Агент призрака. Книга 1

Рассветное небо с персиковыми прожилками осветило капельки росы на белой орхидее. Незакрытое окно и внезапно начавшийся ливень накануне самовольно полили цветок, на полу виднелись почти высохшие капли дождя. Настя очнулась, лежа в неудобной позе в прихожей. Сильно болело горло и шея. Пока она была в отключке, лежала на домашних тапочках вместо подушки. В голове прояснилось: температура как будто бы стала ниже. Она медленно встала и пошла на кухню. Хорошенько порывшись в ящике с таблетками, нашла там «Ангримакс». Мама всегда давала его при малейших симптомах простуды и гриппа. Выпила сразу три штуки, переоделась в пижаму со звездами и улеглась в постель.
Будильник противно зазвенел возле уха, Настя выключила его, отвернулась и опять уснула. Проснулась она только через несколько часов от звонка Лены:
– Ты что, спишь еще?
– Да, я, кажется, заболела, – еле слышным голосом ответила Настя.
– Бегала под дождем, что ли? Ладно, поправляйся. Если что‐то нужно будет – звони.
Настя позвонила Борису, отпросилась на пару дней и пошла на кухню готовить завтрак. Наслаждение от ароматного омлета с колбасой прервал звонок в дверь. Настя посмотрела в глазок, там стояли строго одетые мужчина и женщина. Женщина в руках держала папку, а мужчина – фотоаппарат.
– Кто там? – Горло сильно ныло, каждое слово доставляло боль.
– Из жилищного фонда. Нам нужна Анастасия Сергеевна Савицкая, – сухим тоном сказал мужчина.
Настя накинула халат и открыла дверь. Женщине в коричневом брючном костюме и туфлях на низком каблуке на вид было около сорока, жирные волосы она собрала в пучок. Мужчина был в очках, надетых на крючковатый нос, штанах со стрелками, рубашке и нелепом галстуке болотного цвета в красную полоску. Они бесцеремонно вошли в квартиру и, не разуваясь, направились в комнату, оставляя за собой грязные следы. Мужчина фотографировал помещения, а женщина осматривала стены и что‐то записывала в папку.
– Что вы делаете? – через боль выдавила из себя Настя.
– Мы должны составить ордер на квартиру, нам подали данные, что вы не будете ее приватизировать. А значит, квартира переходит в полную собственность государства, – без единой эмоции ответила женщина с папкой.
– Что это значит? – Она прислонилась к стене, чтобы не упасть.
– Это значит, девушка, что теперь государство будет решать, кто тут будет жить, а кто нет, – продолжила женщина, слегка повысив голос. – Квартирный вопрос сейчас стоит очень остро, поэтому можете подыскивать себе другие варианты.
– Но-о-о… Это же квартира моих родителей. Я всю жизнь тут прожила. – Слезы навернулись на глаза, но Настя запретила себе плакать.
– Что ж они тогда не приватизировали ее, пока это было бесплатно? – с издевкой развела руками женщина.
– Я не знаю… – Сердце сжалось, захотелось сбежать оттуда и никогда не возвращаться.
– Вот теперь знаете, – отчеканила женщина. – Безответственность имеет последствия. Валера, ты все сфотографировал?
– Ванна с туалетом остались, – протянул мужчина, вошел в ванну и стал ботинками прямо на чистый пушистый коврик.
– Заканчивай быстрее, нам еще десять таких же надо обойти. – Женщина в костюме повернулась к Насте. – У вас есть еще две недели на то, чтобы приватизировать квартиру. На вашем месте я бы поторопилась.
– Как две недели? – ее голос окончательно осип, последнюю фразу удалось выдавить только шепотом. – В письме же было написано до первого сентября.
– А вы что думаете, документы на недвижимость за один день готовятся? – Женщине явно доставляло удовольствие видеть страх и растерянность в глазах Насти. – До чего наивная молодежь пошла! Это очень долгий процесс. Валера, идем, я спешу вообще‐то, мне вечером к свекрови на юбилей ехать.
Как только дверь за ними закрылась, Настя заперла ее на два замка и побежала к компьютеру. Она начала искать в интернете информацию, где и как нужно приватизировать квартиру. Везде и правда писали, что на все манипуляции с документами понадобится несколько недель. Начинать надо уже в ближайшие дни, чтобы успеть.
«Так, Настя, без паники. Можно попробовать взять кредит».
Она начала обзванивать банки. В первом ей отказали, потому что она работает менее трех месяцев, во втором отказали, потому что поручителей нет, в третьем – из-за возраста.
Настя без сил рухнула на диван. Телефон завибрировал, пришло сообщение от тети. Там была открытка с цветами, белыми голубями и надписью: «С днем памяти святых мучеников Мануила, Савела и Исмаила». Настя скривилась и отложила телефон.
«Легка на помине. Придется все‐таки просить ее помощи? Боюсь, что другого выхода просто нет. Мне не к кому больше обратиться. Никого не осталось».
Бабушек и дедушек давно не было в живых, из ближайших родственников осталась только тетя. Но с ней общаться у Насти не было никакого желания. После церемонии похорон она подошла к ней не с соболезнованиями и словами поддержки, а сразу завела разговор о квартире:
– Слушай, а зачем тебе одной двухкомнатные хоромы? Может, заселим кого, а? Все бумажные дела я возьму на себя. Прибыль пополам поделим.
Настя покраснела и стиснула кулаки, стараясь совладать с собой. Проглотив партию нецензурных слов, выдала ей приличную версию:
– Да как вы можете сейчас думать о деньгах? Ваша сестра мертва. Моя мама. А вам лишь бы нажиться на этом. Эта квартира – все, что у меня осталось от родителей. И не вам решать, что с ней делать.
– Все мы когда‐нибудь умрем, – философски заметила тетя. – Но жить тебе на что‐то ведь надо.
Все в поминальном зале повернулись и смотрели на них. Настя заплакала и убежала.
