Агент призрака. Книга 1

Настя и Андрей сидели на кухне и ждали, пока Марина Владимировна сделает чай. Настя с интересом рассматривала интерьер: местами протертый линолеум, старые, но аккуратные кухонные шкафчики, глиняные горшки, самовар и резная хлебница. Александра Николаевна сидела на деревянном стуле и рассматривала гостей. Ее глаза, затянутые старческой пеленой, казались очень уставшими. Сколько ужаса им пришлось увидеть за время войны? Как долго сердце училось снова верить в добро и радоваться жизни?
Александра Николаевна поглаживала по голове лежащего на коленях рыжего мейн-куна с кличкой Мачете. Он тихо мурчал, подставляя то одно ухо, то другое. Настя внимательно наблюдала за каждым ее движением, решаясь заговорить.
– Настенька, может, расскажешь уже, как ты здесь оказалась и что тебе нужно от моей мамы? – Марина Владимировна поставила на стол вазочку с кокосовым печеньем и села за стол.
Женщины были очень похожи: у обеих широкие скулы, добрые голубые глаза и вздернутый кверху нос. И обе с одинаковым удивлением смотрели на Настю.
– Все дело в том… – неловко начала объяснять Настя. – Что ко мне в руки попал один очень интересный документ: завещание вашего деда, отца Александры Николаевны.
– Брехня, – резко ответила старушка. – Доча, не слушай эту нахалку. Мой отец давно мертв и никакого завещания не оставлял.
Александра Николаевна со злостью посмотрела на Настю. Марина Владимировна быстро моргала и переводила взгляд с мамы на Настю и обратно.
Настя открыла рюкзак, висевший на спинке стула, достала оттуда пожелтевшую от времени бумагу и протянула ее Марине Владимировне, подумав, что у ее мамы может быть плохое зрение и она ничего не увидит.
– Здесь сказано, что в случае смерти все имущество семьи Панфиловых переходит жене Татьяне и детям, Анне и Павлу, в равных долях. Кто такие Панфиловы? У нас таких в роду не было, – удивленно читала Марина Николаевна, сосредоточенно всматриваясь в текст. – Дальше тут перечисляется мебель, бытовая техника и дом в деревне Крупцы. Настенька, ты, наверное, ошиблась.
Александра Николаевна принялась нервно теребить подол своего халата, на ее лице застыло искреннее удивление.
– Откуда это у вас? – Она, не мигая, уставилась на Настю и Андрея.
– Ну, раз мы ошиблись и Панфиловой Анны Николаевны здесь нет, мы, пожалуй, пойдем. – Настя встала, забрала завещание из рук Марины Владимировны и начала складывать в рюкзак.
Андрей непонимающе посмотрел на Настю, но тоже встал со стула и направился к выходу из кухни. Руки старушки затряслись, она беспокойно мотала головой.
– Стойте! – старушка окликнула Настю и Андрея, которые уже шли обуваться.
– Нахалке пора домой. Не вижу поводов оставаться, – обиженно сказала Настя.
– Ладно. Раньше меня звали Анной, Александрой я стала после совершеннолетия.
Марина Владимировна повернулась к маме и удивленно посмотрела ей в глаза. Настя и Андрей сели обратно на свои места.
– Мама, о чем ты говоришь? Какая Анна? – Продавец непонимающе мотала головой.
– Да, дочь. Когда‐то очень давно я поменяла свое имя. – Старушка тяжело вздохнула и опустила глаза.
– Но зачем?! – не унималась Марина Владимировна.
– Хотела забыть о своей прошлой жизни! Я пережила слишком много… От рождения меня звали Анна Николаевна Панфилова, но после войны мне захотелось поскорее забыть это имя.
– Но ты мне говорила, что была в другой стране во время войны! – Марина Владимировна закрыла лицо ладонями, а Анна Николаевна перевела взгляд на окно, выходящее во двор.
– Я хотела уберечь тебя от этих ужасов. Такое лучше не знать, – мягко сказала старушка.
– Мамочка, но зачем? Почему надо было скрывать это от меня? – На глазах Марины Владимировны появились слезы.
– Потому что я так решила, – строго сказала ее мама. – То, что происходило на войне, – это только моя ноша.
Настя снова вытащила завещание из рюкзака и протянула его старушке. Она достала очки из кармана халата и начала читать, держа лист руками с легким тремором. С каждой строчкой ее плечи сильнее опускались, а дыхание становилось тише. Наконец она отложила завещание и мокрыми от слез глазами посмотрела на Настю.
– Откуда это у вас? – повторила старушка.
– Ваш брат рассказал про тайник, и там я нашла завещание, – тихо сказала Настя.
– Мой брат мертв. Я видела своими глазами, как это случилось.
– У тебя был брат?! – У Марины Владимировны еще сильнее округлились глаза, а брови поднялись.
– Он помер, когда мне было семь лет, – ответила Анна Николаевна.
