно уставилась на главу лагеря. — Почему тогда раны от других демонов просто заживают? Почему никто не умер от укуса ищейки?

— Потому что ищейки не прокляты Николасом Блэйтом... — с ужасом осознала Сэрайя. Ее отец, наложивший проклятье на резиденцию и призвавший виверну из мертвых, только что неосознанно чуть не убил ее друга. И продолжает убивать его и сейчас.

В подтверждение ее слов Агис кивнул. Кажется, весь отряд ополченцев стал ненавидеть всю семью Блэйт. Сэрайя услышала, как тяжело вздохнула Маир. Фамильяр наконец-то осознала слова подруги о том, что одно только их присутствие здесь может уничтожить лагерь.

— Лучше всего, — продолжал тяжело говорить Агис, — будет лучше, если каждый из нас скажет Харо что-то хорошее...

— Ты что? — уставилась на него Аарин. — Ты говоришь нам, что нужно с ним попрощаться?

Ее глаза неожиданно наполнились слезами, и она бросилась прочь по коридору, а Милесия сразу же побежала за сестрой. Сэрайя смотрела им вслед, и уже ничего не имело значения. Книга, их битва, Равновесие. Ничего не было важно. Харо умирал у них на руках мучительной смертью, а они ничего не могли сделать.

Она ничего не могла сделать.

Харо, который не оставил ее одну в темноте противостоять виверне. Который принял весь удар на себя.

Она стянула с лица бандану и уселась на корточки, согнувшись, будто боролась с сильнейшей болью в животе. Слезы предательски зарезали глаза, и первые капли скатились по щекам. Она снова почувствовала это. Почувствовала, какого терять близких.

Сэрайя резко встала и побежала по коридору, даже Маир осталась, как вкопанная стоять на месте, не желая верить в происходящее. Фамильяр просто сверлила безжизненным взглядом пол под ногами. Но она не чувствовала и половины того, что ощущала та, кого она называла своей хозяйкой.

Все уроки, лекции и тренировки отменили. В лагере стоял траур, несмотря на то, что Харо был еще жив. Большинству ополченцев было просто страшно, но та небольшая часть его друзей, которая знала его не только как хорошего командира и бойца, по-настоящему горевала. От бессилия, от предстоящей утраты.

Шел второй день, Харо еще держался. На аппаратах, обезболивающих, которые заставляли его спать еще крепче, чем есть на самом деле. В его палату попрощаться заходил даже Демон, а Сэрайя так и не смогла. Ей было страшно увидеть его в том обличие, в котором он сейчас представал перед своими товарищами: бледный, с разлагающейся заживо плотью, уже почти неживой. Пока Агис постоянно проводил все свое время в его палате, следя за его жизненными показателями, Сэрайя пробиралась в его закрытую библиотеку, чтобы полистать книгу.

За все время Агис пытался лишь единожды открыть ее, но книга не поддалась, и он на время забросил попытки что-то там найти. Сэрайя привычно надрезала ладонь и прикоснулась к змеям на обложке фолианта, которые дернулись в движении. Очередная печать была снята, и теперь она по несколько часов просиживала в библиотеке, бездумно изучая страницы. Ей приходилось читать трудно переводимые тексты на мертвом языке по несколько раз, потому что все, о чем Блэйт сейчас могла думать – это зияющая дыра в ее душе, от осознания приближающейся к другу смерти.

«Лишь в темноте, во мраке самой черной тьмы я могу видеть, как зарождается жизнь. Я вижу их души, вижу боль, вижу трепет и страх, я могу помочь им обрести покой, я могу стать их проклятьем».

Сэрайя читала выдержки из записей отца, не понимая смысла. Раз за разом повторяя про себя прочитанное. Николас Блэйт всегда говорил загадками после пробуждения у нее силы, или вовсе молчал. А книга так вообще была написана, словно одна огромная головоломка, которую невозможно было разгадать. Заклинания крови и вовсе были написаны на неизвестном для нее языке, который она видела впервые, хотя обычно их писали на мертвом языке, на котором они должны произноситься.

Спустя столько лет Сэрайя осознала, насколько бесполезна книга в ее руках без наставлений отца, без его объяснений и напутствий. Это просто был старый тяжелый фолиант с пожелтевшими от времени страницами.

«Жизнь и смерть – всего лишь круговорот, заменяемый друг друга. Они идут рядом. Они не просто возникли вместе и в одно время – они есть все. Только тот, кто верит, сможет поистине понять сущность вещей. Только провидец убьет ради жизни, только некромант спасет ради смерти. Только так сила обретет могущество. Только так все встанет на круги своя».