– Это для твоего же блага! – крикнула она вдогонку.
После этого они больше ни разу не виделись. Настя каждый раз находила причину, чтобы с ней не встречаться. Тетю это не смущало, и она с завидной регулярностью отправляла ей картинки в Viber по случаю любого праздника.
Настя свернулась калачиком, обняла себя за колени и зарыдала. Потом подействовали лекарства, и она опять уснула.
Когда Настя проснулась, сердце бешено стучало, а все тело ломило. В горле уже не было такой острой боли, но заложило нос и стало трудно дышать. За окном, как назло, было солнечно, весело кричали дети, скрипели несмазанные качели, лаяли собаки и щебетали птицы. Закатное солнце проникало в комнату и наполняло ее теплым светом.
В телефоне было несколько десятков непрочитанных сообщений. Настя посмотрела на них, отложила телефон и откинулась обратно на подушку. Потом снова взяла его в руки, открыла сообщение тети и написала:
Привет. Кажется, мне нужна твоя помощь. Можешь приехать?
И минуты не прошло, как тетя позвонила и начала говорить непривычно милым и участливым голосом, допытываться, что произошло и чем она может помочь. Обычно он был меланхоличным или недовольным. Поводов находилось всегда много: слишком жарко, слишком холодно, слишком высокие цены, слишком открытое платье у незнакомой девушки, слишком вежливый консультант, слишком все не так. Если вдруг она была довольна, это означало, что у кого‐то из ее окружения произошло что‐то плохое: кто‐то развелся, кого‐то посадили, кого‐то уволили с работы – или узнала чью‐то постыдную тайну.
Она работала главным бухгалтером на заводе, и единственное, что ее действительно радовало, – это деньги. Причем тратить она их не любила. Всегда покупала все самое дешевое, со скидками, одевалась невзрачно, редко раскошеливалась на новые вещи детям. Все заработанные честным и не очень трудом деньги она вкладывала в недвижимость. Так она купила сыновьям по квартире и, пока они не достигли совершеннолетия, сдавала задорого, откладывала и копила на что‐то еще. На что она копила – никто не знал. Ее муж был простым водителем грузовика, всю зарплату отдавал жене. Милейший мужчина, но совершенно безвольный: делал все по ее указке, отчего страдал и втихаря выпивал, пока она не видит.
Тетя Тамара приехала через двадцать минут, как будто бы только и ждала этого звонка. Она появилась на пороге с пластиковым контейнером в руках, в котором лежали корзиночки с белковым кремом. На лице сияла широкая улыбка, похожая больше на оскал, и совсем не красила ее вечно недовольное лицо. Короткие темные волосы неподвижно лежали один к одному, намертво скрепленные лаком для волос, а очки с толстыми стеклами визуально увеличивали близко посаженные глаза.
– Настенька, ты заболела? – наигранно всплеснула руками тетя Тамара. – Сказала бы мне, я бы тебе лекарств привезла.
– Спасибо, у меня все есть, – угрюмо ответила Настя.
– Ну и славненько. – Болезнь мгновенно перестала ее интересовать. – Если что‐то надо – говори, отправлю к тебе Гену: он привезет. У меня самой столько работы сейчас, до ночи сижу за отчетами. Понабирали непонятно кого в компанию, приходится все за ними переделывать. Бестолочи. А как твоя работа? Я слышала, ты пошла работать продавцом?
– Нет. Я работаю торговым агентом. Это разные вещи, – с трудом выдавила из себя Настя, пока они шли на кухню. Горло разрывало от боли.
– И тебя взяли без образования и опыта работы? – Тетя удивленно вскинула бровь.
– Да, взяли, и получается очень даже неплохо.
Настя старалась сдерживать закипающий внутри гнев. У тети Тамары был настоящий талант обесценивать все вокруг. Чтобы отвлечься, Настя начала делать чай.
– А я ведь говорила, что нужно идти учиться на нормальную профессию, а не эта твоя мазня красками. Этим на жизнь не заработать. Хотя твой бестолковый отец не разделял моего мнения и хотел, чтобы ты сама решила, куда хочешь идти учиться. Но я ему сказала, что ты еще соплячка, которая ничего не понимает в жизни. Выберешь сейчас себе бесполезное занятие, отучишься, а потом всю жизнь будешь работать в общепите, унося со столов грязные тарелки, чтобы заработать хоть какую‐то копейку.
Настя сжала кулаки и еле сдержалась, чтобы не запустить в тетю электрическим чайником.
«Настя, спокойствие, только спокойствие. Надо просто немного потерпеть. Она ведь не со зла, да? Просто такой человек», – успокаивала она себя.
Пока чайник закипал, Настя разложила пирожные по тарелкам. Тетя засыпала себе в кружку две ложки сахара, перемешала. Немного поколебавшись, зачерпнула в сахарнице третью и добавила в чай.
– Диетолог говорит, что мне нужно есть поменьше сахара, но я ничего не могу с собой поделать, – виновато улыбнулась тетя. – Сладости – это моя единственная радость в жизни.
Она взяла корзиночку с кремом и с аппетитом откусила большой кусок. Настя аккуратно взяла крем чайной ложкой и тоже отправила к себе в рот. Тело все еще знобило, было тяжело дышать из-за заложенного носа, но температура упала.
– Ну так что, какая помощь тебе нужна? Насчет квартиры? – Тетя выпрямилась, голос стал более официальный, как на работе.
– Да, насчет квартиры. – Настя старалась не смотреть тете в глаза, сосредоточилась на чае. – Сегодня ко мне приходили из жилищного фонда: заполняли какие‐то бумаги, фотографировали. Готовятся сделать квартиру арендной и сказали, мол, не факт, что я смогу тут остаться жить. Но это все, что у меня есть, мне некуда податься.
– Бедная девочка. И много они выставили за приватизацию? – тетя подперла подбородок рукой и заговорила притворно сочувственным голосом.