Настя тихо заговорила, старательно подбирая слова:
– Это правда, он действительно погиб. Но не все так просто. Александра Николаевна, я понимаю, что в это сложно поверить, но о тайнике я узнала именно от вашего брата. А еще я узнала кое-что о вас, о чем могут знать только члены семьи. Ваш брат рассказал мне о том, как именно вы получили этот шрам на руке. – Настя показала пальцем на руку старушки, где из-под рукава халата виднелась полоска давно затянувшейся раны. – Однажды вы упали с качелей в песочницу и налетели рукой на металлический совок.
– Ну и что? Мало ли кто из моих друзей детства рассказал. – Анна Николаевна снова пристально посмотрела на Настю.
– Подождите, я должна кое-что вам показать. – Настя снова потянулась к своему рюкзаку. – Посмотрите, я нарисовала его, вашего брата. А вот тут я нарисовала вас и Пашу в подвале с самодельной игрушкой, вы называли ее «лягушонок Му», потому что Паша сделал ее из консервной банки из-под сгущенки.
Анна Николаевна взяла рисунки трясущимися руками.
– Но… как?
Марина Владимировна тоже непонимающе смотрела на все происходящее:
– Настенька, что происходит? Объясните мне, пожалуйста, а то я скоро с ума сойду!
– Марина Владимировна, вы помните мой первый визит в «Стрелу», когда я упала в обморок? – повернулась к ней Настя.
– Конечно, такое не забудешь, даже если сильно постараться, – ответила продавец.
– В камере тогда захлопнулась дверь, а потом я увидела кое-что странное. – Настя смотрела Марине Владимировне в глаза и наблюдала за реакцией. – И это настолько сильно меня испугало, что я упала в обморок. Вы нашли меня в камере и фактически спасли от смерти.
– Любой бы сделал то же самое на моем месте, – смущенно ответила Марина Владимировна.
– Но там были именно вы, – настаивала Настя. – Думаю, это не случайно. После того случая я до чертиков боялась возвращаться в ваш магазин. Но мне удалось убедить себя, что мне все это показалось, и я опять спустилась в камеру брака. И снова увидела нечто. Оно выглядело как парень лет шестнадцати, но было прозрачным.
Я опять испугалась и убежала. Меня начали мучить сильные кошмары: снились страшные сцены из того самого подвала. Я не могла нормально спать и поняла, что единственный выход – это выяснить, что же я видела в камере. Я набралась смелости и пошла туда снова. На этот раз я не падала в обморок и не убегала с криками. Мы начали говорить с ним, и он поведал свою историю. Оказалось, что я встретила призрака вашего брата Паши. Безумие, правда? Он рассказал мне про вашу семью, про бомбардировки в сорок первом, про то, как вы прятались в подвале, про то, что там происходило, и про свою… смерть.
Настя рассказала в подробностях все, что произошло с момента встречи с призраком, и про то, что его держит на земле дело, связанное с Анной Николаевной. Когда она закончила, сестра Паши заплакала навзрыд. Марина Владимировна подошла к маме и обняла. Андрей взял под столом Настю за руку и внимательно наблюдал за всем происходящим.
– Подождите, но что будет с призраком моего дяди, если «Стрелу» вот-вот продадут и не будет доступа на склад? Он так и останется там? – Марина Владимировна схватилась за голову.
– Именно, и мы просто обязаны помешать продаже. – Настя поразилась догадливости Марины Владимировны. – Нельзя, чтобы Раиса Георгиевна успела подписать документы до того, как мы организуем встречу Паши с вашей мамой.
– Документы подписывают завтра, – мрачно ответила продавец. – Мне звонила Галя из бухгалтерии, рассказывала. Подписывать будут в «Стреле» в кабинете Раисы.
– Можете узнать, во сколько точно? – сверкнула глазами Настя. – Испортим им праздник.

Когда Андрей подвез Настю на такси к самому подъезду, наступила полночь. Он расплатился с водителем, и они пошли к железной двери с домофоном.
– Точно не хочешь, чтобы я завтра поехал с вами в «Стрелу»? – спросил Андрей, заглянув в глаза Насте.
– Точно, ты и так очень сильно помог мне, – устало ответила Настя, громко зевая. – Мы с Мариной Владимировной справимся, так что не переживай – все будет хорошо.
Они обнялись и долго стояли, прижавшись друг к другу, не желая отпускать. Настя первая разжала объятия, попрощалась и зашла в подъезд. Пришла домой и первым делом легла на диван, шумно выдохнув в потолок. На лице расплылась довольная улыбка, запах парфюма Андрея сопровождал Настю до самого шкафа, где она сменила майку на пижаму со звездами.
С одной стороны, было страшно идти в «Стрелу» и мешать планам Раисы Георгиевны, а с другой стороны – иначе никак нельзя. Если этого не сделать, магазин перейдет в собственность сети, и тогда точно все пропало.