Чем дальше Сэрайя читала строки, тем больше не понимала. После изучения записей ее голова начинала раскалываться, а звон в ушах не затолкал еще пару часов.

Она убрала книгу в тайное место, где ее хранил Агис, тихо выбралась из библиотеки и бесцельно побрела по коридору. Еще утром она решила, что сегодня должна зайти к Харо, пока не стало совсем поздно. И сколько бы она не старалась тянуть время перед встречей с ним, все же это было неизбежно.

Агис как обычно сидел в его палате. Он устало улыбнулся, когда Сэрайя вошла, хоть и выглядел, как смерть: весь бледный, обессиленный, исхудавший за все эти дни. Он почти не спал и не ел, как и остальные члены отряда, которые ожидали неминуемого.

— Я посижу, тебе нужно отдохнуть, — прошептала Сэрайя, глава печально кивнул и встал с кресла, стоящего рядом с кроватью Харо.

— Вы были мало знакомы, но я уверен, что он был бы рад встрече с тобой, — тихо шепнул Агис и вышел из палаты, а Сэрайя горько зарыдала, сжав челюсти, чтобы подавить всхлипы.

Все те дни, когда Сэрайя слышала обсуждения состояния Харо в отряде, не шли ни в какое сравнение с тем, что она видела сейчас. Командир выглядел, словно живой труп. Его кожа отливала синевато-фиолетовым оттенком смерти, веки впали, а дыхания почти не было слышно даже под аппаратами. Мониторы его состояния редко и жалобно пищали, давая понять, что он все еще держится за жизнь, пытается бороться. В этом был весь он.

Сэрайя села рядом с ним в кресло, уставившись на тонкое белое одеяло, которым он был укрыт. В том месте, где была его раненная нога, вся ткань пропиталась багряно-черной жидкостью и пахла разложением. Будто по нему расползлась темная глина после сильного ливня.

— Прости... — всхлипнула она и сжала его мертвецки холодную ладонь. Ее руки всегда были холодными, но сейчас она словно обнимала пальцами льдинки – такие же мертвые и застывшие.

Сэрайя смогла успокоиться только через десять минут, когда слез уже не осталось. Только горечь и тяжесть в груди, которая сдавливала сердце.

— Ты обещал, что мы поговорим, ведь у тебя было столько вопросов. Я бы все тебе рассказала... Рассказала бы про свою семью и почему я бегу уже долгие годы, откуда я знаю о резиденции... Я бы слушала и твои рассказы, и даже твои упреки. Я бы с удовольствием послушала твои напутствия. А теперь говорю только я, — безжизненно сказала она. — Если бы я только могла повернуть время вспять, если бы могла чем-то помочь...книга того не стоила. Ничего не стоило...

Сэрайя громко всхлипнула и сжала до боли кулак, чтобы подавить новую волну рыданий. Сквозь пальцы и перебинтованную ладонь просочилась кровь со свежего пореза. Из груди Харо послышался болезненный хрип, и монитор беспорядочно пропищал. Агис сказал, что его органы отказывают, а боль от некроза уже не заглушает даже морфин. Поэтому даже сквозь беспамятство Харо мучительно постанывал.

— Если бы я только могла забрать твою боль себе, хотя бы часть, — Сэрайя тихо прошептала сквозь зубы, всхлипнув с новой силой.

«Они идут рядом ... они есть все ... Только провидец убьет ради жизни, только некромант спасет ради смерти».

Вспомнив записи отца из фолианта, она глубоко вздохнула, чтобы попытаться успокоиться, а затем бессознательно развязала на руке марлевую повязку, которая уже пропиталась кровью из ее открытой раны. Сэрайя осмотрела кровоточащую ладонь, а затем протиснула ее под одеяло, потрогав гниющую плоть Харо на ноге.

Она не почувствовала отвращения, ей не было противно или мерзко, не было даже страшно. Ее лишь удивило, что в отличие от его холодных, как лед рук, нога горела огнем, обжигая ее кожу. Сэрайя сдвинула одеяло, чтобы рассмотреть его рану. Она была влажной, скользкой, не затянувшейся. Словно его ногу окутала черная вонючая слизь, которая липла к рукам. Некроз уже распространился по всей ноге и виднелся на его торсе. По телу ползли черные гниющие вены, в которых уже не сочилась жизнь.