– Двадцать тысяч долларов. Первый взнос нужно выплатить в ближайшее время, две тысячи долларов, – почти шепотом выдавила Настя.
– А ведь я еще пятнадцать лет назад говорила твоим родителям, что нужно приватизировать квартиру, пока можно. Они тогда отнекивались – не до этого было. А теперь вот все свалилось на бедную девочку. Но ничего, я тебе помогу – близкие же люди. Твоя мама была мне хоть и сводной сестрой, но я любила ее как родную.
– Вы правда поможете мне? – У нее загорелись глаза.
– Конечно, Настенька! – Тетя погладила Настю по плечу. – Я дам тебе две тысячи долларов взаймы: отдашь, когда встанешь на ноги. Но ты же понимаешь, в каком нестабильном мире мы живем? Мало ли что случится – не хотелось бы, чтобы эта квартира досталась государству. Ты ведь совсем одна: если что‐то произойдет, кто о ней позаботится? – Тетя сложила руки на груди и выдавила из себя скупую слезу. – Поэтому давай, когда ты будешь приватизировать квартиру, впишешь меня как совладельца, а? Мне твоя квартира даром не нужна, она будет только твоей, но, если вдруг что, я смогу позаботиться о ней.
– Вы предлагаете подарить вам половину квартиры? – Она чуть не опрокинула кружку с чаем и обалдело смотрела на тетю.
– Что ты, упаси бог. – Она подпрыгнула на месте и начала креститься. – Не нужна мне твоя квартира. У меня своих три штуки: одна наша и две для сыновей. На кой черт мне еще одна? Я это делаю ради твоего же блага, чтобы она не попала в чужие руки. Вот встретишь какого‐нибудь козла, он влюбит тебя в себя, облапошит и приберет квартиру к своим копытам. Заставит продать ее и переехать в какую‐нибудь глушь, а потом бросит тебя, и останешься у разбитого корыта. А так совладельцем буду я и не позволю тебе лишиться квартиры. Мимо меня ни один упырь не прошмыгнет. Я его… – Она сделала жест, как будто кого‐то душит.
«Звучит логично. Я ведь совсем одна, вдруг меня и вправду решит кто‐нибудь обмануть? К тому же, если сейчас ничего не предпринять, я останусь на улице или придется снимать за большие деньги другую квартиру, однушку с бабушкиным ремонтом. А так я останусь жить тут, все будет как прежде, просто по документам будет числиться еще один человек. Это ведь всего лишь бумажка», – размышляла Настя.
– Ладно, я согласна.
Тетя радостно хрюкнула, чуть не подавившись пирожным. Губы в крошке и креме растянулись в довольной улыбке.
– По рукам. – Тетя протянула Насте руку с короткими пухлыми пальцами. В безымянный сильно впилось золотое кольцо без шансов выбраться из плена кожи. – Когда поедешь оформлять все документы и вносить первый взнос, я поеду с тобой. Проконтролирую все, чтобы тебя, наивную, не надурили нигде, а то они могут. В этом жилищном фонде сидят такие ушлые бабы, что просто жуть. Я на общении с ними уже собаку съела.
«Не подавилась? Бедная собака».
– Да, очень неприятные люди. Не хотела бы я с ними общаться часто, – подтвердила Настя вслух.
– Вот именно. – Тетя подскочила со стула и пошла в сторону выхода. – Так, ладно, Настенька, мне пора бежать, в среду мы едем с тобой оформлять все документы. Я тебе вышлю список бумажек, которые нужно взять с собой. Давай, моя хорошая, поправляйся.
Тетя помахала рукой и скрылась за дверями лифта. Внутри нарастало возмущение, все Настино нутро сопротивлялось и кричало: «Что ты делаешь? Это обман! Не делай так! Должен быть другой способ!»
У Насти было всего одно желание – чтобы перестало болеть горло и все это прекратилось. Она выпила еще порцию таблеток и пошла в комнату.
Настя лежала и смотрела на потолок с изображением космоса. Было настолько плохо, что хотелось кричать. Родителей больше нет – некому помочь и подсказать ей, что делать, квартиру теперь придется делить с противной теткой.
Помочь призраку тоже не получилось. Последняя надежда найти сестру Паши похоронена вместе с жертвами бомбардировки. Да еще и Игорь оказался мало того, что козлом, так еще и сыном Раисы Георгиевны. Что может быть хуже? Жизнь казалась чередой непрерывных страданий, ведущих в никуда. Никогда еще Настя не ощущала себя настолько одинокой и беспомощной.
Хотелось просто взять и прекратить все это. Она встала с постели, пошла к окну и раскрыла его настежь. Настю обдало вечерней прохладой и запахом сигарет, которые кто‐то курил под подъездом. Над домом поднимался малиновый закат, переходящий сначала в желтое, а потом синее небо.
С высоты третьего этажа хорошо было видно все, что происходит на земле. Было недостаточно высоко для того, чтобы нанести себе непоправимый ущерб и закончить свое существование. Она смотрела на проходящих внизу людей, на припаркованные машины и представляла, что было бы, решись она на непоправимое.
«Допустим, я выпрыгну. А что будет дальше? Могу просто остаться инвалидом на всю оставшуюся жизнь, быть прикованной к коляске или кровати. Ходить под себя или лежать овощем, не имея возможности даже говорить. Кто обо мне позаботится? Никто. А если я упаду на прохожего и искалечу жизнь еще и ему? Я упаду на асфальт, и мигом сбегутся школьники с телефонами, будут снимать мое искалеченное тело с открытыми переломами, чтобы потом выложить в интернет. Будут собирать миллионы просмотров, пока цензура не заблокирует этот ролик.