На глаза попалось письмо от жилищного фонда, и Настя вспомнила, что договорилась с тетей на завтра съездить к ним. Выругалась про себя и написала ей сообщение о том, что поездку нужно перенести. Настя надеялась, что тетя уже спит и ответит только с утра, но ответ пришел почти сразу. Тетя выругалась, но согласилась.
Настя ворочалась под одеялом то в одну, то в другую сторону: никак не могла найти удобное положение. В голове крутилось слишком много мыслей, которые не давали уснуть: «А что, если…», «То что мы будем делать?» Подсознание заботливо подкидывало ей все новые и новые вопросы и провальные ситуации. Она все еще толком не знала, как помешать продаже.
Через час суеты в постели Настя резко встала и пошла к столу, достала альбом, карандаш, ластик и начала рисовать. Рисовала она очень быстро, не стараясь проработать каждую деталь. Набрасывала линию за линией, пока вдохновение не иссякло. С черно-белого рисунка на нее смотрела Анна Николаевна с котом на руках и самоваром на заднем плане. Настя отложила бумагу и только после этого пошла спать. Заснула она на этот раз мгновенно, стоило голове коснуться подушки.
На следующий день Настя проснулась еще до звонка будильника. День обещал быть очень интересным, и организм как будто это знал: спать больше не хотелось, и Настя поднялась.
Настя раньше думала, что, как только найдет сестру призрака, все сразу же станет хорошо. Жизнь повернется в другое русло, трава станет зеленее, небо – голубее, а по итогу – ничего подобного. Все в той же пижаме готовит себе все тот же омлет, кофе и бутерброды с сыром. Все та же кухня, все та же Настя и все те же проблемы.
Но что‐то поменялось внутри: жизнь обросла новыми ощущениями. Когда помогаешь другим, ты как будто бы переступаешь через собственную душевную боль. Помогая другим, помогаешь себе? Оказалось, что призраки – это не страшно, а рядом есть те, кто готов помочь в любую минуту. Андрей и Лена за эти дни стали ей ближе кого бы то ни было. И даже потенциальные Анны Николаевны превратились в родных, словно у Насти появилось много бабушек.
Вчера Марина Владимировна позвонила бухгалтеру и разузнала всю информацию: где какие входы открыты и во сколько приедут подписывать договор. Галина рассказала ей что‐то еще, но Марина Владимировна не призналась, что именно. Сказала только: «Завтра все узнаешь».

Настя и Марина Владимировна подошли к служебной двери «Стрелы». Оживленная когда‐то рампа была пустой, а ролета опущена. Никаких признаков, что там кто‐то есть.
– Ну, с богом. – Настя открыла дверь.
Марина Владимировна, перекрестившись, пошла вперед. На приемке было темно, и они пошли на свет в коридоре, который исходил от кабинета заведующей. На их пути возник Олег, он стоял, как телохранитель, возле двери.
– Марина Владимировна? Вы что тут делаете? Вы же уволились, – удивленно протянул он.
– Олежа, отойди, у нас важное дело, – мягко, но строго сказала Марина.
– Извините, но я не могу. Мне сказали – никого не пускать. – Он скрестил руки на груди и перекрыл проход.
– Олег, лучше уйди. Это вопрос жизни и смерти.
Настя никогда не видела Марину Владимировну настолько серьезной.
– О, маленькая воровка! И ты тут! – Олег потянул к Насте руки, но она увернулась. Со второй попытки ему это удалось. Он схватил ее и скрутил руки за спиной.
– Пусти! Мне больно! – вскрикнула Настя.
Она пыталась освободиться, ударить его ногой сзади и укусить, но ничего не получалось – Олег слишком крепко ее держал. Марина Владимировна попыталась отбить Настю, но сзади подошел мужчина, похожий на того, которого Настя видела в подвале. Он схватил Марину Владимировну так же, как Олег Настю.
На шум из кабинета кто‐то вышел, Настя вывернулась, чтобы посмотреть, кто там, и все тело невольно содрогнулось – на пороге стоял Игорь. Он был в строгом черном костюме и лакированных туфлях. Зализанные гелем волосы были как никогда идеально уложены. Непривычно серьезное лицо исказилось от удивления, он застыл на пороге и неотрывно смотрел на Настю, которая пыталась вырваться из мощной хватки грузчика.
– Что здесь происходит?! – наконец выдавил из себя Игорь, нервно сглотнув.
Настя попыталась закричать, но Олег закрыл ей рот рукой.
– Сюда пробралась воровка, которая сперла бутылку коньяка, – отчеканил грузчик, еще сильнее сжимая руки, причиняя ей сильную боль.
Настя укусила его за палец, и пока он тряс рукой от боли, выпалила:
– Ничего я не крала! Игорь, помоги мне! – Она с надеждой посмотрела Игорю в глаза, но он отвел взгляд.
Игорь поменялся в лице, вместо удивления появились злоба и отвращение. Он скрестил руки на груди и сухо сказал:
– Выведите их, чтобы не шумели, пока мы не закончим сделку. – Он развернулся на каблуках и пошел обратно в кабинет матери, натянув на лицо беззаботную улыбку.