Сэрайя дрожащей ладонью накрыла его рану и закрыла глаза, но ничего не произошло.

— Пожалуйста... — прошептала она, глотая слезы. — Пожалуйста... я хочу забрать его боль... пожалуйста...

Она плакала, пока через какое-то мгновение не почувствовала легкое покалывание сначала в ладони, затем в кисти, а после и во всей руке. К тому времени, как она поняла, что что-то происходит, Сэрайя открыла заплаканные глаза и замерла. Черные венки шевелились, медленно уползая обратно к потрепанной и гниющей ране на ноге Харо. Еще какое-то время она сидела неподвижно, наблюдая, как тьма уходит из-под его кожи и перемещается в ее ладонь, а потом в кисть и вот она уже достигает ее плеча на руке.

Сэрайя одернула руку, которая онемела от режущей боли, когда последняя черная вена перебралась в нее. А когда кожа Харо приобрела здоровый розоватый оттенок, она уже перестала чувствовать половину своего тела. Трясущимися руками Сэрайя накрыла здоровую ногу Харо обратно одеялом, будто старалась скрыть следы своего преступления, вскочила с кресла и, ударившись о дверной косяк от головокружения, выбежала из палаты.

Сэрайя шла из последних сил, периодически опираясь на стену и натянув на лицо капюшон толстовки, чтобы никто не заметил на ее шее черные гниющие вены под кожей, причиняющие неимоверную боль. Она молилась про себя только о том, чтобы дойти до комнаты незамеченной. Когда же цель наконец-то была достигнута, Сэрайя вошла внутрь и рухнула на пол. Она толкнула ногой дверь, чтобы та захлопнулась и поползла в ванную комнату.

Все ее тело билось в агонии, внутренности сжимались из-за нахлынувшей лихорадки, а руки дрожали от бессилия. Сэрайя подползла к унитазу, и только успев открыть крышку, ее горло обожгло непонятной массой. На глазах навернулись слезы, со лба потекли капельки холодного пота, и ее снова вырвало черной густой слизью, которая казалось, шевелилась в воде.

Она не знала, сколько времени прошло, пока ее рвало черными массами, воняющими гнилью, но была уже уверена, что это никогда больше не закончится. Когда рвотные порывы прекратились, а некроз остался только на ее руке и кисти, она замертво свалилась на холодную плитку ванной от бессилия. Все, о чем Сэрайя подумала в последнюю секунду перед тем, как уснуть – как же должно быть больно было Харо все эти дни, когда он гнил заживо.

Новость о том, что Харо очнулся, застала Эдиту и весь отряд, когда они сидели за большим столом в столовой, молча допивая бутылку какого-то паршивого скотча. Черт знает, где Окари удалось достать в лагере спиртное, но он просто молча принес алкоголь и поставил бутылку на стол. Аарин, бесконечно рыдающая все эти дни, вскочила со стула первой и ринулась в палату командира. Весь отряд ворвался в небольшую комнату, чуть не выбив двери, и замер в проходе, когда Харо болезненно улыбнулся им. Агис тут же подскочил к его кровати, вставая наперерез счастливым товарищам, готовым растерзать командира в объятиях.

— Даже не смейте! — крикнул он то ли яростно, то ли радостно. Никто так и не понял. Но глава лагеря улыбался. — Он все еще очень слаб, ясно? Вы можете причинить ему боль.

— Ладно тебе, Агис, — хрипло прошептал Харо, улыбаясь. — Со мной уже все в порядке.

— Я был уверен полчаса назад, что сегодня тебя не станет, — печально бросил Агис. — Лучше перестраховаться и проверить твое состояние еще раз.

— Я просто чувствую небольшую слабость, — Харо пожал плечами. — А еще я очень хочу... — он интригующе помедлил.

— Что?! — выкрикнул Диего, не вытерпев паузы.

— Очень хочу жрать, — бросил Харо и отряд разразился смехом, но улыбающийся Тао сразу же стал серьезным и нахмурился.

— Как такое возможно? — спросил он Агиса. — У него больше половины тела было повержено некрозом. Он был... был мертвецом.

Харо медленно отодвинул с ноги одеяло, где красовалась затянувшаяся рана. Даже оставшийся на ноге рубец выглядел удивительно здоровым.

— Охринеть... — изумленно прошептала Милесия.

Эдиту больно передернуло. В ее груди что-то сжалось, а пальцы похолодели. Новости о выздоровлении Харо были просто замечательными, только радости она не чувствовала, лишь скрытый подвох. Чудесное исцеление. Даже в сказках такого не бывает, за всем следует расплата.