Бабули под подъездом будут обсуждать, что я всегда была странной, наркоманка, наверное. Поэтому и спрыгнула из окна – ломка была. Квартира достанется государству, здесь будет жить какая‐нибудь большая семья с тремя детьми и собаками. „Стрелу“ выкупят и сделают коптильню на месте склада брака. Паша останется заточен в месте, где коптят скумбрию. Так себе участь для духа, пережившего столько страданий. Его сестра, где бы она ни была, так и не узнает, что дух брата остался на земле ради нее. Борису придется искать нового агента на территорию.
Ну а я? Что будет со мной? Если на той стороне действительно взвешивают души, мою они оценят максимум на пять баллов из ста. Чего я добилась за жизнь? Ничего. Раскрыла я свой талант? Нет. Нашла свою любовь? Вряд ли. Может, помогла кому‐то? Нет же. Даже призраку не смогла помочь. И в другом перерождении стану каким‐нибудь бабуином на острове Мадагаскар, буду есть бананы и искать, с кем бы спариться. Или стану растением, буду расти из трещины в асфальте, пока меня не растопчет чья‐нибудь кроссовка.
И я больше никогда не увижу закат, не смогу прогуляться по берегу Минского моря, не съем миндальный круассан, не выпью ароматный кофе с высокой пенкой. Никогда больше не смогу взять в руки краски и нарисовать маяк среди волн. Больше не смогу смеяться до слез или плакать после трогательного фильма, не смогу испытывать радость, грусть, любовь, ненависть. Не смогу больше смотреть „Сверхъестественное“, поедая сырники, и мечтать прокатиться на Chevrolet Impala с Дином и Сэмом. Не смогу вспоминать о родителях, вдыхать запах маминых духов и смотреть в папин телескоп на кольца Сатурна. Я больше не смогу быть собой. Никогда».
По закатному небу непривычно низко пролетел самолет. Воздух сотрясался от вибрации и шума. Настя отошла от окна и села на пол, а затем растянулась на светлом ковре во весь рост. Она лежала неподвижно, в голове искрил белый шум, все мысли куда‐то улетучились. На глаза попалась книга Бернара Вербера, лежащая на стеклянном журнальном столике.
Та самая, которую прислал ей Андрей. В детстве у Насти с подругами была одна необычная игра: они брали книгу, задавали ей вопрос, говорили наугад номер страницы и строки снизу или сверху, а затем читали, что там написано. Это и было ответом на заданный вопрос. Настя решила проделать то же самое с «Танатонавтами».
«Что мне делать теперь? Как мне жить дальше? Страница двадцать, строка тринадцать сверху».
Она открыла на нужной странице. На тринадцатой строке сверху была всего одна фраза: «Секрет свободы, – любил говорить он, – это библиотека».
«Секрет свободы – это библиотека… Библиотека. Ну-ну. Я не смогла найти нужную Анну Николаевну по их данным. Не зря я наговорила гадостей о них Анне Фурсе».
Настя повертела в руках книгу. Та была матовая, с глянцевым покрытием на изображении девушки и пахла свежей печатью, а твердая обложка приятно лежала в руках.
«Но что, если после войны в архиве тоже все перепутали? Тогда была путаница и неразбериха. Что, если дату рождения Анны Николаевны записали неправильно? Скажем, перепутали месяц рождения или дату? Такое ведь запросто могло случиться. А сама она была слишком маленькая, чтобы заметить ошибку. Возможно, она забыла, в каком году родилась, и они записали примерно. Что, если попробовать поискать по более расширенным параметрам? Вариантов может быть бесконечно много, но попробовать все же стоит», – решила она.
Настя вскочила с ковра, взяла телефон и позвонила Андрею.
– Алло? – его голос был удивленным.
– Привет. Андрей, это Настя, мы познакомились в библиотеке. Мне очень нужна твоя помощь!
– Оу, привет! Выезжаю.

Лекарства очень быстро приводили в тонус: горло уже совсем не болело, температура вернулась в норму. Только слабость и заложенность носа все еще беспокоили. Настя надела любимую голубую толстовку, джинсы, уложила волосы и накрасила глаза.
Когда раздался звонок домофона, на улице уже стемнело. Причем стемнело очень резко, буквально за пару минут. Настя все это время лежала на диване, слушала тихую симфоническую музыку и читала «Колыбель для кошки».
Настя посмотрела на себя в зеркало, улыбнулась и пошла открывать дверь. На пороге стоял Андрей, на нем были темные джинсы, черная майка с изображением летящей кометы и очки в черной оправе от Ray Ban. Он больше не выглядел как ботан из «Теории Большого взрыва», он стал похож на стильного программиста. Смущенная улыбка и румянец выдавали его волнение.
В одной руке он держал сумку с ноутбуком, а в другой – пакет из гипермаркета «Корона». Настя жестом пригласила пройти внутрь.
– Держи, это тебе. – Он протянул пакет и начал снимать обувь.
– Классная майка, теперь мне тоже нужна такая. – Настя показала ему татуировку на руке с изображением кометы.
Пакет был тяжелый, Настя опустила его на пол. Слабость от болезни все же сказывалась.
– Ой, прости. – Андрей снова взял его в руки. – Где у тебя кухня?
– Пойдем.
Он начал выкладывать на стол пакеты с апельсинами, грейпфрутами, лимонами, бананами, ананасом.
– Ананас? Серьезно? – Настя удивленно вертела его в руках.
– Ну, я не знал, что тебе лучше взять: решил взять все, где есть много витаминов, – начал оправдываться Андрей. – Витамины я, кстати, тоже взял. И жаропонижающее.
Настя начала разбирать пакет вместе с Андреем и достала оттуда четыре шоколадки: молочную, горькую, белую и молочную пористую. Она вопросительно посмотрела на Андрея.
– Что? – невинно развел руками и улыбнулся. – Тут я тоже не знал, какая тебе больше нравится: решил взять все виды. Там еще есть пирожные «наполеон», на случай если ты не любишь шоколад. А ты, кстати, знала, что его так назвали не в честь французского полководца, а в честь итальянского города Неаполь? Там впервые придумали пропитывать слоеное тесто заварным кремом и назвали десерт «Наполитано».