Из Настиной груди вырвался стон отчаяния, полный боли и тоски. Словно молния с небес поразила ее прямо в сердце, оно остановилось на мгновение, все внутренности пульсировали болью от крепко сжимающих рук Олега. Хотелось закричать что есть сил, но она словно онемела от шока.
«Как он мог?..» – пронеслось в голове вслед за медленно угасающими чувствами к Игорю, которые все еще теплились. На их месте осталось лишь выжженное месиво из слез на дне души, там же, где лежали осколки сердца от потери мамы и папы.
Олег и мужчина с залысиной потащили Настю и Марину Владимировну… в подвал, в сторону камеры брака. Доведя до места, они бросили пленниц на пол, закрыли камеру на замок и включили охлаждение.
Настя помогла подняться Марине Владимировне, и они вместе присели на край деревянного поддона, зачем‐то оставленного в камере.
Женщина достала телефон и попыталась позвонить кому‐нибудь.
– Бесполезно, – безжизненным голосом сказала Настя. – Здесь нет связи, вообще никак не ловит.
В камере было темно, поэтому Насте пришлось включить фонарик на телефоне.
– Это я во всем виновата! – Крупные горячие слезы потекли по Настиному лицу. – Зачем я втянула вас во все это? От меня одни проблемы…
– Ты ни в чем не виновата, Настенька! – постаралась успокоить ее Марина Владимировна. – К тому же без тебя я бы никогда не узнала, что маму зовут Анна, а не Александра. И знаешь, меня всю жизнь мучил вопрос насчет бабушки и дедушки. Мама никогда ничего не рассказывала, словно их вовсе не существовало. А теперь я узнала, что с ними случилось. Они все время были близко, я как будто бы по их стопам пошла работать в торговлю. И совсем магическим образом устроилась работать именно в этот магазин. Ох, как мама возмущалась тогда! Она не хотела, чтобы я работала в «Стреле»: мы даже поссорились из-за этого. Но при этом она ничего не объясняла, говорила просто «нельзя туда идти», и все. А я все равно пошла сюда: что‐то тянуло меня именно в этот магазин. И теперь я наконец поняла, что именно!
Настя тяжело вздохнула, и Марина Владимировна крепко ее обняла.
– Жизнь дала мне понять кое-что: все в мире не случайно, – тихо сказала Настя. – И даже если сейчас не совсем понятно, что к чему, то через время можно увидеть картину целиком. И лишних частей там не бывает. Наверняка я тоже не просто так попала сюда и увидела призрака. Кстати, о призраках. Паша, ты здесь?
Настя встала и пошла к дальней стенке камеры, подсвечивая себе путь телефоном. В камере было пусто. Она осветила все три стены, но его нигде не было.
«Неужели он исчез?»
Призрачной дымкой из правой стены начал появляться мужской силуэт. Сначала голова, потом туловище и ноги. Фонарик светил сквозь него на стену, свет как будто бы немного преломлялся и рассеивался, проходя через мутный образ Паши.
– Вы видите? – прошептала Настя.
– Что вижу? – Марина Владимировна удивленно посмотрела на Настю.
– Ну, Пашу. Точнее, его прозрачный силуэт.
– Нет, я вижу только стену, – растерянно ответила продавец.
– В общем, он тут. Паша, поздоровайся, здесь находится твоя племянница. – Настя показала жестом в сторону Марины Владимировны.
– Племянница? Это как? Но… Я видел много раз эту женщину. – Паша был в замешательстве. – Хочешь сказать, что…
– Да! Это дочь твоей сестры Ани, – она кивнула. – Все это время она находилась совсем рядом. Что‐то заставило ее устроиться работать именно в этот магазин. И да, я нашла твою сестру, Анну Николаевну, правда, сейчас она Александра Николаевна. После войны она сменила имя, чтобы начать новую жизнь.
– Как она? Она жива? – Паша взволнованно метался по камере.
– Да, более чем. Жива и вполне здорова.
– Это безумие какое‐то! Все никак не могу привыкнуть ко всей этой чертовщине. – Продавец держалась за голову и раскачивалась на деревянной паллете вперед и назад. Потом она резко остановилась и посмотрела на Настю. – Передай, пожалуйста, ему мои искренние соболезнования насчет его родителей, моих дедушки и бабушки. И скажи, что я очень рада тому, что могу общаться через тебя со своим дядей.
Паша приплыл по воздуху поближе к своей племяннице и начал рассматривать ее. Он крутился вокруг, изучал лицо, одежду, руки.
– Она очень похожа на мою маму, – тихо сказал Паша. – И на Аню, только сильно повзрослевшую. Почему я раньше этого не замечал?
– Он говорит, что вы очень похожи на маму и бабушку. Он сейчас находится прямо возле вас, – передала его слова Настя.