— Сам не знаю, — Агис пожал плечами, — я о таком даже не слышал никогда, так что удивлен не меньше вас.

— Сэя уже знает? — вдруг вклинилась Маир, делая непринужденный вид. Ее насторожило, что подруги нигде нет поблизости, а Харо чудесным образом исцелился от некроза. И пусть Блэйт не пользовалась силами, и уж тем более не могла исцелять людей, все это выглядело слишком подозрительно.

— Она была здесь. До того, как я застал Харо уже в сознании, — Агис кивнул в сторону улыбающегося командира. — Но потом я ее не видел. Если она не с вами, значит, скорее всего, еще не знает.

— Твою мать!! — воскликнул Окари. — Как же я счастлив! Твою мать! Давайте запустим фейерверки! Мне срочно нужно что-то взорвать!

Он подхватил на руки заплаканную Аарин, пропищавшую что-то от восторга и закрутил ее в воздухе.

В агонии Сэрайя почувствовала, как чьи-то руки подхватывают ее обмякшее тело и с легкостью поднимают в невесомость. Она постаралась открыть глаза, но сил не было даже для этого.

— Идиотка... — злобно прошептал незнакомый мужской голос. — Не умеешь, не берись...

Все тело била дрожь и было жутко холодно. Просто невыносимо леденящий холод начал понемногу отступать, когда ее обернули чем-то теплым. Она поняла, что кто-то укрыл ее одеялом и потрогал лоб, но ощутить чужое прикосновение почти не удалось из-за лихорадки.

— Скоро пройдет, терпи, — вновь произнес неизвестный голос перед тем, как Сэрайя снова провалилась во тьму.

Было ли это сном или ей привиделось, Сэрайя так и не поняла, потому что еще какое-то время пробыла во тьме. Вообще, ей показалось, что она провела во тьме целую вечность. В холодной, тихой мгле. Она не могла пошевелиться даже в своих мыслях, ее разум окутали цепи, перекрывающие воспоминания.

Вот она видит, словно издалека, как Маир держит ее волосы, когда Сэрайя впервые напилась, но картинка испаряется, как туман. А потом Фил, с ужасом отползающий прочь от нее в темноте, который растворяется в воздухе. А это Окари, Милесия, Аарин, Харо – Сэрайя видит, как они ужинают в столовой, весело что-то обсуждая. Видит их первую встречу и знакомство.

Память ускользает от нее, как тонкая струйка воды, пробившаяся через плотную стену из камней. Медленно, но с упорством покидая ее навсегда.

Сэрайя открыла глаза, когда почувствовала теплое сопение над ухом. Маир лежала рядом с ней абсолютно голая, буквально прикрытая своими распущенными волосами. Фамильяр прижалась к подруге и, почувствовав, что Сэрайя дернулась, тут же открыла заспанные глаза.

— Да ты издеваешься... — усталым голосом прошептала Сэрайя. — Какого черта ты голая ко мне прижимаешься тут?

— Сэя... — Маир взволнованно подскочила с кровати, укутываясь в одеяло. — Я так переживала, я не могла тебя разбудить. Я уже серьезно подумывала о том, чтобы все рассказать отряду, если к утру ты не проснешься!

— Долго я была в отключке?

— С того момента, как я тебя нашла, прошло уже почти пятнадцать часов!

— Есть хочу, съела бы мамонта, — пробубнила Сэрайя, игнорируя переживания фамильяра, и погладила урчащий живот. — Оденься ты уже.

— Я мигом! — пискнула Маир и стала натягивать на себя первые попавшиеся вещи. — Только не говори мне, Сэрайя... — она помедлила с вопросом, вглядываясь в глаза подруги.

— Что?

— Что выздоровление Харо твоих рук дело?!

— О чем это ты?!! — Сэрайя уставилась на фамильяра, будто та сообщила ей о начале ядерной войны. Маир нахмурилась и с подозрением покосилась на хозяйку.

— Не строй из себя дурочку, — пробурчала она, — ты руку свою видела? Что ты сделала?

Сэрайя уставилась на свою ладонь. Из ее раны сочилась черная скользкая слизь, а по кисти расползались черные вены, словно руку окутала паутина. Блэйт осмотрела изменения, они не причиняли боли, дискомфорта, но вид был весьма жуткий.

— Что это? — спросила она Эдиту.

— Ты у меня спрашиваешь? Ты мне скажи!