– Откуда ты все это знаешь? – засмеялась Настя. – А, ну да, все никак не привыкну, что ты прочитал половину Национальной библиотеки.
– Не половину, на это мне и нескольких жизней не хватит. Но я к этому стремлюсь. – Андрей улыбнулся.
Настя сделала чай, нарезала фрукты, взяла шоколад, и они пошли в комнату. Она во всех подробностях рассказала о приключениях с поиском Анны, про то, как ездила в Гродно, как попала под ливень, а потом показала ему документы, которые нашла в тайнике подвала. Андрей долго крутил их в руках, внимательно изучая даты и события. Какие‐то он сразу откладывал в сторону, а какие‐то долго рассматривал.
Они допили чай, по очереди пробуя все четыре вида шоколада, а затем Андрей достал из сумки ноутбук. Он стал очень серьезным, начал быстро печатать непонятные символы, как программисты в библиотеке. В конце концов торжествующе нажал Enter, и на экране появилась та самая база банных из архива, которую Настя уже видела на прошлой их встрече.
– Этой базой можно пользоваться только внутри библиотеки. Вне ее стен к серверу нельзя подключиться. Но я смог сломать систему и войти в нее через VPN. База данных думает, что мы сейчас находимся в библиотеке, – пояснил он. – Я уверен, что совсем скоро эту технологию будут использовать вообще везде.
Они сделали по глотку горячего чая и закинули в рот по кусочку шоколада. Насте больше всего понравился молочный пористый шоколад, а Андрей налегал на белый.
– Так, давай рассуждать логически. – Андрей выпрямился и сложил руки в замок. – Вот наступил конец войны. У нас есть девочка, которой исполнилось к тому моменту одиннадцать лет.
– Большая часть ее жизни прошла на войне… – грустно протянула Настя, отпив еще глоток чая.
– Так вот, у нас есть девочка, чьи родители и брат умерли, – Андрей заговорил тоном типичного следователя из детективного сериала. – Вряд ли она в таком возрасте знала адреса и фамилии других родственников, даже если они остались живы. А это значит, что ее, скорее всего, забрали в детский дом. После войны это была достаточно частая практика. При поступлении туда должны были ввести в базу данные ребенка.
– Дату и год рождения мы можем не трогать, потому что с ними, скорее всего, напутали, – со знанием дела сказала Настя. – Учет в те годы велся так себе. Все записывали примерно и со слов людей. Девочка наверняка могла забыть даты после всего, что ей пришлось пережить.
– Да, оставляем только имя и отчество. Диапазон по возрасту ставим с погрешностью в три года на всякий случай. Больше никаких данных у нас нет. Итак, у нас есть триста сорок вариантов, это очень много. И сузить поиск мы не можем. Хотя… Подожди-ка.
Андрей встал из-за стола и пошел к дивану, где лежали две стопки документов, которые он недавно рассматривал. Он взял пожелтевшую тонкую медицинскую карту. На обложке было написано «Анна Николаевна Панфилова».
– Точно, ты гений! Как я раньше до этого не додумалась? – восторженно вскликнула Настя.
Он нашел в карточке графу с группой крови, была указана третья положительная. Андрей ввел в условия поиска новые данные. На экране высветилось двадцать три Анны Николаевны с нужной группой крови. Тринадцать находились в Минске, а десять – в других регионах Беларуси.
– Так, это уже больше похоже на правду. – Андрей откинулся на спинку кресла. – С этим можно работать.
– Вот только у нас очень мало времени, – грустно ответила Настя. – Со дня на день «Стрелу» продадут. И если мы не успеем до этого момента, все будет зря.
– Есть идеи, как их всех объехать? За пару дней это нереально! – Он водил взглядом по списку, покачивая головой.
Она прищурилась и сказала хриплым от простуды голосом:
– Для агентов нет ничего нереального. Мы можем все.
Андрей прыснул от смеха и отправил в рот еще один кусок белого шоколада, а Настя взяла телефон и начала набирать номер Лены:
– Привет, надеюсь, не разбудила тебя? Мне очень нужна твоя помощь, дело касается «Стрелы». Ты можешь приехать? Не телефонный разговор.
– Та-а-ак… Дело запахло жареным? – Лена явно не спала.
– Скорее, копченым. – Настя вспомнила план склада, где собирались разместить коптильню на месте камеры брака.
Пока она отправляла Лене адрес, случайно увидела переписку с Игорем. Затем открыла его контакт, заблокировала и отложила телефон подальше. Через полчаса Лена уже стояла на пороге с пакетом, внутри которого лежали апельсины и бабушкин пирог.
– О, не знала, что у тебя в гостях мужчина, оделась бы получше. – Лена помахала Андрею.
– Знакомьтесь, это Лена – моя коллега, она в курсе всех событий и тоже видит призраков. А это Андрей, мы с ним познакомились в библиотеке.
– Что, серьезно? Там еще знакомятся? – Лена не упустила возможность съехидничать.
– Ну, он вообще‐то системный администратор Национальной библиотеки, – засмущалась Настя.
– А, ну это меняет дело. Звучит круто. – Она протянула руку Андрею.
– Приятно познакомиться. – Он неловко пожал ее и посмотрел на Настю в ожидании реакции. Было заметно, что он редко общается с девушками.
Они ввели Лену в курс дела и рассказали, как проходили поиски Анны Николаевны. Лена внимательно слушала. Когда нужно было, она умела становиться очень серьезной и внимательной. После того как ей показали результаты поиска по группе крови, она присвистнула, взяла телефон и ушла с ним на кухню. Воцарилось неловкое молчание, Андрей усиленно рассматривал натяжной потолок со звездами.
– Красиво, – протянул он. – Как будто действительно смотришь на звездное небо. А что это за созвездие?