Паша попытался коснуться руки Марины Владимировны, но она вздрогнула от прикосновения холода, и он убрал руку.
– Попроси его, пожалуйста, рассказать, какими были его родители, мои бабушка и дедушка. – У Марины Владимировны навернулись слезы.
– Они были очень добрыми и хорошими, – начал рассказывать Паша после небольшой паузы, чтобы справиться с накатившими эмоциями. – Отец много работал: постоянно был в магазине, организовывал поставки товара, обучал продавцов. У нас был самый большой выбор во всем Минске, он мог достать на заказ все что угодно. К нему часто обращались за диковинными вещами вроде кленового сиропа, дорогих вин, оливок и заморских сыров. Мама была очень хорошей и заботливой, помогала отцу с магазином. Она воспитывала нас с сестрой, и отца иногда. Она у нас была ух! Все по струнке ходили. Я их очень люблю и надеюсь, что мы встретимся на той стороне.
Настя передала его слова, повторяя интонацию и эмоции. Марина Владимировна закрыла лицо руками и согнулась к коленям. В полутьме было плохо видно ее лицо. Только отрывистые всхлипы выдали, что она плачет. Настя подошла к ней, присела рядом и обняла.
– Не переживайте, все будет хорошо! Мы обязательно выберемся отсюда и освободим Пашу.
Настя и Марина Владимировна тряслись от холода: на них были только майки и штаны. Они обнялись, чтобы немного согреться. С каждой минутой становилось все хуже и хуже. Воздуха тоже не хватало, Марина начала терять сознание. Ее тело обмякло и упало на поддон. Настя вскрикнула. Потом взяла себя в руки и попыталась привести ее в чувство.
– Она жива? – Паша беспокойно летал из стороны в сторону.
Настя начала нащупывать пульс возле шеи.
– Пульс есть. – Она прислушалась еще и к дыханию. Громко выдохнула и села рядом с ней на поддон. – Дышит.
– Я не должен был просить тебя найти Аню.
Настя смотрела через его прозрачный силуэт на стену, реальность начинала ускользать от нее. В глазах все плыло, резко захотелось спать, сознание начало темнеть, кожу покалывало от холода, шея отказывалась держать голову, а туловище начало клониться в сторону, где лежала Марина Владимировна. В глазах окончательно потемнело, и ее тело рухнуло набок.

Настя шла по длинному темному коридору, похожему на пещеру. Сводчатый потолок был покрыт неровной горной породой, коридор подсвечивался только тусклым светом, исходившим от стеклянного пола. Под ним светилось множество крупных синих и голубых кристаллов всевозможных форм. Настя узнала этот коридор: он снился ей после аварии. Вот только раньше он был размытым и неясным, а сейчас она могла разглядеть каждую трещину на стене и каждый кристалл под ногами.
В конце тоннеля мелькал манящий к себе свет. Казалось, что до него очень близко, но каждый раз, когда Настя приближалась, он отдалялся еще сильнее. Она упорно шла в его сторону, периодически переходя на бег: хотелось как можно скорее добраться до него. Она шла, смотря на кристаллы невероятной красоты.
Белый маячок вдалеке казался ближе. Настя бежала к нему изо всех сил, перестав смотреть на пол и кристаллы, которые слились в одну сплошную голубую полоску. В тоннеле было почему‐то не страшно, несмотря на мрачные стены.
Выбившись из сил, Настя притормозила, стараясь восстановить дыхание. Перед ней возникла светлая дверь, из прорезей которой исходил тот самый свет. Дверь открылась, появилась женщина в белом балахоне, капюшон скрывал ее лицо и мешал Насте разглядеть, кто это.
Женщина сняла его, показав лицо, красоту которого портили многочисленные шрамы от порезов. Женщина сияла умиротворяющей улыбкой и с нежностью смотрела на Настю.
– Мама?! – Настя отшатнулась.
Женщина утвердительно кивнула и подошла ближе.
– Но как? Ты ведь умерла.
Она снова утвердительно кивнула.
– Настенька, у нас очень мало времени. Я вообще не должна здесь находиться. Но я так соскучилась по тебе, моя милая девочка. – Она крепко обняла Настю.
– Я тоже, мам! Мне так не хватает вас с папой. А где папа? – В глубине души Настя испытывала целый фейерверк эмоций: радость от встречи, сжигающая боль от потери и потерянность от непонимания происходящего.
Мама погрустнела и опустила голову.
– Милая, нет времени объяснять, – мягко сказала она. – За этой дверью находится следующий этап для твоей души. После того как ты зайдешь внутрь, твоя земная жизнь закончится. Посмотри на живот.
Настя опустила взгляд, из пупка тянулась прозрачная золотистая нить. Она была натянута как струна и пряталась в темноте коридора с голубым стеклянным полом.
– Это твоя нить жизни, – продолжила мама. – Сейчас она связана с твоим телом, потому что в нем есть еще жизнь. Если ты войдешь в эту дверь, то нить порвется, и ты никогда больше не сможешь вернуться в свое тело.