— Я не помню откуда это у меня... — Сэрайя нахмурилась, стараясь вспомнить хоть что-то, но разум упрямо отказывался помогать в этом.

— Надеюсь, ты мне не врешь, иначе я пойду прямо к Агису, чтобы заложить тебя с потрохами! — злобно рыкнула Маир и принялась перевязывать бинтами руку подруги, чтобы скрыть рану и черную паутину.

— Ты этого не сделаешь... — буркнула Сэрайя, но тут же замолчала, когда поняла, что фамильяр не шутит. Эдита бросила в нее гневный взгляд и с силой затянула бинты на руке.

— Идем, покормим тебя. Не знаю, что мы найдем в столовой среди ночи, но голодной не останешься.

— Сейчас ночь?

— Глубокая. Только патрули в лагере и на поверхности.

Маир толкнула двери столовой и шагнула вперед, сразу подходя к холодильникам. На витринах были лишь остатки гречки и несколько кусочков мяса с салатом, больше похожих на увядшую зелень.

— Выглядит так себе, — сказала Маир, нахмурившись, но Сэрайя сгребла остатки еды и уселась за ближайший стол. Еда казалась ей просто вершиной блаженства, словно она ела приготовленное блюдо для королевской семьи.

Сэрайя не оторвалась от скукожившейся гречки, даже когда двери столовой скрипнули и вошли Милесия и Окари.

— А вы чего тут? — удивилась Милесия, наливая себе из автомата газировку.

— Мы... — Маир растеряно посмотрела на подругу, которая не проявила к товарищам ни капли интереса. — Поесть пришли, Сэя проголодалась. А вы?

— Мы в патруле, — ответила Милесия.

— Сэя! — восторженно крикнул Окари. — Где пропадала? Харо хотел с тобой поговорить, но мы тебя не нашли. Ты его еще не навещала?

Парень уселся напротив жующей Сэрайи. Она бросила в него безразличный взгляд и засунула себе в рот добротную ложку гречки.

— С тобой все в порядке? — буркнула насторожено Милесия, вставая рядом с недоумевающим Окари.

Сэрайя исподлобья посмотрела на ополченцев, дожевывая сухое черствое мясо, а потом покосилась на Эдиту, которая смотрела на нее с нескрываемым непониманием. Сэрайя была уверена, что Маир знает этих людей, более того, фамильяр ждала от нее того же. Только вот Сэрайя не могла их вспомнить. И уже второй раз она слышит о каком-то Харо, кто бы он ни был. А с какой стати она вообще должна была его навещать или помогать ему, вообще непонятно.

Она через силу проглотила еду, застрявшую в горле, и прокашлялась, осматривая подругу и незнакомых ополченцев в форме.

— Со мной все хорошо, — нахмурено пробубнила она сквозь зубы.

— Так ты пойдешь к Харо? — спросил Окари. — Он все равно не спит, храбрится и уже собирается выйти на службу. Агису и Тао приходится дежурить возле него, чтобы он не сбежал из палаты, — парень весело ухмыльнулся и посмотрел на Милесию, но та лишь с недоверием осматривала Блэйт.

— Я... — Сэрайя не знала, что ответить и искала поддержки в глазах фамильяра, но Эдита только осматривала подругу с мрачным взглядом. — Я зайду к нему позже, у меня есть кое-какие дела.

Недоумевающий Окари натянул на лицо улыбку, стараясь казаться дружелюбным, хотя не понимал что происходит, а Милесия еще больше набычилась и наклонилась ближе к Сэрайе. Все прошедшие дни ополченцы наблюдали, как сильно переживала Сэрайя о возможной смерти друга, но теперь ей было просто все равно.

— То есть хочешь сказать, что тебе плевать, выздоровел командир или нет?! — сквозь зубы прошипела Милесия и потянулась за своим арбалетом.

— Я в этом почти уверен, — в сотый раз повторял Харо. — Я был без сознания, но слышал вас всех, — прошептал он сидящему в кресле Агису.

— Как ты мог нас слышать? Мы тебя уже почти похоронили, — Агис в замешательстве заерзал в кресле, которое все еще стояло рядом с кроватью командира.

— Это было похоже на какой-то сон... — прошептал он себе под нос, вспоминая ощущения. — Просто я не мог проснуться, не мог пошевелиться. Я словно был в сознании и все осознавал, но не мог даже глаза открыть. И я, черт возьми, уверен, что Сэя говорила что-то о книге... — он снова замешкался, стараясь вспомнить детали. — Говорила о боли, а потом я просто почувствовал облегчение... боль ушла в одно мгновение.