– Это созвездие Пегаса. – Настя с тоской посмотрела на потолок, внутри все сжалось. Она встала и повела за собой Андрея. – Пойдем на балкон, покажу кое-что.
Посреди балкона стоял большой блестящий телескоп. Настя в подробностях помнила тот день, когда друг отца привез запакованный телескоп к ней домой. Он сказал, что машина восстановлению не подлежит, и завез ее останки в папин гараж. Телескоп чудом остался цел и невредим в багажнике. Наверное, благодаря подушкам для веранды и постельному белью, на которых лежала коробка.
Настя глубоко вздохнула, настроила фокусер и уступила место Андрею. Он пригнулся и начал внимательно присматриваться. Окуляр телескопа был настроен на Луну. Наступило как раз полнолуние, и ее кратеры были видны особенно хорошо.
– Вот это да! – восхищенно протянул Андрей. – Нереально красиво. Теперь я тоже хочу себе такую штуковину. Махнемся не глядя? Я тебе майку, а ты мне телескоп, а?
– Заманчиво, но, пожалуй, откажусь. – Настя присела на узкий балконный диван и задумчиво посмотрела на небо. – Телескоп остался мне от отца, буду хранить его как память.
Андрей присел рядом на диван, и они молча смотрели на плоские крыши серых домов и желтый круг луны над ними. Молчание длилось несколько минут, но нарушать его совсем не хотелось. Их ноги еле касались друг друга, непривычно было чувствовать чье‐то тепло в опустевшей квартире.
На кухне раздался звук открывающейся двери, видимо, Лена договорила по телефону. Настя вздрогнула и встала, чтобы вернуться в комнату, но ей мешал пройти телескоп. Андрей тоже встал и попытался пройти. Они столкнулись, Настя потеряла равновесие и чуть не упала, он поймал ее за талию, чтобы предотвратить падение, и притянул к себе. Их лица оказались очень близко, Настя почувствовала легкий аромат парфюма и его дыхание с запахом шоколада.
– Я все порешала! – из комнаты донесся довольный голос Лены.
Андрей и Настя отпрянули друг от друга, как будто их застали за детской шалостью, а затем пошли в комнату.
– Так, короче. – Лена выставила вперед руку, показывая, что у нее все под контролем. – Какую‐то часть из тех Анн, которые не в Минске, возьмет на себя моя преподавательница истории, Екатерина Ивановна. Я ее разбудила, правда, но не суть. Она готова помочь и сможет их обзвонить.
– Она может сказать потенциальным Аннам, что она преподавательница истории Беларуси в институте и ей нужна информация от них. Думаю, с таким запросом они расскажут ей всю подноготную, – подхватила Настя.
– Она может приступить к обзвону завтра с утра, нужно выслать ей список контактов.
– Отлично! – радостно воскликнула Настя. – Я отпросилась у Бориса на пару дней и могу объехать нескольких Анн. Семь адресов точно успею проверить. Лен, ты сможешь кого‐нибудь объехать?
– К троим успею, думаю, заскочить. Не забывай, я заменяю тебя по маршруту. Останется еще пять кандидаток.
– Я тоже могу обзвонить, – робко предложил Андрей. – Объехать не смогу из-за работы: у нас там все очень строго, но обзвонить могу.
Они сели втроем возле ноутбука Андрея и принялись распределять кандидаток. По привычке Настя начала проставлять порядковые номера адресам, чтобы составить маршрут: она каждый раз так делала перед рабочим днем.
Они еще долго сидели и придумывали план, что делать дальше, если они не найдут нужную Анну. Сколько они ни думали, на ум ничего не приходило. Вариант был только один – найти ее.

На следующий день Настя проснулась еще до звонка будильника. Ей было тяжело дышать из-за заложенного носа, а во рту пересохло. Болезнь шла на спад, но чувствовала она себя все еще плохо. Настя приготовила крепкий кофе со сливками и разогрела в микроволновке вчерашний пирог, который принесла Лена. Между пышным бисквитным тестом лежала щедрая сырная начинка с зеленью. Она мысленно поблагодарила бабушку Лены.
Анна Николаевна тоже ведь наверняка чья‐то бабушка. Интересно, какие у нее отношения с детьми и внуками? Печет ли она им пироги? Помогает ли в воспитании? Сидит ли на лавочке с другими бабулями? Или, может, все лето проводит на огороде? Какая она, сестра призрака?
Настя начала объезд потенциальных Анн. Первых двух не было в Минске на момент бомбардировок: одна в сороковые жила в Гомельской области, вторая – в Могилевской. Третья Анна росла в семье с тремя сестрами, братьев у нее никогда не было. Четвертая Анна оказалась слабослышащей от рождения. Пятая была дочерью директора завода, и, когда началась война, они уехали всей семьей на Кавказ. В Минск она вернулась только спустя двадцать лет.
Все это время Настя была на связи с Леной и Екатериной Ивановной. Лена объезжала адреса по пути в магазины, а Екатерина Ивановна обзванивала всех между парами. Но ни одна из Анн не подходила. Две оставшиеся Анны в Настином списке тоже оказались не теми: одна из них никогда не видела своего настоящего отца, а другая до войны жила совсем в другом районе.
Настя вышла из подъезда трехэтажного дома в районе Осмоловка от последней потенциальной Анны и рухнула на скамейку. Двор был очень аккуратный, обжитый: возле подъезда росли цветы в клумбах, среди деревьев стояли кованые качели, а чуть дальше в кустах – мангал, аккуратные лавочки и столик. Возле мангала мужчина средних лет раздувал угли газетой. Кажется, у них намечался пикник.
Из подъезда вышла лже-Анна Николаевна. Она шла вместе с другими бабушками к столику среди кустов. Они несли в руках бокалы для вина, фрукты, разложенные по тарелкам, колбасную нарезку. Они носили продукты в несколько заходов, пока на столике не закончилось место, в то время как мужчина у мангала жарил мясо.