Настя попыталась нащупать ту самую нить, но та ускользала и не давалась в руки. Она словно растворялась и собиралась заново множеством искрящихся огоньков. Нить была похожа на живой организм.
– Дорогая, у тебя есть выбор. Ты можешь пойти сейчас со мной и завершить земную жизнь. Или вернуться и продолжить путь. Нужно поспешить с выбором.
– Но… Как? – У Насти навернулись слезы. – Я ведь только начала взрослую жизнь. Устроилась на работу, познакомилась с хорошим парнем, стараюсь спасти душу призрака.
– Бедная моя девочка. – Мама сжимала Настины руки в своих ладонях. Они были холодными, но Настя все равно держалась за них. – Я тоже не хотела так рано уходить из жизни – еще столько всего было впереди. Мы с отцом собирались поехать на Байкал, я хотела сделать новую теплицу для перцев и сшить тебе голубое платье. Но здесь это кажется таким нелепым. Все наши планы – это лишь мишура на елке жизни, которую мы старательно наряжаем. Но главное ведь – сама елка и то, какой мы ее вырастили.
Настя молча обняла маму. Вместо тепла ее тела она ощутила холод, но он не был обжигающим, скорее, приятным бризом в июньском пекле. Плакать перехотелось: внутри было очень спокойно и тепло. Как будто бы не было того кошмарного года после аварии и смерти мамы и папы, как будто бы не было года депрессии и бессонных ночей, полных слез и отчаяния. Как будто она оказалась дома за столом в ожидании маминых сырников с черничным вареньем.
– Мам, мне нужно вернуться, – прошептала Настя. – Друзья нуждаются в моей помощи. Я должна быть там.
– Моя девочка, ты такая смелая! – На глазах мамы проступили слезы и потекли по израненным щекам. – Я наблюдала за тобой все это время, ты очень сильно повзрослела за год. Я уважаю твой выбор, у тебя все получится! И помни главное – никому нельзя рассказывать о том, что ты здесь видела. Я люблю тебя!
– И я тебя люблю… Мне так тебя не хватает… – Настя начала задыхаться от нахлынувших чувств, которые она так до конца и не выплакала за целый год.
Мама еще раз крепко обняла Настю и поспешила к двери.
– Мам, подожди! Ты так и не сказала, где папа.
Мама скрылась за дверью, натянув капюшон. Настя попыталась ее догнать, но золотая нить начала тянуть назад в коридор. Тянула сначала легко и ненавязчиво, потом все сильнее и сильнее, ускоряясь с каждой секундой, пока не достигла скорости света и не растворилась в пустоте.

Сознание постепенно возвращалось к Насте. Она постаралась сесть, глаза начали различать силуэты, пахло сыростью. Слух возвращался, и шумы на заднем фоне стали четче и ближе. Как будто бы она все это время находилась на большой глубине под водой и теперь, как дайвер, медленно поднимается к поверхности моря, где пришвартована яхта с командой. Размытые тени что‐то говорили друг другу, раздавали задания и бегали по камере.
Жутко болела голова, было холодно, и все тело сотрясалось от дрожи. Кто‐то склонился над Настей и заговорил женским голосом:
– Ты можешь встать?
Голос был до боли знакомым. Глаза начали фокусироваться еще лучше, и теперь она четко видела перед собой лицо Лены. Ее темные волосы были взъерошены, а нос с округлым кончиком морщился. На лице не сияет привычная улыбка, брови вздернуты, зрачки расширены, а уголки губ опущены.
«А действительно, могу ли встать?»
Настя попыталась подняться. В голове потемнело, ноги подкосились, и она села обратно.
– Так, понятно. Антон, помоги Насте выйти отсюда. А мы с Сашей и Ромой пока займемся женщиной.
«Это же Лена и агенты из „ОРА“. Но что они здесь делают?!»
Антон поднял Настю за плечи, закинул руку на себя и помог выйти наружу. Выходя из камеры, она мельком заметила силуэт перепуганного Паши. Он сидел возле Марины Владимировны и поглаживал ее по голове. Лена отшатнулась, увидев его, а потом кивнула в знак приветствия. Он понял, что Лена его видит, и переместился к стеллажам. Парни и Лена постарались поднять обездвиженное тело Марины Владимировны. Антон усадил Настю на стопку деревянных поддонов в коридоре и пошел помогать с перемещением Марины Владимировны.
Парни уложили ее на поддоны в коридоре, Лена пощупала пульс на руке и приложила экран выключенного телефона ко рту. На экране появилась легкая испарина.
– Она жива! – радостно вскрикнула Лена. – Сергей, срочно вызывай скорую!
– Здесь не ловит, – отозвался Сергей.
– Так поднимись наверх и вызови! – возмутилась Лена, изобразив на лице фирменное выражение под названием «Меня окружают недоумки».