— Хочешь сказать, Сэя сделала что-то, что вылечило тебя? — уставился на него Агис.

— Это невозможно, — покачал головой Тао, который стоял в углу палаты, скрестив на груди руки и слушая невообразимые рассказы Харо. — Она может и маг и мы не знаем о ее способностях, но никто не в силах излечить болезни. Даже провидцы не были на это способны.

— Тем более некроз проклятых, — пробубнил себе под нос Агис, кивая головой. — Хотя теперь я не уверен, что это был он. Не слышал, чтобы кто-то смог от него излечиться. Может, это было что-то другое? Что-то я совсем запутался...

— Какой-то яд виверны? — спросил Харо. — Они давно вымерли, мы о них почти ничего не знаем. Может, это был какой-то яд?

Агис пожал плечами и устало потер переносицу.

— Что за... — Тао хотел грубо выругаться из-за появившегося в коридоре шума, но дверь в палату с дребезгом открылась, чуть не впечатав его в стену.

Внутрь зашла разъяренная Милесия, которая тащила за собой сопротивляющуюся Сэрайю, а Окари зашел следом с фамильяром на плече, которая была без сознания.

— Что здесь происходит? — гневно рявкнул Харо, приподнимаясь выше на кровати, а Агис вскочил с кресла и выдернул Сэрайю из хватки Милесии.

— Что ты делаешь? — спросил он у взбешенной девушки.

— Она мне с самого начала не понравилась, — прорычала Милесия и сплюнула кровавую слюну на пол. По всей видимости, фамильяр оказала должное сопротивление ополченцам перед тем, как Милесии удалось ее вырубить. Как это вообще ей удалось – тот еще вопрос. — А сейчас так вообще странно себя ведет.

— Что значит странно? — не понял Харо, рассматривая Блэйт. Она сделала пару шагов назад, врезавшись в стену. Ее глаза метались от одного ополченца к другому, стараясь найти поддержку.

— Как меня зовут? — злобно прошипела Милесия и шагнула к Сэрайе, Агис тут же поторопился встать между ними. — Назови мое имя, Сэя...

— Это легкий вопрос, — расстроенно сказал Окари, аккуратно опуская Эдиту в кресло. — Только ответить она на него не может.

— Не понял, — Тао вытаращился на загнанную в угол девушку. — Ты забыла наши имена? Или что?

— Тао... — прошептала Сэрайя, пробежав по нему напористым взглядом, а затем посмотрела на Агиса, — Агис.

Милесия недоумевающе взглянула на Блэйт, ее черты лица слегка расслабились, но она все еще продолжала крепко сжимать в руке свой арбалет.

— Я нихрена не поняла, куколка... — начала она свое обращение к Сэрайе, когда на весь лагерь прогремела пищащая сирена, оповещающая о вторжении.

Милесия в ужасе округлила глаза и выбежала из палаты, Окари и Тао бросились следом за ней. Эдита непонятливо разлепила глаза, стараясь понять, что происходит и откуда исходит отвратительный звук. Ей хватило всего нескольких секунд, чтобы понять, что в лагере сработала защитная сирена.

Маир вскочила на ноги и бросилась к ошарашенной Сэрайе, но тут же схватилась за голову и зарычала от пронизывающей боли.

— Твою мать... — злобно прошептала она.

Хромающий Харо, несмотря на уговоры Агиса, встал с кровати и уже заряжал свой пистолет.

— Чертовы ищейки... — пробубнила Маир, стараясь прийти в себя.

— Много их? — покосился на нее Харо, застегивая на груди кобуру.

— Точно не знаю, но уверена, что больше пяти, может десяти.

Маир упала на колени, взвыв от боли, и Сэрайя тут же подбежала к ней. Эдита сквозь слезы посмотрела на хозяйку.

— Сэя... — еле слышно прошептала она, пока Харо и Агис пытались поднять ее и поставить на ноги. — Что ты наделала? — сказала фамильяр и комната тут же наполнилась леденящим холодом, какого еще не было прежде.

Маир обрела форму ирбиса и истошно прорычала во всю глотку, а затем рванула из палаты, снося своим большим боком часть прохода. Агис и Харо ошарашенно уставились на Сэрайю.

— А что ты наделала? — не понял Агис.

— Сэя? — вклинился Харо, требуя ответов.

— Сама еще не знаю... — прошептала Блэйт и ринулась следом за подругой, доставая из ножен свой кинжал.