К ним подтянулось еще несколько жителей из подъезда, они все разместились на скамейках и начали накладывать по тарелкам аппетитный шашлык. Ароматы стояли невероятные, прямо как на даче, когда Настя с семьей выбиралась туда в летние выходные. У Насти начало сводить живот от голода и тоски.
Ей пришло сообщение от Лены:
Я всех объехала, Екатерина Ивановна тоже всех обзвонила. Пусто.
Настя откинулась на спинку скамейки, запрокинула голову к небу и жалобно пискнула. Не было сил ни встать, ни поехать домой.
«Вся надежда осталась на Андрея. Вдруг ему удалось найти ту самую Анну Николаевну».
Ее размышления прервал звонок.
– Привет. Как ты там? – голос Андрея был тихим и успокаивающим.
– Привет, я‐то неплохо, но результаты не очень. А у тебя как? – ответила Настя, тяжело вздохнув.
– У меня тоже. Обзвонил всех пятерых, ни одна не подошла по описаниям. Мне очень жаль. Ты только не расстраивайся. Мы обязательно найдем ее! Я верю в это. Хочешь, я приеду сегодня, вместе подумаем, как быть дальше? – Андрей говорил таким же тоном, каким отец успокаивал Настю, когда она падала и сильно расшибала коленку.
Они договорились о встрече у ее подъезда, Настя встала и собиралась уже идти в сторону метро, но Анна Николаевна, к которой она ходила пообщаться, заметила ее и окликнула:
– О, Настя! Подойди сюда, пожалуйста. – В одной руке приятная интеллигентная женщина с жемчужными сережками держала вилку с шашлыком, в другой – бокал вина. Настя послушно подошла. – Присаживайся, дорогая. Витя, положи девочке шашлыка и овощей.
– Нет, что вы. Мне уже пора идти. – Настин живот предательски заурчал.
– Ничего не знаю, – строго сказала Анна Николаевна. – Пока не скушаешь кусок шашлыка и не попробуешь мой фирменный салат с руколой, мы тебя никуда не отпустим!
Соседи разместились на скамейке кучнее и освободили место для Насти. Они обсуждали маленький магазинчик в соседнем доме. Виктор, который жарил шашлыки, работал архитектором и рассуждал о том, что через пятнадцать лет все частные магазины исчезнут. Их поглотят сети, а гастрономы вымрут как вид. Никто не пытался его переубедить. Эпоха традиционной торговли неизбежно умрет, и наступит эпоха бизнеса и маркетинга.
Настя аккуратно откусила еще теплый шашлык, почувствовала на языке вкус специй и дыма, с аппетитом проглотила его, и тепло начало волнами расходиться по всему телу. Она быстро съела весь кусок и принялась за салат из свежих овощей, который Анна Николаевна щедро положила в пластиковую тарелку. Желудок отозвался довольным урчанием. Анна Николаевна умиленно наблюдала за тем, как Настя ест, и тихо подкладывала ей салаты, которые она еще не пробовала, и бутерброды с красной рыбой.
Соседей, видимо, сильно беспокоила тема магазинов, и они начали обсуждать все магазины в округе, которые еще сопротивляются поглощению сетей: «Радзивилловский», «Океан», «Нарочь», «Первомайский», «Фрунзенский» и «Стрела».
– «Стрелы» скоро тоже не будет, – сказала Настя, прожевывая еще один кусок шашлыка.
– Как не будет? – хором воскликнули две бабули.
– Магазин продают какой‐то крупной сети, – пояснила Настя, вытирая губы салфеткой.
– Жаль, часто ездим туда за круассанами и пирожными. Приятный был магазин, – огорченно протянул дедуля напротив в клетчатой рубашке.
– Через столько лет работы они просто возьмут и все поменяют? – не унималась одна из бабуль.
– Видимо, да. – Настя развела руками. – Вы же сами сказали: эпоха уходит.
– Все так. Но хотелось бы, чтобы она уходила медленнее. – Анна Николаевна потянулась к пачке сока, чтобы налить в стакан.
Настя физически больше не могла есть и просто смотрела на тлеющие в мангале угли. Внезапно заговорил дедуля, молчавший все это время:
– Он там еще до войны был, гастроном «Стрела». – На пожилом мужчине с аккуратно уложенными седыми волосами была полосатая майка и синие треники. – Когда начали бомбардировать Минск в сорок первом, мы с семьей прятались там в подвале, сосед забрал нас с собой.
Наступило молчание, все повернулись к нему и вопросительно посмотрели. Настя чуть не подавилась соком от неожиданности.
– Вы никогда не рассказывали нам об этом. – Анна Николаевна с укоризной посмотрела на него. Тот виновато развел руками.
– Вы были в том самом подвале с Панфиловыми? – выпалила Настя, откашлявшись.
– Да, мы пробыли там несколько недель во время оккупации, – ответил старик с легким волнением в голосе. – Магазином заведовал Николай. Хороший был мужик, жалко, что погиб так рано. Их вместе с женой убили после того, как они вышли из подвала.
У Насти участился пульс, она выпрямилась, глаза загорелись, виски начали пульсировать. Она не могла поверить услышанному, поправила волосы, убрав с ушей, как будто это поможет лучше расслышать.
– А как же их дочь? Что с ней случилось? – затараторила Настя, смотря на дедулю в упор.
– С Аней‐то? Хорошо все с ней. – Дедуля тяжело вздохнул и продолжил: – Она выжила, мы с ней вместе попали в детский дом после войны. Мы и после выпуска общались много лет, переписки вели. Но в одном из писем она написала, что вышла замуж, и мы перестали общаться. Я храню каждое письмо от нее.
– О, боже! – взвизгнула Настя и прикрыла рот рукой. – Вы себе даже не представляете, как я рада, что встретила вас! Мне очень нужно ее найти! Вы знаете, где она живет?
– Когда мы последний раз переписывались, она жила в Минске. В гости не звала, но на конверте был указан адрес отправления, могу принести.