Сергей побежал в сторону лестницы. Настю трясло от холода, Глеб расстегнул зеленую толстовку и накинул ей на плечи. Она укуталась в нее, как в плед. Антон тоже снял мастерку и укрыл Марину Владимировну.
– Как вы здесь вообще оказались? – Настя переводила взгляд с Лены на парней и обратно. Никто из них не улыбался, вид у них был очень серьезный.
– Мне позвонил Андрей, когда ты долго не выходила на связь. Я поняла, что дело запахло жареным, и попросила парней поехать со мной, – спокойно ответила Лена.
– А как же Олег и мужик с залысиной? Как вам удалось пройти мимо них? – не унималась Настя.
– А, эти. – Антон скрестил руки на груди и заговорщицки улыбнулся. – Да так, отдыхают на одном из складов. Неприятные типы, пришлось вспомнить парочку приемов из тайского бокса.
– Склад хоть без рефрижератора? – обеспокоенно спросила Настя.
– Мы же не изверги, чтобы так делать. В отличие от них, – оскорбленно ответил Антон. – И вообще, они тебя чуть не убили, а ты о них переживаешь. Лучше расскажи, как ты?
– Уже лучше, сейчас попробую встать. – Настя попыталась снова подняться. На этот раз получилось, но ноги все еще подкашивались.
Пока они ждали скорую, Настя рассказала, что произошло и как они оказались в камере. К ним спустился Сергей и сказал, что скорая уже подъезжает. Оператор скорой попросила поднять Марину Владимировну из подвала. Парни понесли ее на рампу, Настя и Лена пошли вслед за ними.
Сергей отправился встречать машину и через пару минут вернулся с двумя девушками в бордовой одежде с большой светоотражающей надписью на спине «Скорая помощь». Медсестра достала ватку, макнула ее в жидкость и поднесла к носу Марины Владимировны, из-за чего она резко дернулась и открыла глаза. Девушки повели Марину Владимировну к выходу.
– Какой у нас план? – Лена повернулась к Насте.
– План – пойти и помешать продать «Стрелу». – Настя ощутила внутри небывалую уверенность в том, что она делает. Впервые за всю жизнь она почувствовала себя взрослой, цельной личностью.
Настя резко открыла дверь и вошла внутрь. В кабинете пахло сигаретами и потом. Раиса Георгиевна поменялась в лице и, казалось, вот-вот взорвется от злости. Игорь рядом с ней удивленно посмотрел на Настю. Напротив них сидело трое: пожилой мужчина в коричневом костюме, перед которым на столе лежала стопка документов и клетчатая кепка, другой – помоложе, в черном дорогом костюме, и блондинка в белой блузке.
– Стойте! «Стрелу» нельзя продавать! – крикнула Настя.
«Мужчина в коричневом, видимо, нотариус. Какое‐то знакомое у него лицо. Мужчина и женщина слева – это, наверное, представители сети».
Раиса Георгиевна расплылась в довольной улыбке, как чеширский кот из «Алисы в Стране чудес». Она достала сигарету.
– И почему это я должна отказаться от пары сотен тысяч долларов? – Она пустила дым в потолок.
Настя уже собиралась выдать вслух все, что думает о директоре и ее поведении, но ее опередили:
– Потому что по закону ты не имеешь права ее продавать без согласия всех акционеров. – В кабинет ворвалась Марина Владимировна.
– Каких акционеров? Все подписи собраны, вот документ. – Раиса Георгиевна начала тыкать в лист, лежащий на столе. Марина Владимировна присмотрелась к нему.
– Это все вранье, – выпалила она. – Мой муж не мог подписать вашу бумажку, он умер десять лет назад. А акции достались по наследству мне.
– Поздно вы спохватились со своим наследством, – хмыкнула директор.
– Это правда, все документы уже подписаны и заверены. «Стрела» перешла к новому владельцу, – пробасил мужчина в черном костюме, всем видом пытаясь придать себе солидности. Блондинка одобрительно закивала.
У Насти потемнело в глазах, и она чуть не упала в обморок, ухватившись за Лену. Внутри все горело, ноги перестали слушаться, хотелось закричать от боли внутри. Былая уверенность улетучилась и возвращаться не собиралась.
«Все, что мы делали, получается, зря? Неужели придется просто сдаться? Неужели Паша так и останется заперт в подвале? Неужели все мои поиски были напрасными?»
Пожилой мужчина в коричневом костюме с клетчатой кепкой встал из-за стола, взял в руки договор купли-продажи и разорвал его пополам. А потом еще раз и еще раз.
– Вы что делаете? Жить надоело? – Раиса Георгиевна вскочила из-за стола. Ее брови сдвинулись к переносице, узкие губы сжались, а щеки загорелись огнем так, как будто она вот-вот взорвется от злости.
– То, что должен, – сухо ответил нотариус. – Я передам в исполком, чтобы направили это дело в следственный комитет. Пускай они разбираются. У вас здесь какой‐то бардак с наследниками. Разберитесь для начала со своими акционерами. – Он сложил все документы в кейс, забрал со стола кепку и направился к двери.
Перед выходом он подошел к Насте, подмигнул ей и шепотом сказал:
– Считай, мы квиты. Ты спасла меня тогда на остановке, а я тебя сейчас.
Настю осенило: она вспомнила, где могла видеть этого мужчину. В голове черно-белым видеорядом проносились кадры того самого дня перед собранием: остановка, мужчина на асфальте, клетчатая кепка, скорая помощь, нашатырь…
– Так вот где я вас видела! – прошептала Настя.
– Да, – так же шепотом ответил он. – Если бы не ты, меня бы сейчас не было в живых. Береги себя.
Он подмигнул и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
– А ну стойте! – Раиса Георгиевна побежала за ним к выходу. – Вы должны завершить эту сделку!
Настя встала возле двери, перекрыв выход. Еще недавно идеальное каре Раисы Георгиевны теперь выглядело неряшливо, волосы топорщились в разные стороны, глаза налились кровью и источали молнии. Директор замахнулась, чтобы ударить Настю, та закрыла руками голову и зажмурилась, гот овясь к резкой боли.
Ничего не произошло. Настя открыла глаза и увидела Игоря, стоящего между ней и своей мамой. Удар директора пришелся на его грудь, Игорь поморщился.
– Не трогай ее, – прошипел Игорь.
Его мать вывернулась, поправила прическу, выпрямила спину, вернулась за стол и обратилась к представителям сети:
– Извините за заминку. У меня все под полным контролем. Я сейчас напечатаю новый договор, мы подпишем, а у нотариуса потом заверим, хорошо? – сбивчивым тоном сказала Раиса Георгиевна, клацая трясущимися руками по мышке в попытке запустить на печать новый договор.
Мужчина и женщина напротив переглянулись между собой, встали и пошли в сторону выхода.
– Так дела не делаются. Это дурдом какой‐то, а не бизнес, – грозным тоном возмутилась блондинка в белой блузке.
– Да, вот именно, – поддакнул мужчина в черном костюме и отправился за ней.
Настя отодвинулась от двери, и они ушли. В кабинете остались только Настя, Игорь, Лена, Марина Владимировна и Раиса Георгиевна. Игорь стоял возле Насти, красное лицо директора загорелось от злости, брови сдвинулись, она сильно ударила кулаками по столу и провопила:
– Маленькая чертовка! Ты думаешь, что можешь отнять у меня не только магазин, но еще и сына?! А вот хрен тебе! Игорь тебя не любит, он был с тобой из жалости. Он сам мне говорил, – плевалась ядом Раиса Георгиевна.
Настя отшатнулась от Игоря, который подошел к ней и попытался обнять. Она смотрела ему в глаза, но он отвел взгляд и покраснел.
– Ну ты и ублюдок, Игорь. – Настины глаза наполнились слезами, но боли внутри уже не было. Только слезы и пустота.
Лена подошла к ней, обняла и увела в сторону, показав Игорю неприличный жест.
Марина Владимировна направилась к Раисе Георгиевне:
– За столько лет в «Стреле» у меня накопилось достаточно компромата, чтобы засадить тебя за решетку надолго, – медленно и уверенно проговорила она, сверля взглядом директора. – Шантаж поставщиков, незаконное удержание денег с сотрудников за браки. Ну и, конечно, подделка подписей акционеров магазина. Ты думала, что никто не узнает о том, что ты заплатила за подделку документов? В этом магазине работало много добрых людей, и я не позволю больше так с нами обращаться!
Раиса Георгиевна мрачнела с каждым ее словом. Она взяла сигарету и закурила, резкий табачный запах с вишневым ароматом окутал помещение.
– Ну ты и неблагодарная тварь, Марина, – срывающимся голосом проскрипела директорша. – Столько лет я держала тебя у себя в магазине, а могла просто выгнать и набрать кого помоложе. А теперь ты мне угрозы сыплешь. Да кто тебе поверит? Ты всего лишь продавец, которого я уволила!
– Ошибаешься, Раиса. Я не просто продавец. – Марина Владимировна выпрямила спину, выставив вперед выдающуюся грудь, и улыбнулась. – Я – дочь Анны Николаевны Панфиловой. Мой дед еще до войны заведовал этим магазином. И я буду заведовать.
– А попытаетесь как‐то ей навредить, мы позаботимся о том, чтобы упрятать вас надолго в тюрьму, – резко сказала Настя, затем развернулась и пошла к выходу, Лена и Марина Владимировна вышли за ней следом.
На улице возле двери служебного входа ждал Андрей. Настя бросилась к нему со слезами на глазах, которые лились ручейками по щекам, и они крепко обнялись. От Андрея пахло шоколадом и амброй. Все тело Насти пульсировало от боли, холода и усталости, ноги подкосились, но Андрей удержал ее и снова обнял.
На руку упала огромная капля дождя, а потом еще одна и еще. Наконец‐то пошел дождь.