Дедуля медленно поковылял к подъезду и через пятнадцать минут вернулся со стопкой старых писем, бережно запакованных в пожелтевшие конверты с винтажными марками. Настино сердце бешено стучало, не веря, что это происходит на самом деле. На конвертах в графе отправитель была указана Марченко Александра Николаевна.
– А почему на конвертах указана Александра? – Настя удивленно вертела в руках старый конверт.
– После совершеннолетия мы уехали из детского дома. Меня призвали в армию, а ее распределили в хозяйственное училище. В последний день перед отъездом она сказала мне, что хочет сменить имя, чтобы забыть все, что происходило на войне. Мы оба тогда хотели начать жить заново. Вот она и стала Александрой. Первые письма от нее приходили еще как от Анны, а последние – уже от Александры. Но я всегда называл ее Аней и буду так называть, пока не помру.
– А вы с ней не виделись? – с интересом спросила Настя.
– Нет, – ответил старик и тяжело вздохнул. – Я много раз предлагал встретиться, но она все никак. Я был влюблен в нее по уши и даже хотел сделать предложение, купил особенное кольцо, которое очень долго искал. Но она не хотела меня видеть, писала, что я слишком сильно буду напоминать ей о прошлом, которое она старается забыть. – Старик еще сильнее погрустнел и опустил глаза.
На конверте был указан минский адрес Анны на Парковой магистрали. Когда‐то так называли проспект Машерова. Настя спросила разрешения и после одобрительного кивка открыла несколько писем почитать, Анна рассказывала там про свое обучение, про общежитие, про то, как скучает по родителям и брату. Про то, как устроилась на работу экономистом на завод, про то, как встретила там будущего мужа, как они поженились, как у нее появилась дочь.
Настя попросила одолжить на время несколько писем, обещала их вернуть, как только найдет Анну, и старик нехотя передал стопку пожелтевшей бумаги. Она положила их в сумку, поблагодарила за угощения и быстрым шагом пошла в сторону метро.
Настя вдруг поняла, что забыла спросить, как же его зовут. Остановилась, достала из рюкзака письма и посмотрела на графу получателя: «Бородин Пантелей Федорович».
«О боже. Это тот самый мальчик, с которым она дружила с самого детства!»
По пути к метро она позвонила Андрею.
– Ты себе даже не представляешь, что сейчас произошло!

Настя и Андрей встретились возле «сталинки» песочного цвета. Фасад дома был хорошо отреставрирован, аккуратная лепнина покрывала стены витиеватыми узорами, вместо деревянных окон там стояли коричневые стеклопакеты. Под крышей был вылеплен бюст девушки в овальной рамке. Дом очень напоминал тот, в котором находилась «Стрела».
Когда они оказались во внутреннем дворе, увидели, что отреставрировали только фасад: с другой стороны были обшарпанные стены с облезшей краской, повсюду сколы штукатурки и подтеки от дождя. Дом напоминал яблоко из «Белоснежки»: снаружи румяное и красивое, а внутри сгнившее и ядовитое.
За последнее время Андрей очень проникся историей Панфиловых и переживал за то, чтобы все получилось, не меньше Насти. Он подошел к ней и обнял. Она растерялась и не сразу сообразила, что нужно обнять в ответ. Казалось, он и сам не ожидал от себя такого, на его лице появился невинный румянец.
– Люди обычно так делают, когда хотят поддержать, – пояснил он, видя Настину растерянность. – Я тоже хочу тебя поддержать.
– Помогает, спасибо. – Она улыбнулась и прижалась к нему. От Андрея исходила волна уверенности и спокойствия.
– Волнуешься? – шепотом спросил он.
– Конечно, – так же тихо ответила Настя, вдыхая терпкий аромат духов. – Тот самый момент, которого я ждала все время поисков. Я мечтаю о том, чтобы все это закончилось и дух Паши освободился.
– А ты будешь рассказывать Анне Николаевне о том, что он стал призраком?
– Я не знаю. – Она уткнулась головой ему в плечо, не желая об этом думать. – Весь мой рассказ звучит как бред сумасшедшего. Она, как человек старой закалки, тоже может решить, что я свихнулась, и будет вправе. Если бы мне такое рассказали еще пару месяцев назад, я бы не поверила, поэтому буду действовать по ситуации.
– Ну что, пойдем? – прошептал Андрей и взял Настю за руку.
– Да, я готова. – Она отпрянула и выпрямилась.
Андрей открыл перед ней тяжелую дубовую дверь, и они вошли в темный подъезд. Холл очень напоминал питерские парадные: высокие потолки, черно-белая мозаика на полу, аккуратные красные ящики для почты с резными номерами квартир. Лифта в доме не было, пришлось идти на четвертый этаж пешком.
Они поднялись и остановились, чтобы восстановить дыхание. Запыхавшись, было бы тяжело объяснить, кто они такие и чего хотят. Через пару минут дыхание выровнялось, но сердце все еще сильно колотилось от волнения. Настя приближала палец к звонку и опускала его три раза. На четвертый она зажмурилась, нажала и сразу же отошла к Андрею.
Было слышно, как кто‐то суетится за дверью, но открывать не спешит. Настя и Андрей стояли и терпеливо ждали, периодически обмениваясь взглядами. Он потянулся, чтобы взять Настю за руку, но в этот момент послышался щелчок открывающегося замка. Дверь резко распахнулась, и запахло жареной картошкой с луком. На пороге появилась женщина с короткими светлыми волосами в голубом халате с цветами.
– Марина Владимировна?! – Настя ахнула от неожиданности.
– Настя? – В дверях стояла продавец магазина «Стрела».
Марина Владимировна и Настя смотрели друг на друга и не двигались.
– Доброй ночи, – Андрей прервал неловкую паузу. – Извините, а здесь ли проживает Александра Николаевна?
– Да. Это моя мама.